Своя Игра

ГЛАВА 12. Грандиозный переворот в Долине

Барбариска

Грандиозный переворот в Долине прошел на удивление скучно и обыденно. На фоне устроенной политическими деятелями драки перемещение в дом Лирэя прошло незамеченным, как и исчезновение блокирующей наше подполье сферы, из которой Половиныш осторожно вытянул всю магию, заявив, что благодаря родству сил сделает это лучше всех.

Жилище Лирэя просто поражало воображение. Ежели в Долине рабы так живут, то я бы не отказалась свою двушку в Екатеринбурге поменять на одноместный рабский особнячок о трех этажах с нависающим над пропастью балконом. Дом располагался в горном районе на одном из широких выступов, усеявших склоны. Балкон, как и площадка у входа, утопали в цветах. Они цвели не только в огромных ярких вазонах вдоль мощных каменных перил, но и карабкались на стены, плющом увивая их до самой крыши. Высокие кустарники, непонятно откуда берущие на этой скале воду, сжимали дом в своих зеленых объятиях и открывали проход к длинному узкому уступу, ведущему к соседнему дому. Плюс ко всему этому белоснежный резной столик на балконе и несколько кресел-качалок.

Блин горелый. Запишите меня кто-нибудь в рабы аркатов.

Сидишь себе на балкончике, фрукты ешь да винцо попиваешь из стоявшего здесь же пузатого хрустального графина. А хоть бы и из горла. Видать рабам бокалы не положены. Эх, знать бы еще, кем не положены. Руки б ему оборвала.

Эй-ей-ей. А вино-то куда потащил?

Чего? Какая еще свежая голова? Мы в вашем магическом треугольнике не участвуем. Нам можно. Ладно, мне можно. Детям, так уж и быть, не наливаем. Эй, клыкастый, ты пить будешь? Отлично, уже двое. Трое? Неа, тебе нельзя. Ну и фиг что тебе больше четырехсот лет. Ты себя в зеркале видел? Вот когда там четыреста лет отразятся, тогда и нальем. Вон и братец твой против. Не, ну это вы потом сами разбирайтесь, кто из вас младенец, а кто сволочь бессовестная. Зар вон и то старше, и ничего молчит. Как еще в подполье нажрался? Умник, ты мне тут свои инсинуации брось. Видишь же, что трезвый сидит. Глазки отчего закрыл? Ну так устал, отдыхает. Ну вот, теперь открыл. Доволен? Разбудил ребенка.

А ты чего это к нам на балкон приперся? Вы ж там в зале вроде как заклинание готовите. Выгнали, что ли? Сам ушел? С чего бы это? Чтоб жена с разными упырями не пила, покуда муж миры спасает? Ага, мы так и подумали.

Ну ладно. Третьим будешь? Почему третьим? Ну, я — раз, Ксанталл — два. Ты — три. Ах, это я считаю неправильно. А как надо? Умар — первый и неповторимый? Ах, ну да, ну да…

Слышь, неповторимый, а ты у дяди разрешение на выпивку спросил?

Нет, дяде тоже не наливаем. Вон и Ксан согласен. А то что это выйдет — одним можно, а другим нет? Тем более нам и самим мало. Что, целых два литра? Ха. Всего два литра. А нас уже трое. Как минимум литра не хватает.

Сами вы алкоголики. А меня, может быть, стресс.

Вот что они там сейчас делают? Ведь решили уже все. Давно действовать пора.

Время шло, на исходе второго литра вернулись нарханы и Бумер, умудрившиеся под шумок вытянуть у числительных немало силы. Недолго думая, наши политики собрали всю эту силу воедино и перекинули ее совещающимся в доме магам.

Хм. Уже закончившим совещание, как оказалось.

— Вы что творите? Они ж теперь дня три спать будут, не меньше, — завопил ворвавшийся к нам на балкон Катей.

Катей, его брат и остальные жители Долины по плану должны были оставаться в зале и в случае необходимости работать бесплатной батарейкой. А вдруг девятке силы не хватит. Хватило, как оказалось. Даже с избытком. Неожиданно вброшенная сила немного изменила заклинание, и хорошо еще, что только в части сна. До изменения памяти грязно ругающийся Ферьон еще не успел добраться. Но обещал, как закончит, поотрывать всем троим хвосты.

С этими словами Катей, горделиво задрав подбородок, удалился, оставив нарханов изрыгать прокля… хм, высказывать праведное возмущение. Бумер же, черным котом восседающий на перилах, странно застыл, рассматривая прожигающего его влюбленным взглядом Двести Восемьдесят седьмого.

— Не понял, — наконец протянул лингрэ. — А этот чего не спит? Ему что, память менять не будут? Нет. На это я не подписывался. Эй, Ферьон, вертай все в зад. Этого тоже под пресс. А то задолбал за мной ходить и канючить: "Покажи Красную шапочку. Покажи Красную Шапочку"

— А тебя жалко, что ли? — спросил Ша-Оран, вслед за Лиссом явившийся на балкон. — Показал бы. Видишь же, человек страдает.

— Он не человек, — возмущенно взвился Президент. — Он — извращенец. Видано ли дело, к мужику приставать.

— А ты чего это, если мужик, — поддел его Умник, — в баб превращаешься?

— Так это для конспирации. И за ради общего дела.

— Погоди, — прервал его Двести Восемьдесят седьмой. — Это что, значит, и бабы такие же есть, — он показал на своей фигуре нечто большое и волнистое. — Темпераментные, я хотел сказать.

— Ну есть где-то бабы, — лениво махнул хвостом Бумер. — Сестрица вот моя, к примеру.

— Сестрица? — обрадовался аркат, пока еще аркат. — А где она?

— Да араж ее знает. Мы ж лингрэ уединение любим, покой. Не размножаемся бесконтрольно, как некоторые. Конспирацию блюдем. Потому и найти нас труднее.

— Конспирацию… — мечтательно протянул несчастный влюбленный.

— Ага, мы лингрэ — существа такие, независимые.

— Ага, — поддакнул Император, — независимые, потому как ничего от вас не зависит.

— Точно, — в кои-то веки поддержала его Оппозиция.

— Да я вас… — начал Бумер, но я поспешила прервать разгорающуюся прямо на наших глазах политическую борьбу.

— Пол… ой, Ша-Оран, а они что, уже закончили?

— Нет. Сейчас мой ход. Нам с Лиссом надо собрать все части и построить города.

Все тут же обернулись к мальчишке-артефакту, который почему-то хмурился и время от времени потирал затылок.

— Мешает что-то, — наконец протянул он, тяжко вздохнул. — И на голову будто камни сыплются. Больно.

Юный аркат подошел поближе, положил руки на плечи Лиссу и закрыл глаза.

— Хм, а ведь и вправду кто-то силу твою тырит.

— А все твое воспитание, — драгоценный ткнул меня локтем в бок и прошептал на ухо. — Научила ребенка словам нехорошим.

"Ребенок" на это только фыркнул возмущенно и продолжил вглядываться в предполагаемых воров.

— Трое. Люди. Маги. Хм, интересно, и зачем это им столько камней. Целая тачка.

— Они что, — возмутился Лисс, — собираются на меня всю эту тачку высыпать?

— Похоже на то, — ответил Пол. — Ой, а этого парня я знаю. Мне его Неор показывала. Сэм, кажется.

— Сэм, — воскликнули мы с Лиссом хором. — Что он там делает? Это он велел им камнями в меня кидаться?

— Неа, не он. Сэм там вроде бумажки какие-то собирает, чтобы их в урну кинуть.

— Что это еще за бумажки? — тут же заинтересовались Президент и Оппозиция.

— Обычные бумажки, — замел хвостом Император, — Сэм просто хороший мальчик. Решил немного прибраться.

Политические оппоненты ему не особо поверили, но все же включились в обсуждение более насущной проблемы — что делать с наглыми ворами, которые в нашего Лисса камнями кидаются.

— Да фигвам им покажи, — уверенно предложил Бумер. — Индейское жилище. Сэм сразу поймет, я ему такое уже не раз показывал.

В воздухе возник и засверкал разными красками вигвам.

— А для надежности, — вмешался Император, — еще и расшифруй. Фиг вам.

