Тридевять земель

Дни 48–52 Охотники и добыча

Миранда вызвалась провожать Артёма. Вроде бы совершенно буднично собрался, пожелал всем удачного дня. Никто, естественно, не прощался — не принято, просто пожелали так же, удачного дня. Определённо, так приятнее.

— Не возражаете, сэр Ортем? — Миранда появилась из дверей, едва Артём отошёл едва ли на пару шагов. Особенно жарко сегодня; по календарю Айура, сегодня двадцатое число июля месяца. Самый жаркий месяц года. Учитывая, что и в самом холодном здесь редко бывает ниже плюс двенадцати по Цельсию.

Артём невольно почесал в затылке. Миранду просто не узнать — и одета в лёгкое, яркое платье, и носит теперь серёжки, бусы и ожерелья. И вместо спортивных туфель — выходные, тёмно-зелёные.

— Потрясающе выглядите, — только и смог сказать Артём. Миранда взяла его за руку, и первые несколько минут просто улыбалась, не говоря ни слова.

— Вы редко говорили женщине, что она красива, да? — спросила Миранда неожиданно. Артёму просто было приятно идти с ней рядом. И смотрел на неё время от времени — и почему раньше не надевала украшения, не носила нарядную одежду? Почти исключительно — или спортивное, или на военный манер. Духи в Риме практически не в ходу, косметика — разве что ресницы и брови выделяют цветом. В Париже, Артём припомнил, всё иначе.

— Редко, — ответил Артём. — Это верно. Почему вы только сегодня нарядились?

— Вчера. Вчера вечером Марина сказала мне, что пора прекращать считать себя пугалом.

Марина зашла за час до визита к Инес. Миранда стояла у зеркала и смотрела на себя, поджав губы.

— Не начинай, — Миранда отвернулась от зеркала. — Смысла нет пробовать.

— Тоже выдумала, — Марина нахмурилась. — Нет, ну меня-то обманывать зачем? Я вижу, как ты смотришь на украшения, на одежду. Вижу, как на нас с Лилией смотришь, когда мы при параде. Почему сама не попробуешь?

— Это вы с ней царицы, — Миранда махнула рукой. — Я как была пугалом, так и осталась. Смешно будет выглядеть. Не хочу.

— Тогда — это приказ. Идём со мной, и делай в точности то, что говорят.

Миранда вздохнула, и покорно пошла следом. И уже через полчаса Марина её преобразила. Всего-то — сменила платье, надела бусы, серьги, ожерелья, и привела в порядок причёску. Не с первого раза всё подобрала, но главное — подобрала.

— Обалдеть! — поразилась сама Миранда, не став спорить с очевидным. — Точно, совсем по-другому. Думаешь, он заметит?

— Он всё замечает, — улыбнулась Марина. — Говорить — не говорит, но я вижу, что замечает. Что ему нравится. Ну что? Попробуешь сегодня — или завтра?

— Завтра, — тут же сказала Миранда, оробев от неожиданности. — Не сегодня. Хорошо?

Марина встала рядом с ней у зеркала и взяла за руку.

— Отговорки, — вздохнула она. — Поверь на слово, зря стесняешься. Сама поймёшь, когда хотя бы раз из дома выйдешь.

— Она права, — Артём присел с ней на скамейку. Через пятнадцать минут ему уже нужно быть на месте, но идти осталось минуты три. Это — последние скамейки перед входом в военный городок. — Замечательно выглядите.

Миранда улыбнулась вновь, и прижалась щекой к его плечу.

— Посмотрите вокруг, — сказала она. — Нет, не поворачивайте головы. Смотрите как бы тайком. Видите, какие мы все красивые?

Она про римских женщин? Это верно. Римская мода, на взгляд Артёма, самая эффектная — из той, что видел, ведь не во всех крупных городах пока ещё бывал. Он кивнул.

— Ведь для вас стараемся. Нас так много, а вас так мало, — Миранда тоже смотрела вокруг, не поворачивая головы. — Не буду рассказывать, что иногда вокруг вас творится, не то начнёте о женщинах плохо думать. Чтобы хотя бы на минуту заполучить ваше внимание, многие пол-жизни тратят, и целое состояние. Знаете, что мы втроём тоже пробовали? Но всё без толку. У нас Лилия умеет одеваться так, что глаз не отведёшь. Но и это не помогало. В общем, мы рукой махнули. А в тот день у ворот случайно оказались. А может, Лилия сумела так всё подстроить, что как бы случайно. Вы же помните наш разговор, да?

Я тогда Марину проводила, и за вами следить начала, — Миранда посмотрела в глаза Артёма. — Не смогла удержаться. Вы вышли из медпункта, сэр Джеймс указал вам, как выйти в город. И пошли вы прямо в дом к Ингир, там, где Марина жила! Прямо туда, никого не спрашивая, словно всё уже знали! Потом мне рассказали: там, когда вас Ингир впустила, вы чуть было в комнату к Марине не свернули. Её там, правда, не было в тот момент.

И Марина потом рассказала, как вы смотрели на неё, когда она в то утро к вам пришла впервые. Знаете, если удастся хоть раз в постель попасть, и то можно удачей считать. Цинично, знаю, но мы так живём. Она потом сказала, что вы как будто испугались её пригласить — казалось, что в последний момент передумаете. И смотрели потом на неё, как на сокровище. На меня, кстати, тоже. — Миранда улыбнулась, и снова прижалась щекой к плечу Артёма. — Мне ужасно приятно. Так на нас ещё никто не смотрел.

А ещё вы исполняете желания, — Миранда посмотрела ему в глаза. — Я не шучу. Ингир одна оставалась из всего её дома. Её сводный брат, дроссель, не родной ей, да и живёт отдельно. Для неё было хуже всего понимать, что детей у неё уже не будет, и дом на ней кончится. И тут пришли вы.

Лилия мечтала, чтобы хоть кто-то заметил её брата, хоть кто-нибудь пришёл к нему. И вы открыли ей глаза — показали, что люди его не забывали. Марина больше всего боялась, что все узнают, что она неграмотная. Вы и ей помогли, без лишних слов и вопросов. И так со всеми, наверное.

Вам пора, знаю, но одну минутку ещё, ладно? — Миранда поднялась следом за Артёмом. — Думаете, почему я всё это сейчас говорю, да? Потому что боялась сказать раньше. Сама не знаю, почему. Вы спасаете нас каждый день, Ортем — всех людей, я знаю. И сегодня будете спасать. Позаботьтесь о настоящем, ладно? А мы позаботимся о будущем, — она погладила себя по животу. Улыбнулась ещё раз, отпустила ладонь Артёма, и направилась твёрдым шагом в сторону дома.

