Тридевять земель

День 10 Арена

Темно и холодно. Пробирает до костей; настолько холодно, что уже тянет в сон, в последний сон. Пытаешься пошевелиться — и препятствие. Словно в заколоченном ящике. И воздуха не хватает, дышать всё труднее…

Артём уселся, рывком — сбрасывая кошмар. Почти сразу же понял, где он — у кого он. Через пару секунд Миранда точно так же уселась рядом с ним, движением ладони сделала ночник ярче. И сразу взяла его за руку.

— Дурной сон? — Она посмотрела в лицо. — Не говорите, я сама вижу. Держитесь, сэр Ортем.

— Слушаюсь, госпожа Миранда.

Она рассмеялась, и прижалась щекой к его плечу.

— Всё поняла, простите. Просто Ортем. Говорят, что всего через пару минут разговора со мной людям охота или ударить меня, или прогнать. А вы даже голос ни разу не повысили.

Неуловимое движение — и вот она уже сидит у него на коленях. Ночник даёт достаточно освещения, чтобы разглядеть её в подробностях. Артём прикрыл глаза. Чёрт, до чего опять неловко…

Она положила ладони ему на плечи.

— Она правда не обижается, Ортем. Дайте ей время, пожалуйста. Она очень старается.

Артём открыл глаза.

— Так она правда сама всех обошла, сама со всеми договорилась?

Миранда энергично кивнула.

— Всё верно. Нам с Лилией нельзя было помогать. Только быть рядом, чтобы она нас видела. Она всё сама сделала. Но когда она с вами, она вас боится.

— Я такой страшный?

Миранда усмехнулась.

— А я думала, притворяетесь. На самом деле не знаете? У вас месяц, чтобы принять окончательное решение. Если месяц пройдёт, а вы ничего не сделаете — значит, приняли хозяйку. Пока месяц не прошёл, вы можете выгнать её в любой момент. Ну и нас тоже, конечно. Можете даже ничего не объяснять, просто сказать ей, что не хотите её больше видеть.

Вот почему она смутилась, подумал Артём, когда попросила меня не говорить с ней о других женщинах больше одного раза. Видимо, это настолько важно для неё, что практически потребовала — и испугалась своих слов, своей смелости. Миранда права — в данном случае, как минимум.

— Я не собираюсь её прогонять. Скажите лучше, как ей помочь.

— Не водите её к докторам. Она их смертельно боится.

— Миранда, что с ней случилось?

Она долго смотрела ему в глаза, прежде чем ответить.

— Лилия знает. Она помогала Марине, учила её, когда Марину привезли к нам в приют. Дети всегда жестокие, вы же знаете. А Марина и языка не знала, и защитить себя не умела. Только Лилия знает, что случилось, но никому не говорит. Марине лучше, когда Лилия рядом — ну так Лилия этим и пользуется. Пользовалась, — поправилась Миранда. — Надеюсь, при вас она не посмеет.

— А вы сейчас не сплетничаете?

— Сплетничаю? Я ей в глаза скажу то же самое, что вам сейчас. Всегда так делаю. А вы, Ортем? Вы повторите человеку в глаза то, что скажете в его отсутствие?

Хороший вопрос.

— Иногда говорил такое, что в лицо бы не повторил. Но ваш пример вдохновляет.

Миранда рассмеялась, хлопнула ладонями по его плечам.

— Ещё и честный! С ума сойти! Теперь верю, что не прогоните. И понимаю, почему так смущаетесь.

Артём закрыл глаза. Миранда наклонилась, и едва ощутимо прикоснулась губами к его лбу.

— Знаете, что две трети женщин с мужчиной видятся только в симуляторах? А вас, ну то есть дросселей, все считают колдунами. Честно-честно! Можете прогнать меня, если хотите. Всё равно моё желание сбылось. Я видела колдуна своими глазами, и сделала его счастливым. Пусть даже на несколько секунд.

Артём усмехнулся и открыл глаза.

— У меня через три часа занятия. — Миранда поцеловала его в лоб. — А в это время я обычно просыпаюсь, и бегаю по парку. Если других заданий нет. На сегодня заданий не было. Хотите, вместе пробежимся?

— Хорошая идея!

— Тогда жду вас через десять минут у двери. В спортивной одежде.

Доктор Ливси так и не нашёл себе приюта — пока что. На его вызов Артём явился в военный городок — и застал доктора в соседней с оружейником комнате. Похоже, оружейник использует эту комнату как склад всякого, не очень нужного, инвентаря.

