Сороковник. Книга 4

Глава 9

Сэр Персиваль поводит ладонью над моим животом, чуткие пальцы подрагивают, словно стараясь осязать что-то на расстоянии. Сделав знак, чтобы я лежала спокойно, кладёт ладонь мне чуть ниже пупка… и я чувствую изнутри несильный толчок. Доктор ободряюще улыбается.

— Не пугайтесь, дорогая, это нормально. Малышам, конечно, рано шевелиться, это их матрицы реагируют на близость чужой энергетики. Даже если меня не будет рядом, по ответной реакции матриц вы всегда сможете убедиться, что с детьми всё в порядке. А убеждаться придётся часто. — Он усмехается по-доброму. — Есть в наших семьях традиция: приветствовать и маму, и тех, кого она носит, так что не удивляйтесь, что в скором времени ваши близкие начнут здороваться не только с вами. На более поздних сроках это, конечно, будет создавать определённые неудобства, но со временем вы сумеете договориться с малышами, чтобы те сдерживали прыть и не толкались слишком уж энергично. Разговаривайте с ними чаще, это всем вам пойдёт на пользу.

Здороваться? Будут желать персонального доброго утра моему животу? Я что-то не совсем понимаю…

Доктор помогает мне подняться и сесть на низкой кушетке. В это же время, постучавшись, в палату заглядывает леди Диана.

— Прошу прощения за беспокойство… Сэр Персиваль, вы просили известить, когда все соберутся. Ждут только вас!

— Ещё минуту, — откликается он. — Да, Диана, не забудьте оставить Иоанне координаты доктора Галльяро, мы передадим нашу пациентку, можно сказать, с рук на руки. Итак… — Отворачивает белоснежный манжет на левой руке, той, которой проводил сканирование, и отщёлкивает с массивного золотого браслета плоский кристалл, чем-то напоминающий гранат, но в редких чёрных прожилках. — Когда прибудете в Эль Торрес, первым делом навестите в Террасе моего коллегу…

— Что такое Террас?

— Город, близ которого и расположен, собственно, родовой замок Торресов. Прелестный приморский городок, небольшой, но в нём вам не будет скучно. Там есть несколько музеев, старинный собор, картинная галерея, открытый театр… Но главное — прекрасная клиника, созданная специально для будущих мам некромантов. Её курирует мой старинный друг доктор Кристобаль Галльяро. Передадите ему этот камень, в который я занёс информацию о вашем здоровье, и время от времени наведывайтесь для консультаций. Если возникнут какие-то осложнения — вызывайте Кристобаля немедленно. Впрочем, надеюсь, этого не понадобится. Вы надолго уезжаете?

— Недели на три, не больше. Нужно успеть вернуться к началу учебного года, а ведь надо ещё учитывать время на дорогу туда и обратно. Порталом вы не разрешаете, а своим ходом здесь путешествуют медленно…

Он белозубо улыбается.

— Совершенно верно. Хватит с вас порталов, не будем сбивать естественное развитие матриц сторонними энергопотоками. Неспешная поездка, любование окрестностями — это тоже отдых, и превосходный. Значит, решили поселиться в Тардисе? Очень рад. Но имейте в виду, дорогая, если климат побережья пойдёт вам на пользу — задержитесь подольше. И постарайтесь заблаговременно определиться, где будете рожать. Довольно часто близнецы появляются на свет раньше, а потому — после шестимесячного срока вам желательно осесть на каком-то одном месте, дабы избежать ненужного риска.

— А вот девочки родились… — Прикидываю в уме. — Пожалуй, точно в срок. Никак не раньше.

Маленький доктор качает головой.

— Не забывайте, кто у нас сейчас отец: весьма возможно, что сыновья пойдут сложением в него и будут достаточно крупными. Впрочем, даже если им придётся родиться на две-три недели раньше положенного срока — всем вам будет легче. Поэтому для контроля ситуации не забывайте нас посещать, меня или Галльяро, в зависимости от того, к кому будете ближе.

Мы прощаемся тепло и с некоторым сожалением. У него в глазах — любопытство исследователя: ведь, с точки зрения магической медицины, моя беременность уникальна, и, уж конечно, хотелось бы отслеживать её в развитии, но… Женщина — не мышка, в аквариум для наблюдения не посадишь. А мне — отчего-то грустно расставаться с этими стенами. Из любой больницы рвешься на волю, как из тюрьмы, а здесь — уютно и спокойно, словно дома.

…Мага дожидается за дверью палаты. За это время он порядком извёлся, похоже, у него в полную силу проявляется синдром молодого отца.

— Что? Как? — подаётся он ко мне.

Он доволен — тем, что получено "добро" на поездку, а главное — что можно остаться в его отчем гнезде подольше. Он не на шутку встревожен — из-за того, что роды могут быть преждевременными. Он страшно горд, что у него будут такие уникальные сыновья, настоящие богатыри. В общем, ведёт себя в полном соответствии со своим синдромом — немного суетливо, преувеличивая мифические опасности и не давая мне шагу ступить без его поддержки. Впрочем, и минуты не проходит после моего отчёта, как суженый возвращается в свой прежний облик, даже иногда сурово хмурится, но меня уже не проведёшь. Всё чаще я вижу его настоящим.

Или — научилась видеть?

Вот и всё. Напутствия получены, остаётся только заглянуть к Диане за адресом клиники в Террасе — и можно приступать к дорожным сборам. Прощай, Белая Роза!

По дороге в холл мы перехватываем девочек с сэром Джонатаном. Они как раз завершили экскурсию по госпиталю, и Сонька с Машкой как-то подозрительно спешно вытирают платочками губы. Уж точно мимо Витаэля не проскочили! Да чтобы сэр Джон, прикипевший к нашим отпрыскам, не угостил их мороженым, и чтобы Виташа при этом не изощрился, изобразив нечто особенное, в своём духе — такого и быть не может. Не удивлюсь, если по дороге домой обнаружу в нашем экипаже корзину с пирожками или коробку с пирожными. Отчего-то в последнее время все повадились меня подкармливать.

А вот и мой дражайший свёкор в компании с Николасом, терпеливо дожидаются в холле. Ну, родственника-то сюда привёл сугубо благотворительный порыв: в пещере Ледяшки они с братом успели набить карманы кристаллами, коими щедро было усыпано всё вокруг; часть оставили в новой лаборатории, остальное привезли сюда, для усиления накопителей. Глава же заявился в качестве консультанта, поскольку магическими кристаллами занимается давно. Впрочем, подозреваю, что где-то в глубине души ему просто нравится быть в окружении детей и внуков. Да и показываться с нами на людях, ибо статус главы многочисленного семейства у некромантов оценивается почти так же высоко, как и звание Главы клана.

Мы уходим… Девочки наперебой рассказывают о чудо-методах лечения, регенерации тканей, о Мастерах, на работу которых им разрешили взглянуть одним глазком, благодаря протекции весьма уважаемого здесь сэра Джонатана Кэррола. Ах, как бы мне это было интересно, но в другое время… Слушатель из меня нынче, прямо скажем, неблагодарный: я то и дело оглядываюсь на высокое крыльцо, борясь с желанием вернуться. И есть на то причина.

