Своя Игра

ГЛАВА 1. Вполне серьезный разговор

Барбариска

Я поуютнее устроилась на коленях Умника и блаженно прикрыла глаза.

— Эх, Барбариска, — протянул он, накручивая на толстый палец прядку моих волос, — пора тебя в магическую академию отдавать. Хоть силу контролировать научишься и закрываться, когда нужно.

— Чего? — глаза распахнулись сами собой. — Рехнулся, что ли?

— Почему это? — приподнял густую бровь шаффт.

— Ты слепой? Я в таком виде и в академию?

— Вид, конечно, слегка подкачал, — меня задумчиво щелкнули по носу. — Но программу улучшения, разработанную одним умный, добрым, смелым, благородным… эй, чего дерешься?.. хорошо, разработанную одним непризнанным гением, еще никто не отменял. И он эту программу уже практически воплотил в жизнь. Во-первых, ты уже немного похудела. Летать, опять же, научилась. Правда, пока только вниз. Но мы над этим работаем.

— Балабол, — улыбнулась я, положив голову ему на плечо. — Я вообще-то возраст имела в виду. С малолетками я еще не училась. В семье, куда ни плюнь, в мага попадешь. А обучить бедную Барбариску некому?

— Не переживай, мама, — передо мной закачалась еще одна восхитительно пахнущая булочка, — я научу тебя пользоваться силой.

— Ага, щас, — коварная булочка уплыла прямо из-под носа и скрылась в ненасытной шаффтской пасти. — Собственную жену заводи и обучай сколько влезет, а к чужим руки не протягивай.

— Не слушай их, — мурлыкнули под рукой. — Все знают, что нет учителя лучше Президента.

— А может, лучше мне попробовать, — раздался насмешливый голос от двери, — все ж таки огонь моя стихия.

— А упырей вообще никто не спрашивает, — дружно рявкнула моя безумная семейка. — Кыш отсюда.

Ксана, впрочем, это не остановило — он бесстрашно шагнул в комнату, шуганув вынырнувших из камина огненных змеек, танцем которых я любовалась последнюю пару минут. Те, показав вампиру, длинные алые язычки, удрали обратно, оставив на ковре подкопченные дымящиеся следы.

— Думаю, — вздохнул Ксантай, — нам следует поговорить. И серьезно. Ах да. Это во избежание, как говорится.

Он подошел ближе, и мое запястье обвила тонкая лента, сплетенная из множества разноцветных нитей.

Дышать было тяжело, сердце колотилось, как бешеное, стараясь помочь легким и бессильно отступая. Рот широко открывался, губы судорожно хватали воздух, из глаз сами собой катились слезы. А вот другие помощники с их советами, мурлыканьем и поцелуями мешали куда больше, чем помогали.

Да и как они могут помочь, когда из души целый кусь вырвали. Вот совсем недавно было… было что-то, а сейчас нет. Пустота одна. И горечь. Так горько, что слезы градом и воздуха не хватает…

— Слышь ты, урод клыкастый, веревку свою снимай, — первым догадался Умник, пытаясь разорвать ленту на моем запястье, которая активно этому противодействовала, несмотря на довольно-таки безобидный вид.

— Сиболь-то тут при чем? — удивленно вскинул брови Ксантай. — Я ж его специально для нее сплел.

Но веревочку все же снял.

Магия тут же хлынула обратно, грозя затопить целиком, заставляя задыхаться и отчаянно выискивать в этом потоке малейшие крохи воздуха.

— Ах ты гад. Барбариску мучить? Щас получишь у меня.

Разбираться Бумер умел и любил, предаваясь этому занятию со всей страстью. Да и дело в дальний ящик никогда не откладывал. А про когти и зубы можно и вовсе не упоминать.

Остальные тоже робостью не страдали — Талл попробовал выдрать распустившего когти лингрэ из прически своего братца, вместе кусками оной прически, а Умар, приподняв кресло, пообещал всех упокоить… то бишь, успокоить, раз и навсегда.

И только Зар не участвовал в этом безумии. Ему и своего хватало. Вернее, моего. Потоки не очень-то хотели стабилизироваться, как мысленно пояснил он. Только что могут какие-то потоки супротив талантливого и упорного мальчишки? Я даже представление досмотреть успела, удобно устроившись во втором кресле, чудом уцелевшем в битве.

— Сиболь всем юным магам плетут, — оправдывался вампир, усевшись за круглый стол в наспех приведенной в порядок комнате. — Абсолютно безобидный амулет, позволяющий временно и мягко, — на этом слове он сделал особый акцент, — заблокировать силу. Пока малыш не освоится и не научится ее удерживать.

— Ага, мы видели, — мурлыкнул Президент, с намеком полирующий когти, — абсолютно безобидный.

— Бумер, не начинай, — пригрозила я, — а то до серьезного разговора мы так и не доберемся.

— А надо? — пытающийся увильнуть Умник невинно похлопал ресницами.

— Надо, Федя, надо, — припечатала я под насмешливыми взглядами вампиров. — А ты ржать заканчивай, любитель гемоглобина. Давай дальше про веревку. Что с ней не так?

— С ней-то все так, — вздохнул Ксан.

— Выходит, со мной?

— Выходит, — вздохнул тот, осторожно отодвигаясь в сторону от сидящего справа лингрэ. — Сиболь, между прочим, не каждый сделать может. Не так-то просто сплести обычные нити со стихиями, чтобы удерживали все негативные всплески.

— Должны удерживать, — со всей нежностью прошипел Бумер, — а стали пить.

— Чего? — я даже булочку выронила, глазурью вниз.

Жалко. Вкусная была.

И вообще, надо же мне стресс заесть. А что поделаешь, ежели муж не успокоит, не приласкает?..

"Какие проблемы, — мысленно хмыкнул он, — щас сделаем. Только чур потом не жаловаться. Если будет кому жаловаться. Тебе-то пофиг, а мне с этой раздавленной лепешкой жить".

"Хватит, — вмешался Зар, помешав мне хихикать, а вампирам удивляться моим перепадам настроения. — Возможно, у нас больше не будет такого надежного убежища, чтобы все спокойно обсудить без боязни быть подслушанными. Прости, папочка, — усмехнулся фраккат, — но я не виноват, что у тебя такие наглые и любопытные сородичи".

"Все в меня" — гордо отозвался грей м, решительно повернувшись к Ксантаю. — Чего молчим? Кого ждем? Почему доклад еще не закончен?

— Сейчас закончу, — с нежностью улыбнулся вампир, — вернее, прикончу. Кое-кого.

— Н-да, — вздохнула я, — консенсус налицо.

— Ага, — поддакнул Бумер, — только не налицо, а на лице. Щас будет, — мечтательно закончил он, сверкнув в воздухе когтями.

Ну что за мужики… Ничего без женщин сделать не могут. Пора все брать в свои руки.

— А ну заткнулись живо. Сидеть, кому сказано, — от удара отполированная дубовая столешница содрогнулась, и во все стороны зазмеились огненные ящерки-трещины, без зазрения совести изгнанные Ксаном. — Все слушаем меня. Никто не дергается. Шаг в сторону — побег. Прыжок на месте — попытка улететь.