Доктор выслушал рассказ Артёма о его вчерашнем «походе» с Колизея прямо домой, покачал головой.

— Очень, очень необычно. Ваш талант развивается с каждым применением. Ну что же, сейчас — полное обследование, все подробности потом.

От сэра Джеймса, своего командира, Артём получил прямой приказ: по требованию доктора являться и выполнять его, доктора, указания. В случае, если есть сомнения или будет конфликт — вызывать самого сэра Джеймса.

— За-нят-но… — пробормотал доктор несколько раз, пока Артём лежал на «столе для вскрытий», как сам его мысленно прозвал — а доктор водил над ним предметом, больше всего похожим на детский «световой меч». Цилиндр, часть которого ярко светилась. Когда доктор проводил им рядом с лицом, Артём явственно ощущал жар.

— Что-то интересное? — поинтересовался Артём, поднимаясь на ноги. — Почему именно я?

Доктор воззрился на него поверх пенсне.

— Сейчас поймёте. Сэр Ортем, что такое «геном»?

Артём опешил. И выдал то, что проходил на эту тему по биологии. Своими словами. Доктор Ливси покивал.

— В общих чертах верно. Вы где учились?

Вот так. И что отвечать? Тянуть с ответом не стоит.

— Если я расскажу, доктор, вы вполне можете решить, что я не очень психически здоров.

— Психически здоровых нет, есть плохо обследованные, — поднял доктор указательный палец. — Говорите своими словами. Я многое повидал, знаете ли.

Была не была. Артём сказал, что помнит себя живущим на другой планете. Совсем другой. И в тамошней школе всё это и выучил. Доктор записывал, совершенно не выдавая никаких эмоций.

— В переходном состоянии сознания, — поднял он взгляд, — вы говорите на языке, напоминающем русский. Я подумал, что вы родом из Москвы, или их дальних поселений. Но язык у вас архаичный, там сейчас так не говорят, я сравнил записи.

Артём чуть на пол не сел. Про Москву даже не подумал. Надо будет узнать.

— Присядьте. Не следует волноваться. Я говорил вам про Виктора Маккензи? Так вот, он уверен, что прибыл из полей Иалу — места, куда после смерти попадают люди, в сердце которых нет зла. И что попал сюда случайно, сам не знает как. По его словам, если он соберёт на своей головоломке нужную комбинацию, то сможет вернуться в свой настоящий, как он говорит, мир.

— Я-то уж точно из страны живых, — проворчал Артём. Час от часу не легче.

— Если не можете пока рассказать, я не настаиваю. Да, вот ещё что. С кем, кроме Ингир Мантелла, Глории Адсон, вашей хозяйки и Миранды Красс, вы были в интимной близости?

— Я обязан отвечать? — а ведь я не говорил про Миранду, подумал Артём. Откуда он узнал?

Доктор вздохнул, и снял пенсне.

— Как я уже говорил, у вас редкий, практически неповреждённый, геном. Чем больше, простите за прямоту, у вас контактов — тем больше на планете будет здоровых детей. Не забывайте, что я — доктор, и принёс соответствующие клятвы. Эти сведения не становятся ничьим достоянием. Только в мой архив. Подробности мне не нужны, это ваша личная жизнь. Только имена, а если помните — даты.

— Вы всех уже назвали. Это то, про что я помню, конечно.

— Замечательно. Что ж, признателен за помощь. — Доктор протянул руку, и Артём не без опаски её пожал. — К слову, сэр Ортем, где можно найти комнату, поближе к казармам, но в обычном жилом квартале? Я глубоко уважаю Марцелла Катона, вашего оружейника, но здесь несколько тесно. Да и шумновато.

— В доме, где я живу, на площади Цицерона, есть несколько свободных апартаментов. По три комнаты в каждых. Две грации в день, если не путаю. Пять минут на дилижансе до казарм.

— Благодарю! — Доктор просиял. — Быть ближе к объектам исследований — моя мечта. Не меняйтесь так в лице, все разговоры мы будем вести только здесь.

Спортивный центр, Арена, популярен не только среди граждан Рима. Путешествие между городами, пусть относительно безопасное — особенно, если есть возможность пройти следом за дросселем, а не лететь в дилижансе — всё равно недёшево. Но многие прибывали в Рим, чтобы позаниматься на Арене — не только боевыми искусствами. Желающих со временем оказалось так много, что целый квартал рядом с Ареной, на площади Марка Аврелия, стал огромным гостиничным комплексом.