Нехорошо будет уехать, не поговорив с Рориком. Только-только он начал справляться с собственными комплексами, как напридумывает новых и будет страдать молча, знаю я таких. Решившись вернуться, я уже собираюсь обратиться к своим, чтобы подождали немного, но именно в этот момент высокие двустворчатые входные двери распахиваются, и объект, занимающий мои думы, является собственной персоной — такой узнаваемый в своём чудном нелепом балахоне. Который немедленно защемляется дверью. Выдёргивая в сердцах подол из щели между створками, ведун едва не роняет посох, шипит что-то сквозь зубы… в общем, выглядит вполне живёхоньким недотёпой, как всегда слегка не от мира сего.

На сердце у меня теплеет. Неужели всё-таки решился поговорить? Я уже подаюсь навстречу, но суженый отчего-то удерживает, посматривая на обережника как-то странно. Машка с Сонькой — те вообще глядят, как на ходячее недоразумение, и есть, с чего: молодой человек, вроде, при посохе, почти в мантии, атрибутика узнаваема, вот только — таких несолидных магов им ещё не приходилось встречать. Николас радушно кивает. Дон — тот вообще расцветает в улыбке.

— А-а, юноша! Чрезвычайно рад видеть вас снова. Вы тоже покидаете эти гостеприимные стены? Мы могли бы вас подвести, нам не по дороге?

— По-о дороге, — натянуто отвечает обережник. И какие-то новые нотки в его голосе меня настораживают. Он словно не видит меня — или старается не замечать? Во всяком случае, отвешивает неловкий поклон в адрес всей нашей компании — и с выражением отчаянной решимости на лице спускается прямо к Главе.

Почему именно к нему?

В трёх шагах от дона Теймура замедляется. Опускает посох плашмя на землю. Выпрямившись, протягивает вперёд руки, демонстрируя пустые ладони. Похоже, только мы с девочками ничего не понимаем, потому что у наших мужчин лица-то становятся необычайно серьёзные, я бы даже сказала — торжественные.

— Вот как? — нарушает провисшее молчание дон. — Правильно ли я понял, юноша: вы затеяли некий старинный ритуал и сейчас пытаетесь показать чистоту намерений? Забав… Очень интересно. Итак, вы пришли с открытой душой и разоружённый. Я вас слушаю.

— Не смейся, Тимур, — подаёт из-за его плеча реплику сэр Джонатан. — Ты же видишь, мальчик волнуется.

— Что ты, Джонатан, я абсолютно серьёзен. Благородная цель, с которой он пришёл, достойна уважения, притом вдвойне, учитывая возраст просящего. Далеко не каждый, даже в зрелом возрасте, осмелится на подобный шаг. Я весь внимание, уважаемый.

Машка открывает рот для вопроса, но Николас поспешно прижимает палец к губам. Не время. Не место. Девочки послушно затихают, но в глазах так и плещется любопытство. А я — всей шкуркой чувствую изменение атмосферы, словно среди жаркого августовского дня пошёл снег. Дон уже не улыбается: лицо его сурово, и сам он — величав, слегка надменен, и даже вроде бы стал немного выше ростом.

— Господин Архимаг…

Кадык на шее обережника дёргается, будто тот судорожно сглатывает, не в силах перебороть волнение. Но всё-таки Рорик упорно продолжает:

— Да, я пришёл к вам с чистыми руками, но нечистой совестью. На мне — вред, причинённый вашему семейству, пусть и ненамеренный. По моей вине госпожа И-ива…

Бедный мальчик, неужели он снова заикается? Или это от волнения?

— … госпожа Ива пострадала дважды. Я виноват. Из-за меня она могла погибнуть. Я приношу свои извинения, но понимаю, что этого мало.

И впервые переводит взгляд на меня. Чистые зелёные глаза полны боли. Вот что он носил в себе всё это время, оттого и не давал о себе знать…

Звучно заговаривает дон.

— Как глава Клана, я принимаю ваши извинения, обережник Рорик, ученик Симеона, и согласен принять большее. Что вы можете предложить в качестве компенсации за причинённый ущерб здоровью моей невестки? Выкуп? Службу? Жизнь?

Машка, округлив глаза, зажимает рот ладонью, чтобы не брякнуть лишнего. Её сестрица мрачнеет, и вдруг так становится похожей на своего папочку в минуты не слишком хорошего расположения духа, что мне аж жутко становится. Вот она, кровь-то, никуда от неё не денешься.

— Откупаться мне нечем, — честно признаётся мой бывший компаньон, и его простодушное признание вдруг снижает возникшую напряжённость. — От взятой моей жизни толку не будет. Я предлагаю службу — всем, чем могу, и на срок, который сами назначите.

— Рабство? — не выдержав, ахает Машка.

Мага укоризненно качает головой — не время младшим высказываться! Дон холодно приподнимает бровь и бросает в сторону внучки предупредительный взгляд. Никаких "Прости, дед!" сейчас не принимается, поскольку он при исполнении. Девочкам хватает ума помолчать и отступить за дядю с отцом.

Глава задумчиво изучает просителя. Сэр Джонатан, скрестив руки на груди, занимает выжидательную позицию. Очевидно, с точки зрения, третейского судьи и миротворца, в роли которых он привык выступать, всё происходящее — в рамках законности. А у меня — сердце рвётся от жалости. Глупый мальчик, да ведь никто меня силком за тобой не тащил — ни на площадь к Игроку, ни в плен к Рахимычу, ни к порталу… Решил, значит, искупить… Встречаюсь с насмешливым взглядом свёкра, и слова в защиту Рорика замирают на устах. Не прокатит.

— Служба… — Дон будто перекатывает слово на языке, пробуя на вкус. — Служба обережника… Собственно, какой мне сейчас от вас прок, от недоучки? Не в обиду будь сказано, юноша, до профессионала вам далеко, и немногие достижения можно объяснить разве что удачей, свойственной новичкам, да ещё, пожалуй, хорошо развитой интуицией. Поверьте моему опыту, если вы не возьмётесь за ум и серьёзное обучение — полоса везения закончится очень быстро и, весьма вероятно… — Он бросает задумчивый взгляд — отчего-то в мою сторону и заканчивает: — … фатально для вас. Предлагаю следуюшее. Не скрою, иметь на службе обережника — заманчиво, но хотелось бы извлечь от этого какую-то пользу, а не разбираться каждый раз с последствиями неумелых и необдуманных действий.

На щеках Рорика разгорается небольшой пожар.

— Ваш Наставник знает об этом решении? — неожиданно подаёт голос сэр Джонатан.

— Д-да, — с запинкой отвечает обережник. — Я ему сообщ… я с ним посоветовался.

Взгляд дона становится тяжёлым.

— Возвращайтесь к нему, молодой человек, и передайте, что в нынешнем вашем статусе я не принимаю вас на службу. Будь вы некромант, даже начинающий — я бы выжал из вас всё возможное. Но ваша магия мне чужда, а потому — пусть обучением занимается тот, кто добровольно взял на себя эту обязанность. Подниметесь до Мастера — тогда возвращайтесь ко мне… — На губах дона играет усмешка. — В рабство. На три года. И уж будьте уверены, за эти три года я спущу с вас три шкуры, потому что — есть у меня такое предчувствие, что долг ваш за это время обрастёт процентами… Идите, юноша. Я всё сказал.