— А если вместе со стулом, — доверительно сообщил Президент, — еще и кража.

Ну что за мужики…

То дерутся, то ржут, как идиоты. А бутылка вина, между прочим, даже дна не показала. С чего, спрашивается, так веселиться? Или кое-кто пушистый вино в чужих бокалах на что-нибудь покрепче меняет? А чего это мы замолчали и хвостиком стыдливо прикрылись?

"Не виноватая я, — жалобно вздохнул Бумер, округляя глазки и пуская скупую мужскую слезу, — он сам пришел".

"Кто?" — опешила я.

"Эликсир. Гномий".

"Тьфу на тебя. Живо все на сок поменял"

"Идиот, — мысленно прорычал Умник, прислушиваясь к бурчанию в своем животе, впрочем, остальные занимались тем же. Бурчание оказалось, на удивление, заразно. — В бутылке менять надо было. А не то, что мы уже выпили".

"А таких указаний не было, — простодушно пожал плечами наглый котяра. — Сказали "все", значит, все"

Араж драный.

И вот как с такими серьезно разговаривать? И уж меньше всего мне сейчас нужны задушевные беседы на тему "ты меня уважаешь". Интересно, почему нельзя уважать насухо? Нет же, у нас, видите ли, стресс. Нас, видите ли, законно выпитого вина лишили. А чем мы стресс снимаем? Вот и оно.

Одно хорошо, под моим укоризненным взглядом она, родимая, в рот страдальцам просто не лезла. Поэтому ответные взгляды были куда выразительней.

И только Зар не участвовал во всенародной забаве "кто кого переглядит", а азартно плел отброшенную Ксаном за ненадобностью фенечку, а закончив, шагнул ко мне. И надо признаться, я слегка струхнула.

Нет, штаны мне менять не надо. И свой черный нос демонстративно лапкой закрывать не надо. Иначе оторву. Что? Главное лингрэвское достоинство.

Вот так-то.

Мысленная перебранка прошла, как и не было, почти и не выгадав времени, и руку, сжав зубы, пришлось протягивать. Пришедшая от Зара волна уверенности и спокойствия позволила расслабиться и почти не думать о негативном действии фенечки-сиболя. Вампиры внимательно присматривались к действу, а Умар непонятно зачем вертел в руке нож.

— И? — заинтересованно подались вперед вампирчики, ожидавшие, видимо, продолжения банкета… ну, то бишь, моей реакции.

К счастью, я была вынуждена их разочаровать — реакция наступила, но совсем не та, которую ждали. Вместо упадка сил на растерзанную меня навалилась неумолимая совесть.

"Верить надо людям, — ехидно восклицала она. — Фраккатам тоже. А будешь выеживаться, вообще отпуск возьму"

Сообразив, что я не очень-то напугана, совесть, обиженно надувшись, удалилась. Видать, в отпуск. Н-да, совсем я тут одичала, уже и совесть уходит.

"Не переживай, — мурлыкнул лингрэ, — я ж остался".

Еще бы. Куда ж мы без наглости-то?

"Наглость", воодушевленная похвалой, растянулась на столе, подперев морду лапкой, и самодовольно показала Ксану язык. Я же поспешила показать кулак, причем, обоим, чтобы мне тут серьезный разговор не портили. А Сезариан бросился мне на помощь, принимаясь объяснять принцип работы фенечки и допущенные при его создании ошибки.

— Ты не учел, что Лариса не простой человек и имеет двух меле, — пояснил он, заметив, что его заумную хре… информацию никто особо не слушает. — Твой сиболь вошел в магический резонанс, сменил полярность векторов и…еще и канал оказался открыт.

— И?

— Тупой, что ли? — насмешливо оскалился Бумер. — Тебе ж русским языком сказали, слабовата твоя веревка супротив нас. Ей столько объектов разом не потянуть. И ладно бы одного Стража пришлось вдобавок выравнивать, так тут еще и цельный Президент.

— Которого фиг выровняешь, — закончила я.

— И араж заткнешь, — добавил Зар.

— А что за канал? — влез в наши разборки Талл.

— Да тут один… умник, — с насмешкой вздохнул Зар, — уходя на запасной ход канал забыл закрыть.

— Сам ты умник… — огрызнулся тот. — Руки прочь от чужих каналов. И вообще, яйца курицу не учат. Все продумано, салага. Как мы без канала за курицами шпионить будем?

Вампиры понимающе переглянулись, а Ксан для наглядности еще и пальцем по лбу постучал.

— Может, он не совсем того, — улыбнулся его брат. — Проголодался, наверно.

Ксантай в ответ молча обвел рукой стол, ломящийся от закусок (и жареных курочек в том числе). Любящий сынок, мечтающий накормить голодного папу и владеющий мощной магией — это вам не фунт изюма.

— И что это, интересно, за курицы, за которыми вы планируете шпионить? — съязвил клыкастый.

— Да есть там две змеищи, — простодушно отозвался шаффт, — сучки драные.

— Да у вас, батенька, проблемы с зоологией, — ласково протянул Ксан. — К какому все-таки виду принадлежат предполагаемые объекты шпионажа? Птицы, пресмыкающиеся или млекопитающие?

— Какому-какому… — вздохнул Умар. — Стервы обыкновенные.

— Интересный вид, — вампир задумчиво потер висок, — как любитель естествознания, я просто обязан изучить его подробнее.

— Уверен? — приподнял бровь грейм, в исполнении шаффта это смотрелось довольно-таки угрожающе.

— Уверен, — и глазом не моргнув, ответил Ксан, — правда, как мне кажется, еще пожалею об этом.

— Не пожалеешь, — уголки губ Талла дрогнули, обозначая улыбку, — тебя кровью не корми, дай в какую-нибудь авантюру ввязаться.

— Мы уже по уши в ней, если ты еще не понял, — старший вампир в раздражении стукнул кулаком по столу и одним махом осушил рюмку эликсира, участливо наполненную Президентом.

Его брат неодобрительно качнул головой, отчего многочисленные красные косички возмущенно зашуршали.

— И? — задал он популярный сегодня вопрос.

— Не надо было слушать пэри Лиивэру, — на ладони парня вырос и тут же опал огненный цветок, очертаниями напоминающий стройную женскую фигурку, — да и Ильсана искать не следовало.

— Что, предпочел бы всю жизнь муратом бегать? — насмешливо сощурился мелкий.

— Нет, — съязвил его братец, — предпочитаю изучать куриц.

— Отличная идея, — широко улыбнулся Умник, — ты, главное, ночную жизнь куриц не изучай. Клюются сильно, — невинно похлопав ресницами, пояснил он. — И вообще, давайте-ка мы лучше с другой живности начнем.

— И? — наши голоса слились в едином порыве.

— И вы ее, вернее, его очень хорошо знаете. И я бы тоже не отказался узнать дорогого дядюшку поближе.

— Дорогого дядюшку?