При этом при всём порядок соблюдается. Римские обычаи строги; за нарушение общественного порядка — работы по указанию владельца квартала. Артём уже успел выяснить, что «хозяин квартала», вне зависимости от пола и возраста — это не собственник, скорее — администратор. Который должен обеспечивать своих жителей всем, чем нужно — в первую очередь, спокойствием и безопасностью.

Надо отдать должное Ингир Мантелла, у которой Артём впервые остановился в Риме — своё дело она знает. Так. Что-то опять не на те мысли потянуло, чтоб этого доктора Ливси приподняло и стукнуло! Легонько так стукнуло — всё-таки доктор он хороший.

— Сэр Ортем Злотникофф! — старший тренер секции боевых искусств также, несомненно, служил молотобойцем — так хлопнул по плечу, что Артём едва сумел скрыть гримасу боли. Чуть не присел от неожиданности. — Рад вас видеть! Чем могу помочь?

— Я слишком мало занимался спортом, — если и покривил душой, то немного: разница между «мало» и «никогда» не очень ощутимая. — Хочу это исправить.

Тренер, Кезон Ливий Флавий, покивал.

— Мудрое решение, сэр Ортем. Вы уже знаете, с чего начать?

— Наверное, стоит проверить, на что я сейчас гожусь. А потом — полагаюсь на ваш опыт.

Тренер вновь кивнул и указал — следуйте за мной. Через пару минут Артём получил в своё распоряжение личный шкафчик и тренировочную форму. Как тут всё поставлено! Вот и скажи, что Рим живёт в состоянии постоянной войны. А случись что — горожане не побегут в панике кто куда, а возьмутся за оружие — и отстоят свой город.

Выходить на ринг было, если честно, страшновато. Столько зрителей! Тренер подозвал одного из своих учеников — с ним и предстояло посмотреть, на что Артём годится. Готовьтесь, сэр Ортем, сейчас настанут ваши минуты позора. Здесь, Лилия уже рассказала, к физическим упражнениям относятся очень серьёзно. Тех, кто слаб и не может освоить общие нормативы, в Тибре, конечно, не топят и со скалы не сбрасывают, но дальнейшая их карьера выглядит более чем скромно.

Артём, насколько смог, повторил приветствие соперника — прижать ладонь ко лбу, к сердцу и едва заметно поклониться — лёгкое движение головой, по сути.

И испугался. По-настоящему. Драться в детстве приходилось — кто из мальчишек не дрался? Но это было давно, а сейчас, под пристальным взглядом сотен глаз…

Гонг. Первый раунд длился секунд десять — младший тренер в три изящных движения сбил Артёма с ног и изобразил удар в голову. Будь удар настоящим — Артём как минимум был бы в нокауте.

Что характерно, ни смеха, ни насмешливых криков, ничего — а ведь пока Артём проходил мимо других рингов, услышал немало было и того, и другого. Слабаков тут не любят, это понятно.

Гонг.

На этот раз удалось продержаться дольше. Артём стал осознавать, насколько подлинное владение рукопашным боем отличается от фантазий на эту тему. После третьего гонга, если честно, было желание отказаться ко всем чертям, и уйти, но тут Артём заметил Миранду. Она, несомненно — в тренерской форме — в первых рядах зрителей. И тут все они перестали просто стоять и смотреть — все до единого махнули Артёму рукой. Жест понятен — поднимайся!

После десятого раза Артём озверел. Внезапно — накатило. Прозвучал гонг, и тут случилось примерно то же, что в Колизее — притупились органы чувств, ноги стали ватными. Но и соперник стал двигаться медленно! Намного медленнее! Словно само время притормозило.

Двигаться стоило огромных усилий. Но Артём всё же сумел подняться, и, к своему изумлению, провести подсечку и болевой приём — сам от себя не ожидал.

И почти сразу же время разогналось до нормальной скорости. А Артёму зааплодировали. Старший тренер одобрительно кивнул, и хлопнул пару раз. Удивительно, но и соперник Артёма на ринге выглядел довольным. «Наконец-то он что-то показал!»

Следующий раз, увы, повторил почти все предыдущие — только сейчас Артём оказывал пусть и слабое, но вполне отчётливое сопротивление. А затем повторилось — замедление времени, свинец, прижимающий всё тело к земле, но зато — возможность уклониться от соперника и вывести его из строя.

На второй раз аплодисменты звучали громче, кое-кто даже засвистел — это, Артём уже знал, признак одобрения. Чтобы необученный новичок так долго держался, да ещё дважды вполне чётко провёл приём — это уже нечто!