Кивнув, он разворачивается — и энергично уходит к поджидающему экипажу, всей спиной излучая удовлетворение. Побледневший "юноша" осторожно поднимает посох. Обречённо смотрит вслед будущему рабовладельцу. И непонятно, что его больше убивает — добровольный крест, что сам на себя наложил, или предстоящее объяснение с наставником, у которого давние счёты с Архимагом, Главой тёмных и прочая, и прочая, а он теперь обязан будет в угоду старому неприятелю натаскать ученика до высшего уровня…

— И ведь заявишься через год-другой, — бормочет Ник. — По глазам вижу… Ну, ты попал, парень, со своим благородством…

Сэр Джонатан дружески похлопывает обережника по плечу.

— Ну, ну… Взятые обязательства вовсе не означают, что надо прервать общение, это никоим образом не возбраняется. Пойдёмте с нами, молодой человек. Официальная часть закончена, думаю, всем нам, наконец, нужно познакомиться. И поговорить.

— С чего это вдруг? Не буду я с ним знакомиться, — неожиданно зло выпаливает Сонька. — По его милости маму чуть не убили, она без пальцев осталась, а я с ним разговоры вести буду?

— Перестань, — мягко удерживаю. — Этот парень — герой, он спас целый город и целый народ. А в том, что со мной случилось, никто не виноват. Не хочешь — не знакомься, а мне он — друг. Мы рады тебя видеть, Рорик.

— Неумёха! — припечатывает дочь, не желая уступать. Обережник виновато отводит глаза… и, похоже, Соне становится неудобно от своей вспышки. Парень всё-таки постарше её будет, а ведёт себя с ней, как провинившийся дошколёнок.

— Отчего же, не такой уж и… Это ты зря, Софи. — Мага протягивает руку к посоху. — Разрешаешь познакомиться? — Рорик, не поднимая глаз, кивает. Мой суженый, вопреки ожиданию, в руки посох не берёт, довольствуясь сканированием на расстоянии, и обережник не в силах скрыть облегчения: его раритет не лапают, а обращаются с уважением, а это многое для него значит — Уникальная вещь… Софи, как специалист, могу сообщить, что управление этим артефактом — довольно сложно и требует значительной подготовки. Ваш дед несколько сгустил краски, намеренно, конечно… Я бы назвал уровень образования нашего нового друга не недостаточным, а чересчур однобоким. Слишком узкая специализация…

— Узкая, но за счёт этого до жути эффективная, — радостно подхватывает Николас. — Не хмурься, Софи. По части владения огнём этот мальчик почти Мастер, я сам видел, на что он способен. Скольких виверн ты спалил в бою, парень?

— Двенадцать, — хмуро отзывается Рорик.

— Тринадцать, не будь суеверен, это хорошее число. А что? Я за тобой считал, между прочим. Очень было интересно, кому это Ящер доверил свою спину…

— Кто доверил? — переспрашивает Машка.

— Тринадцать? — Соня приподнимает бровь. — В бою? — и что-то в её лице меняется. — Правда, что ль? А кто такой Ящер?

Я только фыркаю. Ничего себе! Детки забыли о второй ипостаси деда? Ничего, ещё познакомятся.

— Пожалуй, я пойду, — тихо говорит Рорик, вконец потерявшись. — Простите, если что не так…

— Э, нет, так не годится. — Сэр Джонатан придерживает его за плечи. — Вы поедете с нами, молодой человек. Вам же сказали — закончилась официальная часть, а далее — вы вольны распоряжаться собой по своему усмотрению, и это не значит, что на всё время подготовки надо сбежать от мира. Ну же, встряхнитесь! Приглашаю вас погостить немного в нашем замке, там прекрасные условия для набора энергетики, а заодно и для небольших экспериментов. Прекрасная библиотека, частые гости-маги, которые не сочтут за труд поделиться опытом с молодёжью… Да, не так давно я говорил с Кайсаром, он не прочь попрактиковаться в паре, а вы, как уже было удачно подмечено, во владении огнём достигли больших успехов. С сэром Симеоном я поговорю сам. Сдаётся мне, вы будете чересчур необъективны…

Вот уж не ожидала, что можно так пристраститься к езде в экипаже. Казалось бы — другая эпоха, скорость — вернее, её отсутствие, тряска… Но мерный ход ландо напоминает качание на волнах и действует успокаивающе. Девочки — те нетерпеливо ёрзают, оглядываются на отца с дядей, скачущих поодаль и что-то с обеих сторон внушающих Рорику. А смотрят дочки с завистью, потому что пристрастились к верховой езде. Им бы сейчас — к своим лошадкам…

Удивительные метаморфозы происходят иногда с обыденностью. Вещи, недавно воспринимающиеся, как нечто необыкновенное, принимаются в порядке вещей. Проехаться по магазинам в экипаже… Погостить в замке на побережье… Поговорить с обережником, чтобы не трясся так перед Главой тёмных, и рассказать кое-что о специфическом чувстве юмора дона… Последнее, конечно, не значит, что свёкор намеревается окружить пришедшего с повинной Рорика заботой и вниманием; парню придётся не слишком сладко, про три шкуры дон говорил не только в переносном смысле, но…

Во-первых, похоже, его уже взял под покровительство ни кто иной, как Мага, к моему великому удивлению. Мой любезный суженый лучше всех знает, каково это — быть под железной пятой Главы, и имеет на вооружении множество способов обороны. Во-вторых — договор договором, раз уж Слово сказано — придёт время, и Рорик действительно поступит на службу к Главе, но к тому сроку он повзрослеет. Он умный мальчик, и, надеюсь, со временем разберётся и с ложным чувством вины, и со своей заниженной самооценкой. Да и полученный опыт придаст ему уверенности, ведь похоже, что сэр Джон также простёр над несчастным своё покровительственное крыло. Втроём с Магой и Симеоном они взрастят из него настоящего Мастера.

Да не на это ли и рассчитывал дон, взяв парня в оборот?

Интриган.

Но отчего-то я не могу на него долго сердиться.

— Дед, можно вопрос? — подаёт голос Машка.

Сэр Джонатан поглядывает на неё с удивлением, дон же благодушно улыбается. По-видимому, ему очень нравится это обращение — "Дед". А что? Крепкое ёмкое слово, без тени сантиментов. Девочкам привычно — они-то к моему отцу всегда так обращались, а вот дон Теймур, как я погляжу, просто упивается каждый раз очередным подтверждением самого факта, что он — Дед.

— Спрашивай, Мари.

— Это что же, теперь полигамии у вас… у нас не будет? Ну, если все мамы будут хорошо рожать, да по сколько хотят — можно будет и жениться только по одному разу!

Я готова провалиться сквозь землю, а сэр Джонатан — тот веселится, не скрываясь.

— Позволь узнать, донья, а почему тебя так волнует именно эта тема? — с некоторым напряжением в голосе спрашивает Глава. — Всю жизнь считал, что у девочек твоего возраста пока ещё несколько иные интересы. Или здесь что-то личное?

— Личное, — кивает Машка. — Вот нам с сестрой, например, хочется, чтобы у нашего папы была только одна жена. А папе наверняка хочется, чтобы у его жены был только один муж. Как по мне — так это нормально. Я понимаю, бывают у людей и вторые, и третьи браки, но это — по очереди, а не одновременно. В общем… — Она задумывается, не находя аргументов, затем подбирает железный: — Ты вот, как говорят, постоянно намекаешь Мирабель, что женишься ещё раз, но что-то не торопишься. Значит, тебе тоже хватает одной жены?

