Тридевять земель

День 37 Чёрный замок

— Расскажите ещё о Земле, — предложила Миранда после того, как они окончили утреннюю пробежку, а Артём, в нагрузку — ещё и позанимался гантелями. По пуду в каждой, по двадцать упражнений, в каждом по двенадцать движений. Ещё месяц назад одна мысль о такой нагрузке вызвала бы ужас, а сейчас всё, конечно, ныло и болело после зарядки — но организм уже начинал её требовать, настаивать на упражнениях. Миранда смотрела на то, как он занимается, не без зависти.

— Столько я не осилю, — пояснила она. — У меня другие упражнения, но теперь полностью понимаю, как я тогда рисковала. И вы вправду так долго не занимались? Поверить не могу! Подождите! — она осеклась. — Опять меня понесло. Расскажите о своей профессии там. Что такое «тестировать игры»?

Объяснять пришлось не слишком долго. Вначале — что такое персональный компьютер. Это не составило большого труда, «читалки» — электронные книги, диагностическая аппаратура в клиниках, каталоги доступа к библиотеке — по сути своей компьютеры.

Что такое компьютерная игра, объяснить было чуть сложнее. Хотя Миранда, Артём видел, не понимала самой идеи игры с использованием компьютера. Ну, а про тестирование поняла почти сразу.

— Странная у вас там жизнь, — покачала она головой. — Никогда бы не подумала! Люди, которые могут днями и неделями не отходить от игр, и другие люди, которые ищут в играх ошибки. У нас играют, конечно, я сама настольные игры люблю, в кругу друзей, только времени пока что маловато. Но чтобы вот так, все перед экраном, и вся жизнь внутри него… Я бы не согласилась. И многие так жили?

— Очень многие. Если сосчитать по всей Земле — наверное, сотни миллионов. Если не миллиард.

Миранда вновь покачала головой.

— Слушайте, мне становится страшно. Я не так себе это представляла. Всё, пока больше не рассказывайте — мне бы это пока осмыслить.

…Завтрак не успели приготовить — Артём только вошёл к себе, Марина как раз одевалась — и не успел и пары слов сказать, как в дверь постучали. Охранница — из новых. Приставлена лично к Марине, можно сказать — телохранитель.

— Господин Злотникофф, госпожа Скайлис, — охранница, Кира Блейк, коротко поклонилась. — У нас необычный гость. Просит, чтобы позвали господина Злотникоффа.

«Гостем» — гостьей — оказалась Мари Фурье. Всё в том же своём чёрном наряде, сплошь кожа и железо, и с огромным рюкзаком за плечами.

— Меня из дома выгнали, — сообщила она вместо приветствия. — Не знала, куда податься. Может, вы приютите?

— Проходите, Мари, — Марина пришла в себя первой. — Входите, прошу. Миранда и Лилия, спуститесь сюда, пожалуйста! Завтракать будете?

— С удовольствием, — Мари осторожно опустила рюкзак на пол. Артём подумал вначале, что небрежно бросит. — Извините за манеры. Я не очень многим могу помочь, но может, всё-таки могу?

— Рассказывайте, — Марина пригласила неожиданную гостью к себе в кабинет — в студию. Уже нашлась комната для Мари, уже она успела переодеться в домашнее — нашлась ей одежда по росту. — Что случилось, Мари? Если кто-то вас смущает, можно поговорить наедине с кем захотите.

— Нет-нет, пусть все останутся, — попросила Мари. — Не знаю, с чего начать. Начну с конца. Мама узнала, что я была у врача, узнала, у какого — и сразу скандал подняла. Избавляйся от него, говорит, немедленно, или ищи себе другой дом. Я решила другой дом поискать.

Лилия, Марина и Миранда переглянулись с изумлением во взглядах.

— Подождите. — Лилия первой обрела дар речи. — Если я правильно понимаю. У дросселей-женщин не бывает детей, все знают. Не было ни единого случая.

— Значит, я первая. — Мари посмотрела на Артёма. — Для тех, кто на танке. Ну, только без обид. У меня будет сын, и его отец где-то в этой комнате.