Всё верно. Прощаться не принято. Вернее, не принято делать это долго. Улыбка, прикосновение ладони, взгляд. И всё.

В «храме» никого не было, и на этот счёт также нашлась заметка от Марка Флавия: не открывать двери. По его словам, любопытство чуть не стоило ему жизни. Подождав — не вернутся ли люди, или что это за существа — Артём, в окружении охраны, включил и дал настроиться гирокомпасу. Занятно. Похоже, эта конкретная локация находится поблизости от северного полюса (если считать, что здешняя планета вращается в ту же сторону, что и Айур). Магнитное поле постоянно менялось — действительно, полагаться нельзя.

Следующей «остановкой» стал тот самый отсутствующий в записях Марка Флавия городок «под Дикий Запад».

— Есть разговор. — Миранда постучалась в комнату Мари. Та явно хотела пойти вместе с Ортемом, по лицу видно, насколько хотела.

— Знаю. Ты про кассету репликатора, — Мари посмотрела в лицо Миранды и рассмеялась, увидев там изумление. — Я всё ещё служу в полиции, помнишь? Я сняла копию кассеты, а оригинал отдала нашей полиции, — Мари махнула рукой за спину — туда, где комнаты Валери и Марселины. Всё по закону — протоколы и всё такое. И пальчики там очень интересные, четыре комплекта. Я старалась не прикасаться голыми пальцами, сама понимаешь. Ну а себе я копию не оставляла, я законы соблюдаю. Сняла одну для архива полиции, и ещё одну — чтобы заменить оригинал. Если там было что интересное, то этот ваш главный по оружию — Марцелл? — уже в курсе. Или тебя что-то ещё беспокоит?

— Нет, только это. — Миранда присела напротив.

— Шикарно выглядишь, люблю! — восторженно посмотрела Мари. — Ну-ка, встань, повернись! Просто блеск! Пора и мне, наверное, приодеться. Чем я хуже? Тебе кто всё это подбирал, Марина? Пойду и я попрошусь.

— После обеда. — Миранда заглянула в лекторий — в отличие от Марины, Миранда предпочитает электронику. — В три часа у неё будет свободное время — пока никто не занял. Придёшь?

— Ого! — уважительно покачала головой Мари. — То есть люди уже поняли, что она умеет красиво наряжать? Да, давай на три. Что-то ещё? По глазам вижу, что-то ещё есть. Говори, дальше меня не пойдёт, ты же знаешь. Ну, разве что ты убила кого-нибудь, а я пока не знаю.

Миранда улыбнулась и вновь присела.

— Добрая ты. Может, объяснишь? Я репликаторы в глаза не видела, а ты с ними на короткой ноге. Где такому обучают?

— В полиции. — Мари и глазом не моргнула. — Ну, спасатели тоже обучаются, им нужно. Но им выдают «зёрна», нам не положено. Кстати, самое интересное: на той кассете и «зерно» записано.

— «Зерно»? — Миранда поморгала. — Подожди, это что — зародыш нового репликатора, что ли?

— Точно. Видела я ролик, сама не пробовала. Его и на самом деле нужно в воду опустить, чтобы запустился. Стакан любой жидкости, потом — десять килограмм любого другого вещества, и готов новый репликатор. Но кто делает «зёрна», я не знаю. В наших репликаторах такой программы не было.

— Может, ты мне объяснишь? Почему его всем людям не выдают? Любой и так может пойти в общественный пункт, и заказать там всё, что открыто для доступа. В любом количестве. Я понимаю, детей к нему подпускать нельзя, а всех прочих?

— Мне объяснили, это из-за сбоев. Простые вещи там делают без ограничений. Чем сложнее предмет или вещество, тем выше вероятность сбоев. Самое сложное до сих пор не умеем получать, и нет людей, которые знали бы все тонкости программирования репликаторов. Не расспрашивай — за что купила, за то продаю.

— Понятно, — Миранда поднялась. — То есть, немного понятнее. Только честно: ты ничего там, кроме шоколада, не реплицировала?

— Нет, а что, надо было? Как попадём туда снова — напомни.

Миранда рассмеялась, и махнула рукой, и покинула комнату уже в совершенно хорошем настроении.

Глядя на мир, нельзя не удивляться. Если собор — реплика собора — находилась в северной полярной области, то Дикий Запад — поблизости от здешнего экватора. Ничего себе пляж отгрохали, подумал Артём, и жестом дал понять — ничего особо важного — когда командир его охраны вопросительно взглянул, заметив, что подопечный сдерживает приступ хохота.

Но и это ещё не всё. Средний радиус планеты, по данным вычислений — восемьсот двадцать километров, при этом сила тяготения — на восемнадцать процентов выше, чем на Айуре. А здешнее палящее солнце висит на расстоянии шести с половиной стадий — чуть выше полутора километров — над поверхностью планеты. Получается, солнце бутафорское. Впрочем, это и так понятно: сутки здесь длятся тридцать три минуты и восемнадцать с половиной секунд Айура, а солнце движется по небу, от заката до восхода, двенадцать часов Айура. А период обращения «локации М» вокруг неизвестного пока космического тела составляет… тридцать три минуты и девятнадцать с долями секунд. Год чуть длиннее суток. Занятно. Но расчётчик гирокомпаса на этом не остановился, и выдал предполагаемую массу центрального тела: сто девяносто два с лишним миллиона, если массу солнца Айура принять за единицу. То есть, что — всё-таки чёрная дыра?! Но как такое возможно?

Планета вряд ли могла попасть на такую орбиту естественным путём. Ведь в такую дыру должно падать огромное количество окрестного вещества. Да и приливные силы давно бы уже развалили планету на части — почему этого не происходит?!

— Город занимает пространство шесть на две стадии, — доложил командир группы. — Дальше пустыня. Если не смотреть в лицо здешним формам жизни, они не обращают внимания. Мы провели внешнее сканирование всех строений, собрали все запрошенные пробы. Ждём дальнейших распоряжений, сэр.

