Тело Кристины

36

В начальной школе прозвенел последний на сегодня звонок. У нескольких десятков маленьких мерзких тварей кончились занятия.

Хм, интересно, почему меня тогда не пугают воспоминания о самом себе на заре туманной юности? Если сама мысль о ребенке школьного возраста парализует меня от ужаса? Почему же я тогда не боюсь своих собственных воспоминаний о детстве? О друзьях-одноклассниках я вспоминаю с неподдельной радостью. Я изо всех сил старался нарисовать их в своем воображении вооруженными до зубов лицами серийных убийц, но они, как всегда, только насмешили меня до слез. Лишнее подтверждение тому, что у невроза своя железная логика. Не советую вам пытаться ее понять: слишком велик риск размножения почкованием. Появление таких многодетных семей не приветствуется, потому что единственная льгота, на которую вы будете иметь право, это психбольница и полный пансион.

У нас сейчас девятнадцать ноль-ноль или девятнадцать тридцать. Мой галантный сосед напротив имеет счастье сообщить мне об этом. Он опять оскорбляет своего любимого Билли, о котором я даже с точностью не могу утверждать, человек это или собака. Или растение, поди догадайся. Все может быть. Ведь есть же сумасшедшие, которые разговаривают с лампами.

В первые дни моего заточения я надеялся, что грубиян услышит мои призывы о помощи, ведь я прекрасно слышал его непристойности. Но судьба распорядилась иначе. Не то у него не хватило доброй воли, не то у меня — вокальных способностей, но сквернослов так и не пришел мне на помощь. Хуже того, он так и остался предсказуемым идиотом, грубым и похабным, который скандалит в строго отведенные часы каждый божий день.

Вот и еще один из последних дней моей жизни прошел в тотальном безразличии к моей персоне.

Один из последних и, без сомнения, один из худших дней моей жизни. Буду откровенен, человеческая жизнь устроена не совсем правильно. Она готовит нам самые трудные испытания ровно перед тем, как сдать Богу душу. А должна бы, наоборот, компенсировать эту и без того коварную подножку судьбы избытком радости и веселья. Как будто самой по себе смерти маловато. Так она еще прихватила с собой боль, отчаяние и одиночество. Если это мыслилось, чтобы облегчить нам расставание с жизнью: мол, не о чем будет жалеть, — то шутка не удалась. Зря время теряете, господа хорошие. Человек вцепляется в жизнь как пиявка и до конца будет держаться за то малое, что ему еще осталось.