Страсть ей к лицу

Глава 8

Ужин прошел очень хорошо, и мужчины встали из-за стола в прекрасном настроении. Ни Ашер, ни Джон не пили так много, как полковник. Но несмотря на огромное количество выпитого, глаза Деннинга оставались ясными, а шаг твердым. Он повел молодых людей в свой кабинет, в северном крыле большого дома. Кабинет тоже был обставлен массивной мебелью, не слишком модной, но удобной. На окнах висели выцветшие гардины из золотистого бархата, на дубовом полулежал старый ковер в бронзово-золотистых тонах. Перед кирпичным камином стояли стулья, обитые коричневым плюшем. По всей комнате были расставлены столики темного дерева. Рядом со стульями стоял комод на низких ножках, на котором разместились бокалы и хрустальные графины. Яркую ноту вносили теснившиеся на полках книги в золотистых, алых и голубых переплетах. В глубине комнаты стоял письменный стол красного дерева со стулом, обитым голубым гобеленом, и при виде двух этих предметов сердце Ашера сжалось. Стол когда-то принадлежал его матери. Ашер вспомнил, как она сидела на этом стуле и смотрела в окно.

— Вижу, ты узнал стол матери, — заметил Деннинг. — Я как раз вчера пожаловался Вудоллу, что мне не на чем писать, и он предложил поставить сюда старый стол твоей матушки. Сказал, что он стоит на чердаке, собирает пыль и что мне не мешало бы им воспользоваться. — Подойдя к столу, полковник провел рукой по сверкающей поверхности. На какой-то момент он словно забыл о присутствии молодых людей и хрипло проговорил: — Она была достойна куда лучшего мужчины, чем я. Знаю, что муж из меня получился неважный, но она была самым лучшим, что могло случиться в моей жизни. — Оглянувшись на Ашера, он криво улыбнулся: — И по сей день мне иногда чудится, что я слышу ее голос... ее смех...

Ашер вдруг отчетливо осознал, что этот человек , действительно любил жену, насколько вообще был способен любить. Неожиданно он увидел отчима в новом свете, впервые в жизни понял, что перед ним человек, поддавшийся соблазнам спиртного и безвозвратно попавшийся в ловушку азарта, а вовсе не безразличный ко всему эгоист, каким он всегда считал Деннинга. Впрочем, пусть даже он любил жену и детей, все равно куда более пылкую любовь питал к рюмке и карточным столам.

Возможно, Деннинг прочел его мысли, потому что отвел глаза и вновь уставился в столешницу.

— Мне так ее не хватает, — пробормотал он.

Джон откашлялся и тихо сказал:

— Как и нам всем, включая Элизабет, которая даже ее не помнит.

Деннинг, словно очнувшись от задумчивости, резко бросил:

— Довольно пустых разговоров. Нечасто оба моих старших сына оказываются дома, и я не желаю, чтобы этот восхитительный вечер закончился грустно. Итак, что будете пить? По-моему, у меня есть прекрасный бренди, присланный моим другом, который живет на побережье. Только представьте, он нашел целый бочонок, спрятанный в углу конюшни.

— Контрабанда? — сухо осведомился Ашер.

—А что еще можно найти в Кенте? — рассмеялся Деннинг.

Все трое решили выпить бренди и уютно устроились перед камином. Деннинг и Джон уселись, а Ашер продолжал стоять, опершись на широкую каминную полку. Огонь не горел, но в камине на всякий случай лежала горка дров.

— Итак, чем ты намерен заняться в Фокс-Холлоу? — осведомился Деннинг.

Ашер пожал плечами:

— Я еще не решил. Да ведь для джентльмена не так много подходящих занятий. Полагаю, что, подобно Джону, стану фермером.

Джон покачал головой. В его зеленых глазах плясали веселые искорки.

— Можно подумать, ты что-то понимаешь в фермерском хозяйстве! Например, ты знаешь, какая у тебя почва? Какие культуры хорошо растут в округе? Когда их сажать? Когда собирать урожай? Где продавать?

— Ты перечислил те самые причины, по которым я еще не решил, что делать, — слегка улыбнулся Ашер.

