Спасительный свет

ГЛАВА 42

Каждый раз, бросая взгляд в зеркало заднего вида, Алек видел морщины у себя на лбу и вокруг глаз. Может быть, последние несколько лет он проводил слишком много времени на солнце, а может быть, просто старел.

Несколько часов назад он оставил Клея в Дюкском университете и никак не ожидал, что в момент прощания с сыном на него обрушится такая буря эмоций. В гостиной общежития было множество студентов, и поэтому он лишь слегка обнял сына, хотя ему очень хотелось крепко прижать его к себе. Клей не ответил на объятие: он был возбужден началом нового этапа в своей жизни, глаза его лихорадочно блестели. Ясно, что по-настоящему скучать будет лишь один из них.

Алек свернул с шоссе на дорогу в Мантео, когда припустил мелкий дождик. Он проехал мимо дома престарелых с его голубым великолепием и подумал, что в ближайшее время нужно будет позвонить Мери Пур и организовать экскурсию по дому смотрителей. Внезапно поддавшись какому-то порыву, он остановил машину перед домом. Может быть, лучше сделать это сейчас.

Выйдя из автомобиля, он заметил на другой стороне улицы маленький антикварный магазинчик, где перед витриной на расшатанных стульях красовались старинные куклы. Седая женщина как раз уносила их в помещение, пряча от дождя. Оливия, скорее всего, права: именно здесь Энни покупала кукол для Лейси.

На широкой террасе дома престарелых никого не было. Он позвонил, и ему открыла молодая светловолосая женщина.

– Я ищу Мери Пур, – сказал Алек.

– Входите, – женщина отступила назад, пропуская его.

– Она в гостиной, трудится над кроссвордом, как обычно.

Блондинка провела его в комнату, где несколько пожилых женщин смотрели телевизор. Мери Пур сидела поодаль, в угловом кресле в углу подле торшера, держа в руках сложенную газету.

– Мери, – окликнула блондинка, – тут вас хочет видеть один джентльмен.

Мери опустила газету на колени, обтянутые голубой юбкой, и посмотрела на Алека удивительно ясными голубыми глазами. Обута она была в теннисные туфли.

– Миссис Пур? – Алек протянул руку. – Не знаю, помните ли вы меня, я – Алек О'Нейл, муж Энни.

Прежде чем пожать его руку, Мери искоса взглянула на него.

– Итак, это вы, – сказала она. – Итак, это вы.

Алек сел в соседнее кресло, с некоторым удивлением отметив, что кроссворд Мери уже почти заполнен ручкой.

– Я зашел, чтобы спросить: не могли бы вы провести небольшую экскурсию по дому смотрителей для нескольких членов комитета спасения маяка? Вам, должно быть, известно, что мы собираемся выпустить брошюру о маяке – Пол Маселли беседовал с вами – и она почти готова. Но мне кажется, что он должен своими глазами взглянуть на дом, чтобы описать его внутри, а я сделаю несколько фотоснимков, – он посмотрел на костлявые с голубыми венами руки Мери, обтянутые тонкой кожей. – Это возможно? Я имею в виду, вы в состоянии приехать туда?

– Вполне, вполне, – сказала Мери. – Когда вы предполагаете это сделать?

– В течение ближайших недель. Тогда у Пола будет достаточно времени, чтобы все написать, а я успею сделать фотографии к сроку сдачи материалов в набор.

– Вы просто позвоните, когда я вам понадоблюсь, и одна из девочек отвезет меня.

– Это будет замечательно. Спасибо, – он кинул взгляд на телевизор, а затем снова посмотрел Мери в лицо. – Как вы поживаете? У вас есть какие-нибудь пожелания? Я знаю, что Энни обычно вам что-нибудь приносила.

Мери улыбнулась. У нее были прекрасные зубы, и Алек подумал, не вставные ли они.

– Таким уж человеком была Энни – всегда что-то приносила. Это так, – сказала Мери. – Я тоскую по ней.

Она показала на окно за спиной Алека, и он, повернувшись, увидел витраж с изображением кисс-риверского маяка: луч его света прорезал темно-синие полосы ночного неба. Это было поразительно в своей простоте, и на мгновение Алек потерял дар речи.

– Я никогда не видел его прежде, – произнес он наконец. – Это прекрасно!

– Она подарила его много лет назад, и я привезла его с собой, когда меня определили сюда.