Удивление… нет, скорее легкую заинтересованность выказали только вампиры, я же была изумлена не на шутку. Умар ал'Никс, грейм, умный и хитрый тип, хоть и раздолбай при этом, доверился кому-то настолько, что готов рассказать о себе всю правду? Это нечто…

"Ну, положим не всю, — усмехнулось это нечто, — и не только о себе. Но нам не помешают сообщники… помощники, я хотел сказать", — хихикнул он.

Ага, изменился он как же, размечталась.

Хотя тут он прав, сообщники-помощники нам не помешают — и наладить контакт с ал'Руотом будет проще, они его друзья как-никак.

— О, — протянул Умник. — Это не просто дорогой дядюшка, он по истине бесценен. Расскажу-ка я вам одну сказочку. Рассаживайтесь поудобнее. В стародавние времена, когда о катастрофе никто и не слышал, да что там, и миров Калейдоскопа еще не существовало, в Эршании, чудеснейшем из миров, жили греймы. Маги, по сравнению с которыми местные колдунишки, что муравьи супротив аражей.

— Ха, — перебил его вредный кот, — если муравьев много, им и стая аражей не страшна. Не съедят, так затопчут.

— Очень может быть, — усмехнулся представитель "стаи аражей", — но не в данном случае. Любой из здешних муравьев при всем желании не создаст нового мира, а греймы могли. Собственно, и Калейдоскоп, все четыре мира, были созданы моим дедом.

— Вот уж действительно сказочка, — фыркнул Талл, слизывая с губ остатки томатного сока, — шаффты создали Мэйдес и стали жрать его обитателей.

— А что? — не унимался Бумер. — Люди ж тоже выращивают коров, коз там разных и куриц.

— Только миры для этого не строят.

— Не строят, — кивнул шаффт, — потому что не умеют. Шаффты, впрочем, тоже. Да и греймы почти все разучились. Один остался…

— Твой дядюшка? — догадался Ксан.

— Он самый, — вздохнул Умник, — мой дядя и… ваш друг, — закончил он, кивая на распахнувшуюся дверь.

— Дядя? — хмыкнул сонно потирающий глаза мальчишка. — Я? Эк у меня родственничков-то привалило. Сначала эльфийский Князь, теперь вот племянник из шаффтов.

— Из греймов, — поправил тот, вставая и подтаскивая к столу еще одно кресло. — Садись, дядюшка. История длинная.

— Не боишься нарушить правила? — спросила я, пододвигая Ильсану остатки яблочного пирога.

— Правила? — шаффт зачерпнул огромной лапищей и щедро сыпанул к пирогу ягод и маленьких круглых орехов. — Да я уже нарушил все, что только можно. Как и Координатор. Только я нарушил придуманные им правила, а он… губит миры. Я не знал… Думал, игра. Всего лишь игра. Думал, если мы в результате реально поможем Калейдоскопу, то небольшая игра не повредит. Не повредит… — задумчиво повторил он. — Но и не поможет. Несколько ходов там, где нужно множество. Нужна магическая страховка, чтобы Сдвиги заново не погубили собираемые миры. Нужна политика. Совместное участие всех народов, ведь границы худо-бедно устоявшихся государств будут нарушены. Нужны новые законы. Нужна армия, которая будет контролировать безопасность на дорогах. Нужны маги. Сильные маги, чтобы удержать скрепы… — Умар на миг замолчал, лишь уголки губ нервно подергивались, — и панику. Не нужен только Координатор. Но от него без помощи Совета греймов не избавиться.

— Да ты никак миры собрать удумал? — недоверчиво покачал головой Ксантай, откинув за спину ярко-красные косички.

— Не я, — улыбнулся грейм, указав на Ильсана. — Он.

— Я? — изо рта мальчишки от изумления аж пирог выпал, вместе с яблоками.

— Ну не я же, — возмутился Умник. — Как говорит одна небезызвестная личность, можно и шерстку попортить. А она у меня ценная, эксклюзивно пупырчатая.

— Я вижу, — мрачно буркнул Ильсан.

— Да ладно, мелкий, не ссы, — подмигнул ему племянничек, — поможем.

— А кто сказал, что я согласен? Думаешь, оно мне нужно? — мальчишка вскочил, не замечая, как стакан сока опрокидывается, оставляя на скатерти красную кровавую рану. — Я не герой. Я… я… Да сыт я по горло всеми этими приключениями. Спасти миры. Да я даже сестру спасти не могу.

— С твоей сестрой все в порядке, — я обняла паренька за плечи, а тот вцепился в меня, будто в соломинку. — Она сейчас в Кадаре, в безопасности.

— Это неправда, — шептал он, не слушая меня и, казалось, ничего не замечая вокруг, — это неправда. Это не я. Не я. Я не мог. Не мог. Катастрофа. Это неправда…

— Конечно, неправда, — ласково сказала я, запуская в драгоценного муженька яблоком, прихваченным со стола.

Опустилась в кресло, увлекая за собой Ильсана. Тот покорно уселся на колени, даже не осознавая этого, обнял меня за шею, срывающим голосом рассказывая ужасающую в своей достоверности историю. Перед глазами, будто наяву, вставал зал жизни с голубым, как небо, потолком и зеленой травой ковра на полу, с четырьмя огромными шарами, висящими в воздухе над постаментами. Отчаянный крик. И летящие во все стороны осколки.

— Это не я. Я не хотел, — голос мальчика стих до еле слышного шепота, лишь плечи мелко вздрагивали от сдерживаемых рыданий.

— Интересные подробности… — Умника мой сжатый кулак совсем не впечатлил. — Только с официальной версией не совсем сходятся. Так что, парень, может, и не ты. А зная Нарвиса, можно сказать, что точно не ты. Или не ты один…

— Ты знаешь Нарвиса? — изумленно повернулся к нему Ильсан, забыв и про рыдания, и про последнюю фразу Умара. — Он что, живой?

— Живой, — кивнул шаффт. — Что ж ему сделается?

— В смысле, настоящий, — поправился Ильсан. Ильсар. Ильс. — Не видение.

— И уж точно не видение, — со вздохом ответил Умар.

Полуэльф расстроенно опустил голову, но грустить ему не позволили.

— Я помню чудное виденье, — покопавшись в моей голове, пропел Бумер, по своей привычке все переиначив:

Передо мной явилась ты,

Хочу сожрать, забыв сомненья,

Кусочек дивной колбасы.

Слово у лингрэ никогда не расходилось с делом, и тарелка с колбаской стремительно пустела. Наблюдающий за этим Ильс хихикнул, попытался устроиться поудобнее и наконец заметил где и как он сидит.

— Ой, — подскочил он. — Простите.

— Да ладно, сиди уж, — жестом царственного собственника позволил Умник. — Считай, что я тебе жену в аренду сдал, по-родственному. В цене сочтемся.

— Убью, — ласково пообещала я, приподнимаясь.

— Вот видишь, с кем жить приходится, — печально изрек Умник, отгородившись от меня дядюшкой. — Никто-то меня не любит, не жалеет. И вот кто я после этого?

— Сиротинушка, — хором отозвались Бумер с Сезарианом, заставив Ильсана согнуться от хохота.