Из призрачного вигвама медленно выползла огромная мощная фига, сложенная из пяти когтистых пальцев.

— А для солидности, — поддакнула Оппозиция, — ты эту фигу из их камней и сложи.

Никогда еще наши политики не действовали столь дружно и слаженно. Процесс вытягивания магии из второй части Лисса прошел успешно, оставалось только найти последнюю третью часть. Этим Ша-Оран и занялся под внимательными взглядами собравшихся.

Отсутствия Двести восемьдесят седьмого на тот момент никто даже не заметил. Похоже, не судьба ему была потерять память. Может, напротив, он должен был что-то или кого-то найти?..

Гюнтер Алрайт

За Аккарией водился такой грешок — насочиняв что-то, он напрочь забывал все, что выдумал ранее, и повторный рассказ существенно отличался от первого. Зная за собой такую особенность, он либо учил свои (или чужие) басни наизусть, коли была такая необходимость, либо отказывался повторять (что было куда чаще). Но сегодня он только вдохновенно сверкнул глазами, прокашлялся, прочищая горло и вновь приступил к рассказу.

Неужто правда?

— Прихожу я, значит, в Аражев предел.

— Зачем?

Наводящие или каверзные вопросы могли запросто сбить выдумщика с толку. Но сейчас почему-то не сбили.

— С девушкой. Там у меня местечко одно есть. В кустах, — Аккария самодовольно усмехнулся.

Выходит, местечко в кустах и правда есть.

— Ты что, туда после Тэминой стряпни бегаешь? — хохотнул Шин.

— Ага, — съязвил Бейз, — с девушками.

— Чтоб вместе веселей срать было? — не сдержался несносный братец Гюнтера.

— Это скорее твоя привычка, — огрызнулся Аккария. — У меня с девушками иные отношения. И вообще, не хотите слушать, не надо. Я еще и половины этажа не прошел.

Половина этажа? Это круто. Обычно вранье на такую аудиторию Бейз не разносит. Выходит, и впрямь правда.

— Он уже молчит, — заявил Гюнтер, показав Шину кулак.

— Короче, отправились мы с Лиззи на башню взглянуть. В темноте-то самое то. Девицу по башне выгуляешь, пуганешь пару раз исподтишка, а потом она вся твоя — утешай, не хочу. И только мы на разрушенный мост над оврагом вышли, как внизу что-то зашумело-зашуршало. И камни сами собой вверх прыгнули и шалашом сложились. Ну как те, что мы на занятиях по выживанию из еловых веток строили. И надпись теми же камушками, только светящимися. "Наглые воры" Не, думаю, то точно не нам. Мы ж ничего и брать-то там не собирались. Отдавать только. Вернее, отдаваться. Лиззи — мне, я — страсти.

— Слышь, извращенец, — вспылил Шин, тоже положивший глаз на эту Лизку, — кончай про свои похождения. Про овраг давай.

— Короче. Надпись: "Наглые воры. Фиг вам, а не магия" Надпись посверкала-посверкала, а потом каменный шалаш как задрожит и в огромную фигу превратится. А она как на нас понесется. Лизка-то сразу в обморок. А мне ж не по чину. Стою, смотрю. Думаю. Это ж ежели таким кулаком меня шандарахнет, то как же я потом Лизку в кусты поведу. Опозорюсь ведь.

— Рррррррр, — злобно отозвался Шин, и Аккария поспешил сменить тему.

— Вот. Стою, думаю. А потом как закричу от страха… от возмущения. "Да пошли вы. Я вообще не маг" А кулак-то вдруг как остановится. Прям у моего носа. И голос из оврага: "Ну ты Пол и придурок" "Не Пол, а Шаоран" — возмутился другой голос, чем-то на Шина похожий, такой же наглы… звонкий я хотел сказать. И нечего тут кулаками махаться. Не боишься, что до сортира добежать не успеешь?

— Гюнтер, можно я его прибью.

— Можно, — кивнул Алрайт старший, — только пусть сначала рассказ закончит.

— Уже и пошутить нельзя, — фыркнул Аккария, усаживаясь поудобнее. — Короче. Только второй голос замолчал, как тут же первый вернулся. "Это да, шаоранить ты здорово научился. Мама. Пусти хвост. Я Барбариске пожалуюсь"

— Откуда у оврага хвост? — опешил Шин, а Гюнтер только-только начал понимать, что к чему. По крайней мере, последняя фраза много чего объясняла.

Неужто Швяшной и до Аражева предела добрался? И зачем, спрашивается? Там же подписи не у кого собирать.

— А я знаю? — пожал плечами Бейз.

Ого, откуда он про Швяшного знает? Вернее, не знает. Но раз вопросу не удивился, значит, знает?

Твою колбу. Это ж он Шину отвечает. Про хвост.

— Короче. Второй голос вроде как испугался. Ибо первый заявил: "Вот, сразу бы так. Ты б, Ша-Оранчик, подумал, прежде чем чего-то сделать" А второй тут же возмутился: " Так ты ж, Президент, сам про этот фигвам рассказывал. И картинку показывал. Я все точно сделал"

Аккария поперхнулся и потянулся к стакану с водой. Шин же мстительно промолчал. Гюнтер тоже, за компанию, втайне надеясь, что растворенное там лекарство ему не сильно повредит. Наоборот, закрепит знатно, при Тэминой готовке самое оно.

— Короче, — продолжил Бейз, облизав губы (видать по душе лекарство-то пришлось), — первый голос и говорит: " Фигвам точный. Место неточное. Ты чего это мои фигвамы кому ни попадя показываешь?" А тут Лизка глаза открыла, чтоб, значится, на фигвам полюбоваться. А то когда ж еще придется, ежели это такое редкое явление. А голоса-то не унимаются: "Что значит, не попадя? Сейчас попаду. Ты мне сам мешаешь" А второй в ответ: "Да ты сначала посмотри, в кого ты попадешь. Сам же говорил, что воров трое. И все парни. А здесь одна баба" Я даже возмутиться не успел, — вздохнул Аккария, — что значит, одна баба? А я?

— А ты что тоже баба? — насмешливо фыркнул Гюнтер.

— Похоже на то, — поддакнул Шин, — ноет точно, как баба.

— Не хотите слушать…

— Хотим, — дружно завопили парни, не дав ему даже закончить фразу.

Интересно, что же там дружки Швяшного затевают.

— "Как баба?" — удивился второй голос. — "Ой, и правда баба. То есть девушка. И нечего руки распускать. Это ты раньше папа был, а сейчас… Ой, мама. Ладно, папа-папа, доволен? Эй вы, — это голос уже нам заявил, — пояснил Бейз, — извините, ошибся немного. Но я не виноват, это все Президент. Вертится тут, и с пути меня сбивает" "Точно, — объявился вдруг третий голос. — Президенты они такие" "Ага, — проклюнулся четвертый голос. — Всех с пути сбивают. Поэтому голосуйте за Императора. Мряяуууу" Потом все на миг смолкло, а затем как зашумит пуще прежнего. И кулак из камешков вдруг исчез. И тишина.

— И все, что ли?

— Нет, не все. Я еще две фразы услышал.

— Какие?

— "Ша-Оран, придурок, раз с лисьей частью ошибся, так хоть магию оттудава забери" "Без блохастых Президентов разберемся" А потом дикий шум. И тишина.

Словно подтверждая его слова, шум раздался и в коридоре. Тишина правда не наступала. И Аккария ощутимо вздрогнул, на дверь покосившись.

— Давай колись, чего еще натворил? — подначил его Шин.

— Да это не я. Лизка, — вздохнул он. — Эта дура вообразила… Эй, парни, мы только меня не выдавайте. Я ж только вам правду. По секрету.

— Ага-ага, — серьезно кивнул Шин, — будем молчать, как пробирка после дезинфекции. Так чего там Лиззи учудила-то?

— Очнулась не вовремя, — еще тяжелее вздохнул Бейз. — Как раз, когда я завопил: "Хоть я и не маг, но вас на раз уделаю"

— Чего? — опешил Гюнтер. — В первоначальной версии вроде другая фраза была.

— Ага, — хихикнул Шин, — что-то типа "спасите, а то обделаюсь".

— Щас врежу, еще не так обделаешься, — обиделся этот болтун. — Сами бы такой фигвам увидели, я б на вас посмотрел.

