Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» (СИ)

Глава 7. Деревенская дискотека

Я не знаю, как это вышло, но я всерьез согласилась на дискотеку. В деревне. В русской глубинке, где главным диджеем выступает Игорь с колонкой, а световое шоу — это новогодняя гирлянда, протянутая между двумя стенами в главном зале старенького клуба.

— Зато будет атмосферно, — Елисей словно мысли мои читал, открывая передо мной пассажирскую дверь своего черного Range Rover. Кожаные сиденья, запах дорогого парфюма, и… заклеенное малярной лентой окно заставили совесть цапнуть меня за пятки.

— Ты серьезно? Мы на этой глянцевой колеснице едем в танцевальный курятник! — попыталась отшутиться от совести я.

Идея вернуться к машине и прикатить на дискотеку принадлежала Елисею, а я… я зачем-то на это согласилась.

— Курятник? — Он приподнял бровь. — Нет. Это культурный центр Лузянок.

Что-то в его улыбке подсказало мне, что назад дороги уже нет.

Сказать по правде, он выглядел так, будто сошел с обложки мужского глянца… если бы не одно «но». Вместо дорогого костюма — рубашка-поло, легкие летние брюки, многострадальные мокасины. И никакой охраны, часов за миллион или напыщенной важности.

— У тебя тут музыка есть? — спросила я, чтобы переключиться с мыслей, которые сейчас меня охватили. Радио у нас в Лузянках работало так же, как интернет, то есть через раз и с подсвистываниями.

— Есть. Мое любимое «Русский Шансон. Лучшее 2003-го». Включить?

— Выйду прямо сейчас.

Он расхохотался.

Клуб стоял на деревенской площади. По праздникам, а особенно перед Новым годом, тут устраивали ярмарки и продавали мед, вареные крашеные яйца, леденцы на палочках, платки и носки ручной вязки.

В клубе уже собрались все, две огромные колонки, явно из прошлого века, расставили справа и слева, а ведущим вечера назначили Игоря, организатора деревенских мероприятий из клуба, чья футболка с надписью «Пульт — мой храм» трепетала от воздуха из напольного кондиционера.

— Ну что, горожанка, — Елисей обернулся ко мне, — готова к лучшему шоу года? Я видел, как Бейонсе выступала вживую.

— А я, как хор «Соловейки с квашеной» поет под баян!

— Кто-о?!

Ответить я не успела: Игорь-ведущий с особым пафосом вышел на сцену и объявил в микрофон, шипевший, как старая сковородка:

— Ува-а-а-а-жаемые зрители! Перед тем как вас всех вынесет хор бабушек, встречайте нашего волшебного гостя! Он прибыл к нам не иначе как из самого Тамбова — ма-а-аг и чароде-е-е-е-ей… Сергей-иллюзионист!

Из-за занавеса вышел мужчина в блестящем пиджаке цвета спелой свеклы и в цилиндре, слегка помятом сбоку. На плече у него сидела белая тряпичная сова, в руках он держал чемодан. Его походка была величественной, как у президента.

— Добрый вечер, дамы и господа, — сказал он гулко, спрыгивая со сцены. — Сегодня вы увидите чудеса, которые даже в интернете не показывают без подписки!

Дети тоже собрались — человек десять. У кого-то кукла, у кого-то машинка в руке, один держал в объятиях кота, явно недовольного таким поворотом событий. Мы с Елисеем стояли чуть в стороне, наблюдая за этим чудом деревенского вечера.

Первым номером был исчезающий платок. Сергей засунул красную тряпку себе в кулак и с минуту пытался заставить ее исчезнуть, пока она не выпала с другой стороны.

— Все по плану! — выкрикнул он. — Это часть трюка!

— У тебя рукав дырявый, — подсказала пятилетняя Маша из семьи медсестры.

— Это воздушный портал! — выкрутился маг и засунул туда вторую тряпку.

Потом было вынимание монетки из уха. Кот Василий категорически отказался участвовать, так что фокусник выбрал самого активного ребенка — Илюху, шестилетнего парня с энергетикой урагана. Монетка действительно появилась, а Илюха орал:

— Он мне в ухо залез! Это не фокус, это вредительство!

Следующим номером шла левитация картошки. Сергей-иллюзионист достал молодую картошину, над которой невооруженным глазом было видно привязанную к ней тонкую ниточку и пытался незаметно поднять ее.

Ниточка лопнула. Картошка упала прямо на пол.

— Это был трюк с исчезновением полета! — театрально изрек он и поклонился.

Но, несмотря ни на что, дети были в восторге. Один кричал:

— Сделай так, чтобы мама не ругалась!

Второй тянул его за пиджак:

— А ты можешь мне велосипед наколдовать?

Финальным номером было доставание игрушки из шляпы. Он покрутил цилиндр, достал кролика. Игрушечного.

— Это мой волшебный друг — Лапуш! Он всегда улыбается, даже когда нет сигнала!

Кто-то захлопал. Бабушки, особенно Пелагея, заметно оживились.