Прикрыв глаза ладонью, сэр Джон сдерживает смех. Сонька сердито пихает сестру ногой, но Маша лишь раскрывает глаза пошире. Знаю я этот невинный взгляд, меня не обманешь… Вопрос наверняка был давно заготовлен, но обыгран, как импровизация.

— Гхм… — Дон Теймур задумчиво откидывается на спинку дивана. И, судя по всему, приходит к мудрому решению: отнестись к происходящему со здоровым чувством юмора. — Видишь ли, дорогая Мари… в какой-то степени ты права. Мне — действительно хватает одной супруги, исключительно из-за занятости…

(Ага, а кто грозился лично ко мне посвататься? И эротические сны насылал, не успев познакомиться? Молчите уж, дорогой дон!)

— …Но не забывай — нас, некромантов, крайне мало. И ещё не скоро станет достаточно до такой степени, чтобы мы могли вздохнуть спокойно и сказать: всё! Теперь-то мы не исчезнем с лица Гайи!

— Почему? — обескуражено спрашивает Соня.

— Инерция мышления, донья. Даже если мы сейчас провозгласим, что наши женщины могут рожать безбоязненно — страх перед родами будет ещё долго оставаться. Пока на десяти, двадцати, сотнях благополучных рождений не будет доказано, что бояться больше нечего. Ну-ка, представь, сколько на это понадобится времени?

В подобных спорах Машенция пока что не сильна. Отворачивается и закусывает губу.

— Полигамия не значит распущенность, — мягко говорит дон. — И мы не злоупотребляем ею. Но представь: двум девочкам понравился один юноша. Как вы его поделите? А если к этому присовокупить на редкость хорошее сочетание генов, рождение здоровых и крепких детей… Да пусть женятся на здоровье.

— А если их трое? Девочек-то?

— Это не рекомендуется, — серьёзно отвечает дон. — С тремя жёнами мужчина ещё справится, но вот с тремя тёщами… Я бы не рискнул.

Сонька негодующе фыркает. Потом задумывается. Потом они с сестрой переглядываются — и вдруг начинают хихикать, а затем и хохотать в голос. И даже Глава позволяет себе сдержанную улыбку в этот момент. Что ж, правильная политика, ибо здравое чувство юмора — оно не раз вам ещё пригодится, дорогой дон Дед.

…А пакет с пирожками дожидался нас дома.

Уже не далее, как завтра утром белый с золотом экипаж зашуршит колёсами по мощёным мостовым, унося нас из уютного патриархального города, который так успел полюбиться. Мы ненадолго, Тардис, мы обязательно вернёмся! Но ждут, ждут прекрасный замок на берегу озера, тёплое море и загадочный Эль Торрес. Надеюсь, в багажном коробе хватит места и для подарков, и для новеньких учебников, и для разных мелочей…

Только одну вещь я не заберу из нового дома — рукодельную шкатулку. Она до сих пор так и стоит, нераскрытая, на комоде в гардеробной, и не из-за того, что не хочу пользоваться обережным даром, а потому, что сознательно отсекла часть прошлого, к которому больно возвращаться. Возможно, когда-нибудь, я сделаю это спокойно, лишь со щемящими нотками грусти, сожаления и благодарности, но не сейчас. Минувшему, как свеженаписанному тексту, надо дать вылежаться… А чтобы было чем занять руки, заготовлен целый тюк прекрасной лёгкой пряжи, белоснежной, пушистой, искрящейся на свету. Пока ещё не знаю, к чему, но я её пристрою.

По части упаковки вещей мы с девочками асы, поездили в своё время и на юг, и по родственникам, опыт есть. Дражайший наш супруг, скорбно посмотрев на сборы, выделил нам приличных габаритов дорожный сундук, а на вопрос, что уложить из его вещей, отмахнулся:

— Женщина, настоящий боевой некромант всё своё носит с собой. К тому же, в Каэр Кэрроле у меня свой угол, ты забыла? А в Эль Торресе мы тем более будем дома. Там всё есть.

— Дома…

Николас, блаженно зажмурившись, растягивается на любимом диване у камина, вытянув ноги к огню. Хоть в комнате не прохладно, но любит родственник себя побаловать. Заложив руки за голову, выдыхает:

— Дома… Чёрт, я так давно не видел наших берегов, жду, не дождусь. Ребята, а может, ну его, этот Каэр Кэррол, я там уже нагостился, рванём сразу к морю? Мага, моя комната никем не занята?

— Попробовал бы кто занять…

Мой суженый кидает на брата сердитый взгляд. Девочки, оторвавшись от заполнения сундука, одновременно поднимают головы.

— Как это — да ну его? — говорит растерянно Машка — Ник, мы же ещё озеро не смотрели, и ты сам говорил про подземный ход… Ой-ой, как же мы это всё упустим?

Сонька закусывает губу.

— А сэр Персиваль очень советовал маме пожить там, хотя бы неделю…

Николас покаянно хлопает себя по лбу и, по-видимому, собирается разразиться тирадой в тему "Какой я сволочь и эгоист!", но я не могу допустить подобного. В конце концов, даже мы с детьми почувствовали себя здесь дома, а Ник — тот до сих пор в пути, всё никак не может добраться… Его отчий кров — тот самый Эль Торрес, замок, где родились они с Магой, и благородный дон, и сонмы его бесчисленных предков-некромантов.

— А давайте мы их с папой отпустим первых, — дипломатично предлагаю. — Налегке и без нас они доберутся гораздо быстрее. — Меня озаряет: — И не обязательно верхом…

— Как это? — в один голос спрашивают девочки. А я улыбаюсь, вспомнив белоголового орлана, парящего над морской гладью в бликах лучей двойного солнца. Ник медленно поднимается.

— Ива, да ты просто гений. Почему я не подумал об этом сразу? Но до Каэр Кэррола мы непременно должны вас сопроводить: кто его знает, по степи могут прятаться разные недобитки, пока это их выловят… Доставлю вас на место — и сразу полечу. Ты как, брат?

— Одобряю, — кивает Мага. — Давно не разминал крыльев, всё как-то больше волком…

Судорожно сглотнув, Машка садится прямо на пол, едва не придавив Малявку. Тот, зашипев от подобной бесцеремонности, совсем не грациозно отпрыгивает в сторону.

— Как это? — выдавливает из себя младшая дочь. — Полетите? Ой, да, Ник, ты же рассказывал. Но мы тогда даже не поняли, что оно на самом деле так…

Не совсем чёткая формулировка, но что вы хотите от ребёнка? Там, в своей старенькой квартире, внимая рассказам дяди о необычайных способностях членов семьи, они воспринимали всё, как восхитительную сказку, в которую очень хочется верить. Но прошло время — и вот оно, чудо, можно потрогать, увидеть, возможно, даже самим когда-то…

Соня перекладывает кота на ближайшее кресло.

— Это что же получается: мы, когда вырастем — тоже сможем оборачиваться?

— Не знаю, зайцы, — откровенно признаётся их дядя. — Пока — трудно сказать. У девушек способности такого рода не всегда развиваются, всё зависит от врождённых качеств, а они проявляются не сразу. Как правило, после совершеннолетия.

— Ну-у… Так поздно?