Шин снисходительно хмыкнул, намекая, что уж он-то ни за что не обде…

— Ага, — торжествующе заявил Аккария, наблюдая с какой скоростью братец Гюнтера рванул в сортир. — Вот, Шину одного рассказа о фигваме хватило, а я воочию его видел.

— Это не фигвам, это Тэмия, — пояснил Шин, вернувшись к ним спустя положенное время, но Бейз ему не очень-то поверил.

— Так что там с этим фигвамом-то на самом деле? — поинтересовался Гюнтер, отвлекая Аккарию от ненужных мыслей.

— Ну так я и говорю. Лизка глаза-то поначалу не открыла, вот и вообразила, что я за нее с коварными магами воюю.

— А ты в штаны наложил, и потому с места сдвинуться не мог.

— Шин, помолчи, — велел Гюнтер, догадываясь, что иначе они до конца рассказа так и не доберутся.

— Так я ж правду… — начал его братец, но, заметив кулак, заткнулся.

— Так и я правду, — обиделся Бейз, — а вы ржете.

— Мы уже молчим, — с нажимом повторил Гюнтер.

— Короче. Глаза-то Лизка не сразу открыла, вот и решила, что я, ее спасая, с жуткими магами сцепился и прогнал их. Только голоса от них оставив. И фигвам, как символ нашей любви до конца жизни. И сейчас бегает по общежитию и всем рассказывает, какой я великий герой и как, благодаря фигваму, она нашла свое счастье.

Парень мученически возвел глаза к небу, то бишь, потолку, а Гюнтер с Шином сочувственно переглянулись. Зная Лизку, Гюнтер только порадовался, что идти в Аражев предел она решила с Аккарией. Выходит, Тэмия еще раз спасла его брату жизнь.

— А что там за шум в коридоре? — спросил Гюнтер.

— И не спрашивай, — скривился страдалец. — Девицы буянят, парней ловят, чтобы в Аражев предел идти, фигвам искать.

— А как же, — поддел его Шин, — любовь ведь как-никак. До конца жизни.

Но тот на подколку и внимания не обратил.

— Парни, вы как думаете, до конца жизни — это до понедельника? — с надеждой прошептал он. — Нет? Неужто до четверга?

Ильсан Авилэр

Вина Ильсану так и не налили, заявив, что два литра — это много, а вот три — это уже мало. Им и сами не хватает. Тем более что драгоценный пьет, как оголодавшая лошадь, да и упырь от него не отстает, так что бедной Барбарисочке приходится пить, как птичке. На что ей тут же резонно ответили, что птичка — это, видимо, страус.

Да уж, родственнички у него.

Хотя, чего уж скрывать, лично Ильсану они очень даже нравятся. Да и грех жаловаться — налить-то ему налили. Молока, как младенцу малолетнему. Еще и в лоб чмокнули. И араж его раздери, это было приятно. Ильсан, и когда реально младенцем был, такой заботы не видел. Поди, и молоко, поданное с любовью, вкуснее. Правда, проверить это ему не дали. Как оказалось, молоко Кссейне и Су очень даже по душе пришлось. У них-то в Крошариссе оно редкое лакомство. Коров-то мало, да и тех сожрать норовят.

Как бы то ни было, но Ильсану впервые нравилось ощущать себя ребенком. Ребенком, у которого есть любящие родственники. Несмотря на вернувшуюся память воспринимать Ильсана дядей племянничек упрямо отказывался, а жена его и вовсе младенцем обозвала. Мальчишка, впрочем, и не сопротивлялся, предпочитая считать себя полукровкой Ильсаном, а не натворившем дел греймом. Память, хоть и вернулась, но еще не устаканилась, как заявила та же Барбариска. Ильс не представлял, как память может устаканиться, но неразбериха в его голове царила еще та, и на поверхность… хм, стакана всплывали почем-то самые неприятные воспоминания.

Так что к аражу Ильсара ал'Руота. Может, когда-нибудь он и примет свою настоящую личность, но не сейчас. Пусть родственники и твердят, что Ильс не виноват в катастрофе, найти в памяти тому подтверждение не получается. Есть какое-то смутное видение, какая-то тень в Зале Жизни. Возможно, там и был кто-то еще, но Ильс к тому времени уже мало что понимал. Научный эксперимент с напитками разных миров практически свалил его с ног. И где, интересно, была в тот момент Барбариска с ее молоком?

— Голосуйте за Императора, — воспоминания разорвал истошный крик. — Мряяуууу.

Выбраться из прошлого и сообразить, что крики вполне себе реальные, получилось с трудом. Политический скандал только набирал силу. Но Ша-Оран уже научился ладить с нарханами и лингрэ. Вздернутые за хвост скандалисты на миг замолчали, а потом разразились гневным шипением. Но достать тиара не могли, наученный горьким опытом мальчишка стоял на безопасном расстоянии, удерживая нечисть магией. Успокоились они довольно быстро, пообещав Половинышу страшную месть. Ну и Ильсану "нечисть" припомнить.

Спешно закрыв мысли — самокопание никогда до добра не доводит — Ильсан присоединился к обсуждению места для строительства нового Города. Магию из всех трех частей благополучно вытянули, и можно было приступать сборке и активации артефакта. Маги уже заканчивали свою авантюру со сменой памяти, и Город был нужен как никогда. Надо же куда-то привязку с колец перекидывать. С местом определились быстро. Снежная пустыня по ту сторону гор. Ну, не в болота ж Лисса отправлять? А в выжженные земли Лисс почему-то возвращаться отказывался.

Магов в их распоряжении было немного. Практически все подпитывали силой меняющую Долину девятку. Оставались только Ша-Оран, Зар, Барбариска, вампиры и Ильсан. Вампиры отпадали — Лисс сказал, что его сила с их плохо синхронизируется. Ша-Оран должен был расчистить место в снегах. Ильсан еще не мог в полной мере использовать магию, Барбариску отклонили большинством голосов за одним воздержавшимся. Оставался Зар. Ах да, еще нечи… тьфу ты, великие политики. Их поначалу не хотели допускать к строительству, но сила никогда лишней не бывает. Тем более, когда нужно построить целый город всего за полчаса.

Араж. Уже за двадцать минут.

— Ой, мама, — воскликнул Лисс, увидев через восемнадцать минут результат.

— У тебя ж нет мамы, — беспечно взмахнул хвостом Бумер.

— И хорошо, что нет, — огрызнулся Город. — Ее бы инфаркт хватил, если бы она увидела, что вы тут понастроили. А все ты, — напустился он на Ша-Орана, — так быстрее, так быстрее.

— Ничего страшного, переделаем, — пожал плечами тиар.

— Когда? Что мы за две минуты сделать успеем?

Похоже, не стоило привлекать нечисть к строительству. Те районы, которые возводили Лисс и Зар были вполне приличны, природа, за которую отвечал Половиныш, тоже была на уровне. Особенно смотровая площадка в виде естественного выступа скалы, где они сейчас стояли. Уж лучше бы он ее не делал. Глядишь, жители Города не сразу бы поняли, что к чему. Ах да, как минимум половина из них умеет летать, и скрыть кособокое нечто, призванное играть роль домов, не выйдет. Как и кривые изломанные под немыслимыми углами улочки. А уж статуи Президенту, Оппозиции и Императору, возвышающиеся над всем этим великолепием, не заметит только слепой.

Н-да, такое за две минуты не исправишь.

— Отставить панику. Сейчас все решим, — Барбариска на миг задумалась, а потом не моргнув глазом заявила. — Объявим, что это новый авангардный метод строительства. И уникальный психологический метод релаксации. Исправь свой дом, узнай, что такое счастье.

— Выпрями улицу, и познай нирвану, — хихикнул ее муж. — Ша-Оран, давай бегом в зал, покуда девятка магичить не закончила. Пускай новую моду в заклинание добавят.

Барбариска

С вершины башни, выстроенной Лиссом для Диниры и названной "Сердце Города", ШаорЛисс смотрелся просто феерически. Особенно вечером. Солнце медленно опустилось за вершины гор, желая спрятаться в Долине и нырнуть в Зеркальное озеро, чтобы, укрывшись его водами, будто одеялом, уютно выспаться до самого утра. Оранжево-алые лучи-дорожки, бегущие по снежной равнине, окружающей Город, послушно взобрались по скалам вслед за своим господином, сбиваясь для него в пышную багровую подушку. Погрузившиеся во тьму снега спокойно засыпали под нежную песню ветра. Если им, конечно, это позволяли.