— Ну вот, еще один, — обиженно надул пухлые губы шаффт, по-детски схватил со стола конфету и отправил в рот.

— Не переживай, — мальчишка погладил его по лысой макушке, хихикая в кулак, — дядюшка не даст тебя в обиду.

Сэм Винфорд

В Белой зоне беженцев совсем не ждали. Перед этими Вратами даже трактира не было, не говоря уже о чем-то более достойном. Разве что добротный двухэтажный склад, видимо, для особо ценных грузов, не успевших вовремя миновать границу. Белая зона Сэма не впечатлила. Здесь не было ничего особенного. Обычная ночь, обычная площадь, мощенная гладким камнем, обычная казарма для стражи, обычный трактир, который они проводили жалобными вздохами, обычная дорога под редкими звездами через такой же обычный лес.

Ближайший городишка располагался всего в часе езды от границы. Путешествие было легким и не обременительным. Ночь наконец вступила в свои права, и становилось все прохладнее. Сэм с радостью распахнул обе дверцы кареты, подставив лицо свежему ветерку. Хотя после пожара он бы и от ледяного ветра не отказался. Герцог с секретарем скрылись в тайной комнате, чтобы немного отдохнуть перед важной, можно даже сказать, судьбоносной встречей. Юнсоль вновь удрал в полет, оставив свое тело в объятиях мягкой кровати. Остальные же столпились в самой карете, смеясь и болтая о пустяках.

Император, до того лежавший бессильно раскинув лапки, около Врат неожиданно ожил и, отъевшись во время речи Святого, принялся самозабвенно поучать окружающих. Оказалось, что они не так сидят, не так стоят, не так говорят, не так миновали врата, и главное, совершенно бестолково проехали трактир. На миг исчезнув, нархан вернулся с огромной ароматной связкой и, откусывая сразу от двух сосисок, продолжил нравоучения. А на вопрос, куда же подевался Ирррр, отвечать отказался, заявив, что "Оппозиция с возу — электорату легче". А когда и это ему наскучило, Шррррр вспомнил о "ближних", уже полчаса путешествующих под каретой. Привязав к длинной ветке сосиску, нархан устроил импровизированную рыбалку.

— Ловись, жулье, большое и маленькое, — пел он, азартно размахивая удочкой.

Большое жулье хихикало на соседней лавке, а маленькое, не выдержав, таки сграбастало сосиску и под гневные вопли обворованного Императора принялось ее смачно жевать.

Мстительности Императора, как и его жадности, можно было только удивляться. Тратить силу, выуживая жулье на свет божий, он не пожелал и, усевшись у открытой двери кареты, принялся их караулить. Да и остальные от нечего делать приглядывали. Интересно же, как они там поместились. И вскоре любопытство было удовлетворено.

Дорога, прощально вильнув, покинула лес, пробежала через засеянное какой-то фигней поле и влилась в большую ровную площадку, устроенную для прибывающих жителями Перекрестка. Этот незамысловато названный город и в действительности был перекрестком, распустившим свои щупальца-дороги во все стороны. Их отряд стоял у западных ворот, мощные железные створы которого гармонично дополняли высокую каменную стену вокруг города, пестревшую узкими бойницами. Разве что рва с крокодилами не хватало для завершения картины.

— Не переживай, — фыркнул пасущийся в чужих мыслях Шррррр, — вот дверь откроют и увидишь.

— Кого? — не поняла Лерка.

— Кого-кого, — буркнул нархан. — крокодилов. О которых твой дружок мечтает.

Непонимающие заинтересованные взгляды лучами скрестились на Винфорде. Пришлось объяснять, как говорит Барбариска, что ты не козел.

Кстати, о козлах. Чем ближе становились ворота города, тем сильнее волновалось жулье. Тьма под каретой шуршала, бухтела, скрипела чем-то, но вылезать в нежные объятия потирающего лапки Императора боялась. На самом пике их беспокойства Айверин присмотрелся к дороге и велел… хм, вежливо попросил Мейра, сидящего на козлах (что-то Сэма на этих козлах заклинило), свернуть на еле заметную тропку, исчезающую в густом кустарнике. Сэм и Лерка удивленно на него уставились, зато тьма под каретой облегченно вздохнула на три голоса. А потом тихо пискнула женским голосом:

— Патруль через двадцать минут.

Как оказалось, этот оазис зелени, плохо просматриваемый со стен, не вырубили лишь потому, что в центре его бил целительный родник, к которому от города вела ухоженная дорожка, выложенная мелким камнем. В целях безопасности этот участок тщательно проверяли шныряющие туда-сюда патрули. Откуда тьма знает график их патрулирования, Сэм даже спрашивать не стал, и так все ясно.

Когда группа достигла нужной точки, в днище кареты вежливо постучали. Сейфиттин фыркнул, но послушно остановился. Все тут же высыпали наружу и, с трудом скрывая любопытство, плюхнулись на колени. Тьма колебалась недолго — приближение патруля сказывалось — и вскоре слежавшаяся куча разбилась на три тощих силуэта, осторожно выбирающихся на свободу. Жулье действительно оказалось до удивления мелким. Два молодых парня и девушка, одетые в неброские серые брюки и курки. Все трое невысокие, худенькие, с хитрыми черными глазами и коротким ежиком черных волос, удивительно похожие. А пыль и грязь делали это сходство и вовсе поразительным, так что в родстве ребят сомневаться не приходилось.

Это было не первое их путешествие подобным образом, о чем говорили прочные веревки, оканчивающиеся железными крючьями. А что, удобно. Залез под карету, пристегнул себя, ткань подстелил, лежи себе, как в гамаке, отдыхай. Всего-то и делов, что забраться незаметно, да также выбраться по прибытии. А вот с их каретой господам контрабандистам не повезло. Император их сразу засек. И, похоже, не только Император.

Айверин, обменявшись с коллегами тайными знаками, минут десять о чем-то спорил с ними в сторонке. В конце концов, девчонка, явно главная, кивнула, и троица бесшумно растворилась в темноте.

— Ну? — потребовала объяснений Кэри.

— Все отлично, — азартно потер руки Айверин. — Ребята подготовят все нужное. Под утро рванем.

— Что рванем? — спросила Лера.

— Куда? — уточнил более опытный Мейр.

— Разговоры потом, — отмахнулся Шей'тар. — Быстро. Грузимся. Выезжаем на дорогу. Будим герцога. И как благородные люди едем в город.

Въехали. Как благородные. Стража кланяется, припозднившиеся горожане приветственно улыбаются, торговцы призывно руками машут. Можно даже на миг подумать, что это перед ними спешно распахиваются резные двери лучшей гостиницы, что это к ним подобострастно подскакивает ее хозяин, торопливо застегивающий блестящие пуговицы клетчатой жилетки и поправляющий белоснежный платочек в кармашке. Что это им предоставляют самые шикарные комнаты и накрывают несмотря на глухую ночь отличный ужин.