— Не "ну"! — Николас грозит пальцем. — Оборот — процесс весьма сложный и требует длительной подготовки, а главное — зрелого ума. Ребёнок, случайно обернувшийся, может буквально потеряться в зверином разуме, в инстинктах, и больше уже не выплыть. Внутренний зверь не отпустит, и человек останется навсегда в чужой шкуре, но так и не поймёт этого, потому что память сотрётся. Природа не дура, она не просто так проявит ваши способности лишь тогда, когда вы будете готовы их принять. Да и то…

— Нужны два наставника. Два, — подчёркивает Мага с нажимом. — Иной раз одному бывает не под силу справиться со сбрендившим в чужой ипостаси учеником. Так что… — Сдвигает брови.

Девочки поглядывают с опаской.

— Да ладно, мы поняли, — бурчит Сонька. — Пап… Мы не дурочки из сказок, которые выслушают и всё сделают наоборот. Ты лучше скажи вот что: может, уложить всё-таки что-то из твоих вещей? Тут ещё остаётся место.

— Не надо. — Суженый вроде остывает. — Дорожный плащ есть, с меня хватит. Он много чего заменить может…

Вроде, и гроза небольшая отошла, и злободневные вопросы решили. А меня всё не покидает чувство чего-то недоделанного. Что-то я забыла взять. Что-то, о чём давно думала…

На каминной полке деликатно, но внеурочно отзванивают часы.

— Входите, Дорогуша! — спохватываюсь, припомнив, что совсем недавно мы обговорили с милым брауни такой вид связи. Домовой не привык быть на глазах у людей, а потому — в основном, пребывал или в невидимом состоянии, или в своей тайной каморке, скрытой от людских глаз. Подозреваю, даже снятие заклятия Дамиана её не затронуло. Стеснительный Хозяин признался как-то, что теперь, когда дом полон людей, ему неудобно лишний раз и в комнаты заглядывать, и напоминать о себе, поэтому — все свои работы по дому он будет вести в наше отсутствие, а понадобится о чём-то сообщить — непременно оповестит о своём появлении.

Он проявляется рядом, непривычно грустный, подавленный.

— Вот… Оставили в гардеробной, хозяюшка. А давеча ещё вслух соизволили произнесть: как бы, мол, не забыть, будет что в дороге почитать…

И протягивает маленькую сумочку.

И в самом деле! Я с благодарностью жму ему лапки и достаю из клатча небольшую книжечку — подарок старичка-букиниста.

— Спаси…

И замираю с открытым ртом, заметив, как переменился в лице суженый. Они с братом оказываются рядом со мной одновременно и тянут руки к книжечке со скромным синим гладко отшлифованным камушком, вделанным в корешок.

— А ну назад! — прижимаю великую, судя по всему, ценность к груди. — Это моё! У вас книг — полон дом, оставьте и мне что-то почитать!

— Ива… Ты не понимаешь… — говорят эти фанатики с горящими глазами в один голос, как, бывало, наши девочки. — Ты хоть знаешь, что у тебя в руках!

— Это — книга о кидриках, — говорю как можно более сурово. — Назад, говорю вам, книгоманы! Мне подарил её очень хороший милый человек, и не смейте тянуть к ней свои жадные лапы! Она моя, и точка!

— Ей подарили… — Судя по виду, с Николасом сейчас начнётся тихая истерика. Он даже хлопает себя по коленкам. — Брат, ты слышал? Ей просто взяли — и подарили Книгу кидриков, судя по всему — третью, утерянную!

Мага глядит на меня, и в глазах его — какая-то обречённость.

— А я уже ничему не удивляюсь. Ни тому, что она оказывается, где ей не нужно быть, но потом получается, что без неё ничего не вышло бы… ни тому, что к ней попадают чёрт знает откуда невероятные предметы, как тот лук или ножичек… Звезда моя, дай мне поглядеть эту книжечку, только одним глазком, и я сразу её тебе верну. Даже если не верну — она снова у тебя окажется, раз уж её тебе п о д а р и л и…

О, вот даже как? Осознав собственное величие, милостиво протягиваю супружнику предмет его вожделений. Девчонки немедленно подныривают отцу под локоть и заглядывают в страницы.

— У-у, — тянут разочаровано. — Мам, а там пусто…

— Ничего не пусто, — рассеянно отвечает Мага. Вытянув шею, в раскрытую книгу жадно заглядывает и Николас, и по характерному движению глаз видно — оба брата читают. Выходит, им-то текст открылся!

А как же я? А как же — мне?

Издалека угадываю на страницах очертания готической вязи, разрисованные заглавные буквицы — и успокаиваюсь. Ну и пусть братья секретничают, моё от меня не уйдёт. Спокойно всё прочту на досуге, без всяких просьб и молений.

— Ты подумай… — Николас задумчиво пощипывает себя за подбородок. — Выходит, правила не для всех писаны, и есть среди них и уникумы… — И осекается. — Золотые, да?

— Мне это нравится. — Мага осторожно закрывает книжечку, с любовью проводит по переплёту, и синий камень, неожиданно налившись светом, подмигивает. Ревниво забираю свою собственность из рук супруга. Нечего тут намёками изъясняться, могли бы и по-человечески сказать…

И тут, как это довольно часто бывает в романах на самом интересном месте, когда я теряю терпение и собираюсь таки задать наводящий вопрос — в дверь стучат.

— Сэр Майкл Кэррол-младший, — спешит осведомить Дорогуша, как исправный дворецкий. — Позвольте, хозяюшка, я уж откланяюсь…

— Нет-нет, останьтесь! — Пока мужчины спешат навстречу гостю, усаживаю брауни в кресло. — Вы же знаете, он с удовольствием с вами общается! Не уходите, прошу вас.

Машинально укладываю ему на колени кота, к обоюдному согласию сторон, и сую книгу в сундук, чтобы уж точно не позабыть. Почитаю завтра.

Мой дорогой Наставник с неизменной ласковой улыбкой желает нам доброго вечера, но где-то в глубине его прекрасных очей таится грусть, что бесконечно меня огорчает. Уже не в первый раз замечаю я в нём эту перемену. Неужто… дела сердечные вовсе не так хороши, как я рассчитывала, и что-то между ним и Гелей не ладится? Или прекрасный сэр, несмотря на своё совершенство, уподобляется одному нашему общему знакомому, обережнику, надумывающему себе кучу мифических недостатков?

Он согревает руки о чашку горячего чая, и этот жест меня настораживает. Видала я такое, причём недавно. И чай, почти кипяток, выпивает залпом. И это проходили… Где же вы потратили силы, дорогой сэр, что вас так морозит? Не только я подмечаю неладное. Братья-некроманты переглядываются, Мага как бы невзначай, повертев в руках небольшой кругляш — лишь слегка отшлифованный плоский камень — посылает его через стол другу. Прихлопнув кристалл ладонью, паладин делает глубокий вздох, задерживает дыхание… На щёки возвращается привычный румянец.

Разом притихшие девочки по моему знаку подставляют сэру новую полную чашку. Вопросительно на меня оглядываются. А я нутром чувствую — ох, будет сейчас крупный разговор, не иначе… Показываю им взглядом на нагретый совсем недавно Ником диван. Девчонки отходят на цыпочках и пристраиваются у камина — вроде бы их и не выпроводили, чтобы не обижались, и не на глазах у старших… И послушают заодно.

— Майки? — вопросительно говорит Мага. — Что-то случилось?

Паладин, невидящим взглядом уставившись в фарфоровый чайник, машинально прокручивает на пальце новое кольцо с фамильным гербом. Наконец изволит очнуться.