В непосредственной близости от ШаорЛисса — ШаоранЛисс не так хорошо звучит, ведь правда? — вовсю кипела жизнь. Пользуясь тем, что аркаты-тиары заняты, перекидывая привязки с рабских колец на Город, а Лисс и вовсе с ног сбился, пытаясь хоть что-то исправить, нарханы и примкнувший к ним лингрэ захватили близлежащие территории в свое полное владение. Стоит пересечь невидимую защитную стену, отделяющую утопающий в зелени ШаорЛисс от безбрежных сугробов и завывающего ветра, как попадаешь в еще один город, на этот раз снежный. Улочки и строения здесь были еще более кривыми и замысловатыми, а снежные бабы чертовски напоминали наших политиков. Каждый норовил построить их побольше и покрупнее, а чужие разломать, и потому площадь снежного города больше напоминала поле битвы.

Детям происходящее жутко нравилось, да и не только детям. Блин горелый. Да я и сама совсем недавно вернулась с защиты построенной Умником крепости. Наши противники оказались не только меткими, как Ильсан и девчонки, но и коварными, подкрадывающимися со спины, как Ксантай с братцем. Так что через полчаса такого боя я была мокрая с ног до головы, но сдаваться упрямо не желала. Но уйти все равно пришлось — Лисс попросил помочь в обустройстве башни для Динь — и драгоценный остался охранять нашу крепость в гордом одиночестве. Правда, не успели мы с Лиссом пересечь защитную стену, как Умник уже заключил военный союз с дядюшкой, и теперь они вчетвером теснили "кровавое войско нежити" за пределы освященной территории, прямо в объятия "породившей их тьмы".

С башней мы управились быстро — Динь должно понравиться. Особенно балкон, откуда, как я уже говорила, открывается просто феерический вид. Подсветка разительно преобразила несчастный город, превратив его в местный филиал ада — надеюсь, у Лисса дойдут руки поменять освещение до того, как жители проснутся и придут проверить свои новые дома.

Кстати, о жителях. Все наши маги уже с ног сбились, бегая по Долине, снимая кольца и ошейники и внося дополнения в уже готовое и активированное заклинание. Во время споров и перетягивания на себя одеяла, никто не подумал, что тиары, да и бывшие рабы, у кого не было столь роскошных домов, как у Лирэя, должны хотя бы в общих чертах помнить свой новый дом в новом же Городе. С названием города и его якобы периодическим перемещением из локации в локацию, а также модой на постоянною перестройку жилищ и улиц, Ша-Оран успел, их внесли отдельным штрихом к первому заклинанию. И сейчас маги занимались расселением, вот уж когда Юсвей смог оторваться — его бывший хозяин уж точно впечатлится, увидав свое единственное жилище. Прежний дом Юсвей забрал себе в качестве моральной компенсации.

В целом же все осталось по-прежнему. Если не считать самого глобального переворота. Было решено менять по минимуму, чтобы новая память не вызывала отторжений. И дома те же самые оставили (в большинстве случаев), и должности, где было можно, приставив к ним стоящих заместителей. Даже Партию Избранных не отменили и клички им оставили. Только род деятельности сменили — теперь партия занимается благотворительной помощью страждущим, налаживанием межрасовых связей и подготовкой к последующему выходу из изоляции. И ближайшее задание, возглавляемое Шестнадцатым, очистка деревни шаффтов (причем, в прямом смысле этого слова, а не от самих шаффтов) и обучение оных гигиене и правильному питанию.

И вовсе Половиныш незлопамятный, просто мстительный слегка и фантазия богатая.

У бывших аркатов, впрочем, фантазия не менее богатая. Терять лишние тысячелетия жизни, отказавшись от колец, они не желали, а потому придумали хитрый ход — аркаты, настоящие аркаты, и тиары помимо Долины по мере силы подпитывают Лисса, а тот распределяет ее между всеми жителями в равных долях, что позволит тиарам увеличить продолжительность жизни, а аркаты не почувствуют особых неудобств. К тому же сила, сконцентрированная в одном месте, имеет свойство возрастать. Да и Лисс не в обиде. А уж счастлив-то как — теперь-то про него точно никто не позабудет.

Ой, а самое смешное, что сказка про Звезду и Стражника, выдуманная Умником, с легкой руки Вестэя вошла в фольклор новой Долины. Не совсем официальный фольклор, конечно, но тоже неплохо.

Сэм Винфорд

Офис Агентства по специальным поручениям был уж очень специальным, если не сказать специфическим. Двухэтажное приземистое здание в глубине заросшего сорняками — ах, так это клумбы — двора. Высокий деревянный забор надежно скрывал и участок, и дом. И главное, все, что происходит за этими стенами. А в том, что там что-то происходит, сомневаться не приходилось. Маленькие зарешеченные окна у самой земли навевали весьма неприятные ассоциации.

Знал бы отец, что его безропотный и послушный сын свяжется с такой компанией и большую часть своего времени будет проводить по разным тюрьмам да камерам.

Хотя папуля и сам с ними познакомится в ближайшее время.

Не сказать, что Сэм так уж рад этому. Но, может, отец исправится и вернется обратно хорошим человеком… Разве не для этого и предназначены тюрьмы?

Ладно, хватит о тюрьмах. По крайней мере, эта не для них.

Любопытно, и кого это люди герцога выловили?

Ого, и пэр Лосэйм здесь. Герцог так заинтересован в этом деле, что даже собственного секретаря прислал?

Внутри здание еще больше напоминало отдел дознания, в который Сэма с товарищами столь любезно пригласила стража Замка-над-обрывом. Пустой коридор с выкрашенными темной краской дверями, одинаковые световые шары под потолком — мигающие и тусклые, единственное окно с чахлым растением на подоконнике и лестница вниз.

Кто бы сомневался, что им именно туда. Хорошо, что девушек дома оставили. Не стоит им такого видеть. Хотя Лерка и настаивала. Разобиделась даже. Но Сейфи был непреклонен. Похоже, ему не раз доводилось бывать в таких местах, при его-то профессии. Тут, поди, и пытками не брезгуют…

Заметивший взгляд Сэма Мейр, с усмешкой пожал плечами, пояснил, что у него-то офиса не было, и, как ни в чем не бывало, продолжил спуск.

Хм, офиса не было, а пытки?.. И как он вообще догадался, о чем Сэм думает? И правду ли они о нем знаем? Да и что можно узнать за десять-то дней.

"За двенадцать" — методично поправил восседающий на плече Винфорда Император.

"Двенадцатый только наступил", — мысленно фыркнул Сэм.

"Ну ладно, — не стал спросить нархан, — за одиннадцать дней, ночь и целое утро"

"Слышь, Император, — решил воспользоваться его способностями технарь, — а о чем сейчас этот агент по специальным поручениям думает?"

"Думает, — хихикнул Шррррр, — что у тебя, придурка, все на лице написано".

"Да сам ты придурок" — Сэм попытался сбросить цепляющуюся всеми когтями наглую тварь, но только царапин лишних заработал да нравоучительное заявление, что Императора никто с насиженного места… то есть, с намеченного курса не собьет. И пусть всякие там Оппозиции даже не пытаются.

"Так усыпил бы его, какие проблемы".

"Вот именно, что проблемы, — так тяжко вздохнул нархан, что захотелось его обнять и угостить чем-то вкусненьким. — Вкусненькое давай, — тут же среагировал котяра. — А обниматься вон… с Мейром иди. Я только с дамами обнимаюсь"

Обнимать и угощать резко расхотелось. Напротив, возникло желание разыскать Оппозицию и настучать, что нет над ним никакой Императорской власти.

"Может, и нет, — хмыкнул нархан. — А может, и есть. Я вот возьму и Святому на него нажалуюсь"

"И что он тебе сделает? Насколько я помню, Ирррра вовсе не Айверин разбудил".

"Да мало ли кто его там будил. Заклятие-то изначально одно было. Коровейна поганого. Всех, сволочь такая, усыпил. Даже для Императора исключения не сделал. Хорошо, что Связной это заклятие порушил".