Хотя ладно, про комнаты и ужин — действительно им. Сэм никогда таких роскошных номеров не видел. Две комнаты, отдельная ванная и туалет. Нежно-зеленые обои гостиной, изумрудная зелень штор, черный бархат мягкой мебели. Даже камин имелся. В спальне огромная двуспальная кровать с горой подушек. Зеркало во всю стену. Окна, выходящие в сад. Бррр, а не номер. Еще и спать придется втроем с Аем и Сейфи. Причем, на диване. Кровать в первый же миг была оккупирована не желающим делиться Императором. Винфорд очень надеялся, что девчонки смогли договориться полюбовно. Лучших номеров оказалось всего три (а ни на что попроще герцог не соглашался), вот и пришлось делиться.

Шей'тар удрал сразу после ужина, а Сэм и Сейфи завалились спать. Мальчишка, как и положено, на диване, а Мейр выбрал себе кровать, взял нархана за шкирку, примерившись к окну, но почему-то передумал и шмякнул кота на соседнюю подушку.

Ну и как вы думаете, дали им выспаться? Ага, не дали.

— Подъем, — рявкнул Хитрец, стряхивая технаря с дивана. — Если не поторопимся, спать в тюрьме придется.

— Что ты опять натворил? — возмущенно буркнул мальчишка, потирая отшибленную задницу.

— Я? — хмыкнул мошенник. — Кто-то уже забыл, что мы наврали герцогу?

— Мы наврали? Или ты?

— Или я, — пожал плечами Айверин. — Только положения дел это не меняет. Надо сваливать. И срочно.

— И как мы это сделаем? — проснувшийся одновременно с Сэмом Мейр был на удивление бодр и свеж. — Без специального удостоверения нас тут же схватят.

— Ха. А это ты видел? — Шей'тар выхватил из кармана веер бумажек и торжествующе помахал ими перед носом оборотня. — Камеди сказала, что съест собственную печень, если стража заметит подделку.

— Боюсь, — усмехнулся Мейр, — когда нас вздернут на ближайшем суку, сие известие нас мало обрадует.

— Не успеют. Камеди далеко не новичок в нашей профессии, мы вполне можем ей довериться. Хм… На какое-то время. Куда сложнее было уговорить ее потратить одну из нитей. Араж. Целый золотой ей отдал, — хитрец тяжко вздохнул. — Наверняка ведь обманула, стерва. Поди сама этим же телепортом собирались в столицу удрать.

— Ого, — восхитился Винфорд. — Самого Шей'тара обмануть. Это ж какой уровень мастерства нужно иметь?

— Ей просто повезло, — отмахнулся тот, задумчиво потирая переносицу.

Сэм подозревал, что и этот золотой, и все, что потрачено на удостоверения, девице еще припомнят. И счет выставят.

— И кто мы теперь такие? — усмехнулся Мейр. — Согласно удостоверения.

— Жители одного провинциального городка Белой зоны — малой родины их новой соседки Камеди и ее братцев. Едем в столицу по делам. Да, на, сам читай.

Оборотень быстро, но внимательно просмотрел карточки из плотной белой бумаги, порядком помятые и засаленные. У простых людей нет денег на магическую защиту от износа, а про ламинирование здесь и слыхом не слыхивали.

— О, — насмешливо протянул Сейфи, подмигнув Хитрецу, глянул следующее удостоверение, желтую бумагу подорожной, где значились цели их визита в столицу, и нахмурился. — Нет, как красавицу жену, так тебе, а как дебильного братца, которого следует показать специалистам, так мне?

— Братца? — удивилась показавшаяся в дверях Лерка.

— Дебильного? — сжал кулаки Сэм.

— Так, спокойно, — Айверин вскинул ладони в примирительно жесте. — Не дебильного, а больного.

— На всю голову, — фыркнул с кровати Император.

— Ну… — протянул мошенник. — Голова — это отличная отмазка. Фиг кто сможет доказать, что ты врешь, — он полюбовался на кулак и гневно поджатые губы Сэма. — Ну, хорошо, не хочешь голову, пусть будет сердце. Что касается брата, — повернулся он к Лере, — ну не могла же Камеди записать Сэма женой Мейра? Или могла? Я не очень хорошо знаю местные законы…

— Убью, — ласково пообещал технарь.

— Тьфу на тебя. Шуток не понимаешь. Короче, вы с Сейфи братья, Лера ваша сестра. Шррррр — ваш…

— Император, — перебил его нархан.

— Кот, — поправил его Хитрец, состроив самую серьезную физиономию. — Кот, которого измученные жители Нарди потребовали отвезти на кастрацию.

— Чего? — зашипел взбешенный нархан. — Императора кастрировать? Да это же покушение. Незаконное вмешательство в политику и попрание всех законов демократии.

— Ладно, — терпеливо вздохнул мошенник, — язык отрезать просили, чтоб не трепался, когда не следует. Понял? — не хуже кота прошипел Айверин.

Нархан фыркнул, и в качестве ответа принялся старательно вылизывать место под хвостом. Шей'тар намек понял и отстал.

— Жена, значит? — с многозначительной улыбочкой уточнила Кэрлин. — Свадебное путешествие? Разрази меня гром. И Динь — наша дочь?

— Твоя, — бесхитростно расширил синие глаза хитрец. — От первого брака. Ты ж у нас вдова, — он печально промокнул платочком абсолютно сухие глаза.

— Вдова, говоришь? — угрожающе оскалился оборотень. — Дочь?

— Ну откуда ж Камеди знать, что ты Кэрлин сына обещал. Хотя, если хочешь, в столице можем поменять удостоверение. Вон тебе Сэм. Чем не сын?

— Хватит, — пресекла споры пэри Хорн. — Сам же говоришь, что времени мало. Герцог вот-вот выяснит правду. Кстати, а где удостоверение для Юнсоля?

— А зачем? — почти искренне удивился Шей'тар. — Пускай с папой остается.

— Айверин.

— Да ничего ему герцог не сделает. Он человек благородный, с детьми не воюет. И привязался он к мальчишке. Глядишь, пристроит его куда. Парню достаточно сказать, что он и сам поверил в эту историю. А если Юнсоль поедет с нами, то это прямое признание его вины.

Хитрец окинул взглядом компанию и удовлетворенно хмыкнул.

— Готовы? Тогда за мной. Камеди долго ждать не будет. И без нас нить порвут.

— А что за нить? — спросила Лера, когда они бежали ночными улицами, старательно делая вид, что прогуливаются.

— Контрабанда местная. Не думаешь же ты, что малышка с братцами просто так покататься под нашей каретой решили? Заклинаниями они приторговывают.

Группа молча пересекла небольшую площадь с выключенным на ночь фонтаном, демонстративно, для стражи, присмотрелась к вывеске роскошного ресторана, уже работающего несмотря на ранний час (или еще работающего), и спешно двинулись дальше.

— Колдовать здесь запрещено, — продолжил Ай, когда они вышли к парку, обнесенному невысокой деревянной оградой. — Вернее, разрешено, но нужна куча разрешений, лицензия, опять же, на каждое мощное заклинание. Да и объясняйся потом, зачем тебе, к примеру, ледяная волна на лесной дороге понадобилась. Головная боль, короче. Другое дело нити. Это готовые заклинания, завязанные на обычные, в общем-то, нити. Порвал такую, заклинание активировалось. Да и обнаружить такое непросто. Хороший маг, конечно, почует. Но вряд ли скажет. Доказывай потом, что не ты ее сплел. А так, мало ли кто чем пуговицы пришивает, или фенечки какие носит…

— А контрабанда зачем? — Сэм перелез вслед за Шей'таром через забор и, усадив Динь на шею, направился к чернеющей в темноте беседке.