— А тебе обязательно что-то делать? — удивился Деннинг. — Фермы, принадлежащие твоему поместью, и удачные вложения позволяют тебе жить безбедно, без необходимости копаться в грязи. Даже Джону, несмотря на то что он почти все время проводит на фермах, не обязательно этим заниматься. За него работают арендаторы.

— Вот тут я не согласен! — шутливо возразил Джон. — Я посадил новые сады и даже сам подрезал их. Ты не возражал против моего копания в грязи, почему же не хочешь, чтобы Ашер запачкал руки.

— Я не это имел в виду, как ты понимаешь, — отмахнулся Деннинг, с гордостью оглядывая Джонам— У тебя просто талант к фермерству, и ты прекрасно управляешь поместьем. Это у тебя от матери. Но Ашер... Ашер кажется мне человеком действия., Удивляюсь, что ты не пошел в армию. В тебе всегда была сильна страсть к приключениям.

Перед глазами Ашера возникла ужасная сцена: мертвый Коллард лежит на земле перед конюшней Шербруков.

— Думаю, с меня достаточно приключений на всю оставшуюся жизнь. Теперь я, пожалуй, стану присматривать за поместьями и спокойно жить в деревне. А может... женюсь и обзаведусь детьми.

— Ты? — фыркнул Джон. — Может, уже и присмотрел кого?

Ашер с наслаждением глотнул бренди, поставил рюмку на каминную полку и, ухмыльнувшись, ответил:

— Всем известно, что я не люблю болтать.

Он терпеливо выдержал шуточки и расспросы, но не сказал ничего лишнего, так что разговор постепенно перешел на другие темы. Еще две рюмки бренди... еще час, и Ашер объявил:

— Боюсь, уже поздно. И как бы мне ни было хорошо с вами, пора домой.

— Почему бы тебе не остаться? — зевнул Джон. — Вудолл приготовит тебе, постель.

Ашер покачал головой:

— Неплохо бы проветриться по пути домой. Я уже сто лет так много не пил.

— Зеленые юнцы вы оба, — упрекнул Деннинг. — Мы еще и графина не прикончили! А вот я помню время, когда...

Джон застонал, а Ашер усмехнулся.

— Пожалуйста, — взмолился он, — никаких повествований о ваших армейских днях и том количестве спиртного, которое вы выпили со своими однополчанами.

Ничуть не оскорбленный Деннинг улыбнулся:

— Непочтительные щенки!

Ашер попрощался и уже хотел уйти, когда Деннинг воскликнул:

— Подожди! Только сейчас вспомнил! У меня кое- что есть для тебя!

Наклонившись над столом, он выдвинул длинный ящик и вытащил оттуда колье.

— Я разбирал ящик и нашел это в самой глубине, куда его, должно быть, спрятала твоя мать.

Ашер молча смотрел на цепочку из золота и слоновой кости, в центре которой сверкала изысканная камея. Воспоминания о матери нахлынули с такой силой, что сердце мучительно сжалось.

— Она всегда говорила, что это подарок отца, — вздохнул он.

Деннинг кивнул:

— Верно. Она сказала, что больше у нее ничего не осталось в память о нем.

Он легонько потрепал пасынка по плечу.

Обуреваемый сильнейшими эмоциями Ашер едва выдавил:

— Я рад, что вы его нашли. Спасибо.

— Повезло, что мне понадобился стол, верно? — заметил Деннинг, закрывая ящик. — Иначе оно так бы и лежало там. Всегда твердил Джейн, что она принесла мне удачу, и теперь, пользуясь ее маленьким столом, чувствую, что моя удача вернулась. Действительно вернулась, и за это нужно благодарить твою мать.

К тому времени как Ашер добрался до дома, алкоголь почти выветрился из головы. Решив не будить конюхов, он расседлал коня, наскоро растер, бросил в кормушку охапку сена и вышел из конюшни. На темном небе сверкала бриллиантовая россыпь звезд. Ашер размышлял о только что проведенном вечере. Он прекрасно провел время и даже не чувствовал себя виноватым, за то, что снова позволил Деннингу обезоружить его.