"Так что, — заинтересовался Сэм, — теперь все нарханы в мире проснуться могут?"

"Неа, уже не могут. Я Айверина заставил одно корректирующее заклинание произнести. Жаль, что поздно сообразил. Гадкая Оппозиция уже проснуться успела. Но я ему сразу сказал, кто в доме хозяин. Будет выеживаться, я уж нашепчу Айверину для него колыбельную"

"Думаешь, сработает?"

"Ха. Главное, что Ирррр думает"

Закончить столь занимательную беседу им не дали. Лестница и коридор нижнего этажа закончились, выведя группу к металлической двери с мощным запором и узеньким закрывающимся на щеколду окошечком. А еще через две двери виднелся еще один пролет лестницы, уводящий в густую темноту.

И вот кто-то еще будет говорить Сэму, что здесь пытки не практикуются?

И Мейр, гад, зубки скалит и ухмыляется.

И ничего Сэм не боится. Просто не любит. Темноту, в смысле. Не Мейра. Его, впрочем, тоже не особо…

Стражники с ужасным скрипом, отвлекающим от грустных мыслей, отодвинули засов и распахнули темную проржавленную дверь. Из темной коморки пахнуло гнилым промозглым воздухом и отборной площадной бранью.

— Пэр Ченти, — обратился секретарь герцога к Джинхору, — мы пригласили вас сюда, потому что данная особа утверждает, что она ваша родственница.

— Арлисия? — барон радостно рванул вперед и застыл прямо на пороге. — Матушка?

— Значит, вы подтверждаете, что сия особа — баронесса Ченти? — приподняв бровь, уточнил высокий хмурый мужчина с колючими черными глазами.

Эти агенты все сплошь такие — мрачные и жуткие. Не хотелось бы Сэму сюда по иному поводу попадать.

Отвечать Джинхор не спешил, не в силах отвести взгляд от сидящей на жесткой лавке женщины. Через его плечо Сэму было видно далеко не все, немного поработав плечами, мальчику удалось расширить угол обзора. Камера была не столь ужасна, как ему представлялось изначально. Какой-никакой опыт у парня имелся, и Сэм в полной мере оценил такие элементы уюта, как одеяло и подушка (практически идеально чистые) на кровати; крышка, закрывающая дыру в полу, играющую роль местной канализации; оплывшие свечи в жестяных банках на столе и в изголовье лавки-кровати; деревянный стул с частично разломанной спинкой. Даже полудохлый цветок на узком подоконнике под самым потолком.

Да и узница не выглядела жутким чучелом, которые обычно в таких подземельях водятся. Хорошо уложенные волосы (пусть и слегка растрепавшиеся), красивое платье, сейчас изрядно измятое, почти целые чулки. А в дополнение к этому брезгливо поджатые губы и гневно-возмущенный взгляд.

— Да как вы посмели? Меня? В эту камеру? — привычно возмутилась она, прихлопнув сложенным веером что-то, ползущее по одеялу.

— Предпочитаете другую камеру? — привычно огрызнулся агент. — Могу предложить апартаменты-люкс этажом ниже.

— Наглец, — дама плюнула в его сторону и, вскочив на ноги, сделала несколько шагов навстречу сыну. — Джинхор. Прикажи этим мужланам немедленно меня отпустить.

— Так вы подтверждаете, что сия особа — баронесса Ченти? — повторил свой вопрос агент.

Пэр Ченти пробурчал себе под нос что-то глубоко нецензурное (наверняка, усвоенное в банде Джура) и отрицательно мотнул головой:

— Нет, не подтверждаю. Добровольно покинув моего отца, она оставила бумагу о разводе и сбежала в Белую зону.

— Сынок? — всплеснула руками узница. — Да как ты можешь? Когда я столько сил и ласки в тебя вложила?

— О да, — усмехнулся Джинхор, демонстративно поклонившись матушке, — до сих пор помню мокрое полотенце на своей спине и нежные пожелания перед сном. Как ты там говорила? Когда же ты сдохнешь, грязный ублюдок?

— Уже сдох, согласно показаниям этой дамы, — ответил ему агент.

— Не понял, — недоуменно тряхнул головой живой мертвец.

— Что ж, — протянул агент, выталкивая всех в коридор, — думаю, аудиенция закончена.

Узница рванулась к выходу, но агент оказался быстрее, захлопнув перед ее носом дверь. Но Сэм успел заметить нечто странное. Женщина, до того казавшаяся красавицей и почти ровесницей собственного сына, вдруг резко постарела: обросла морщинами и будто бы усохла, а яркие зеленые глаза помутнели, наполнившись яростью и злобой.

Хм, оказывается, у Сэма не такая уж плохая семейка. Его отец хотя бы грязным ублюдком не называл. Подзатыльники, правда, отвешивал время от времени. Ну так он отец. А тут мать. И такое…

Стоп. А мать ли? Вроде бы старый барон рассказывал, что во второй раз женился и…

Так это же мать Каракатицы. А Джинхору мачеха. Тогда все сходится.

— Подождите, — пэр Ченти положил руку на плечо шагавшего впереди агента. — Объясните, что все это значит? Как я могу быть мертв?

— Ну, это и я могу объяснить, — усмехнулся Тир. — Сия вдовица уже несколько дней вокруг нашего герцога вьется. Рассказывает, какой нежной матерью она может стать для Юнсоля. Как скучает по собственным деткам, которых сгубила страшная лихоманка. Тогда в их замок иноземные купцы приехали. Вот они-то и привезли заразу. Сама баронесса в те дни как раз в монастырь отлучалась, за деток помолиться. А как вернулась, пролила по родным горькие слезы да снова в монастырь подалась. А потом вылезла из этого монастыря на нашу голову, пиявка богобоязненная, да к герцогу присосалась.

— Надо же, — вздохнул Джинхор, — и на родного сына не побоялась такую судьбу накликать. Нет, не на меня, — ответил он на заинтересованный взгляд агента. — Сонмина — моя мачеха. Мне семь лет было, когда умерла моя мать, и через несколько дней отец женился на этой стерве. В замке болтали, что она черным колдовством балуется. Недолго, правда, болтали. Отец такие разговоры сразу пресекал. А вскоре все, кто хотя бы косо взглянул на молодую баронессу, куда-то исчезли. Я тогда слишком мал был, чтобы правильно оценивать происходящее. А когда в вещах пропавшей Арлисии нашел такой же черный корень, перевязанный тремя нитками, что и в спальне моей мамы, понял, что дело нечисто. Только поздно было.

— А вот про корни и колдовство прошу поподробнее, — поторопил его пэр Лосэйм.

— Да это, собственно, все, что я знаю, — пожал плечами барон. — Не понял только, как корень попал к моей невесте. Ведь к тому моменту Сонмина уже давно не жила в замке.

— Пэр Лангар получил способности к колдовству от матери? — предположил агент.

— Вот уж точно нет, — фыркнул Джинхор. — По-моему, у моего брата способности только к хвастовству и разгильдяйству. Хотя попросить помощи у матери он вполне мог.

— Н-да, маловато его Святой наказал, — хитро сощурился Мейр. — Надо бы за ним проследить, чтобы тщательнее дорогу в Счастливый город расчищал. Император, скомандуй.

— Не переживайте, — кивнул его коллега, — Лангаром займутся. В свое время. Сейчас надо решить проблему с герцогом.

— А что с ним?

— Предположительно, корень, — криво улыбнулся агент. — Мы обыскали весь дом, но ничего не нашли. Вообще никаких признаков использования черного колдовства. А эта дрянь молчит.

— И времени у нас мало осталось, — вздохнул Тир. — Герцог велел организовать ужин в ее честь. А без виновницы торжества его проводить как-то странно.

— Будет вам виновница, — Мейр сдернул нархана с плеча Сэма и слегка встряхнул. — Сделаешь?

— Буду я всяких там воришек слушаться, — прошипел кот, пытаясь достать наглеца когтями.

— Воришек? — от неожиданности Сейфиттин выронил Императора на пол.

— А кто мои сосиски и сметану тырит? — распушился тот.

— Шррррр, пожалуйста, — попросил Сэм. — Сметаны мы тебе еще купим.