Мари уселась на стул, едва кто-нибудь успел слово молвить, и… расплакалась. Марина бросилась к ней, и красноречивым взглядом выпроводила остальных.

— Вот это да! — сумела сказать Миранда, когда они, с Лилией и Артёмом, оказались в коридоре. — Ну вы точно колдун! Теперь у нас два дросселя в доме, представить — и то страшно!

Миранда обняла Артёма, а тот, стараясь улыбаться как можно осмысленнее, обратил внимание, что Лилия смотрит ему в глаза, и на лице её… улыбка. Она посмотрела ему в глаза ещё несколько секунд, и едва заметно кивнула.

— Что такое? — Миранда отпустила Артёма, посмотрела ему в лицо. — Что-то случилось?

— Помогу ей с вещами пока, — Лилия кивнула обоим, и направилась к лестнице наверх. Миранда взяла Артёма за руку, и повлекла к себе в комнату. Там, закрыв двери, жестом указала на диван, и села первой.

— Рассказывайте, — потребовала она. — Вас что-то расстроило?

— Аистом себя чувствую, — ответил Артём мрачно.

— Каким ещё аистом? — Миранда удивилась. Затем улыбнулась и расхохоталась, когда Артём рассказал про аиста, приносящего детей. И посерьёзнела, взяла Артёма за руку.

— Ортем, почти все дроссели, как бы сказать вежливо, чихать хотели на своё здоровье. Пьют, курят, что только ни делают. Не хочу никого осуждать. Наверное, трудно быть дросселем, а может ещё и страшно, вам виднее. Почти все считают, что дроссель поблизости — это к удаче, но вот детей от него не нужно, больные они будут. Понимаете? Но ведь вы совсем не такой!

— Благодарю. Но я не об этом.

— Понимаю, — она вздохнула и прижалась щекой к его плечу. — Странный вы. Другой бы уже весь дом пригласил — женщин, то есть — и не печалился бы ни минуты. Наверное, я тоже немного неправильная, почти как Марина. Я тоже уже не хочу делить вас со всеми. Только со своей семьёй. Всё? Если ещё что-то не так, говорите. Лучше выговориться.

Артём обнял её. Стало легче — в смысле, ненужные мысли растворились, как по волшебству.

— Пока всё — благодарю, — и Артём поднялся на ноги.

— Ей тоже нужно выговориться, — Миранда поймала его за руку, когда он уже взялся за ручку двери. — Поговорите с ней. Знаете, если из дома выгнали — это всё равно что в каменоломни сослали. Если бы мы её не приняли, я и не знаю, куда бы она потом пошла.

Марина проводила уже пришедшую в себя и улыбающуюся Мари — «передала» её Лилии, решить все бытовые вопросы — и попросила Артёма остаться.

— Я очень рада, что она пришла к нам, — сказала Марина. — Её вызвали в военный городок — дроссель никогда не останется без работы. Проводите её туда, хорошо?

— Да, с удовольствием.

— Её и Глорию я рада видеть здесь, — добавила Марина. — Моя семья — их семья, мой дом — их дом. Но вот Арлетт на порог не пущу.

— Почему?

Марина улыбнулась.

— Вы поймёте, когда снова с ней встретитесь. Это лучше, чем я сейчас буду объяснять. Будут ли на сегодня поручения, Ортем?

— Книги, — решил Артём. — Вы читаете новые книги каждый день. Выбирайте, пожалуйста, одну и для меня. Мне тоже нужно многое наверстать.

Марина обняла его, и долго не отпускала.

— Обязательно, — шепнула она. — И буду спрашивать, про что была книга. Чтобы вы не ленились читать. Договорились?

— Устроила я вам представление, — Мари перестала улыбаться, хотя уже не становилась мрачной. — Извини, если что. Мама меня и так каждый день пилила — то за здоровьем не слежу, то пропадаю в своей норе целыми днями. А тут как взбесилась. Все они, говорит, уроды, и дети такие же будут. Ну, я и спросила, кто из нас двоих больший урод — я или его отец. В общем, поговорили.

— Думаешь, она уже не пустит домой?

— Пустит. Лет через пять, может раньше. Я же не тупая, я потребовала, чтобы доктор всё, что мог, исследовал. Нормальный ребёнок, дефектов не ожидается. Насколько можно судить, пока он размером в пару клеток.