Может, он просто смягчился с годами? А вернее всего, сам накопил столько грехов, что стал лучше понимать, какие демоны способны довести человека до точки. Конечно, Деннинга он так и не простил, но ярость, неукротимо горевшая в груди, стала почти терпимой.

Войдя в дом, он поднялся наверх в свои комнаты. Кто-то, либо Ханнем, либо камердинер Риверс, оставил гореть свечи на комоде и каминной полке. При этом неярком свете Ашер снял сюртук и, вынув из кармана колье матери, накинул его на высокий оловянный канделябр, стоявший на краю каминной полки.

Он долго смотрел на камею, отдаваясь беспорядочным мыслям. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Ащер опомнился, в последний раз взглянул на камею и, отвернувшись, стал раздеваться. Оставшись в одной рубашке и брюках, он снова стал бродить по комнате. Сон по-прежнему не шел, но и того беспокойства, что преследовало его прошлой ночью, Ашер тоже не испытывал. Несколько раз он выглянул в окно, но там царила непроглядная темь. Ашер устроился в кресле и стал рассеянно рассматривать светло-серый с голубым ковер под ногами. Что же произошло сегодня вечером?

Неужели он ошибался в отчиме? И Деннинг не пытался заставить Джона нарушить условия отчуждения?

Кроме того, ему каким-то образом удалось найти способ избежать лап ростовщиков, которые непременно попытаются завлечь его в свои сети, если долги будут расти.

Откинув голову на высокую спинку кресла, Ашер устремил взгляд на дубовые потолочные балки. Находиться в обществе Джона — всегда удовольствие, но до сегодняшнего вечера он не мог сказать того же об отчиме. Удивительным открытием оказалось то, что, несмотря на не слишком доброе обращение с женой, Деннинг все же любил ее, и это несколько смягчило горечь Ашера. Он никогда не будет любить Деннинга так, как любят родные дети, но и не станет больше считать отчима человеком без чести и совести.

При взгляде на колье сердце Ашера снова мучительно сжалось. Даже до второго замужества мать редко упоминала об отце Ашера. Тот был лейтенантом королевского флота и погиб еще до рождения сына. Вскоре после свадьбы его корабль попал в страшный шторм недалеко от берегов Кубы, и его смыло волной с палубы. По словам матери, их супружеская жизнь продлилась всего несколько недель.

Ашер помнил, как мать, глядя вдаль, поглаживала цепь из золота и слоновой кости и рассказывала о том, как был красив, обаятелен и умен его отец: Как она любила его. А вот бабушка почти не говорила о зяте, и, судя по тому, как поджимала губы, когда упоминалось его имя, можно было догадаться, что она терпеть его не могла и уж точно не одобряла. Ашер понятия не имел почему, но какое это имело значение? Ведь отец вот уже тридцать лет, как мертв.

Ашер улыбнулся, вспомнив о первых годах детства, проведенных в Бернеме, где над ним тряслись и мать, и бабушка. Это время было самым счастливым в его жизни. Их было только трое: бабушка, мать и он. А потом появился Деннинг...

Ашер поморщился. Нечего делать вид, что он с радостью встретил красавца кавалериста, когда тот приехал в Бернем. А после того как он женился на матери, Ашер так не хотел уезжать от бабушки и знакомого уютного мирка, в котором они жили вместе. Тогда он был избалованным мальчишкой, которому не слишком нравилось то обстоятельство, что он больше не центр мира. Чудо еще, что Деннинг не высек пасынка за бесчисленные выходки!

Если хорошенько поразмыслить, армейская жизнь была не так уж плоха, если бы не игра Деннинга, не постоянные тревоги и беспокойство матери по этому поводу. Насколько счастливее была бы ее жизнь, если бы Деннинг смог устоять перед соблазном!

Это снова вернуло Ашера к воспоминаниям о сегодняшнем вечере. Ему следовало бы радоваться, что последнее время Деннингу невероятно везет в карты, но эта новость неприятно взволновала Ашера. Вчерашней ночью Деннинг играл с Ормсби.

И тут его осенило.

Ашер нахмурился. Вчера днем Деннинг говорил с Джоном, так что деньги получены им до этого. Значит, прошлая ночь была не единственной, когда они с Ормсби играли по-крупному? Неужели Деннинг выиграл у Ормсби крупную сумму? Небольшое состояние?