— И сосисок, — заявила давешняя узница, старая и морщинистая.

— Барон не такую гостью ждет, — рассмеялся секретарь.

— Так это смотря сколько сосисок будет, — улыбнулась ему статная моложавая красавица с пышном прической и… кто бы сомневался, черным пушистым хвостом.

Агент, как и пэр Лосэйм, был под впечатлением, даже попытался приобнять красотку, получив огромную царапину через все лицо.

— Может, вы еще и проблему с допросом решите, — с насмешкой уточнил он у коллеги.

— Да без проблем, — ответил ему Император, исчезая в воздухе.

И через миг камеру огласил истошный женский визг. Распахнув дверь, агент ворвался внутрь, чуть не споткнувшись о толстую облезлую крысу.

— У, гад, — прокомментировал Император, прижимая к пузу длинный голый хвост. — Вот и помогай им после этого. Чуть мое главное достоинство не оттоптал. Ах да, — крыс снисходительно махнул лапкой в сторону запрыгнувшей на кровать ведьмы, — можете допрашивать.

Неор Туварэн

Это было… это было… подло.

Точно. Подло.

Лучше и не скажешь.

Подло выгонять Неор из комнаты с вариатором. И нагло поджимать губы в ответ на ее слезы.

И это она еще про шортики не говорит.

А надо бы сказать.

Произвол. Это просто наглый княжеский произвол.

И самодурство.

Вот. Точно. Самодурство.

И Советник у него тоже дурак. Заявил, что только падшие женщины ходят в столь вызывающих нарядах. А когда Неор спросила, что же они вызывают — может быть, любовь? или восхищение? — только ухмыльнулся.

Нет, ну каков нахал? И где его благородство, спрашивается? Разве с нежными девушками так разговаривают?

Ах, бедная Альси. Всю жизнь прожила в таких жутких, невыносимых условиях.

Да как они могли. Вот Неор возьмет заберет Имара и уйдет к маме жить.

Уй, мама.

Стена оказалась неожиданно прочной, и нога отчаянно ныла. Может, прыгать на одной ноге и недостойно девицы из княжеского рода, но ведь больно же.

А все эльфы виноваты.

Да Неор, может быть, из-за них инвалидом станет. У нее, может быть, все пальчики переломаны. А всего-то и надо было, что разрешить ей носить костюмчики Кссейны. Ангорлах, между прочим, ей разрешил. И Кссейна, как Неор кажется, была бы не против. А Неор бы ей потом своих платьев выслала. У нее много.

Правда, они все не такие. Там только грудь и видно. А ножки нет. Ножки спрятаны.

А зачем их прятать? Когда они такие красивые. А пара синяков не в счет. И Неор их, между прочим, кокетливыми платочками прикрыла. И Альси сказала, что Неор выглядит просто потрясающе. А Князь как увидел, так и давай ругаться. Еще и Советника позвал. А теперь вон в кресле лежит и Имару на нее жалуется.

А все Гюнтер виноват. Зачем он эту инструкцию перевел? Или это Шин перевел? Он вроде тоже помогал. Или Гюнтер все-таки больше сделал? Точно, больше. А зато Шин в схеме разобрался. Еще и синхронное подключение придумал. Приволок с какого-то склада незавершенных экспериментов круглые пластинки и, налепив их себе и Гюнтеру на лоб, влез в беседу. Эти пластинки как-то давно для ментальной групповой связи придумали. Но потом оказалась, что пользы от них особой нет, ведь такие пластины должны быть у каждого участника конференции, причем, пластины одной и той же партии. А если кто-то далеко, как ему такую пластину отдашь? А как он узнает, что ее лепить на лоб надо? А Неор бы и вовсе такую жуть на лоб лепить не стала. Присутствие, может быть, и полное, но и проблем, как оказалось, тоже полно. Сбоить иногда начинает, или скрытые мысли участников беседы показывать, хотя должен был быть только поверхностный уровень. Потому эти липучки и забросили. А тут они раз, и пригодились.

Эх, хороший парень — Шин, только уж больно заумный. Неор и половины его слов не поняла. Вот Гюнтер лучше. Он так не умничает. Хотя и не так часто улыбается. Но тоже ничего так.

Эх, почему нельзя сразу несколько мужей заводить? А как бы хорошо было: один муж — красивый, второй — умный, третий — хм… тоже умный. Еще сильный нужен и… богатый? Так и Имар вроде как не бедный. Тогда талантливый? Нежный? Любящий? Так и это вроде есть. Тогда… тогда… О. Сирота. Чтобы Неор всякие там дяди-князья не запрещали шортики носить и миниюбки.

А Гюнтер, кстати, сирота. И Шин тоже. Только они не богатые. И не такие красивые, как ее Имарчик. Эх, не годятся они на идеального мужа. Зато умные, жуть. С вариатором враз разобрались. Это кресло так называется, вариатор. Его, оказывается, не только для снов придумали. Там можно свое будущее увидеть. Вернее, вероятное будущее и выбрать свой путь.

И вот только Неор собралась свое будущее посмотреть, как дорогой дядюшка явился. Выгнал ее из кресла, заявив, что сам будет его тестировать, а Неор велел идти домой и выметаться из этих чудных шортиков.

Сарана О-Тха

Сарана никогда не думала, что из-за дешевой безделушки разгорятся такие страсти. Знал бы Джан заранее, араж бы отдал ее подруге. И сейчас бы сам торговался с ведьмой, а не скрипел от жадности зубами, сидя в углу таверны и мрачно потягивая темное, как и его физиономия, пиво. Время от времени он кидал в рот орешек и злобно его разгрызал, видимо, представляя на его месте чью-то белобрысую голову. Сарана надеялась, что не Ферьона. С ним-то Джан вроде подружился. После драки-дуэли — по своей давней привычке. Помнится, Джан с Сараной стали приятелями после того, как она крепко надрала ему задницу. Правда, в его версии все было в точности до наоборот.

А теперь вот еще одна белобрысая проблема нарисовалась. Причем, в прямом смысле этого слова. Разрисовалась так, что любой боевой раскраске фору даст. И глазки подвела, и губки, и мушку над губой пристроила. Ходит кругами, к кольцу Сараниному подбирается. Сначала Джана обрабатывала — думала, он кольцо у "женушки" отберет и ей отдаст. Он бы и отдал — особенно за достойное вознаграждение — только у Сараны араж отберешь.

Зачем ей эта блестящая фигня? Да незачем, в принципе. Но раз эта безделушка вдруг всем так понадобилась, значит, вещь ценная, надо придержать. Авось цену накинут.

Хотя в чем ценность кольца, Сарана так и не поняла. Оправа старая, потертая, пара зубчиков, удерживающих камень, погнуты, а один и вовсе отломан. Если золото там и было когда-то, то давно стерлось. Камень… вот камень странный. Большой, тяжелый. И ни капли не драгоценный (на это у Джана нюх отменный, ошибиться он точно не мог), но несмотря на это красивый. Камень, естественно, а не Джан. Многогранный. Не то кристалл, не то еще что. Не, мутноватый он какой-то для кристалла, не обработан, хотя один выступ в форме острой пирамидки неплохо отшлифован и лихо ловит солнечные лучи, подсвечивая маленькую алую искорку, спрятавшуюся внутри. Правда, никто кроме Сараны почему-то этой искорки не замечает. И к лучшему, меньше будет желающих на колечко заполучить. Потому как Саране оно нравится. Как и искорка, которая сильнее разгорается, стоит рядом оказаться магу.

А уж как она сверкала рядом с Такином, будто солнышко маленькое. Поначалу Сарана думала, что искорка отражает ее собственные чувства, но и на Юльку кольцо среагировало. Не так сильно, но среагировало. А уж она-то Саране точно не нравится. Особенно ее наглость и въедливость. Как только к кольцу присмотрелась, так и вцепилась мертвой хваткой. Отдай, да отдай. Даже отнять попробовала. Силой. Только на любую силу ответная сила найдется. И пусть удар у нее поставлен — кулаком, невидимым, но оттого не менее мощным — но и Саране случалось с магами биться. А уж удары ей куда как лучше ставили. Нейтрализуем магию старинным амулетом, который, кстати, Ферьон подзарядил да усилил, и вперед, добавляем красоты к ее "вечернему макияжу". Будет знать, как чужие кольца тырить и следы от Джановых кулаков на Саранином лице магией закреплять. Теперь пусть на своей шкуре все прочувствует.