— Я пришёл к вам за помощью, друзья мои, ибо мне больше не к кому обратиться. — Прекрасные голубые глаза наполняются печалью. — Прости меня, Мага, и вы простите, Иоанна, но…

— Майкл, не тяни, — сердится Николас. — В конце концов, для чего ещё друзья существуют? Давай, сразу и единым духом, чтобы всё было ясно!

Ему трудно, мучительно трудно говорить, моему драгоценному Наставнику. Я ожидаю услышать что угодно: просьбы помирить их с Гелей — хоть и невозможно представить подобную ссору — объясниться, уговорить выйти за него замуж, достать луну с неба, потому что сам по какой-то причине не может или обеты не позволяют…

— Я прошу вас двоих… открыть портал для Ангелики. Портал в её мир.

Присвистнув, Николас отъезжает на стуле от стола. Мой суженый, сложив руки на груди, удобно откидывается на широкую спинку.

— Ты сбрен… с ума сошёл, Майки? Как, по-твоему, я могу это сделать? Иву ты не трогай, с неё прошлого раза достаточно. Хотя я понимаю, что ты имел в виду… Да, я мог бы использовать её технику в части ключа и якоря, но — это бесполезно. Её не к чему применить. Ты же знаешь: новых порталов в другие миры я ставить не могу, да и никто пока не может, я ведь использую только имеющиеся, а где мне разыскать тот, в который шагнула наша спящая красавица? Или память к ней вернулась полностью? Да хоть и так — ты же знаешь, далеко не все могут определить точное место перехода.

— Она плачет по ночам, — глухо отвечает сэр, и от тоски в его голосе, от жалости к нему с Гелей сжимается сердце. — А я — чувствую, и ничем не могу помочь… Ты прав, несмотря на то, что память к ней вернулась почти полностью, место перехода она помнит смутно. Я пробовал прояснить воспоминания — но, похоже, на них наложен какой-то щит, причём… — Он задумывается, подбирая определение. — Инородный, понимаешь? Не наша магия, не Гайи. Похоже, ей настроили блокировку ещё до того, как отправили сюда, настроили именно с целью не опознать местности…

— Вот как, — сухо отзывается Мага, а у самого взгляд становится прозрачный, рассеянный, словно мыслями он уже не здесь.

— Да ты что, Майки, — встревожено отзывается Николас. — Хочешь сказать — эту афёру подготовил какой-то пакостник с т о й стороны? Из её мира? Только такое объяснение и возможно. Кто-то сильно не желал, чтобы она вернулась.

Сэр Майкл нехотя кивает.

— У меня сложилось то же впечатление. Только, видишь ли, друг мой, это была не афёра.

— А что?

— Защита. Её семья действительно не хотела, чтобы Ангелика нашла дорогу домой. Кое-какие их разговоры я выловил из её памяти. Девочка появилась здесь вовсе не по воле Игрока, просто паутина Сороковника, уловив новую попаданку, выдала на-гора все задания по полной программе, вот и пришлось ей отрабатывать.

— Постой…

Мага в точности так же, как Николас, пощипывает ухо.

— Семья, говоришь… Семья отпихивает от себя самого младшего — а она ведь младшенькая, если судить по её рисункам? — только в двух случаях: либо изгоняя из-за преступления, а в это трудно поверить, зная твою… нашу красавицу, либо… Хм. Пожалуй, спасая. Когда складываются обстоятельства, при которых лучшим выходом будет бегство. Тогда вполне объяснима блокировка сознания: ей опасно возвращаться… Неужели всё так плохо?

— Постой, это как-то не вяжется с твоей просьбой, — подхватывает Николас. — Вернуть девочку туда, где ей явно небезопасно? Ладно, чего уж там, выкладывай всё сразу, а то чересчур я сейчас расфантазируюсь. Реальность порой закручивается хуже, чем самые изощрённые гипотезы.

Сэр Майкл отнимает ладонь от столешницы — и в недоумении разглядывает камушек, уменьшившийся до размеров горошины. Возвращает Маге. И говорит тяжело:

— Это чёртов… простите, Бога ради, Иоанна… это пророчество…Я не могу о нём забыть. Вы помните слова Абрахама? "Четыре девы разных трёх миров приносят весть благую о прощении. Оправдан первый мир. Второй, что обречён, возможно уберечь, прорвавшись в третий…"

Был бы у меня чай, я бы поперхнулась. Помнится, Карыч высказался несколько проще, но память благородного паладина перестроила фразы в белый стих, не растеряв, впрочем, сути.

— Первый мир оправдан… — повторяет он. — Это про Гайю, тут и гадать нечего. Второй, что обречён — это и есть мир Ангелики. Он на грани гибели.

Последующий рассказ паладина пробирает до костей.

Оказывается, Игрок порезвился не только в Гайе. Он сильно не пришёлся ко двору своими деяниями ещё в одном мире — в Рае. (Как-как? — переспросил Мага, но сэр лишь виновато улыбнулся: да, Рай, такое уж привычное нашему слуху созвучье). Мир чудесный, не испорченный ни технократическими безобразиями, ни войнами, ни греховностью, мир, чьи жители достигли высочайших высот духовного развития — изначально был пропитан светлой созидающей магией. Он был, как я поняла, полной противоположностью обесточенных миров Двойных звёзд: светлая магия Рая рождалась в самом ядре планеты, откуда просачивалась в верхние слои, влияя на развитие народов и цивилизаций, облагораживая, улучшая, приближая к идеальным. Таким уж сотворил этот Рай неведомый старый Демиург. Тщательно продумал, отмерил, взвесил, счёл, и… воплотил. А сам, вдоволь налюбовавшись, убедился, скорее всего, что и без него жители прекрасно управляются, и — покинул их, оставив в распоряжение всю планету.

Мы никогда не узнаем, по какому принципу раздавались миры начинающим творцам. Нашему Игроку сначала достался Рай. И первый свой полигон мальчишка-бог пытался устроить именно там, но — просчитался. Агрессивные игры, монстры, убийства — всё это настолько претило изначальной сущности мира, что он сам изгнал чуждый ему объект, подобно тому, как фагоциты уничтожают или изгоняют болезнетворный микроб из организма. Такая вот, оказывается, была защита, поставленная неизвестным Творцом. Он, должно быть, прекрасно понимал, что Рай — искусственно созданная Утопия — лакомый кусочек для многих; вот и озаботился, встроил механизм защиты от взлома…

Чересчур эффективным механизмом, как оказалось. Ибо непроницаемая сфера, окружившая планету после того, как Игрок был с неё вышиблен, оказалась барьером и для магии. Чужого воздействия она не пропускала, хвала Создателю, но и собственные, рождаемые в ядре планеты, энерго- и магические потоки оказались отсечены от мирового Течения, закапсулированы, замурованы. Или безвестный Творец чего-то не учёл, или рассчитывал, что к тому времени его детища эволюционируют до такого уровня, что сами справятся с проблемой. Но что-то пошло не так.