— Славно придумал, — сказала одна. — Не то что тот в прошлом году, с голубем, который сбежал.

— Голубь сбежал? — шепотом уточнил у меня Елисей. — Или фокусник?

Я пожала плечами.

— Вообще я думал, что деревенских удивить легко. А тут — фокус с картошкой!

— Ты еще попробуй нас удивить, — фыркнула я. — Вот ты хотя бы умеешь платок съедать?

— А вы съедали?

— На спор что не съешь. Машина мама медсестра, она нас всех хорошо помнит.

Фокусник поклонился, дети закричали «Еще!», но Игорь уже объявил:

— А теперь момент, которого ждали все! Хор «Соловейки с квашеной» выходит на сцену!

И бабушки, чинно поправляя сарафаны, двинулись вперед, как грозная артиллерия фольклора.

— Ого! — уважительно выдал Елисей.

Я ему подмигнула.

Пятеро бабушек в одинаковых красных сарафанах, с кружевными платками и серьезнейшими лицами запели так, что зашевелились волосы. Причем репертуар у них был разноплановый. Сначала — «Калинка», потом внезапно «Верни мне музыку», а завершили они это все переосмысленной версией «Despacito» с балалайкой.

— Мощно, — прошептала я Елисею. — У меня нервно дрогнула бровь на слове manuscrito.

— А у меня душа в пляс пошла, — хмыкнул он. — И кто сказал, что в деревне нет культурной жизни?

Следующим был баянист Ленька, местная звезда. Он вышел на сцену, присел на ящик и заиграл так, будто женится. Под его аккорды несколько молодых мам пустились в пляс, ребенок в комбинезоне пытался ритмично хлопать, а кто-то из мужчин пританцовывал, держа в руке литровую бутылку «Тархуна».

Когда на сцену вышел наш деревенский поэт Коля и начал читать авторское стихотворение («Скоро я спою рассвету, потому что ты — котлета…»), я просто села на лавку, чтобы не упасть. Елисей рядом тихо смеялся.

— Все, я больше не могу, — выдохнула я. — Это гениально.

— Да, — кивнул он. — Я готов инвестировать в этого парня. Главное, чтобы не пел.

Когда Коля закончил и ушел грызть семечки, на сцену бодро вышел Петька — тот самый подросток, вечно гоняющийся за нашей местной звездой Маринкой. На нем была бейсболка задом наперед, футболка с надписью «РЭП — это я».

— Дамы и господа! — заорал он в микрофон, вызывая хрип и пуканье звука. — Сейчас будет рэп-баттл!

Собравшиеся оживились.

— Кто против? — крикнул Петька, озираясь. — Где тут мой соперник?

Неожиданно для всех, отряхивая руки после пирожка с капустой, вперед вышел Виталий Игнатович, школьный бухгалтер. Тридцать семь лет, очки, клетчатая рубашка и борода, которая делала его похожим на Льва Толстого.

— Я, — сказал он, поднимаясь на «сцену». — Я тебе покажу рифму, сынок.

Петька начал:

— Йо, я тут самый главный, не лезь, Виталик, Твой стиль — как борщ с компотом: как-то банальненько. Я читал в TikTok’е, как качают районы, А ты читал «1С» и газету «Аргументы и факты»!

Толпа захлопала, Игорь мигнул гирляндой, словно поставив «лайк».

Виталий Игнатович поправил очки и сдержанно ответил:

— Ты тут флексишь, малец, будто ты мегазвезда, Но твой стиль — как козел: только блеет и мчится туда-сюда. Ты в рэпе — как утка в борще, не к месту, А я — как налог: придется платить, даже если не квест тут.

— Опа-а-а! — раздалось из толпы. — Виталий Игнатович, впер-е-е-д!

Петька не сдавался:

—Ты читаешь налоги, я читаю жизнь, Мой стиль острый, как серп, я рэпом дышу! У меня есть лайки, у тебя — старенький комп, Я вайблю на лавке, ты — на даче у тетки.

Виталий Игнатович продолжил философски:

— Ты лайкаешь мемы, я лайкаю суть, Твои рифмы пусты — как клубника в декабрьский путь. Ты хочешь хайпа, я хочу уюта, Твой рэп — как шашлык без лука: вроде мясо, а вкус — как у каблука.

Петька сдался. Толпа аплодировала стоя (ну, в смысле, кто стоя, кто сидя на лавочках, но душой — стоя).

Елисей, стоявший рядом со мной, склонился и прошептал:

— А я ведь думал, что рэп-баттл в деревне — это шутка.

— В нашей деревне все не шутка, — ответила я. — Даже борщ может звучать как хип-хоп, если постараться.

Победителю вручили банку домашнего варенья. Петьке — утешительный лимонад и объятия от Маринки (которые он, конечно, не заслужил, но зато со сцены спустился с видом победителя по жизни).

Когда выступления закончились, начались танцы, но до них уже дошли не все. Кто-то просто сидел на лавочке с квасом и семечками, а двое подростков дергали гирлянду, проверяя, не сгорит ли она, если к ней подключить чайник.