Алек встал, чтобы рассмотреть витраж поближе, загипнотизированный поразительной белизной стеклянного маяка. Он считал, что видел все работы Энни, и сейчас у него было такое ощущение, будто он открыл еще одну сторону женщины, которую, как ему казалось, знал очень хорошо.

Мери проследила его взгляд.

– Так вы позвоните мне? – спросила она.

Алек с усилием переключился на прерванный разговор.

– Да, – ответил он, неохотно поворачиваясь, чтобы уйти. – Я свяжусь с вами.

Он заехал к Оливии за Лейси и, глядя на их долгие объятия на крыльце, почувствовал себя почти что лишним.

– Спасибо, Оливия. – Лейси взяла свою спортивную сумку и направилась к «бронко».

Алек улыбнулся Оливии.

– И от меня тоже спасибо. От Пола есть известия? Она покачала головой.

– Я очень рада, что Лейси составила мне компанию. Алек сел в «бронко» и выехал на дорогу. Лейси щелкала клавишами радиоприемника до тех пор, пока не отыскала какую-то сводящую с ума какофонию.

– Ты хорошо провела время? – спросил он.

– Угу, – она хлопала ладонями по бедрам в такт музыке, и Алек заметил часы.

Он дотронулся до ее запястья:

– Что это?

Она подняла руку, разглядывая блестящий циферблат часов.

– Оливия купила их мне. Я должна буду звонить ей в полночь, когда ухожу на вечеринки.

Он нахмурился:

– Зачем?

– Просто, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

– Это безумие! Ты будешь будить ее.

– Такое было условие. – Лейси начала повышать голос. – Она купила бы мне часы лишь в том случае, если бы я согласилась звонить ей.

– Почему ты вдруг захотела иметь часы? Раньше у тебя никогда не возникало такого желания.

– Ты же носишь часы. Что в этом такого?

Ему не хотелось ссориться с дочерью. Через несколько минут они войдут в дом и почувствуют отсутствие Клея. Теперь они остались вдвоем.

Он подъехал к дому, выключил зажигание и взял Лейси за руку, чтобы рассмотреть часы поближе.

– Они тебе очень идут, – сказал он.

Лейси забрала у него руку и скорчила гримасу.

– Чего это ты вдруг? – она повернулась назад, чтобы взять с заднего сиденья свою сумку, и выбралась из «бронко», направляясь к крыльцу впереди Алека.

– Лейс.

Она обернулась, сверкнув на него свирепым взглядом.

– Мне нравится, как ты выглядишь с часами – это все, что я имел в виду. – Он посмотрел на нее через капот «бронко». – Теперь мы остались с тобой вдвоем. Давай не будем начинать с перебранки.

– Ты сам начал. Я была совершенно счастлива, слушая радио. Это ты захотел поговорить. – Она гордо поднялась по ступеням и вошла в дом.

Он позвонил Оливии в десять из кабинета, слишком раздраженный, чтобы ждать половины одиннадцатого. Сегодня вечером ему не нужна была близость с ней.

– Я очень расстроен из-за часов, – сказал он в трубку.

– Они совсем недорогие.

Дело не в деньгах, – он провел рукой по волосам. – Дело даже, на самом деле, не в часах. Дело в условии, по которому она должна звонить вам в полночь. Я сам в состоянии позаботиться о ней, Оливия.

Оливия ответила не сразу.

– Она нуждается в каком-то… руководстве, Алек, – произнесла она наконец. – Ей необходимо знать, что вы волнуетесь о ней настолько, что хотите знать, чем она занимается.

Он покачал головой.

– Я знаю, что правила, по которым жил наш дом, кажутся вам странными, но я не собираюсь менять их. Если я начну это делать сейчас, то она окончательно отдалится от меня. Ей нужен привычный порядок, тот же, что был при Энни.

– Какой порядок? Вы оба позволяли ей делать все, что она пожелает. Она ребенок, Алек, и ей нужна родительская опека.

– И поэтому вы берете это на себя. Так что ли? Вы провели с ней одну ночь, Оливия. Это не делает вас ее матерью.

Оливия молчала, и Алек нахмурился, сожалея о сказанном. Он понимал, что немного завидует ее внезапно установившейся близости со своей дочерью.

– Я кладу трубку, – сказала Оливия.

– Оливия, я…

– Давайте просто закончим на этом, хорошо? До свидания.