До сей поры планету не взорвало изнутри лишь благодаря природной особенности: горным хребтам, протянувшимся каменными змеями вдоль меридианов, и в недрах своих содержащих цельные слои сапфирита — уникального минерала, способного концентрировать, уплотнять энергетику. Этакий своеобразный планетарный накопитель, оттягивавший на себя до поры до времени переизбытки магии… Но даже его ёмкость была конечной, и вот уже несколько лет Рай жил в постоянном ожидании неминуемой гибели. Рано или поздно его разнесёт на куски, и весьма вероятно, что защитный купол даже не дрогнет, навсегда замуровав и похоронив в себе то, что останется от прекрасной высокоразвитой цивилизации.

— Это что, тоже в Книге прописано? — спрашивает Мага угрюмо.

— Я говорил с доном Теймуром о Книге Откровений, но, сам знаешь, ваш отец не любит делиться тем, что ему самому пока непонятно. Он лишь повторил, что Книга является там, где сочтёт нужным, и даёт читающему ровно столько, сколько необходимо. Но вот странность: Ангелика почти ничего не помнит о том, что было написано о причинах трагедии Рая, а мне — через её воспоминания — открылись целые страницы. Таково уж, по-видимому, могущество подобный вещей…

Сэр Майкл надолго умолкает. А я лихорадочно пытаюсь сообразить, не относится ли мой недавно обретённый подарочек со странными страницами такой вот… вещью. Да мне эту книжечку о кидриках теперь и в руки взять боязно…

— Валяй дальше, дружище, — подбадривает Николас. — Про изолирующую сферу мы поняли, про то, что она и защита, и проклятие одновременно — тоже. Но раз она непроницаема — как здесь очутилась девочка Геля? Теоретически могу понять: мыльный пузырь можно аккуратно проткнуть соломинкой, а затем вытащить, и края срастутся. Но тут очень точно надо рассчитать и диаметр соломинки, и нажим…

— Рассчитать было кому. У Ангелики необычная семья, даже с точки зрения нас, магов. Так случилось, что все родные, кроме неё, наделены высокими магическими способностями, но вот она, в силу каких-то причин, родилась обычным человеком. Это бывает, вы знаете. Но то, что в Раю считалось обделённостью, в какой-то мере даже ущербностью, сработало в пользу девушки. Здешней магии в ней почти не было, а потому — не было и взаимного притяжения, меньше риска, что притянет назад при переносе в чужой мир…

— Это словно она была ненамагничена, — неожиданно вступает Соня. — Или не из железа, к магниту не притягивается… Ой, извините, дядя Майкл…

— На редкость удачное сравнения, дитя моё. — Сэр находит в себе силы улыбнуться. — Не намагничена… Да, иногда случается, что обстоятельства, которые нас удручают, оказываются вдруг спасительными! Родные и друзья никогда не позволяли себе ни упрёков, ни снисходительной жалости по отношению к простому ребёнку-не-магу, но она и сама, вырастая в окружении волшебников, страдала, осознавая свою… непохожесть. Надо сказать, друзья мои, что и в самом деле, возможности тамошних жителей удивительны. Даже левитация, свободный полёт в энергетических потоках, даются им свободно, без перехода в другой облик… Представьте себе состояние птицы, рождённой без крыльев, птицы, которую все любят, оберегают, всеми силами стараются дать ей всё, что только возможно, кроме неба. Ангелике было нелегко, но она старалась не огорчать родных, делая вид, что ей прекрасно живётся. Насколько это вообще можно в условиях неминуемого апокалипсиса… Но однажды случилось так, что один из братьев её матери обнаружил попытки Игрока снова проникнуть в Рай, и понял: вот единственная возможность спасти хоть кого-то из Семьи. Наш Игрок, если помните, имел дурную привычку набирать юнитов из соседних миров, и решил заполучить кого-то из Рая. Но, памятуя о негостеприимном приёме, оказанном при его первых попытках вторжения, на этот раз действовал куда тоньше. И вот парадокс: сфера, несокрушимая при прямом ударе, оказалась податлива под точечными игольными уколами, если можно так выразиться… Не соломинка, а тончайшая игла, Ник. Игла, насаженная на щупальце игрока. И Ангелика была, в общем, не первой его добычей.

— Теперь догадываюсь, — кивает Мага. — Витаэль, стало быть… Я всё гадал, откуда он. А потом ломал голову: кого так напоминает Геля? У выходцев из одного мира всегда есть что-то общее.

— Удивительный молодой человек. Мы долго с ним беседовали…

Не выдержав напряжения, сэр Майкл поднимается, прохаживается по кухне. Задержавшись возле кресла с Дорогушей, гладит старичка по плечу, и тот даже прикрывает глаза от удовольствия, как обласканный кот. Паладин возвращается к нам.

— Витаэль был доброволец, — говорит просто. — Один из друзей семьи. И… привязанный к Ангелике. А потому — как только вычислили, где в следующий раз вынырнет щупальце Игрока — согласился пойти в чужой мир первым. Ему-то не затирали память, наоборот — обострили возможности до предела, чтобы он был в состоянии, насколько возможно, передать, что эксперимент прошёл удачно. Правда, и в этом случае не обошлось без осложнений…

— Что, тоже откат? — почти утвердительно говорит Николас. Паладин кивает.

— Совершенно верно. Память начинает стираться позже, незаметно. Мы-то думали, что амнезия Гели вызвана шоком от нападения раптора, а она просто… включилась в положенное время. Какой-то период жизни так и остался закрытым. Тем не менее, одно можно сказать: её портал был не в Тардисбурге.

— Где? — коротко спрашивает Мага. — Ведь узнал же, наверняка? Чтобы ты с двоих считал память — и не выудил то, что нужно?

— Ты не поверишь… — Прежде, чем ответить, сэр Майкл отчего-то кидает взгляд в мою сторону. — Рядом с Бусинами.

— Почему — не поверю? — после паузы выдаёт Мага. — Сработали же они в случае с Ивой. Её ведь перенесло в ту же точку, только в другом мире, параллельном. Уверен, что где-то в Рае есть такая же степь, и горы, и города на месте Тардисбурга и Терраса… Хм. Вот только как быть с гипотезой, что Бусины полностью себя исчерпали и…

— Ты забываешь об одном, — подсказывает Николас.

— Нет, как раз вспомнил. Думаешь, он сработал катализатором?

— Думаю, да. Скорее всего, энергетика родственной природы активировала пробуждение. Все считали, что Бусины умерли, а они всего лишь заснули.

Первой из окружающих не выдерживаю я.

— Это вы сейчас на каком языке говорите? — спрашиваю подозрительно. — Ничегошеньки не понятно. Не соизволите объяснить, что это за бусины такие и на что их нанизывают?

— Бусины — это такие интересные камни, Ива, — терпеливо, словно маленькой, объясняет Мага. — Только нанизывают не их, тут небольшая логическая нестыковка в названии: кто-то брякнул поэтически, вот и прижилось. Скорее, это они — нанизывают на себя миры, словно бусы… Понимаешь, Ива, про эти камни говорят, что они существуют во всех мирах, и по ним, как по цепочке, можно перепрыгивать из мира в мир, пока не доберёшься до края Вселенной. Ты, конечно, не знала, когда медитировала на одной из Бусин, да ещё с кидриком в кармане, к чему это приведёт…

— Я… что делала? — спрашиваю в ужасе. — Постой, так это они и есть? Не самые плоские круглые каменюки?

— Да, как раз рядом с постоялым двором. С одной из Бусин тебя и пытался согнать Игрок, натравив змей — видимо, он уже тогда почуял неладное и забеспокоился, что ты сбежишь от него, не отыграв. Ты была очень перспективным персом, представь себе.