— И на работе не возражали, что ты уезжаешь?

— Мой шеф? Да он только рад. То я морду некультурно побила, то руки-ноги поломала без спросу. Есть там у нас юное дарование, Жанна Ламут, вот сейчас и проявит себя во всей красе. А я отдохну пока малость.

— Добро пожаловать в Рим, мадемуазель Фурье, — Артём похлопал её по плечу. Неудобно это делать на ходу. — Вам тут понравится.

— «Мадам», между прочим! Или я только переночевать до завтра осталась?

— Виноват, мадам. Всё, мы пришли, — Артём указал в сторону контрольно-пропускного пункта. — Тебе понравится.

— Это уж точно, — кивнула Мари. — Если не понравится, пеняйте на себя.

— Вы скользили предыдущие два дня? — поинтересовался доктор Ливси, когда выпустил Мари из соседней комнаты, где проводил диагностику. Неплохо доктор в клинике устроился! Основная его специальность, как оказалось — эндокринолог. Но по большому счёту здесь все врачи — универсалы. Без этого никак.

— Естественно, — буркнула Мари. — Раз по пятьдесят в день. Это моя работа.

— Постарайтесь ближайшие два дня воздержаться. Завтра и послезавтра — ко мне на обследование, в первой половине дня. Лучше всего — как проснётесь.

— Началось, — проворчала Мари.

— Вы — уникальный случай, — пояснил ничуть не смутившийся доктор. — Спрошу попросту: вы хотите выносить и родить здорового ребёнка?

— Идиотский вопрос, доктор… простите, я сегодня что-то злая. Разумеется, хочу. Всё, не продолжайте, и так ясно: тогда слушайтесь. Буду слушаться. Ворчать тоже буду, даже и не пробуйте запретить.

— Это сколько угодно, — разрешил доктор, жестом предложив Мари присесть. — Если помогает — ворчите на здоровье. Что-нибудь ещё беспокоит?

— Мне по прежней специальности работать можно? Там драться приходится.

— Что-то не похоже, что вам часто достаётся, — заметил доктор. — Никаких гематом, шрамов, следов переломов. Если по вам при этом не попадают, то нет возражений. Сейчас главное — хорошее настроение и самочувствие. Доктор плохого не посоветует. Сэр Ортем, не задержитесь здесь буквально на минуту?

Доктор проводил Мари за дверь, и убедился, что в коридоре есть, кому приглядывать за ней.

— У вас есть на неё влияние, сэр Ортем? Я получил её личное дело из префектуры Парижа. Скажем так: мадам Фурье не очень любит выполнять приказы.

— Время покажет, доктор. Насколько помню, ей никто не указ.

Доктор покивал.

— Важно, чтобы она пока избегала волнений и принимала лекарства. Там витамины, всё такое, ничего особенного. И никаких драк, конечно, если есть малейший шанс, что её могут стукнуть. Постойте, так ведь она теперь в нашем доме живёт, верно? Ну, тогда будет проще проследить.

Оружейник выглядел задумчивым.

— Ваш пистолет, сэр Ортем, — кивком указал он на стол. — Есть вопросы?

— Есть несколько. Не поясните, почему охолов до сих пор не переловили? Жить им негде — в руинах долго не протянешь, все старые базы опечатаны. Если у них есть дроссели — их перемещения должно быть видно. Постоянные рейды, и всё равно — меньше не становится.

— Умеете вы задавать неприятные вопросы, сэр Ортем, — оружейник жестом пригласил Артёма за стол. — Чаю? Кофе? Мне под чай легче думается.

— Чай, если можно.

Оружейник поставил перед ними обоими чашки.

— Всё верно подмечено. Прятаться им вроде бы негде — в город без личного знака просто так не войти, по всему периметру есть датчики. Но, как вы понимаете, мы не контролируем всё полностью и абсолютно. Если человек без личного знака — охол — попробует остаться в городе, неминуемо себя выдаст, во всех публичных заведениях проходит сверка. Можно поставить датчики гуще, в каждый дом, каждого человека по несколько раз в день проверять полицейскими зондами, устраивать внезапные — скажем, ночные — обыски и облавы…

— Понимаю. Народ такого не поддержит.