— Диск должен включиться через семнадцать минут, возвращаемся к нему, — Артём посмотрел на часы, которые теперь отсчитывали и здешние сутки, и здешний год — чуть длиннее суток. Получается, что у планеты очень плотное ядро, раз при таком малом радиусе тяготение выше, нежели на Айуре. Да, и почему планета не рассыпалась под действием приливных сил, почему её не растёрло в пыль жёсткое излучение вокруг чёрной дыры, почему не сбило с орбиты всё то, что падает внутрь дыры со всех сторон?

Кто бы предложил ответы, подумал Артём. Вопросов стало катастрофически много.

— Следующая по списку «библиотека», — напомнил Артём. — Важно: как только включается свет, закрывать глаза, не шевелиться, не говорить. Марк Флавий написал, что трое из его спутников пропали там без вести — кто пытался бежать или кричать. Будем стоять спокойно — должно обойтись.

— Здорово, — восхитилась Миранда, хлопнув в ладоши несколько раз — увидев, как преобразилась Мари. Определённо, римская мода ей идёт куда лучше. Марина оставила любимый цвет Мари, чёрный; на украшения пошли рубины и безумно редкий и дорогой обсидиан. Зато теперь глаз от Мари не отвести! — Марина, ты мастер. Только скажи — от клиентов отбою не будет.

Марина улыбнулась и развела руками.

— Восторг! — заключила Мари — видимо, других слов просто не осталось. По блеску глаз видно, как ей угодили. — Неловко спрашивать, но спрошу — сколько это счастье стоит? Стой-стой, я просто хочу знать цену.

— Если не включать мою работу, только украшения и материал, будет восемь с половиной тысяч граций, — Марина обошла Мари вокруг, явно любуясь своей работой.

— Обалдеть, — присвистнула Мари, и на какой-то момент Миранде показалось, что Мари сейчас от всего откажется. — Если я что-то должна — скажи, отработаю. Я ведь только на Арене работаю пока что, да и там скоро запретят.

— Ничего не должна, — покачала головой Марина. — Ты не чужая.

— Марина, давай ещё на ком-нибудь попробуем! — предложила Миранда. — Я же говорила, у тебя талант. А украшениями мы с Лилией пока займёмся, если что.

— Я подумаю, — кивнула явно довольная Марина и, поднеся ладонь к уху, извинилась и вышла — звонок.

— Здорово, что она согласилась, — признала Миранда. — Классно получилось, да? Ничего лишнего, и выглядишь — не оторваться!

— Разве она согласилась?

— Если сказала «я подумаю» — значит, согласилась. Уже снимаешь? Что-то не так?

— Ну, я в таком на Арену идти не хочу, — пояснила Мари, и замерла, не закончив снимать украшения. — Не так поймут. Хотя… поставлю-ка я ещё один эксперимент. Здравствуй!

— Это работа Марины?! — поразилась Валери Обэр. — Глазам не верю. Да вы просто принцесса, Мари! Надо тоже позволять себе наряжаться, когда не при исполнении. Чем можем вам помочь?

— Да у вас тут оперативный центр! — присвистнула Мари, оценив количество аппаратуры. Телефоны, регистраторы для доступа в архивы, прочая полицейская техника. — Люблю! Неловко спрашивать — у вас, поди, других дел хватает. Помните, я спрашивала про своих школьных друзей? Ну, которых все как-то очень быстро забыли?

Валери в замешательстве посмотрела на Марселину, та развела руками с практически виноватым видом.

— Странно, — Валери подошла к регистратору. — Не помню. У меня всё должно быть записано. Когда это было?

— Десятого июля. Марселина, вас тогда ещё ранили — помните?

— Это помню, — Марселина тоже подошла к регистратору. — Странно, что я не помню остального.

— Да вот же, — указала Мари кончиком ногтя. — Всё записано, как и должно быть.

— Чудеса! — Валери открыла запись инцидента. — Читаю, и ничего не помню, как будто именно это и забыла. Да, и мы остановились на том, что нужно найти родственников. То есть Марселина отправилась к одному из них, он работает в том самом госпитале, и… Марселина, сможешь ещё раз съездить в Венецию?

— Стойте! — Мари остановила уже готовую согласиться Марселину. — Что-то мне не нравится. Вы ведь можете просто позвонить этому родственнику — кстати, чей именно? — и попросить видеосвязь? Мы по крайней мере узнаем, что он помнит. А потом уже можно договариваться о встрече.

— Хорошо, — согласилась Валери. — Возможно, сэкономим время, — она прикоснулась пальцами к регистратору что-то быстро ввела. — Директора центральной клиники Венеции, пожалуйста. Валери Обэр, префектура Парижа. Нет, это не срочно.

Мари принялась грызть ноготь большого пальца, спохватилась, и постаралась принять непринуждённый вид. Не очень получилось; она припомнила, с какими растерянными улыбками родители парней спрашивали, кто они такие, эти Жан, Клод и Мишель. Не помнили — хотя все три раза Мари стояла у комнаты, в который жил «несуществующий» сын. Вот это было страшно.

— Госпожа Фернье? — Валери улыбнулась. Канал закрытый; никто без соответствующего доступа не видит, с кем говорит полицейский, и не слышит. Вот и сейчас: Мари не видела, с кем говорит Валери, не слышала ответных реплик. Здорово, что они обе соблюдают инструкции, подумала Мари. Я вот не очень-то соблюдала, иногда… — Валери Обэр, префектура Парижа. Нужно уточнение, для архива. Нет, ничего страшного не случилось. Скажите, вам говорит что-нибудь имя Жана Фернье? — Валери поманила Мари к себе, не отводя взгляда от камеры. Мари увидела изображение — несомненно, это мама Жана. Совсем не постарела, надо же!

— Нет, мадемуазель Обэр, — покачала головой госпожа Фернье. — Ничего не говорит, простите. У нас не было такого родственника. Разве что есть однофамилец, но я о таком не слышала.

— Благодарю вас, — Валери улыбнулась. — Вы не будете возражать, если наш сотрудник придёт к вам домой, кое-что уточнить? Это ненадолго. Разумеется, мы можем вызвать вас в участок…

— Конечно, не возражаю, — кивнула госпожа Фернье. — Пусть приходит, в любое удобное для вас время. Я буду рада помочь полиции.

— Благодарю вас, и здравствуйте! — Валери закрыла канал и посмотрела в лицо Мари. Мари походила на восковую фигуру самой себя, побледнела — посерела; губы её дрожали.

— Марселина, воды! — Валери помогла Мари присесть на стул. — Простите, я не думала, что это вас так испугает. Вы точно хотите присутствовать при разговоре с другими двумя?