Следующие три раза Артём победил. Но сил уже не оставалось — ноги еле держали, одежда промокла насквозь от пота, жутко болели все мышцы. Старший тренер, похоже, сам всё понял, потому что дал отмашку — бой окончен. По очкам получилось 11:5 в пользу соперника. Тот с явным удовольствием пожал Артёму руку и, под одобрительный свист, Артём покинул ринг.

— Очень, очень неплохо, сэр Ортем! — Кезон Ливий указал направление. — Сейчас в душ, затем отдохните, переоденьтесь — и ко мне в кабинет.

— Вам помочь? — Миранда появилась как из-под земли. — Не стесняйтесь. Не думала, что я так рисковала, сэр Ортем. Вряд ли я вас чему-нибудь научу по этой части.

— А вы попробуйте, — сам не думал, что хватит сил шевелить языком. Миранда рассмеялась и, поддерживая Артёма под локоть, провела в сторону душевых. Некоторые из других спортсменок смотрели на неё с явной завистью.

Ничего себе устал! Артём чуть не грохнулся в этом душе. Странный душ — не то чтобы без воды, она ощущается, пока там стоишь и отмокаешь — но когда вышел, оказался совершенно сухим. В шкафчике уже лежала сменная одежда — кто и когда успел забрать промокшую, Артём не уследил. В соседнем с душевыми помещении Артёма встретила пожилая улыбчивая женщина, усадила за один из многочисленных столиков и поставила перед ним стакан с напитком. Похоже на кислородный коктейль. Что бы это ни было, через пять минут вновь появились силы — в том числе ходить.

— …У вас замечательные данные, — Кезон Ливий задал несколько формальных вопросов, и встал перед новым учеником. Садиться не предлагал, и сам не садился. — Вот расписание занятий, — вручил Артёму карточку. — У вас плотный график, насколько я знаю. Подходите, когда сможете. Я помечу, чтобы с вами занимались в высоком приоритете. Рад познакомиться, сэр Ортем! Здравствуйте!

Миранда ожидала его у выхода.

— Не думала, что вы подниметесь хотя бы в третий раз, — призналась она. — Но что такое увижу… скажите честно, где вы всему этому научились? Так быстро двигались!

— Никогда не учился, — говорить правду оказалось легко и приятно. — Само получилось. Разозлил он меня.

— Всё поняла, злить не буду. Вы домой?

— Пожалуй, — Артём огляделся — солнце клонится к горизонту. Незаметно день промелькнул. — Что-то я не пойму — в какую сторону идти?

— Туда, — Миранда указала на запад. — Поймать дилижанс?

— Я пешком, благодарю.

Миранда снова покачала головой и, уже не говоря ни слова, зашагала рядом.

Марина «отчиталась» перед ним в спальне. Работа в партнёрстве с домом Тибр уже шла полным ходом: Гораций одобрил, почти сразу, шесть из десяти эскизов, и образцы, которые его ювелиры создавали весь день, красовались сейчас перед Артёмом. По словам Марины, на эти изделия уже множество заказов — ручная работа в цене. Репликатор может «выпечь» любой предмет любой формы, главное — суметь всё правильно запрограммировать, но люди предпочитают штучное, созданное руками, а не умным прибором, который умеет расставлять атомы в нужном порядке. Так вот.

— Замечательно! — только и сумел сказать Артём. Три браслета, два медальона, и перстень. Чудно! Смотрел бы и смотрел.

— Четыре эскиза он отправил на доработку. — Довольная Марина стояла рядом, держа Артёма за руку. — Завтра я отдам их. Ещё двенадцать готовлю — он в целом одобрил, нужно обсудить с его мастерами подробности.

— Прекрасно, Марина! — Он обнял её и ощутил, насколько она рада. Смотрела ему в глаза, улыбалась, не отводила взгляда. Тут постучали в дверь… и вернулась Марина-робкая.

Там оказалась Миранда.

— Ужин готов, — позвала она. — Вы позволите, сэр Ортем? Марина?

Они оба кивнули, и Миранда прошла к столу, на котором лежали футляры с образцами.

— Какая красота! — восхитилась Миранда, прикоснувшись кончиками пальцев к каждому украшению. — Марина, ты прелесть.

— Всё, идём, — ответила та, постаравшись изобразить строгость. Но глаза её выдавали.

В этот вечер неловкости не возникло. После ужина, на котором Миранда рассказала о спортивных достижениях Артёма — к большому удовольствию всех собравшихся — вернулась усталость. Еле сил хватило дойти до постели. Артём запомнил только, что Марина сидит в изголовье, и держит его за руку, улыбаясь.