Оружейник покивал.

— Народ не поддержит. То, что случилось в Париже — на площади Свободы — пример оборотной стороны. Граждане не хотят постоянно быть под надзором, но если случится ещё несколько таких инцидентов — сами граждане и потребуют надзора. Собственно, в Париже всё это уже введено — по ночам в дома с обыском не приходят, но всё остальное, можно сказать, есть. Мы доверяем людям, сэр Ортем, и люди хотят считать других людей друзьями. А те, кто не соблюдают законов, в этом смысле на шаг впереди нас. Мы стараемся придумывать ответные меры, но это — соревнование брони и оружия. Да, и в целом вы не правы. Охолов с каждым годом становится всё меньше. Полностью не выловлены — факт. И если у них есть свои дроссели — а мы иногда замечаем неизвестные нам сигнатуры — это дополнительный фактор риска. Вы бы что предложили? Представьте, что вы управляете Римом. Что сделать, чтобы навсегда покончить с охолами?

— Тех, кого можно убедить — убедить. Остальных — в изоляцию от общества. С дикими ведь такое выходит?

Оружейник снова покивал.

— Примерно так и действуем. Дикие не принимают наши законы, но они чтят свои, и с ними можно договориться. Охолы подчиняются одному закону: кто сильнее, тот и прав. Да, раз уж мы беседуем: есть интересные новости. Может, вы что интересное посоветуете. Там, в шахтах, когда, по описанию госпожи Красс, вы управляли двумя «зомби», телеметрия зафиксировала отчётливое радиоизлучение, источник — отдельные области вашего спинного мозга, лобная часть головного. Точнее пока сказать не могу. Сигналы записаны, по сигнатуре похожи на те сигналы, которыми общаются формы нечисти.

Артёму стало не по себе, он поднялся на ноги.

— То есть они не моих слов слушались, а этих сигналов?

Оружейник развёл руками.

— У нас было множество образцов для исследования. Никому не удавалось общаться с ними голосом. В том смысле, что не удавалось управлять. Слуховые рецепторы есть у всех гуманоидных форм нечисти, так что наши слова они слышат.

— У меня — там, где вы сказали — есть что-то, что излучает радиоволны?

— Ничего там нет. Вас всех изучали на базе Корино — ничего нового не обнаружили. Есть простой способ проверить: повторить эксперимент, и ввести вам предварительно в кровь нанозонды, чтобы локализовать источник радиоизлучения, и сделать объёмные снимки тканей. Если есть другие идеи — скажите.

Артём уселся. Час от часу не легче.

— Надо подумать. Значит, будем проводить такой эксперимент?

— Эксперименты, — поправил оружейник. — Случаев, когда нечисть не трогает дросселей, много. Мы пока не понимаем, почему. Но в вашем случае она не только не трогает, но и умеет воспринимать ваши команды. Теперь надо разобраться, какие. Если удастся полностью записать последовательность и научиться её воспроизводить — возможно, это будет следующий шаг к обнаружению и полному обезвреживанию оставшейся нечисти.

— То есть, если я прикажу им, скажем, умереть…

— И это тоже. Послезавтра предполагаем начать, о подробностях узнаете на месте. Большая просьба — уговорите и мадам Фурье также носить датчики телеметрии, — оружейник протянул коробочку. — Я позволил себе проявить, так скажем, изобретательность. Надеюсь, ей понравится.

— Чёрт, я уснула, — Мари потрясла головой. Её успели укутать пледом и даже приняли меры, чтобы поблизости не шумели. — Ну тут сервис, люблю! Даже одеялом укрыли. Слушай, я сегодня, наверное, много лишнего наговорила. Извини, если что.

— Проехали. У тебя был нелёгкий день, — Артём помог ей подняться на ноги и сумел остаться внешне сдержанным, когда она снова поцеловала его в губы — не обращая внимания на тех, кто рядом. В Риме это не то чтобы неприлично, но в публичных местах не приветствуется.

— Вот теперь совсем хорошо, — улыбнулась Мари. — Слушай. Я понимаю, ты не мне одной нужен. Тут без вопросов, если что — я в сторонке постою, без намёков. Куда теперь?