— Нет, — бесцветно отозвалась Мари, выпив стакан до дна залпом. — Знала бы, и это смотреть не стала. У неё был такой же взгляд, как в тот раз. У них дома, в Париже, если только они не переезжали, прямо и направо, через коридор, комната Жана. Того, которого она не помнит, её сына. Я стояла на пороге той комнаты, расспрашивала её, а она меня как будто не слышала — не отвечала на вопросы о Жане. Сейчас у неё было такое же лицо.

— Мари, — Валери присела рядом. — Вы можете рассказать, что случилось? Почему вы их ищете?

— Вы посмеётесь надо мной, — Мари покачала головой. — А потом, наверное, арестуете. Или отправите в Бедлам.

— Мы поговорим неофициально, — Валери сняла свой жетон полицейского. — Срочных дел на сегодня пока нет. Пройдём, куда укажете, и поговорим. Ни смеяться, ни считать вас сумасшедшей никто не станет. Скажите только одно: есть ли на вашей совести тяжкое преступление? Если есть, мы просто не станем говорить.

— Нет, — Мари помотала головой. — Закон я не нарушаю.

Молчаливая обычно Марселина заговорила первой, едва Мари закончила рассказ.

— Как в сказке, — покачала Марселина головой. — Простите, если это вас задевает. У нас записано тринадцать типовых городских легенд, из разных городов, про то, как можно стать дросселем. У детей богатое воображение. То, что вы рассказали, повторяется чаще остальных. Скажите, ту местность, в которой всё это случилось, обследовали?

— Да, — кивнула Мари. — Прочесали терминаторами и полицейскими зондами. Ничего. Ни замка, ни тех волков, ни парней. Они просто исчезли. Полиция нашла мои ленты на деревьях — я помечала их, чтобы обратно было проще возвращаться — и пришла к выводу, что я потерялась в лесу, перепугалась и всё это выдумала. Странно, что меня даже родители не ругали. Как будто никуда я и не уходила — приходили в больницу, сидели со мной. Даже не удивлялись, как вообще я в больницу попала, что это за странные укусы у меня по всему телу. Потом, уже ближе к учебному году, я сама попробовала поговорить с их родителями. Я видела их комнаты, я ведь у каждого в гостях была. Но родители просто не помнили их.

— Очень странно, — заключила Валери. — Вы дроссель, стали им примерно в указанное время. Я не говорю, что верю каждому вашему слову, но это факты. Всё остальное… мы не можем посмотреть на итоги поиска, записи стёрты — дел о пропаже без вести не было, а материалы, не привязанные к делам, долго не хранят. Но можно организовать поиск в той местности ещё раз, если хотите. Придётся придумать повод, но я что-нибудь придумаю. И мы направим наших сотрудников в каждую из семей, под видом уточнения архивных данных. Вас устроят фото их комнат, если они существуют?

— Устроят, — Мари закрыла глаза. — Хочу убедиться, что я не выдумала их, всех троих. Я опишу, что у кого в комнате, я многое помню.

На этот раз передвигаться по «библиотеке» было сложнее: Артёму казалось, что вспышки света происходят чаще. Теперь всё то, что происходит вокруг, снимает аппаратура — если там что-нибудь интересное, сотрудники Марцелла Катона это обнаружат.

Чтобы гирокомпас «определился» с координатами, его нужно включить, поставить и не трогать хотя бы минуту. Чем дольше стоит, тем точнее будут данные. В «библиотеке» семьсот двадцать девять «столов» с регистраторами — терминалами, на одном из которых они тогда видели «кино» про Айур. По двенадцать терминалов на каждый стол (по три на каждую сторону квадрата). Провели опыт: кто бы ни прикасался ладонью (в перчатке, естественно) к поверхности терминала, тот включался и показывал одно и то же «кино» про Айур. Промотать «в будущее» не получалось; промотать «в прошлое» удалось достаточно далеко, чтобы увидеть: до людей здесь жили ещё две цивилизации, обе гуманоидные. И всякий раз их разделяла полоса истории, где на планете, помимо биомассы, ничего не было видно. Особо задерживаться в «библиотеке» не стали: оружейник настоял, чтобы следовали по возможности тем же маршрутом, примерно с теми же временными задержками; лучше подождать подольше в убежище Марка Флавия, нежели исследовать новые и, возможно, небезопасные области планеты.

Когда направились к диску, с которого их в тот раз перенесло сразу в убежище Марка Флавия, вспышки света стали происходить чаще. Сейчас на головах у всех защитные шлемы, а в них, помимо прочего, есть очки-фильтры: после вспышки они передают на глаза человека не то, что вокруг, а смоделированный образ — то, что показывают радары, условное изображение. Ничто материальное не приближалось к ним, хотя все потом подтвердили, что было ощущение — стоят в окружении, чувствуется пристальное внимание.

Ну и, разумеется, в каждом шлеме есть «зеркало заднего вида». С ним почти невозможно застать человека врасплох, подкравшись сзади. Только если напасть из мёртвой зоны — из-под пола под ногами. Но на такой случай и обувь снабжена датчиками. Главное — не утратить бдительность.

Миранда долго не могла заснуть; и собственный новый наряд, и то, как Марина преобразила Мари, и то, что она согласилась попробовать силы в новой области ещё на нескольких желающих… это будоражило. Чуть не до полуночи простояла перед мольбертом в студии — работалось так, что часа за три сделала больше, чем за предыдущие пару месяцев. Идеи текли и текли — не отогнать.

Когда часы оповестили о приближении полуночи, Миранда опомнилась. Завтра новый день и много забот: те, кто видели Мари и саму Миранду в новых нарядах, уже выстраивались в очередь — у Марины много новых дел завтра, а, значит, и у остальных — новые заботы. Лилия всецело занялась ювелирными вопросами; Арлетт не покидала кухню, и всё больше домочадцев с восторгом рассказывали о дегустации её произведений. Поверила в себя, подумала Миранда. Что такого недостойного в профессии кондитера? Я вот — художник, и ничего, не стыжусь. Хотя… зачем-то же стала медсестрой, получила воинское звание, участвовала в подлинных военных операциях. Зачем, спрашивается? Тоже не могла в себя поверить?

Ладно, завтра. Всё завтра. Уснуть удалось почти сразу же.