Все возможно. Маркиз Ормсби — глава богатого рода Беверли, и карманы у него туго набиты. Он может потерять несколько состояний и даже не заметит урона. Некая часть натуры Ашера, причем не самая лучшая, аплодировала отчиму, но в то же время ему было не по себе. Если Ормсби проиграл Деннингу, вряд ли позволит последнему уйти от стола с карманами, наполненными его золотом, не попытавшись отыграться. Всем известно, как не любит Ормсби проигрывать, и Ашер подозревал, что Деннинг, не ведая об опасности, дернул тигра за хвост. Очень злобного и очень опасного тигра...

Проклятие! Если Деннинг запустил лапу в карманы Ормсби, ему, Ашеру, придется его выручать!

На этой обескураживающей ноте он лёг в постель.

На утро ему все еще было не по себе, но он смог отрешиться от тревожных мыслей. Если с Ормсби возникнут проблемы, он очень скоро узнает об этом.

Джулиана возмущенно смотрела на отца: она только сейчас поняла, какие неприятности их ожидают.

— Что ты сделал? — ахнула она.

Мистер Керквуд смущенно опустил глаза.

— Я пригласил его поужинать с нами сегодня, — пробормотал он, по-прежнему избегая встречаться с ней взглядом.

— Как ты мог? — едва не заплакала она. — Или забыл, что он пытается с нами сделать?!

Мистер Керквуд откашлялся и нервно дернул аккуратно завязанный галстук.

— Я не забыл... и клянусь, что когда встретил его на дороге во время утренней прогулки, даже не хотел здороваться и решил проехать мимо. — Он беспомощно пожал плечами. — Но ты знаешь Ормсби. Он поздоровался с таким видом, словно ничего особенного не произошло. Был так дружелюбен и учтив, что я не мог ответить грубостью...

— Почему? — отрезала Джулиана, вызывающе подбоченившись. — Я уж точно смогла бы! Не ожидаешь же ты, что я стану развлекать этого мерзкого типа?! Тебе придется написать ему записку и сказать, что ты передумал и не сумеешь его принять. Я же слишком занята, чтобы уделять время гостям. И это, кстати говоря, чистая правда.

Мистер Керквуд взглянул на дочь с жалким видом.

— Ты совершенно права, что сердишься на меня, дорогая, — промямлил он, — и я ни в коем случае тебя не осуждаю. Конечно, следовало просто не заметить его, но я так растерялся, когда он окликнул меня, я остановил лошадь. И он вел себя как прежний Ормсби, так что не успел я понять, что происходит, как он напросился на ужин.

— Значит, сейчас тебе придется попросту отменить это приглашение, — заявила дочь.

—Джулиана... вряд ли стоит злить его. Помни, он угрожает Талии. Если мы его спровоцируем...

Под строгим взглядом дочери мистер Керквуд осекся, заметно увял и, поджав губы, процедил:

— Не хочешь же ты, чтобы я встретился с ним на дуэли? И он, вполне возможно, передумал, пришел в себя и захочет извиниться и отдать письма.

Выражение лица Джулианы ясно говорило о том, что она думает об этой идее.

Керквуд поспешно продолжил:

— Конечно, он бессовестно манипулировал мной, и я это понимаю, но заметь, я ведь думаю только о благе твоей сестры. Если вежливость по отношению к человеку, которого я презираю, даст нам некоторое преимущество, то я готов быть с ним вежливым.

В этом отец был прав, и, несмотря на отвращение, душившее ее при одной мысли об ужине с маркизом, Джулиана нерешительно кивнула. Приглашение было сделано, и выхода нет, если только она не хочет еще ухудшить и без того непростую ситуацию.

— Так и быть, Ормсби сегодня будет ужинать у нас, — сказала она, — но это будет не интимный ужин в узком кругу, как он полагает. Оставшись наедине с этим негодяем, я скорее всего схвачу вилку и всажу ему в живот. — Подхватив юбки, она прошла мимо отца. — А теперь, прошу меня извинить. Нужно готовиться к приему гостей.