— С командующим ты уже говорила?

Мари кивнула.

— Сказал, пока доктор не разрешит, никакой работы. Ну, пару дней я потерплю, не вопрос. Дальше уже не обещаю. Так чем мне можно заняться? Я не сильно гордая — могу делать, что скажут, но хотелось бы по специальности.

— Спроси у Миранды, — посоветовал Артём. — Она работает на Арене инструктором, но времени уже не хватает. Может, заменишь её там?

— А что, отличная мысль! — просияла Мари. — Но это завтра. А сегодня, если можно, мне бы пару часиков полежать. Только не в тишине, ненавижу. У тебя будет время побыть рядом?

Вечер подкрался незаметно; Артём успел прогуляться, в компании Миранды и Мари, на Арену — и сам позанимался, и Мари нашёл место. Сразу видна подготовка: Мари «побила» всех, кого ей ни предложили в соперники — и проиграла, всухую, только старшему тренеру — тому самому.

— Силён, — сказала она только — на вид даже и не запыхалась. — Всё равно, что скалу колотить. А мне здесь нравится!

Пока Мари беседовала с новыми коллегами и получала задания на следующие дни, Миранда и Артём сидели под дубом Цезаря.

— Что-то с ней не в порядке, — заключила Миранда неожиданно — сидели молча, Артём даже удивился. Хотя по пути на Арену обе его спутницы, можно сказать, тараторили без умолку — он сам даже не всё успевал уловить, так быстро говорили. — Я про Мари. Похоже, у неё большая беда была, кроме сегодняшнего дня. Не буду спрашивать. Захочет, сама расскажет. Что-то вы опять невеселы. Думаете, где ещё на одну силы найти? — Миранда рассмеялась. — Спорим, не о том подумали? Держитесь, сэр Ортем. О, а вот и она!

— Что-то я спать расхотела, — Мари явно довольна. — Классное место. Пока доктор разрешает, буду здесь работать. И польза людям, и вам глаза пореже мозолить. Миранда, у Марины в студии я уже была, а твою посмотреть можно?

Мари взяла все альбомы, которых у Миранды за всё время её работы собралось десятка три, и удалилась в дальний конец студии — знакомиться. Миранда, жестом велев Артёму молчать и, по возможности, исчезнуть с глаз, поставила мольберт и принялась быстро набрасывать эскиз картины — Мари, сидящая на диване.

— Сэр Ортем, займите её минут на десять, — шепнула она. — Всё равно не люблю, когда смотрят. Сможете?

Артём кивнул, и присел рядом с Мари, принялся смотреть вместе с ней. По словам Миранды, в альбомы она кладёт то, что и другим показать не стыдно, и самой посмотреть и вспомнить приятно. Чего там только не было! И не сказать, что хозяйка студии вовсе не проводит всё время за мольбертом — когда только успевает! Артём вновь, на пару секунд, ощутил, как мало он сам успел оставить после себя — там, на Земле.

— Завидовать стыдно, — заметила Мари, разглядывая очередную картину. — Ну, я вот тоже не умею рисовать, но я ведь не завидую!

— Значит, потом мне будет стыдно, — Артём смотрел, и думал — почему не попросил альбомы раньше? Смотрел бы и смотрел! Глаз не оторвать! И всё это считается не очень интересным чудачеством? Хотя Миранда ведь упоминала о выставке.

Мари рассмеялась и ткнула его кулаком в бок.

— Прямо как я. Я вот, кроме как морды бить, ничему толком не научилась. Вот запретит мне доктор скользить, а потом ещё и на Арене работать — сама не знаю, чем займусь. Видимо, пол буду подметать и пыль стирать.

— Мы найдём тебе занятие интереснее, — возразила Миранда. — Не беспокойся. Вот он тебе и найдёт, если попросишь как следует.

— Что, правда?! — Мари, уже без притворства, схватила Артёма за руку. — Найдёшь? Правда?

— С твоей помощью. Если дурака валять не будешь. — Вот спасибо, Миранда, подумал Артём — без особой злости, впрочем.