…Миранда поняла, что стоит — как в тот раз, в домашнем облачении — в той самой «библиотеке», в квадрате двадцать семь на двадцать семь возвышений. Там был Ортем, неподалёку, в своей чёрной походной одежде, а рядом…

Рядом с ним толпились безликие, белёсые фигуры, числом семь. Стояли вокруг, не мешали Ортему двигаться, но всё время держали его в оцеплении. Вспыхнул свет, и Миранда, по привычке, зажмурилась. Потом пришло осознание: сон? Точно, сон! Приоткрыла глаза: эти семеро куда-то делись; Ортем стоит, закрыв глаза, не шевелится; а по проходам, по-над полом, проносятся на большой скорости призрачные фигуры. Они обтекали замершего Ортема, словно тот оказался простой неровностью рельефа. Свет погас — Миранда успела понять, что исходит он сверху — и успела заметить, что фигуры тают, пропадают, а те семеро растут, возникают из ниоткуда, и вот-вот окружат Ортема.

«Беги!», крикнула Миранда мысленно. Хотела крикнуть по-настоящему, но звука не услышала. Зато, похоже, услышали те семеро — повернулись к ней и заскользили в её сторону. Миранда судорожно сглотнула, оглянулась — есть, куда отступать — и уже совсем собралась бежать сама, когда поняла, что позади неё стоит «зомби». Откуда взялся — непонятно, секунду назад его не было. Миранда с трудом отвела взгляд от его жуткого лица, повернулась в другую сторону, чтобы побежать со всех ног, и тут снова вспыхнул яркий свет.

Миранду словно выбросило из сна — оглушительно билось сердце, перед глазами ещё остывали пятна от недавней вспышки, а вокруг…

Вокруг толпилась нечисть. Всё, что только доводилось видеть — «зомби», «титаны», «пауки», крылатые многолапые «демоны», «кроты» — как только комната вместила? Миранда заставила себя отвести взгляд, чувствуя, что сердце бьётся — вот-вот из груди вырвется. Запомнила, где рядом с кроватью есть относительно свободное место, теперь туда — и наружу, и поднимать тревогу. Почему датчики не сработали?! Главное — чтобы не поймали «титаны» или «демоны», эти попросту разорвут в клочья, и кремировать нечего будет. Только не эти! Миранда спрыгнула, поскользнулась на влажном от слизи полу, и не выдержала, закричала.

Понимая, что сейчас её начнут есть заживо, разрывать на куски, она всё равно пыталась добраться хотя бы до тревожной кнопки, предупредить остальных, пока можно. И ощутила, что её держат за плечи и голос, знакомый и невозможный сейчас голос — голос Мари Фурье — кричит ей «Смейся! Постарайся рассмеяться!» Сама не понимая, как ей это удалось, Миранда рассмеялась — скрипучим, скрежещущим хохотом.

Тьма накатила — ненадолго. Миранда открыла глаза, и осознала, что в комнате нет никакой нечисти, зато и впрямь есть Мари — в халате, сидит рядом на полу, держит её за плечи — а рядом стоят доктор Ливси, побледневшая Лилия, Марина и Валери Обэр.

— Дайте руку, — доктор быстро сделал укол. Современные уколы давно уже безболезненные, но всё равно хочется дёрнуться. — Ничего особенного, это чтобы успокоиться. Мари, с вами всё хорошо?

— Со мной — да, — Мари продолжала придерживать Миранду за плечи.

— Я вызываю «Скорую», и — ко мне, в клинику. Если госпожа Красс не сможет идти сама — просьба отнести, носилки за дверью.

— Смогу, — Миранда прижала ладонь к груди, ощущая, как сердцебиение возвращается в норму. — Просто сон. Это был дурной сон.

— Я поеду с тобой, — Мари помогла Миранде подняться на ноги. — Возражения не принимаются. Лилия, если не трудно — не переживай, ладно? Всё обойдётся. И не позволяй Марине переживать.

…Доктор провёл все анализы, остался в целом доволен, и оставил пациенток одних — когда стало ясно, что Мари в норме, а чуть что — позовёт на помощь.

— Почему ты сказала рассмеяться? — Миранда лежала на кушетке, чувствуя себя уже совсем хорошо. Мари, в своей обычной чёрной спортивной одежде, сидела рядом.

— Потому что я знаю, что тебе примерещилось. Нечисть, верно? Стоит вокруг, не позволяет уйти. Если ещё когда-нибудь такое примерещится, закрой глаза и постарайся рассмеяться. Всегда помогает.

— С тобой такое тоже бывало?

Мари кивнула.

— А тебе часто эта пакость снится? — спросила она, взяв Миранду за руку.

— Мне другое снилось, — Миранда уселась, вопреки протестам Мари. — Уже всё нормально. Мне «библиотека» снилась. Помнишь, где мы втроём были, где свет вспыхивал?

Мари посмотрела на неё, словно не видя в упор.

— Подожди-ка, — она сходила к столу и взяла оттуда пару листов бумаги и карандаши. — Сможешь записать? Запиши, что именно снилось.

— Так тебе тоже…

Мари помотала головой.

— Не скажу. Просто запиши. Потом прочитаем записи друг дружки, хорошо? — и вручила Миранде книгу, взятую со стола — подложить под лист.

…Мари озадаченно посмотрела на Миранду, увидела в ответ столь же озадаченный взгляд.

— Почти то же, что и я видела. Почти теми же словами. То есть мы что — видели его в «библиотеке»? Я знаю, что сейчас в его охране семеро.

— И один из них чем-то отличается от остальных, — напомнила Миранда. — Выглядело так, словно он смотрел вокруг, когда было сказано не смотреть. Надо сказать его руководству.

— Не смеши, — Мари нахмурилась. — Я уже знаю, что тебе ответят. Вы же понимаете, что не можете знать наверняка. С ним надёжная охрана, они сделают всё, что можно, для его защиты. Что-нибудь такое. Потом доктор пропишет тебе капельки, чтобы спалось лучше, и всё.

— Что тогда, ничего не делать?

— Скажем оружейнику, — Мари почесала затылок. — Конфиденциально. Если и он не поверит, и ничего не предложит, тогда — только надеяться и ждать.

— Плетёте нити заговора? — добродушно осведомился доктор Ливси. Не забыл постучаться, и только после ответа изнутри вошёл. — Я ведь за сто шагов чувствую, когда склоняют моё имя.

— Мы вас склоняем исключительно в благодарном падеже! — Мари приняла обиженный вид. — Что теперь, доктор? Что вы нам теперь пропишете?