— Как зачем? — фыркнул мошенник. — Кто ж из местных чародеев добровольно голову в петлю сунет, когда за гранью есть столько беспечных и, главное, дешевых магов?

Барбариска

Это была просто бесконечная ночь. Мы успели и по подземелью пошляться в поисках консенсуса, и поужинать, и отдохнуть, и снова поужинать. Посмеяться и поплакать. Найти и примирить родственников. Послушать необычные истории и поверить в них. На что я — дама в плане игры просвещенная, и то узнала много нового. Что уж говорить о вампирах и подтянувшихся на огонек тиарах и прочих любопытствующих. Хорошо еще, что аркаты спать остались. И пусть часть сведений всего лишь видения, отголоски просыпающейся памяти Ильса, а другие — детские воспоминания моего мужа и подслушанные им разговоры, картинка получается вполне логичная. Хотя и неполная.

Четыреста лет назад при невыясненных обстоятельствах (обвинять Ильсара не хотелось) были уничтожены проекции миров Калейдоскопа, а вслед за ними и сами миры. Практически все влиятельные семьи греймов владеют мирами или системами миров, созданными еще их предками, ведь сила созидания покинула их народ. Говорить об этом не принято, но именно это главная причина бережного отношения, как к своей, так и к чужой собственности. Ведь эта собственность, чем черт не шутит, может когда-нибудь стать твоей.

В тот день греймы сработали оперативно — молодой грейм Нарвис вовремя поднял шум и усердно помогал ликвидаторам катастрофы — и миры были спасены. Восстановить их в первоначальном виде не получилось — завладеть чужим имуществом правящей верхушке хотелось, а вот тратить силу — нет. Сила — она, чай, своя, не казенная. Их же подчиненным — простым и, следовательно, куда более слабым магам — сия задача оказалась не по зубам. Была и еще одна причина оставить все так, как есть. Во время того инцидента погибли и хозяева миров. Их сын и наследник Ильсар ал'Руот был объявлен виновником происшествия и предан суду. Приемный сын Нарвис, к вящему его изумлению, правами наследования не обладал, как и его сестра. Ал'Руоты были греймами творческими, увлекающимися, детей своих любили и на приемных-родных не делили, но найти время и оформить все официально не смогли. Или попросту забыли. Как можно обращать внимание на мелочи, когда тут эксперимент не складывается.

Других наследников не нашлось — вернее, претендовали многие, но степень родства была столь мизерной, что выявить одного не получалось. Было принято решение, что Калейдоскоп получит тот, кто его восстановит. Вроде, все четко и логично. Но желающих не находилось. А вдруг ты все сделаешь, а приз другому достанется. Миры прикрыли защитной сферой, чтобы никто втихаря там не шуровал и не тянул одеяло в свою сторону, и передали под временный контроль Нарвису. Пускай работает потихоньку, а как все выйдет, можно и подсуетиться. Так Нарвис и получил предполагаемое наследство в почти полную собственность.

Ильсара осудили и приговорили к пожизненному заключению в погубленных им мирах, до полного их восстановления. Нарвиса поставили следить за этим, со сроками не торопили, да он и сам не спешил. Организовал игру. Официально она, конечно, игрой не считалась, и что происходит на самом деле, большинство греймов не знает. Наоборот, она была позиционирована как добровольная помощь Нарвису и ал'Руоту в восстановлении миров. А неофициально кучка авантюристов, используя изобретенный технарями Сантеро прибор, выбирала себе кукол-марионеток и собирала разбросанные по мирам минипроекции и ключи к ним.

Да, мой чертов планшет — ни много ни мало проекция Мэйдеса, открыв которую, можно собрать мир, словно пазл. У меня, собственно, и ключ от Мэйдеса есть.

Удивительное это чувство — ключ от мира в кармане. Наполеон вон ключи от Москвы ждал, да так и не дождался. А у меня от целого мира. Даже от двух. Мэйдес мы у гоблинов нашли, а Эрл'ларию у шаффтов. Да такое никакому Наполеону не снилось. А муженек драгоценный ни словом не обмолвился.

Правда, тогда бы меня любопытство загрызло — владеть таким богатством и не подсмотреть. Это было бы просто невыносимо. А открывать нельзя. Пока все артефакты — ключи и планшеты — не будут найдены. Не по правилам. За такое и вышибить могут. Даже вышибли кое-кого. Выигрывает же тот, у кого на момент окончания игры, будет больше артефактов. И в качестве приза получает несколько ходов — возможность передвинуть зоны по своему усмотрению. Правильно или неправильно — это другой вопрос.

Одним из условий игры, кроме неразглашения, является всяческое противодействие Ильсару, если он, не дай бог, вздумает исполнять предписания суда. Но он не вздумает — просто не сможет. Не вспомнит. Официально ни о какой блокировке памяти речь не шла. Равно и о том, что грейм, которому должно быть всяко больше четырехсот лет, окажется пятнадцатилетним мальчишкой-полуэльфом с реально существующими родственниками. Матерью, отчимом, сестрой, еще одним, уже местным, дядей.

— А почему, они все тогда за мной охотились, если мне помогать запрещено? — влез в беседу осужденный.

— И почему вообще запрещено? — поддакнул Лисс. — Если миры быстрее соберут, то греймы смогут быстрее их заполучить.

— Ну, со вторым вопросом все просто, — ответила я, — как только миры соберут, Нарвис потеряет теплое местечко, а в этом он точно не заинтересован.

— Зачем охотятся? — повторил Умник. — Думают, что к Ильсару будут артефакты притягиваться. Собственно, так оно и есть, артефакты настроены на ал'Руота. Только он может открыть любой планшет без ключа и почувствовать, где они находятся. Вот греймы и рискуют, нарушая правила, надеясь с его помощью победить. Естественно, в руки Ильсу артефакты давать никто не планирует.

— Подожди, но ведь планшет Варто попал мне в руки. Значит, Ти должны выгнать?

— Это неофициальное правило, скорее, настоятельная просьба Нарвиса. Не может же он напрямую такое приказывать. А ну как нажалуется какая-нибудь сволочь. И не дай бог комиссию вызовет. Простые-то греймы в игре не участвуют — знать одна. Ну, или особо приближенные. И устроить Координатору неприятности они вполне способны. Если игру и прочие правила объяснить вызванной комиссии не составит труда, то как объяснишь прямое противодействие? Правда, объясняться дядюшке пока не приходилось — насколько я знаю. Есть у него высокие покровители в Совете. К счастью, не все.

— Это что, выходит, от спасения миров мне теперь не отвертеться? — с легкой усмешкой спросил Ильсан, качнув носком ботинка, весьма грязного, стоит сказать.

— С чего ты это взял? — я растрепала Ильсу волосы.