Ночь прошла относительно спокойно. Джан пару раз попытался "исполнить супружеские обязанности". Получил пару пинков и несколько затрещин и, смертельно обидевшись, удалился. А Сарана что? Она ж тоже в шутку. А вот утром началось.

Кнут не помог, используем пряник?

И синяки-то Саране подлечили, и украшения драгоценные посулили, и в ближайшую (всего день пути) таверну на завтрак телепортировали.

Последнее Саране, кстати, понравилось. Еда на костре, без сомнения, хороша, но это когда готовить умеешь. А Джан не умеет, разве что картошку запечь и вяленое мясо порезать. Про его дружков и говорить нечего. А сама Сарана из принципа готовить отказалась — у них в "семье" равноправие. Первую неделю муж готовит. Вторую — так уж и быть, может не готовить. Если жрать не хочет. Принципы, конечно, дело нужное, но уж очень голодное. Да и запасы у них к концу подошли, а в соседней деревушке их компании, мягко говоря, не рады. Траншан, сволочь такая, нашел к кому приставать. Выяснил бы для начала, кто отец той девицы. Кузнец — это, конечно, не воин, но оружие держать умеет. А уж как им размахивает. Да и три его брата, кто с дрыном, кто с вилами, любого храброго воина образумят. Особенно, когда за их спинами вся деревня собралась.

Противные все-таки людишки. Никакой толерантности.

Подумаешь, пару кур у них пропало. И никакое это не воровство. Это военные тренировки. Выслеживание, захват и ликвидация противника.

Хотя О-Чхору за такие тренировки Сарана уже прописала воспитательные меры пониже спины. Но миру с деревенскими это не поспособствовало, и пополнить запасы было негде. Отправиться же на охоту им не позволяла настойчивость Юльки — вернее, неустойка за простой поисков. Так что посещение таверны оказалось более чем актуальным.

Очередной орешек с треском раскололся, рухнув вместе с пивным водопадом в ненасытную утробу Джана. Сарана даже испугалась, как бы цыпленок, утка, пять жареных с грибами картофелин, шмат кровяной колбасы и перепела в сметане не возмутились, что им на головы ежесекундно падает очередной орех. Про попытки утопить их всех в пиве Сарана уже молчит.

Похоже, ее коварный супружник, позабыв про своих дружков, решил нажраться на неделю вперед и вконец разорить Ю-Алли. А лучше бы поинтересовался, какого аража ей вообще это кольцо понадобилось. Лично Саране острые крылышки в пряном соусе думать не мешают. И правильные вопросы задавать.

В том, что кольцо не простое, орка уже не сомневалась. Магией он него несет будь здоров, практически также, как сейчас от Джана пивом. Эх, вот Аран с Траншаном обзавидуются, когда они с Джаном вернутся. Надо бы им хоть что-то прихватить. Вот эти бутерброды с рыбкой, к примеру. Ой, нет. Не успела Сарана их припрятать. Вот ведь зараза прожорливая. Его будущей жене не позавидуешь.

— Эй, куда руки свои тянешь? Это мой окорок.

Боже. Неужто он еще не наелся?

— Из-за стола надо вставать с чувством легкого голода, — назидательно произнесла Сарана.

— Согласен, — прочавкал Джан. — Когда это чувство станет легким, я встану из-за стола, — и добавил еле слышно. — Во дворе на лавке тоже неплохо кушается. Да, собственно, и на земле у костра вполне отлично.

— Кстати, о костре. Все бы не жрал, ребятам бы чуток оставил.

— Ха. Думаешь, о чем Юлька сейчас у стойки с хозяйкой беседует? Это я повторить велел.

— Повторить что?

— Завтрак, естественно. А ты что подумала?

— Еще? — опешила Сарана. — Да ты лопнешь, деточка.

— А ты налей и отойди. Эй, куда квас льешь? Пиво давай.

— Да на, на. Подавись, живоглот. Эх, Юльку жалко, разоришь ты ее.

— Ха, — приосанился парень, подкидывая в заждавшуюся толпу очередной орешек. — Думаешь, я совсем дурак? Так просто она у нас Берритин перстень не выманит.

— А с чего ты решил, что это Берритин перстень? Он же пропал араж знает сколько лет назад.

— А что это еще? Магией от него прет — раз, — Джан принялся загибать пальцы, которыми перед тем ковырялся в зубах (видать, следующий орешек внутрь уже не пропихивался). — Иллюзией прикрыто — два. Юлька от любопытства чуть из юбки не выпрыгивает — три. Белобрысый твой тоже на него слюни пускает — четыре. Складываем раз, два, три, четыре, в итоге получаем Берритино колечко.

— Десять.

— Чего десять? — не понял он.

— Десять получаем. В итоге.

Отдавать кольцо, будь оно хоть сто раз Берритиным, не хотелось совершенно.

Нарвис ал'Никс

Настроение у Нарвиса ал'Никса было отличным, его не изменил даже тот факт, что в его особняке на секретном уровне Центра кто-то побывал.

В комнатах, конечно, царила идеальная чистота. Как бы мог подумать забравшийся сюда злоумышленник. Но, на взгляд Нарвиса, чистота эта все же не была достаточно идеальной. Цветы на подоконнике неровно расставлены — вторая от левого края фиалка чуть ближе к окну, а у первой справа отломан один из листиков. Полосатый коврик развернут на сто восемьдесят градусов, а любимое кресло с пледом сдвинуто в сторону камина на целый сантиметр. И плед, кстати, не на правом подлокотнике лежит, а на левом. И совсем уж безобразие — фарфоровые аражи на каминной полке смотрят не на юг, а скорее, на юго-восток.

Неужели господин К. до сих пор не успокоился? Вроде бы уже лет двести никаких обысков не было. А поначалу и дня не проходило без тайных визитов. Интересно, он сам являлся или подручных отправлял. Да нет, точно сам. Такое никому не поручишь. А вдруг подручному захочется увидеть, что за информация скрывается на кристалле. Тут уж ни на какую верность надежды нет. Любопытство — оно ж иногда посильнее любой верности будет. Нарвис по себе знает. А еще знает, что ар Ким — сволочь еще та, и не представляет, какой идиот стал бы хранить ему верность. Вот общие интересы другое дело. Или компромат. Надежный компромат — самое надежное средство плодотворной работы с Кимом ар'Мунсо.

По крайней мере, за четыреста лет эта система еще не давала сбоев. Нарвис подозревал, что если ар Киму удастся найти кристалл, то сбой-таки произойдет. Но ключевое слово тут "если". Если найдет. Но пока не нашел. Дом ал'Никса в столице перерыл, как и его владения в Ирсиконе. Даже к Иришаль заглянул. Центр тоже сверху до низу перевернул. Неужто решил по второму кругу пойти?

— Что ж, удачи вам, ар'Мунсо, — язвительно рассмеялся Координатор. — Ищите, да смотрите только ручки свои нежные не пораньте. Только араж вы что-то найдете.

Хотя подсказка-то то вот она, прямо под носом. Вернее, над. Аккурат над головой вожака фарфоровой стаи. Над камином висела, разумеется, не одна фотография, да и тематика у всех была примерно одинаковая, но догадаться в принципе можно. Было б желание. И время. Посмотреть на картинки, подумать, помедитировать. Отличия, на худой конец, поискать. Чем-то же этот мертвец среди всех прочих выделяется. Вернее, пока не мертвец. В отличие от всех прочих. Только ар Ким араж догадается. Да и не любит он всякие ужасы лицезреть. Делать — это да, это запросто, а посмотреть на дела рук своих — это уж увольте.

— Мы ж такие все нежные и благородные, — передразнил заклятого конкурента Нарвис, — нам не пристало смотреть, как из-за нашей небрежности люди и нелюди пачками мрут. Мы же выше этого. Как и наши благороднейшие цели. Да и что такое разлетевшиеся на куски миры против нейтрализации возможного конкурента на пост в Совете? Что, господин К., не думали, что кто-то видел вас в Зале Жизни? И даже записал на кристалл? А тщательнее надо готовиться к устранению конкурентов, тщательнее. Или хотя бы по сторонам смотреть. Я ж и не скрывался особо.