— Покой и хорошее настроение. К слову, мадам Фурье, почему вы посоветовали рассмеяться? У меня такого в фольклоре дросселей не записано. Сэр Ортем упоминал что-то похожее, но я счёл это случайным событием. Не поясните?

Мари вздохнула.

— Если два дросселя засыпают рядом, то ночью им практически всегда примерещится, что в комнате полно нечисти. Нужно рассмеяться, тогда галлюцинация прекратится.

— «Засыпают рядом», — пробормотал доктор, набирая текст. — Понятно.

— Не думаю. Это в буквальном смысле: когда глазки закрываешь — и спишь. Всё прочее необязательно.

— Постой, а я при чём? — удивилась Миранда. — Я что — теперь…

— Не знаю. Надеюсь, что нет, — сухо перебила её Мари. — Мне это помогало — и тебе помогло. Доктор, так вы что — все байки про нас записываете?

— Ну а как же. Никто больше их всерьёз не принимает. Нельзя же позволить такому материалу сгинуть! Всё-всё, вам теперь надо отоспаться. Можете у меня тут устроиться — сами видите, удобно и тихо. Могу домой отвезти, или в обычную палату проводить.

— Только не в палату, — содрогнулась Мари. — Одного раза мне хватило. А можно здесь, да?

— В соседней комнате, — доктор указал на дверь. — Комната специально для этого — если приходится работать круглые сутки, там можно хоть немного отоспаться. Маленький такой гостиничный номер.

— Идёт! Только меня не будить, — заявила Мари, — пока сама не проснусь. Миранда, ты?

— Тоже здесь, — решила Миранда. — Домой не хочу, страшно. В больницу тоже не хочу.

С собой у Артёма и его охраны, она же исследовательская команда, было несколько зондов полицейского типа: упор на маскировку и живучесть, минимум электромагнитного излучения. Зонды облетели «библиотеку» и обнаружили ровно два диска — портала, как их теперь называли в разговоре; в комнате было семьсот двадцать девять «столов» — квадратных возвышений, каждое из которых поднималось на пятьдесят три сантиметра от пола. Причём это не столы в подлинном смысле: пустого пространства под ними нет, сесть — если отыскать стул — придётся боком к столу. Материал пола и стола один и тот же, зонды уже провели спектральный анализ, испарив крохотные участки и того, и другого. И те же зонды отметили, что «травмы» — крохотные участки, где материал испарён — сами собой залечились, затянулись за несколько секунд. И при этом — практически никаких электромагнитных полей!

Потолок отстоял от пола на восемнадцать метров, именно он вспыхивал время от времени. Зонды не нашли никаких светильников: потолок, по материалу и итогам сканирования не отличался от стен и пола. Что служит источником света, неясно. В общем, собрали много данных на радость исследователям там, на Айуре.

Двух участников команды в этот раз заменили: того, кто получил тяжёлые травмы в бою с Органистом — по словам доктора, уволен на месяц для поправки здоровья — и ещё одного бойца заменили сотрудником исследовательского отдела — специалистом по технологиям.

В «библиотеке» их команда задержалась дольше предписанного срока, а потом «портал» перенёс их в новую локацию. Ту, которую Марк Флавий обозначил как «затерянная комната». На вид — гостиничный номер на первом этаже, за окнами видна примерно та же полупустыня, что и на «Диком Западе». А за дверью — коридор, тянущийся в обе стороны, куда хватало взгляда. И записки Марка Флавия категорически предписывали не отправляться в путешествие по коридору, если жизнь дорога.

В «гостиничном номере» в клинике оказалось четыре места, крохотная кухня — смотри-ка, запасы чая и кофе — неплохо живут сотрудники! — и, естественно, места общего пользования. Мари, как и у себя дома, попросту сняла всю одежду и залезла под одеяло. Ночную рубашку — а этого добра в шкафах хватает, все одноразовые — как и положено — принципиально надевать не стала. Помедлив, Миранда последовала её примеру. Не хотелось надевать ничего больничного. А постельное бельё здесь и так положено уничтожать после использования, новое всякий раз берут из репликаторов.

Минут пять обе лежали и ворочались. Только что хотелось спать, сил не было — и на тебе, сна ни в одном глазу.

— Почему ты сказала «надеюсь, что нет»? — спросила Миранда.

— Ты не захочешь стать дросселем.

— Откуда знаешь?

Мари уселась в постели. Уселась и Миранда, глядя Мари в глаза. Та махнула рукой, прибавляя освещение ночника.

— Я знаю, где замок. Уверена, что он существует, и что я его снова найду. Полнолуние через четыре дня. Поднимешься на башню? Правда, потом придётся от волков отбиваться, но тут я уже могу помочь.

Миранда засмеялась, и отрицательно покачала головой. Мари улыбнулась в ответ, и снова улеглась.

— Но что-то с тобой случилось, если начала видеть этих пугал. Не подскажешь, в доме никто больше их не видит?

— Не слышала. Думаешь, есть ещё дроссели? — удивилась Миранда.

— Я не удивлюсь. В конце концов, у Ингир сводный брат — дроссель. Вот кто скажет после этого, что нас пять десятков на всю планету?

— Так мало?!

— Так много. Были времена, когда было меньше десяти. Это секретная информация, если что — извини, забыла предупредить.

— Всё хотела спросить. У тебя та одежда, чёрная с металлическими заклёпками, вся порезанная. Зачем тебе порванная одежда?

— Впечатление производить. Вначале смотрят на порезы на одежде, потом на порезы на мне. Простой способ заполучить мужчину, если что.

— На тебе нет порезов, — возразила Миранда.

— Да иди ты! — Мари вновь уселась, посмотрела на свою правую руку… хмыкнула, посмотрела на левую. Потом на грудь и живот.

— Ничего не понимаю! — она посмотрела в глаза Миранде. — Глянь, что у меня на спине и… в общем, сзади.

Миранда включила верхнее освещение и осмотрела Мари, лежащую на животе.

— На затылке мелкие такие точечки, — сказала она, наконец. — Ну, те самые, ты рассказывала. И всё. Всё остальное — чистое и гладкое. Ни шрама, ни царапины.

Мари медленно уселась, ещё раз осмотрела обе руки.

— Ничего не понимаю, — сказала она. — Куда всё делось? Врачи не трогали, специально просила не убирать. И как я теперь хвастаться буду?

— Перед кем? — Миранда посмотрела ей в глаза, и обе рассмеялись.