Мальчишка сидел на диване, прислонившись спиной к моему плечу и перекинув ноги через подлокотник. Гостеприимный стол мы решили покинуть еще в начале действительно серьезного разговора, чтобы еда от дела не отвлекала, да и Бумер, ею вдохновленный, чушь всякую не пел. Расселись полукругом у камина, прихватив тележку с напитками. Умар внаглую придвинул ее к нашему дивану, тиары и магией могут себе бокал налить. Ничего крепкого, естественно.

— Сами, можно подумать, не об этом мне всю ночь твердите, — ответил Ильсан. — И пэр Нарф, получается, был прав.

— Пэр Нарф?

— Ага, — хихикнул парнишка, — это Тойн Ишвари, сын нашего градоправителя. Он так смешно дышит, когда злится, прям как нарф. Р-р-р-пафф, р-р-р-пафф, — смеясь, передразнил он и добавил уже серьезно. — И все-таки он был прав. Пророчество касается именно меня. Ведь так?

— Какое пророчество? — удивилась, пожалуй, только я.

— Ты не слышала? — мальчишка обернулся, с изумлением глянув на меня. — Об этом же все знают. Пророчество Латсайра, знаменитого прорицателя, который жил еще до катастрофы.

— Рассеется в Грядущем мрак,

Коль Князь, одобрив странный брак,

Закону Счастье предпочтет;

А Дух, сломавши Зла печать,

Сумеет восторжествовать,

И полукровка мир спасет.

С выражением продекламировал Ильс, насмешливо фыркнув в конце.

— И полукровка мир спасет. Это фразу я частенько слышал. Тойн меня так дразнил. Смеялся, что сами полукровки пророчество и выдумали, чтобы их никто не бил. Смеялся и бил. Смеялся и бил. Легко бить, когда противника двое дружков держат, — горько закончил он.

Высвободив руку, я обняла его, прижала крепче.

— Знаешь, я раньше думал, — мальчишка вцепился в мою руку, — что везде так, как в Монте. Везде также ненавидят и презирают полукровок. В Кадаре было немного легче, свободнее. Но и там я особой любви к смескам не видел. Вообще не видел. Пока вас не встретил.

— О да, — протянул Ксан, — компания у нас просто безумная. В такой и полукровке место найдется. Вон даже шаффта пригрели, — хохотнул он. — И все-таки мир не так плох, как тебе кажется. Да, полукровок не любят, но далеко не все. И не всегда так было. До катастрофы люди были терпимее. Но их тоже можно понять.

— Что-то мне не очень хочется понимать Нарфа и его дружков. И спасать для них мир тоже.

— В мире и хорошие люди есть, — улыбнулась я.

— И шаффты, — поддакнул Умник.

— О да, — рассмеялся мальчишка, — мир целиком состоит из добродушных шаффтов. И только ради этого его стоит спасти. Вот только кто бы мне сказал, что это за дух и где печать, которую он должен сломать? И при чем тут Князь и свадьба?

— Про духа и печать не знаю, — хмыкнул Ксанталл, — но с Князем вроде все ясно. Похоже, речь идет о твоем ушастом дяде и твоей одержимой проклятием подружке.

— Ну, про Суара я тоже думал, — почал плечами Ильсан, — только Неор-то тут при чем?

— При свадьбе, — улыбнулся вампир. — Хотела твоя подружка замуж за эльфа — вышла. И ладно бы простого, так нет — княжьего племянничка выбрала. Девицу понять можно, а вот Князя… Мне еще тогда странным показалось, что делар Авилэр допустил такой мезальянс.

— Думаешь, тоже предсказаний начитался? — рассмеялся его брат.

— Не думаю, — красноволосый мальчишка отрицательно качнул головой, — знаю. Они с Советником это обсуждали. Похоже, почувствовали, что девчонка чем-то важна. Только решить не могли, кто кем жертвовать должен — Суар племянником или Вуайли сыном.

— А почему жертвовать-то? — улыбнулась я. — Неужто девица настолько страшна?

— Нет, конечно, — обиделся за подругу Ильсан. — Неор очень красивая.

— Только рожей для княжьего племянника не вышла, — съехидничал Ксан.

— Нормальная у нее рожа, — огрызнулся полуэльф.

— Рожа нормальная, — согласился вампир, — только для Княжны этого недостаточно. Еще раса нужна, эльфийская в данном случае, и высокий род не помешает.

— Но она же графиня.

— У людей. Не у эльфов. Так что Неор нархански повезло. А вместе с ней всему Калейдоскопу, если пророчество говорит именно о ней.

— То есть Неор должна рассеять в грядущем мрак? — заинтересовался Ильсан. — И как? Она ведь даже магией не владеет.

— Не надо воспринимать пророчества буквально, — подал голос один из старших тиаров, — возможно, она станет лишь одним из лучей, рассеивающих мрак, и это может быть что угодно. Вплоть до вовремя сказанной фразы, способной перевернуть все с ног на голову.

— О да, — рассмеялся Ильс, — это Неор умеет, переворачивать все с ног на голову.

— А что вы о самом пророчестве скажете? — полюбопытствовала я.

— Мы мало интересуемся мирами за пределами долины и мало что о них знаем, — за всех тиаров, старательно молчавших всю беседу, отвечал Лирэй, — но это явно непустой набор слов. И время этого пророчества пришло.

— Значит, не отвертеться, — вновь вздохнул мальчишка. — И что мне делать? Если первая часть пророчества уже сработала, выходит, мне нужно найти дух и печать?

— А мне кажется, — вмешался о чем-то мучительно размышлявший Эдигоран, вернее, Грай, — тебе никого искать не нужно. Просто вспомнить.

— Вспомнить? — Ильсан аж подскочил, сбрасывая мою руку.

— Ага, — кивнул маг, — на моей памяти тоже печать, вот я и подумал…

— Хорошая версия, — то ли похвалил, то ли подтвердил старший тиар.

— Ладно, — подвел итог Умар, — с пророчеством худо-бедно разобрались. Обсудим наши дальнейшие действия.

— Наши? — насмешливо приподнял бровь Юсвей.

— Наши-наши, — передразнил его Умник. — Были б не ваши, вы б тут не сидели, наши разговоры не слушали.

— А может, мы просто развлекаемся? — предположил Вестэй, с трудом сдерживая смех. — Скучно тут у вас в подполье.

— Вот только не надо валить с больной головы на здоровую, — заявил драгоценный муженек, — это ваше подполье. А мы, так уж и быть, готовы к нему присоединиться.

— Нужны вы нам… — протянул все тот же Вест, при молчаливом согласии остальных.

— Умар имел в виду, — поспешила вмешаться я, — что мы могли бы вам помочь.

— Чем? — вполне серьезно уточнил Лидатей.

— Лично вас, к примеру, я помирю с сыном, — это вырвалось само собой, да и Катей высказал сомнение ехидным фырканьем.

А вот его отец, на удивление, поверил. Или просто хватался за любую соломинку?

— Вам ведь самим не нравится существующий порядок, — наудачу сказала я. — Мы могли бы помочь вам…

— Чем? Ведь даже с нашей силой мы ничего не можем сделать.