Джулиана пулей взлетела наверх, в свою комнату. Да, она любила отца. Но временами... Как он мог после того, что произошло, стать покорной жертвой обаяния Ормсби? Ашер ни за что бы так не поступил!

Она прикусила губу. Это несправедливо! Отец не виноват в том, что хочет мира любой ценой, тогда как Ашер...

Она едва заметно улыбнулась. Ашеру плевать на мнение окружающих, особенно на мнение Ормсби!

Напомнив себе, что нет смысла рыдать над тем, чего нельзя исправить, Джулиана села за письменный стол и стала обдумывать дальнейшие действия. Поскольку количество гостей имело значение, она пригласила еще и викария с женой, в надежде, что они не откажутся поужинать в Керквуде, хотя приглашение поступило едва ли не в последний момент. Викарий и ее отец были хорошими друзьями, а жена викария и мать Джулианы выросли вместе. Беррелы и Керквуды часто встречались и по-прежнему дружили семьями.

Узнав о болезни Талии, викарий и миссис Беррел немедленно предложили свою помощь и приходили дважды в неделю, вместе с дочерьми, девятнадцатилетней Сиреной и семнадцатилетней Маргарет. Чем больше народа, тем лучше, так что Джулиана пригласила и их тоже. Поскольку Маргарет была лучшей подругой Талии, даже сейчас, чувствуя себя несчастной и уродливой, Талия радовалась каждому ее приезду. И все не так уж страшно, особенно если в присутствии Ормсби они упомянут о том, как сильно больна Талия... А вдруг они проговорятся о письмах, почти каждый день прибывающих в Керквуд? Письмах графа Касуэлла, тревожившегося о своей возлюбленной...

Джулиана тяжело вздохнула. Как отреагирует Ормсби, узнав о том, что Касуэлл и Талия постоянно переписываются? Конечно, это риск. Но не может же она запретить дочерям викария говорить о Касуэлле и Талии?

Как же Джулиана тосковала по тем прекрасным дням, когда жила одна и никому ничем не была обязана!

Вторая записка была адресована Ашеру. Джулиана сообщила о случившемся и вложила в конверт еще одно приглашение, для миссис Мэнли. Конечно, миссис Мэнли будет смущена прибывшим в последний момент приглашением, но Джулиана рассчитывала, что Ашер все уладит.

Только отправив одного из слуг развозить письма, Джулиана сообразила, что совершила серьезный промах.

Между миссис Мэнли и Ормсби никогда не было дружеских отношений, а убийство собаки еще более ухудшило ситуацию. А Ашер, учитывая его чувства по отношению к Ормсби, из кожи вон будет лезть, чтобы вывести из себя или оскорбить маркиза.

Джулиана спрятала лицо в ладони. О чем она думала? В том-то и дело, что совсем ни о чем! И вот теперь вынуждена терпеть последствия. Она впервые ощутила нечто вроде сочувствия к отцу. Он, как и она, действовал не слишком мудро. Впрочем, есть еще надежда, что миссис Мэнли отклонит приглашение, но ее отсутствие лишь усложнит проблему. Ашер, разумеется, приедет, однако если миссис Мэнли не будет рядом, держать его в узде будет еще труднее...

Джулиана прикрыла глаза. Придется как-то с этим справляться. И молиться, чтобы Господь дал ей силы, удержать Ашера и Ормсби от дуэли прямо за столом.

Стараясь игнорировать беспокойство, Джулиана составила меню и отправилась на кухню совещаться с кухаркой и слугами, чтобы те подготовили столовую к приему гостей. Если приедут все, одна из дам останется без джентльмена, но придется обойтись тем, что есть.

Оказалось, что приглашение приняли все. Джулиана одновременно чувствовала и облегчение, и волнение. Она спустилась вниз встречать Беррелов. Ормсби будет очень удивлен, когда увидит, что к обеду приглашены чуть ли не все соседи.

Маркиз, однако, умело скрыл гримасу раздражения, когда натолкнулся в гостиной на Беррелов.

Если он так обозлился при виде их, что же будет, когда приедут Ашер и его бабушка?