— Да подожди! — Оттираю пот со лба. — Этак меня могло занести куда угодно! Но я ведь была не одна, с сэром Джонатаном, будь там опасно — он предупредил бы…

Сэр Майкл виновато улыбается.

— Он узнал о вашем кидрике слишком поздно, дорогая, только, когда Михель проговорился. Считалось, что степные Бусины мертвы уже более полутора столетий, а потому — никого никуда уже не унесут вовеки.

— Но ожили они раньше, — подхватывает Ник. — Получается, что не Ива с шельмецом Рикки их растолкали: первыми-то были Витаэль с Гелей. Выходит, что Бусинам наплевать, открытый мир или закрытый…

Он внезапно умолкает.

— Что? — нетерпеливо подгоняет его брат.

— Нет, пока ничего… Надо подумать, есть одна идея… Отправить они никого никуда не могли, раз обесточены — и тут, похоже, мы правы: именно Рикки дал основную энергию переноса, а бусины лишь задали направление по каким-то им одним известным параметрам. Визитёров-то приняли без труда, с одной стороны тянул Игрок, с другой — толкали Бусины Рая, да ещё, наверняка, семья вложилась в посыл, сколько могла… Чёрт… Есть идея, но с ней надо разобраться. Ты вот что скажи, Майкл, на кой тебе сейчас сдался портал в Рай? Вернуть девочку на вулкан, на бомбу, что вот-вот рванёт? Или хочешь вытянуть оттуда её родных, чтобы она не тосковала? Зная твою святую натуру, склоняюсь к последнему. Но ты хорошо себе представил, чем это может обернуться?

— Конечно, их надо спасти! — испуганно вскрикивает с места Машка, забыв о том, что вмешиваться невежливо. — Ник, о чём ты говоришь? Да если папа откроет портал — мы всех сможем вывести!

— Всех…

Мужчины мрачнеют на глазах. И я очень хорошо их понимаю. Спасти мир — это кажется посильным лишь подросткам, начитавшимся фэнтези про Избранных. В реале всё сложнее и масштабней.

— Даже если портал откроется, — Мага словно считывает мои мысли, — население всего мира не вытянешь через игольное ушко. Пойми, я ещё не владею портальной магией так, как хотелось, это очень высокая ступень. Проход к русичам поддерживала дюжина магов во главе с Симеоном, да ещё все, кто могли, делились энергией, и то — справлялись с трудом. А как поведёт себя новый — предугадать невозможно. Он может сработать в одну сторону, впустить — и захлопнуться, и тот, кто пройдёт, застрянет в Рае, что вот-вот станет адом. Или выпустит назад одного-двух, а на третьем закроется, перерезав человека пополам… Допустим, — торопливо добавляет, заметив как побледнели дочери, — допустим, что он станет исправно переправлять всех желающих. И что? Как бы ты поступила, если бы, не ровён час, Гайе грозила катастрофа, а у тебя появилась бы возможность спасти семью? Конечно, потащила бы за собой всех. Но оставались бы ещё и друзья, у друзей — родители, у родителей — беременные жёны, дети… Все достойны жалости и спасения. И что — тащить их через непредсказуемый портал? А если о нём станет известно всему Раю — начнётся столпотворение. Хлынет поток беженцев, причём, возможно, неуправляемый.

— Так неужели… — У Машки дрожат губы. — …бросить?

— Зачем бросить?

Мой суженый в задумчивости прохаживается по кухне.

— Продумать, — бросает. — Ну, Майкл, задал ты нам задачу…

Паладин, виновато улыбаясь, пожимает плечами. Но взор заметно проясняется. Мол, я своё дело сделал, друзья мои, озадачил, переложил на ваши крепкие плечи, хоть и сам не отказываюсь… Втроём-то ведь легче нести ношу, не так ли?

— Продумать, — эхом отзывается Николас. — Ты прав, брат. И ты права, Мари, оставлять всё, как есть, невозможно, но и кидаться в драку почём зря не следует. Даже если допустить, что мы создадим идеальные условия перехода и договоримся с жителями, чтобы эвакуация проходила без паники, организованно… Ты представляешь, каково это — разместить их здесь? Это тебе не жилой дом расселить и не посёлок, это — планета… Мы с попаданцами-то уживались потому, что их мало. А тут — совсем иное дело. Народы. Расы. Миллиарды людей… Думать надо, зайцы.

Подсев, притягивает к себе девочек. Они благодарно жмутся к нему, каждая со своей стороны. Как хорошо быть подростком! Вера во взрослых нерушима: конечно, папа и дядя Ник с дядей Майклом всё разрулят и всех спасут, только так, и не иначе…

— Есть у меня одна идея, — снова повторяет Николас, но как-то замедленно. Мага с сэром, остановив свои кружения по комнате, требовательно глядят на него, заложив руки в карманы.

— Допустим, место отыщется, и ты, брат, нашаришь след портала. Тут даже сомнений нет — найдёшь. Нет, я рассуждаю чисто теоретически… Давайте пока не будем говорить о великом переселении народов, это этап отдельный, поговорим о проходе, как таковом, в мир иной. Мага, что тебе требуется в данном случае?

— Ключ, — не задумываясь, отвечает суженый. — С якорем проблем нет, надо просто держать рядом Гелю — с её воспоминаниями о доме и семье. А вот что использовать в качестве ключа — для меня пока неясно. По-хорошему, это должна быть какая-то вещь, пропитанная энергетикой Рая, чтобы создать первое звено между нашими мирами; но что? У девочки при себе ничего не осталось, к сожалению. Будь она магичкой — подошла бы прядь волос, на худой конец — хоть что-то из одежды, сшитой в Рае, но ты же помнишь… — Деликатно опускает некоторые детали. Всё верно, когда Геля очнулась от комы — на ней и ниточки надето не было, просто из чувства такта мой суженый об этом умалчивает, дабы не смущать целомудренного друга. — Однако она, как ты сам недавно сказал… Ах, да, это Маша высказалась: Геля ненамагничена. Её аура лишена магии, и даже локон не пригодится. Хотя странно вот что: не могло её обделить при переходе хоть каким-то навыком, возможно, тот проявится позже… Но факт остаётся фактом: для ключа пока что ничего нет. Может, у Виташи что-то найдётся?

Меня охватывает печаль. Конечно, у Витаэля наверняка что-то найдётся при себе с далёкой родины, но ведь это когда станет известно! И потом — я ведь ничего не знаю о его жизни здесь, ведь может так случиться, что и у него ничегошеньки не осталось? Это было бы так несправедливо! Я сама успела познать тоску расставания с детьми, на своей шкурке прочувствовать гнёт этого страшного "навсегда!". И уж, конечно, никому не пожелаю, особенно этой женщине с прекрасными дивными глазами, той, которая до сих пор скорбит по дочери, той, которая поделилась всем, чем могла, сумев перебросить из замурованного мира толику собственной силы и магии ради…

…ради того, чтобы я помогла её дочке. Чтобы сделала… Стоп-стоп…

— У нас есть ключ. — Меня вдруг пробирает нервный смех. — Есть. Она его до сих пор с собой носит, честное слово. Что вы на меня так смотрите? Мага, ты же сам его в руках держал, вы с Майклом его полчаса изучали… Это куколка. Кукла Доля. В ней этой энергетики Рая набито под завязку. Забыли?