Я фыркнула. А потом снова посмотрела на Елисея.

Он стоял у стены — простой, как утро в деревне. И такой… настоящий. Не герой со страниц глянцевого журнала, не вырезанный из мечты, а живой, чуть небритый и с искренней улыбкой.

— Пойдем? — спросил он, протягивая руку. — Потанцуем?

Я хихикнула:

— Сначала я хочу посмотреть, кто тут танцует. Может, нам стоит поберечь ноги.

Мы стали наблюдать. Танцы уже шли полным ходом. Аня и Маргарита, вдовы в коротких платьях, с ярким макияжем сражались за внимание дяди Вани, местной звезды. Он был в кроссовках, майке с тигром и танцевал так, будто у него в пятках были моторчики. Вокруг него крутилась Татьяна-почтальонша под хит группы «Руки Вверх».

— Ты видел? — донеслось до нас справа. — Она его три года добивается. Может, сегодня ее вечер.

— Я боюсь, если он закрутится быстрее, у нее пойдут искры из глаз.

Народ визжал от счастья, когда Игорь сменил «Руки Вверх» на «Комбинацию». Виталий Игнатович начал танцевать в центре круга, при этом так отчаянно тряс ногами, что пыль стояла столбом.

Я смотрела и не могла перестать улыбаться.

— Ну? — Елисей снова протянул руку. — Или хочешь сидеть тут до тех пор, пока Игорь не поставит «Despacito»?

Я поднялась.

— Только пообещай, что если я начну танцевать как Татьяна, ты сделаешь вид, что мы не знакомы.

Он обнял меня за талию.

— Если ты начнешь танцевать как Татьяна, я женюсь на тебе прямо сегодня.

Танцевать на деревенской дискотеке — это как ездить на велосипеде по картофельному полю под тяжелый рок рядом с трактором. Ноги не слушаются, пол трясется, музыка скачет, рядом кто-то визжит, сзади подпрыгивает Макар в трениках с лампасами. Но, честно говоря, мне было все равно.

Потому что Елисей держал меня за руку.

Мы кружились под что-то ритмичное и ужасно бодрое. Я наступала ему на ноги, он случайно врезался в Татьяну, та засмеялась:

— Ну ничего, Елисей, если упадешь — мы тебя в сено положим, отдохнешь как настоящий королевич!

Следующая песня была медленная. Словно по команде, все пары сблизились. Даже Ваня с Татьяной наконец обнялись: она прижалась к его широкой груди, он дышал тяжело, как трактор на подъеме. А мы стояли в сторонке. Елисей молчал. Я тоже.

— Хочешь… — Елисей склонился ближе, — я покажу тебе звезды?

— Прямо сейчас? У тебя телескоп есть?

— Ну, может, не все. Но самые яркие точно.

Мы вышли на улицу. Под ногами хрустела выгоревшая на солнце трава, над нами плыли звезды — яркие, такие далекие и близкие одновременно. Как только мы отошли подальше от бухающего музыкой клуба, стало тихо. Только сверчки, редкий лай где-то вдали и запах летней ночи.

Волшебство, начавшееся с нашей прогулки, продолжалось. Оно таилось в летних ночных ароматах и в тишине, снова окутавшей нас, и даже в шелесте наших шагов. Оно было вокруг, как и говорила Степанида — неосязаемое, но постоянное, вечное, бесконечное.

Елисей остановился, обернулся ко мне.

— Завтра домой?

— Нет, я останусь. До конца лета точно, а там видно будет.

— Не будешь скучать по городу?

— Может быть. Но тут будто душа в тело возвращается. Понимаешь? Я… я как будто сняла с себя бетонный костюм. И осталась в платье и кедах.

Он улыбнулся и взял меня за руку.

— Тогда все правильно. Я давно не видел никого, кто смеется так, как ты.

— Это просто день сегодня такой.

— Возможно. Но, Василиса…

Он замолчал. Я смотрела на него.

И вдруг Елисей склонился ко мне, коснулся губами моего лба.

— Спасибо, что подарила мне сказку.

Я вздрогнула: в его простых словах было так мало подтекста, но все равно мне показалось, что наша с ним история развивается слишком стремительно.

— Мне там сено обещали, — сказал Елисей, — где прилечь можно? Вот был бы кайф…

Я расхохоталась:

— Ты понимаешь, что если бабушка увидит меня рядом с тобой и с сеном, она достанет веник? И он поломается?

— Я куплю ей новый веник. С Bluetooth.

Я рассмеялась громче, но добавила уже серьезно:

— Спасибо, что выбрал не вечер в ресторане, а местный концерт с баяном и бабушками.

Елисей посмотрел на меня внимательно.

— Знаешь… я многое видел в жизни. Но именно здесь я понял: все настоящее — простое.

— Даже «Despacito» в исполнении хора бабушек?

— Особенно оно. Пойдем, отвезу тебя домой.

Мы развернулись и снова пошли в сторону площади и клуба. И оставленного рядом с ними внедорожника.