Пока отец нервно приветствовал гостя, Джулиана украдкой рассматривала Ормсби. В свои пятьдесят один год маркиз был очень привлекателен, хотя распутная жизнь уже оставила на его лице свой отпечаток. Однако многие женщины считали его неотразимым. Высокий, хорошо сложенный мужчина со светло-голубыми глазами и черными волосами действительно мог влюбить в себя кого угодно. Джулиана вполне могла понять сестру, которая, будучи молодой и неопытной, вообразила, что этот человек — ее судьба.

Мистер Керквуд бросил затравленный взгляд на дочь, и Джулиана, изобразив вежливую улыбку, подошла к маркизу.

— Как мило с вашей стороны посетить нас сегодня. Уверена, вы хорошо знакомы с викарием, так что представлять вас нет нужды.

Викарий подошел пожать руку Ормсби:

— Добрый вечер, милорд! Приятно снова видеть вас! Сколько лет, сколько зим! Если вы решили обосноваться здесь, возможно, мы будем встречаться чаще.

Поскольку маркиз старался держаться подальше от местного общества, то постарался не обращать внимания на легкий упрек в голосе викария.

— Хорошо снова оказаться дома, — беспечно бросил он. — Лондон может быть таким утомительным!

К ним подошла миссис Беррел, похожая на пухленькую голубку. В темных волосах блестело серебро. Ее макушка едва доставала до плеча мужа, зато блестящие глазки смотрели зорко и испытующе.

— И долго вы намереваетесь пробыть в Ормсби-Плейс, милорд?

— Понятия не имею, — протянул Ормсби. — Пока что у меня нет других планов, кроме как насладиться развлечениями, которые можно найти дома. Возможно, мне будет позволено приехать с визитом к мистеру Керквуду, когда мисс Талия оправится от болезни.

Джулиана стиснула зубы, но продолжала улыбаться. Миссис Беррел, не подозревая об истинном смысле его слов, сделала знак дочерям подойти. Краснеющие девушки, с благоговением взиравшие на самого знатного в округе человека, были представлены маркизу. После того как поток приветствий и представлений иссяк, в комнате появился Хадсон в сопровождении слуги и стал разносить лимонад. Компания разделилась на две группы.

Джентльмены собрались у обшитого ореховым деревом камина, а леди устроились на обитом гобеленом и шелком диване.

Поскольку осенью Сирена Беррел обвенчалась с младшим сыном баронета из соседнего графства, разговор в основном вертелся вокруг этого события. Джулиана улыбалась, кивала и иногда вставляла кое-какие замечания, однако по-прежнему была напряжена и прислушивалась, не раздастся ли во дворе топот копыт. Она пыталась утешить себя тем, что Ашер и его бабушка по крайней мере знают, что маркиз будет здесь.

Она бросила взгляд в сторону Ормсби, стоявшего у камина и занятого беседой с джентльменами. Странно, откуда в нем такое стремление любой ценой жениться на Талии? И это после того, как он много лет ловко избегал ловушек и капканов, расставленных на него девицами на выданье! Кто бы мог подумать, что он после стольких лет будет искать жену, да еще захочет жениться на такой юной девушке! Он, со своим титулом и богатством, мог бы выбрать самую знатную леди и, уж во всяком случае, не деревенскую девочку без родословной и состояния, которой к тому же годился в отцы.

Краем уха прислушиваясь к болтовне дам Беррел, Джулиана нахмурилась. Талия прекрасна, спору нет, Мила, добра, послушна... но она не партия для Ормсби. Талия, с ее наивностью и простыми увлечениями, идеально подходила для беспечного молодого человека вроде Касуэлла, но Ормсби?! А если Ормсби вынудит безумно влюбленную в Касуэлла Талию выйти за него, это не принесет обоим ничего, кроме несчастья...

Отдаленный стук копыт и звон сбруи вернули Джулиану к действительности. Эти звуки означали только одно: прибыли Ашер и миссис Мэнли.

Грациозно поднявшись с дивана, так что юбки ее светло-абрикосового муслинового платья изящными складками легли вокруг бедер, Джулиана, ни к кому в особенности не обращаясь, объявила:

— Думаю, это приехали последние гости.

«И, милый Боже, помоги всем нам...»