— Ладно, обойдусь, — заключила Мари. — Я уже не хочу спать. Сколько там, на часах?

— Половина четвёртого. Странно, я тоже не хочу. Никогда такой бодрой не была!

— Тогда чего мы тут разлеглись? Я звоню оружейнику, да?

Миранда кивнула, и принялась собирать постельное бельё — кругом инструкции, куда что девать, перед тем, как покинуть комнату.

— Постой, а вдруг он спит! — спохватилась Миранда и поняла, по жесту Мари, что если и спал — уже не спит.

— Господин Марцелл? Это Мари Фурье. Извините, если разбудила. Не спится? Нам вот тоже. Есть информация, возможно — очень важная. Мы с Мирандой хотели бы с вами поговорить. Да. Да хоть сейчас. Поняла, будем! Здравствуйте!

— Он оставит пропуски на входе, — пояснила Мари. — Ну что, пошли?

Артём посмотрел на часы. Предполагаем, что время внутри «локации М» течёт равномерно, что нет перепадов — а если так, то вполне можно потратить час-другой на исследование этой «гостиницы». В записях Марка Флавия упоминается четыре различных маршрута, которыми его перебрасывало отсюда, и самый длинный — четыре перемещения, прежде чем его заносит в его убежище. И именно там нужно сделать основные исследования и замеры. Не отправляйте зонды вниз, предупредил Марцелл Катон. Не стоит привлекать внимание всего того, что там, внизу. Если насчёт форм нечисти ещё можно предположить, что вас не тронут, то относительно тамошних машин такой уверенности нет.

Зонд, отправленный влево по коридору, пролетел десять стадий, прежде чем навстречу ему начали двигаться волны вспышек — примерно такие же, как в библиотеке. Один из его команды — Джон Брайан, заменивший раненого в предыдущей экспедиции, попал под серию вспышек в «библиотеке» — зачем-то снял очки невовремя, или случайно отключил их фильтры, Артём толком не понял. Вроде бы обошлось, но Джон признал, что было страшно: после каждой вспышки перед глазами появлялись странные, неприятные картины. Джона просканировали — ничего опасного не отыскали.

И вот теперь похожие вспышки накатывали на зонд — часто, примерно каждые десять секунд. Защитная система? Чтобы не вздумали уходить, куда не просят? Так или иначе, зонду дали команду вернуться и направиться в противоположном направлении.

Там его постигла ровно та же напасть: серии вспышек, которые постепенно стали одной сплошной волной. Человеку в таких условиях можно передвигаться или на ощупь, что по понятной причине неприемлемо, либо с использованием «чудо-очков», воспроизводящих окружающее пространство, не пропуская при этом ни кванта освещения снаружи. Любопытно, а у Марка Флавия такие были?

Когда стало понятно, что зонд не опускается — хотя кривизна планеты уже должна была вынудить его опуститься по отношению к точке запуска — его вернули. На расстоянии в десять стадий от входа — выхода? — вспышки прекратились совершенно. В записях Марка Флавия говорилось: идти так, чтобы ничего не видеть и не слышать. Звуки зонд записывал, но не передавал — пусть их вначале изучат техники.

— Как он тут с ума не сошёл, — покачал головой Артём, когда зонд вернулся. — Это мы с техникой, и то страшно.

— Музыка, сэр, — напомнил командир группы. — Почти на каждой странице у него: слушайте музыку, это помогает. Ваш проигрыватель исправен?

Исправен. И они, действительно, почти всё время слушают музыку, надев шлемы — почти полностью изолирующие их от окружающего мира. Зрительное восприятие создают — заменяют — очки, а звуки или фильтруются, обозначаются только и исключительно уровнем громкости и азимутом — или пропускаются как есть, по выбору.

Оружейник выслушал рассказ и прочитал оба листа с описанием сновидения, не моргнув и глазом. Предложил присесть за стол и приготовил чай. В следующий раз надо что-нибудь от Арлетт принести, подумала Миранда. Раз уж он так чай любит.

— Допускаю, что такое возможно, — сказал он, наконец. — Несомненно, есть устойчивый коридор между «локацией М» и Айуром. По мне, хорошо бы научиться его закрывать. Пока есть вероятность, что по нему могут пройти не только люди, мы в опасности.

— А наладить связь туда пробовали? — поинтересовалась Мари. — Ну, не знаю — как под землёй, когда расставляют станции связи, чтобы можно было по радио общаться с поверхностью даже на большой глубине. В шахтах же такое работает.

— Это часть миссии, — подтвердил Марцелл Катон. — Команда оставляет по дороге ретрансляторы. В них никакой информации, которая указала бы на их происхождение; если их повредить или попытаться сменить программу — самоуничтожатся. Если удастся передать сигнал сквозь те «диски», порталы — возможно, сумеем поддерживать прямую связь с командой прямо отсюда. Пока что это в разработке.

— У вас всё схвачено! — с уважением покачала головой Мари. — Люблю. Скажите, а что, если кто-нибудь из его команды, не знаю, сойдёт с ума, будет заражён и всё такое?

— Меры приняты, — успокоил её оружейник. — Рассказывать не имею права. Скажу только, что перед тем, как их отправить, мы старались моделировать все ситуации, которые могли придумать, и искали варианты действий для каждой. Благодарю за ваше сообщение, мы предпримем дополнительные меры предосторожности, когда будем встречать их.

— А где они могут появиться? Или тоже секрет? — Мари посмотрела на карту на экране стоящего рядом регистратора.

— В одной из этих девяти точек, — указал оружейник. — Восемь вокруг Рима, девятая — в Колизее. Марк Флавий появлялся в одной из них. Пока что эта закономерность выполнялась. Прошу извинить, через полчаса у меня доклад. Если необходимо, звоните в любое время суток.

Миранду выбросило из сна. Всё, как вчера — только без нечисти вокруг. И сердце бьётся — не так часто, как вчера, но тоже неприятно. И ощущение пристального чужого взгляда.

День был — сплошь заботы. Миранда ощутила разницу: быть секретарём Марины — назначать ей встречи и прочие занятия, напоминать, если нужно (а Марине почти никогда не нужно) о предстоящих делах — и самой вести большую часть этих дел.

Нет, ну в самом деле, когда она успевает? Хорошо ещё, Мари предложила свою «неквалифицированную», как она выразилась, помощь — иначе бы совсем голова кругом пошла. Миранда добралась до постели в одиннадцатом часу и — свалилась. А через два с половиной часа подскочила. Неприятное, неотступное ощущение внимания, цепкого и недоброго.