В этом ал'Никс немного слукавил. Скрывался, разумеется, но тот уровень невидимости был бы не по зубам только Ильсару или его малолетним друзьям, над которыми Нарвис хотел подшутить, но не магу уровня ар'Мунсо. Вернее, тогда еще ал'Мунсо. Ведь стоило бы ал Киму кинуть заклинание, снимающее чужой полог невидимости, и взглянуть вверх, спуститься с той балки под самым потолком Нарвису было бы уже не суждено. Разве что персонажем с его любимых фотографий.

Отличная, кстати, была идея с мертвецом. Кто лучше мертвых умеет хранить секреты? Тем более если они надежно в стену замурованы. Ал'Никс даже сфотографировался с тем смертником, под личиной, естественно. И кристалл на фото прекрасно виден. Как и его грудь, на которую пялился палач, отчего кладка выходила кривой и неопрятной. И это безумно злило — неужели нельзя поаккуратней? Где, в конце концов, опыт и профессионализм? Хотя надо признать, потерпевшая девица удалась Нарвису на славу — пышная, румяная, статная. Сам чуть у зеркала слюнками не истек.

И преисполненная искреннего горя речь очень даже хороша была. "Ах, господин зейт, этот мерзкий вор лишил меня самого ценного, — тяжкий вздох, вздымающий высокую грудь. — Шанса успешно выйти замуж. Ведь это кольцо — семейная реликвия, помогающая девушке найти весьма выгодную партию. Ах, этот бездушный негодяй осквернил кольцо, притянув на него проклятие, и теперь ни одна девица в нашем роду не сможет выйти замуж. Ах, мне так грустно, — безутешные рыдания на широкой груди зейта (а уж как этот старый хрыч щиплется Нарвис вовек не забудет). — Прошу, закопайте кольцо вместе с вором, только так можно будет снять проклятие".

А палачам жалко, что ли? Закопали. Тем более, что колечко-то сущей безделицей смотрится, и вряд ли кто сможет пробить эту иллюзию. Ар Ким бы смог, но для этого ему нужно как минимум раскопать "бездушного негодяя".

Может, стоит припугнуть дорогого союзничка? А то своевольничать много стал. И не его ли рук устроенная Советом проверка? Целых два дня ал'Никса терзали. Что да как, да почему? Почему миры не собраны? Что ты сделал для улучшения ситуации? Как можешь объяснить постоянные сдвиги зон на вверенной тебе территории? Что за безответственность? Как посмел? Почему бездействуешь? Еле-еле их спровадил.

Хороший ход он все-таки придумал с Многоликим. И очень даже вовремя Винфорда разоблачили. Было на кого все проблемы списать. Дескать, совсем людишки с ума посходили. Мало того, что заговоры заговаривают, так еще и магическое поле дестабилизируют своими экспериментами. Пришлось приложить все силы для ликвидации. Вот, дорогой Совет, глядите, все схвачены, все по тюрьмам. И вот сейчас все наладим, поле стабилизируем, миры соберем. Не извольте сомневаться.

Так что все отлично. С развлечениями можно и повременить. Да и за исполнителями дело не встанет. А вот ар Кима стоит поприжать. Может, проверка с ним и не связана. И не Вэриата ли Нарвис видел в коридоре поблизости от Зала Совета? Ему-то что там понадобилось? Неужто уже забыл, как на коленях перед Нарвисом ползал, умоляя спасти его девицу? А теперь что, пакостить вздумал?

Такин ал'Ферьон

— Не понимаю, — Луитти манерно поджала губки, глядя на разложенную на старом видавшем виды покрывале снедь. — Не понимаю, как можно есть недожаренное обгоревшее мясо и немытые помидоры, еще и получать от этого удовольствие.

— Ага, — кивнула Тигара, незаметно откладывая в сторону только что надкусанный помидор и запихивая под покрывало куриные косточки. — Безобразие просто.

— А дым? Да я вся в пепле из-за этого дурацкого мангала. И пальцы все в золе.

— Ага, — сдвинув бровки, кивнула Ти, но Такину было прекрасно видно, что ни дым, ни пепел ее явно не смущают, если не сказать, нравятся.

Что-то она уж больно задумчивая в последнее время. И на мясо странно поглядывает. Заинтересованно. Еще и губку эдак мечтательно прикусит да облизнет.

— А эта жирная склизкая мерзость, в которой мясо изваляли… как ее?

— Майонез, — вежливо подсказал Ферьон.

— Вот. Он самый. Это же просто конец фигуре, — вновь скривила губки Луитти.

— Каюк, я бы сказала, — странно грубо ляпнула Тигара. — Или даже копец.

Их утонченная, нарочита элегантная (если не считать нескольких безобразных драк) грейма менялась прямо на глазах. И не в лучшую сторону.

— Майонез, майонез, вызывает у моделей нервный стресс, — тихонько хихикая, пропел Такин.

Эту занимательную песенку из репертуара каких-то пельменей — странный у них мир, если даже еда песни поет — мурлыкала себе под нос Барбариска, когда они с ней пазлы собирали. Из одной и той же мусорки. Она — картинку. Такин — объедки. Эх, зря он клялся. Барбариска собрала практически все обрывки, оказавшиеся фотографией членов Совета на каком-то официальном мероприятии (интересно, зачем Нарвис на ней глаза ар Киму выколол?). И раз Барбариска выполнила свое обещание, то и Ферьону пришлось за оставшимся мусором вернуться. Чуть с Координатором не столкнулся, понадеявшись, что их вторжение в чужой дом останется незамеченным. Как и самоволка Ферьона.

Араж. С этой Барбариской и Такин скоро нормальную речь позабудет. Чего только стоит ее предложение, полить собранные им объедки майонезом. С ним и не такое сожрать можно, говорит. Ну и песенку спела.

"Новогодней ночью очень вкусно ты попил, поел,

Позабыл про холодильник, а салат заплесневел.

И к сосискам обветшалым пропадает интерес…

Тут придет к тебе на помощь старый добрый майонез"

— Неужели этот майонез может кому-то нравиться? — словно отвечая мыслям Ферьона, продолжала ныть Лу.

Может, и еще как.

Воспоминания вызвали улыбку. Все-таки Барбариска — это нечто. Повезло Умару с женой. Интересно, она Умника одним майонезом кормить будет? Лично Такин умаялся, пока ей точный его вкус наколдовал. Хотя надо признать, шашлыки — весьма вкусная штука. Особенно тот, что не пригорел. А девицам надо было меньше чистое место на покрывале искать и вертеться, устраиваясь поудобнее. Тогда бы им шашлычка и из первой порции хватило.

Прикольное все-таки это мероприятие — шашлыки. Теперь-то Ферьон понимает, что в них так Барбариске нравится. Давно он так не веселился. Эх, надо было этим стервам не только про новую крутую моду Эршании рассказывать, но и про дресс-код — форму для данного мероприятия: старые спортивные штаны, слегка вытянутые на коленях, со следами травы и прошлого шашлыка, удобная растянутая футболка.

"А что? В лес же едем. Кого там соблазнять? Волков, что ли? И так сойдет. Главное, удобно".

Да, Барбариска — это нечто.

Нет, не нечто. Уникум просто. Умнику под стать.

Жаль, их красотки не согласятся такое надеть. А Ферьон бы не отказался взглянуть. В воспоминаниях Барбариски, выборочно демонстрируемых ему Президентом, смотрелось сие очень даже шикарно. Такин чуть со смеху не помер. А вот купальник, в котором ее к ним принесло, ничего так. На Саране отлично смотрелся бы.

Интересно, что у этих стерв под платьями. Про купание после шашлыков Такин им тоже говорил. Это такая же традиция, как и закопченный мангал, старое покрывало, уголь, утопленное в майонезе мясо и куриные крылышки. Ах да. Еще дождь в самый неподходящий момент. Тоже неизменный атрибут данного мероприятия. Что ж, это ему вполне по плечу. Устроит Ферьон этим красоткам настоящий ливень. Зря он их, что ли, в самую глушь тайного уровня приволок, даже кустов побольше наколдовал и озеро — все согласно шашлычного протокола.