— Там, где трудно одному… — улыбнулась я, вспоминая известную песенку, которую тут же подхватил Бумер:

— Если с другом вышел в путь

Веселей дорога.

Без друзей меня чуть-чуть

А с друзьями много…

Песню слушали с улыбкой, а кое-кто даже подпевал.

— Хм, — протянул Алоэй, второй из старших тиаров, — ваше предложение звучит настолько бредово, что может и сработать. Но что мы можем противопоставить аркатам?

— Ничего, — вздохнула я. — Разве что предложить им союз и лекарство от болезни.

— Скорее, сначала лекарство, как сладкая приманка при грубом шантаже, а уж затем союз. Сами они ни за что не согласятся.

— Как говорят на родине моей жены, не можешь — научим, не хочешь — заставим.

— Хороший девиз, — усмехнулся Вест. — А какой у нас вообще план?

Все дружно обернулись к Умару, но Бумер не позволил ему сказать и слова:

— Открываем портал на Эршанский Совет, мочим там всех злодеев, остальные радуются, ну или боятся, и нам помогают.

— Хороший план, — вновь съязвил Вестэй. — А главное, исполнимый.

— А что? — ничуть не смутившийся лингрэ лениво махнул хвостом. — Вполне исполнимый. Главное, роли я уже распределил, а остальное несущественные мелочи.

— И главная несущественная мелочь, — в тон ему продолжил Алоэй, — где мы возьмем лекарство?

— А этот вопрос уже не ко мне, — фыркнул Бумер. — Я стратег, а не тактик.

Сарана О-Тха

Незнакомцы, вытащенные из загребущих лапок, то есть зубок, низших без сил растянулись на полу, довольно грязном и замусоренном, не обращая на это никакого внимания. Хотя пол этот был куда чище самих спасенных. И если для людишек сие не было чем-то исключительным, то видеть утонченных эльфов в таком… хм, потрепанном виде было нархански удивительно. И, чего уж скрывать, весело. Жаль, что слушать призрака чумазый красавчик не стал, было б еще веселее.

— Несколько дней продержались, — устало отмахнулся Князь (интересно, он реально Князь?), опуская голову и закрывая глаза, — значит, и пару часов как-нибудь переживут.

Второй эльф со спутанными взмокшими волосами и хриплым надрывным дыханием согласно хмыкнул. А Сарана в который уже раз задумалась — что же их так вымотало? В подвалах они не так и долго пробыли, не могли всю силу растратить. Ну и где же эти симпатяжки шлялись? Такое чувство, что в выгребной яме отсиживались.

И девица эта. Странная она. Зеленая вся, что кожа, что волосы. Причем, цвет яркий, насыщенный, можно даже сказать, ядовитый. Сарана сперва попутала в темноте подземелья, думала орка. А потом волосы разглядела — не бывает у орков такого цвета. Да и сейчас видит — фигура, глаза, поведение — человек, однозначно.

Руисс, выудив из схрона в стене кожаный бурдюк весьма неприглядного вида с острым винным запахом, сунул его в руки ближайшего человека и, подозвав жмущегося в коридоре крылатого мальчишку, отправил его к Ангорлаху с донесением. И просьбой подготовить ванну и ужин, которую Сарана прокричала уже в спину шустрого пацана.

Исчерпав силы и ругательства, спасенные замолчали, и гуляющая по темным коридорам и огромному залу гулкая тишина нарушалась только тихими всхлипываниями эльфочки и жалобным воем низших. Руисс суетился у дыры, прикидывая, удастся ли вытащить амулет самому или придется ждать помощь и огребать заслуженный позор по полной. Хмыкнув и мимоходом отказавшись от ходящей по рукам выпивки, коей не брезговали и эльфы, орка подошла к крошассу и отобрала у него веревку.

— Своих не бросаем, — ответила на немой вопрос и скрутив на конце петлю, швырнула лассо в дыру. — Вот араж.

С третьей попытки удалось зацепить… низшего, непонятно с чего крутящегося вокруг амулета и старательно его облизывающего. Помянув всех родичей данного субъекта и их противоестественные связи с аражами, Сарана вытащила добычу наверх, врезала кулаком в лицо и, пока не укусил, сбросила обратно. На четвертый раз петля зацепилась за корявую железяку на боку амулета (видать, раньше он к чему-то крепился, но не устоял пред силой и тупостью крошассов), затянулась намертво, и амулет, громыхая, пополз по полу, дернулся и, завертевшись вокруг своей оси, медленно поехал вверх. Руисс и его напарник, имя которого Сарана так и не запомнила, бросились ей помогать и вскоре смогли заключить свое счастье в объятия. Облизанное счастье, не способное возмутиться, так и норовило выскользнуть из рук и нырнуть обратно в дыру.

Под внимательным заинтересованным взглядом Руисса Сарана спешно попятилась — роль "счастья" орку совершенно не привлекала. Или ее собираются тупо пришибить этим же самым амулетом? Чтобы уж наверняка… Ух, пронесло. Амулет крошасс решил использовать по прямому назначению — поставил на торец и уселся, уперев сжатые кулаки в колени.

Гуляющий по кругу бурдюк раскрасил бледные изможденные лица яркими красками румянца и изрядно повысил уровень шума. Люди возбужденно обсуждали свое чудесное спасение, хлопали друг друга по плечам и благодарно подмигивали Саране. Даже эльфы приободрились, снисходительно посмеиваясь над спутниками.

И вдруг дружескую умиротворенную обстановку, коей не мешали даже вопли низших, разорвал полный отчаяния крик:

— А где моя пусечка?

От пронизавшего крик ужаса все застыли, и даже крошассы внизу притихли. Призрак, всплеснув руками, метнулся к рыдающей девице и принялся ее утешать, но остановить хлынувший из ее глаз поток не мог. Девица, вырвавшись из его рук, принялась метаться по залу, заглядывая во все углы и попутно сшибая все, что подвернется. Несчастный крошасс еле успел увернуться, а вот амулету не повезло. Хотя, судя по крику, приземлился он мягко. Правда, низших это почему-то не обрадовало. Положение спас второй эльф, выудив из-за пазухи нечто больше похоже на грязную меховую тряпочку с длинной веревкой-хвостом.

— Получите, распишитесь, — буркнул он, беззлобно усмехнувшись.

— Моя прелесть, — возликовала зеленая девчонка, бросаясь вперед.

Услыхав это, тряпочка, секунду назад не способная пошевелить и лапкой, испуганно заорала: "Мама" — и взметнулась Саране на голову, вцепившись коготками в ниссы.

— А ну пошел вон, — грозно рявкнула орка, пытаясь вытащить мерзкого нархана из своей прически.

Не вышло. Эта наглая тварь Сарану еще и укусила, заявив, что сама она заразная нечисть, а более чистоплотных существ, чем нарханы, просто не существует.

— Вот же чистоплюй, — фыркнула орка, бросая бесплодные попытки выудить нечисть.

— Сама ты чисто плюйка, — обиделся он, пробуя ниссы на зуб. — А я чисто герой.