— Замётано! Стой! — Мари вернула страницу, которую сама только что закрыла. — А это откуда?! Ты где это видела? — посмотрела она на Миранду. — Ты тоже там была?!

— Минутку, — Миранда набросила на мольберт покрывало — так, заметил Артём, чтобы оно не касалось того листа, что сейчас там стоит. — Что именно? Нет, это не видела, — улыбнулась она. — Это Чёрный Замок. У нас в приюте все дети хотели попасть туда. Наверное, все дети Айура мечтают. А что?

— Я была там, — Мари медленно отодвинула альбом прочь, не отводя от картины взгляда. — Я стояла на башне.

Ночь на картине. Силуэт разрушенного замка — тени мёртвых деревьев, чащей сомкнувшихся вокруг — стража, которая и после того, как пала, исполняет свой долг. На вершине разрушенной башни — силуэты людей, и полная Луна — видимо, на неё люди и смотрят.

— Мари, — Миранда взяла её за руку. Мари освободила руку и поднялась на ноги.

— Я много когда в своей жизни привирала, — медленно сказала она. — Но это правда. Если не веришь, нет проблем — закроем тему, и всё. Но если хотя бы раз кто-нибудь из вас над этим посмеётся, я уйду в тот же день, и плевать, что со мной потом будет.

Она уселась вновь, и прикрыла лицо ладонями. Миранда села на пол перед ней, и осторожно отвела ладони Мари от лица. По лицу Мари текли слёзы.

— Здесь никто над тобой не посмеётся, — тихо сказала Миранда. — Я написала то, что видела во сне. Я часто видела тот сон. Я думаю, в этой комнате все верят в то, что чудеса случаются. Извини, если расстроили.

— Нас было четверо, — Мари пододвинула альбом, не отводя взгляда от картины. — Я, и трое парней. Мы все видели этот сон, он с ума сводил. Может, мы поэтому и познакомились. А потом начали искать это место. Ну дурь, естественно, это же просто сон. Все дети такое ищут иногда. Но мы нашли.

…Пробиться ко входу в замок стоило огромного труда. По дороге становилось всё более жутко — причитания ветра, высохшие корявые деревья — словно намеренно цеплялись уродливыми многопалыми руками, хотели не впустить внутрь. А потом послышался вой.

На Айуре нет волков. В дикой природе нет хищников-млекопитающих, вообще нет животных крупнее бурундука. Но вой услышали все, и всем стало не по себе. Конечно, они взяли что положено — снаряжение, аптечку — все эти красные шприцы и прочее. Дикие земли — место, небезопасное не потому, что там может появиться нечисть — терминаторы её найдут и уничтожат за считанные минуты — а потому, что там легко заблудиться. Как ни смешно, появление нечисти рядом с людьми может даже спасти им жизнь: терминаторов не настолько много, чтобы следить за всей поверхностью планеты, а полетев туда, где датчики вызвали тревогу, робот-стражник и людей заметит.

В башне — вход туда через разрушенную дверь — стало ещё страшнее. Всем начали мерещиться голоса, они отговаривали, угрожали. Через пару шагов один из них сдался. Это был самый неуверенный из них, Клод.

— У ограды подождёт, — сказал самый смелый из парней — Жан Фернье. — Всё, вперёд! Мы знали, что будет страшно, идём!

…На вершину башни они вышли вдвоём. Жан и Мари. Остальные двое сбежали, сказали — за оградой подождут. Ужас как жутко было стоять! Мерещилось, что через стену заглядывают уродливые, обезображенные лица, что во дворе вокруг собрались человекообразные силуэты, что путь наружу отрезан. Но они стояли, взявшись за руки, и смотрели на Луну — как велела легенда. И минут через пять нараставший ужас внезапно отпустил.

— Я что-то разницы не чувствую, — сказала Мари шёпотом. Но она немного лукавила: стало легко и приятно, всё тело словно становилось невесомым. — Всё? Мы справились?

— Мы справились, — заверил Жан. — Слушай, вот был ужас! Идём, заодно остальных найдём, расскажем. Пусть они до башни не дотерпели, но всё равно ведь дошли! Будет, что рассказать!

Его понесло. То ли от пережитого страха, который отпустил, то ли от осознания, что они преодолели всё, о чём говорилось в легенде, он не мог замолкнуть, говорил и говорил. Когда вышли из дверей, Мари заехала ему кулаком в бок. Помогло.

— Слушай, где они? — удивился пришедший в себя Жан. — Клод! Мишель! Куда вы делись?

И тут снова накатило. В легенде и об этом говорилось: надо ещё и обратно уйти, желательно невредимыми. Но кого им бояться? Волков ведь на самом деле нет.

Но они были. И их оказалось много.

— Я видела, — Мари трясущимися руками поднесла к губам стакан с водой. Уже третий по счёту. Выронила — Миранда успела подхватить — и выругалась. — Я видела, как он бросился в сторону, и они за ним. А другие за мной. Волки из ветвей — но с глазами. И запах. Как будто там настоящие звери были, никогда тот запах не забуду.

Миранда посмотрела на Артёма. Мари проследила за её взглядом.

— Ты их тоже видел?! — Мари взяла его за руку. — Когда?

Артём рассказал свою историю — первые минуты на Айуре. Мари села на пол — как Миранда давеча, с размаху, Артём не сумел её удержать.

— Я одна тогда вернулась, — сказала Мари ровным голосом. — Сама не помню, как. Наверное, я тогда первый раз в жизни скользила. Всё вокруг мелькало, с жуткой скоростью. Я почти ничего не понимала, всё болело, они меня всю изгрызли, потом в больнице лежала чуть не месяц. Я просто очень захотела домой. И попала домой. На затылке, — указала Мари. — Посмотри, если хочешь. Там остались следы, такие круглые. Помню, что туда меня и кусали чаще всего.

Миранда села позади неё, и ладонью отвела волосы, всматриваясь. Кивнула и поднялась на ноги.

— Точно, есть следы. Но это не зубы — все следы круглые, и небольшие. Если не знать, можно и не увидеть.

— Покажи ей затылок, — попросила Мари, глядя на Артёма. — Пусть посмотрит!

Артём уселся на стул, и ощутил, как Миранда осторожно разводит волосы на затылке.

— Ортем, у вас то же самое, — по голосу судя, Миранда сама сейчас испугается. — Если бы у неё не видела, и внимания бы не обратила.

Она тоже уселась на пол, рядом с Мари, и та вцепилась в руку Миранды.

— Ты тоже видел замок, — заключила Мари. — Тебя они тоже грызли потом. Наверное, там было очень страшно, если всё забыл. Знаете, что самое страшное? Неделю парней искали. Я боялась рассказывать — можно было на следующий день проснуться в Бедламе, и уже оттуда не выйти. А через неделю их просто забыли, представляете?! Я одна и помнила. Я даже всё записала, потом, как только домой вернулась. Всё, что могла. Никто их не искал, никто потом не вспоминал, словно они мне приснились, — она прижала ладони к лицу, и расплакалась.

— Ортем, вы помните замок? — Миранда обняла Мари за плечи, и посмотрела Артёму в лицо.

— Ничего такого. Всё, что помнил, уже рассказал. Волков я точно запомнил. Запаха не помню, вроде не было, в остальном — она их так же описала.

— Хотела, дура, чудес — получила чудеса, — Мари вытерла слёзы, и снова попыталась выпить из стакана. Снова уронила. — Желания исполняются, будь они неладны. Но знаете, что? Если бы сейчас вот знала, чем всё тогда кончится — всё равно бы пошла.

— Спит, — сообщила Миранда, закрыв дверь в комнату Мари. — Доктор дал ей капли и сказал не трогать, медсестра посидит с ней до утра. Просил больше её не волновать, чтобы чего не вышло.

Миранда посмотрела в глаза Артёма.

— Марина и Лилия сегодня снова задержатся, — сообщила она. — Надо завтра будет помочь им, ей ведь тоже нельзя теперь переутомляться. Но не сегодня, — она взяла Артёма за руку. — Сегодня вы мой. Если одна останусь, утром мне тоже медсестра потребуется. Расскажете ещё раз, хорошо? Расскажите, как всё было. Может, тогда перестану бояться.

…Утром оба проспали — и вновь не вышло пробежаться по парку.