— Кто здесь? — задала Миранда глупый вопрос. Никого, никто не отозвался. Я начинаю бояться спать одна, подумала Миранда. Кому скажешь — засмеют. Она быстро переоделась в домашнюю одежду — в дневную, если можно так сказать — и вышла в коридор. Не особо понимая, почему, направилась на кухню.

Там она увидела Мари. В чёрном (кто бы сомневался) халате. Сидела и мрачно пила свою любимую минеральную воду.

— И тебе не спится, — заключила Мари. — В точности, как у доктора — проснулась и поняла, что не могу заснуть. И бодрая. И на часах четверть второго ночи, просто прелесть. Вот, сижу, может снова спать захочется.

Послышался шорох — у двери. Они обе обернулись — чтобы увидеть, как на пороге возникает, из пустоты, Лилия. В ночной рубашке, с видеокамерой в руках и глазами, открытыми на пол-лица. И вид такой, словно только чудом спаслась от жуткой смерти.

Миранда выронила стакан с соком, но Мари сумела поймать его — да так, что ни капли не пролилось.

— Держи, — вручила она стакан Миранде. — Не выронишь больше? Отлично. Идём, — она взяла Лилию за руку. — Миранда, твоя комната ближе — может, там и поговорим? Я так и думала, что есть ещё дроссели.

Лилия, с неживым лицом царевны Несмеяны, глядела куда-то в пространство, пока Мари пересказывала, вкратце, как она стала дросселем.

— Теперь ты, — она взяла Лилию за руку. — Чёрт, да она сейчас в обморок грохнется. Рассказывай. Что случилось, почему камера в руках.

Лилия словно очнулась — отвела взгляд, всё это время прикованный к неизвестной точке пространства, и молча протянула камеру. Мари включила воспроизведение последней записи.

Похоже, часть комнаты, поодаль от кровати, освещена — непонятно, чем, просто ярко освещённая часть комнаты, а ведь верхний свет выключен. Затем на полу вырисовался тот самый круг, с меньшим кругом посередине, и… пополз в сторону камеры — в сторону Лилии. Бодро пополз, со скоростью идущего человека. Потом вспышка, и через долю секунды видны — пока ещё стоящие спиной — Миранда и Мари. Съёмка завершилась на моменте, когда Миранда разжала пальцы, и стакан полетел к полу.

— Подожди, — Мари отмотала воспроизведение, уменьшила скорость и увеличила контраст. — Смотрите!

При таком воспроизведении видно было, что по-над кругом, проявляясь на время прохождения над ним, и исчезая за его границами, возникают человеческие — или похожие на человеческие — силуэты. Прозрачные, едва различимые контуры.

— Весело живём, — подвела итоги Мари. — Ты тоже поднималась на башню? — она посмотрела в глаза Лилии, на лицо которой вернулось живое и осмысленное выражение. — Рассказывай. Здесь все свои, что толку отпираться. Ты дроссель, верно? Но незарегистрированный.

— Я была им только два дня, — возразила Лилия и рассказала, вкратце, всё то, что рассказывала Артёму. Ну, почти всё. Удалось не разрыдаться, на этот раз.

— Весело живём, — повторила Мари, и прошлась по комнате, взад-вперёд. — Понятно, почему не пошла регистрироваться. Мне вот тоже запрещают скользить, так уже выть от тоски охота. Вопрос, откуда этот милый круг взялся. Так, говоришь, вы нашли ту пещеру?

— Её больше нет. Нет того места, где было каменное возвышение, — терпеливо повторила Лилия, и слёзы навернулись на её глаза. — Но мы с Августом там были.

— Почему все взрослые такие идиоты? — спросила Мари пространство, и Миранда… расхохоталась. В итоге Лилия к ней тоже присоединилась. — Нет, но я серьёзно, — добавила Мари, немного успокоившись. — Почему никогда не верят детям, которые рассказывают чистую правду? Мне не поверили. Хватило ума не настаивать, чтобы в Бедлам не загреметь. Но если я не путаю, это ровно такой же круг, который мы видели… — она встретилась взглядом с Мирандой, и та кивнула. — В одном очень странном месте, про которое нам запретили рассказывать. Ладно. Давай по порядку. Кто ещё знает, что ты была дросселем? Он знает?

Лилия кивнула.

— Глупый вопрос. Конечно, знает, вы же были вместе, — Мари не без удовольствия отметила, что Лилия, пусть ненадолго, но смутилась. — Кто-нибудь ещё?

— Сэр Тиберий Москат может догадываться. Вряд ли он знает наверняка, но, пока Юлий был жив, постоянно намекал и приставал со странными вопросами.

— Понятно. Извини за тон, полицейские привычки. Стоп! Всем замереть! — Мари сама замерла, стоя посреди комнаты. — Отойдите от кровати!

Лилия бросилась к Мари, Миранда, стоявшая по другую её сторону, собралась было броситься следом, но…

Диск — одни лишь контуры, словно обозначенный светящейся краской — выполз из-под кровати и потёк в сторону Мари и Лилии.

— Мы будем у меня! — Лилия пережила ощущение краткого, но сильного головокружения, когда Мари схватила её за руку — и вот они уже стоят в комнате Мари.

— Следи за полом! — приказала Мари, жестом включив свет, сбросила свой халат на кровать и, бросившись к шкафу, достала оттуда вешалку с одеждой и рюкзак. — Смотри вокруг!

— Он здесь! — позвала Лилия, отступая к Мари. — Мари, он здесь!

— Слышу! — Мари только и успела, что надеть штаны; всучила Лилии свой рюкзак, взяла ту за руку…

…и обе возникли в комнате у Лилии.

— Бери одежду! — приказала Мари, забирая у Лилии свой рюкзак. — Надо покинуть дом. Он, похоже, за тобой охотится. Сейчас уберёмся из дома, чтобы других не подставлять, там подумаем. Миранда, ты где? У тебя чисто?

— Чисто, — отозвалась Миранда по телефону. — Я уже оделась. Поднимать тревогу?

— Хоть один диск… чёрт! Мы в столовую!

Мари перенесла их обеих в столовую… и поняла, что их перехитрили, если можно так сказать. К центру комнаты, в который она перенеслась, уже ползло со всех сторон шесть дисков.

— Держи меня за руку! — Мари подхватила рюкзак, выскользнувший из руки. — Держи! Зажмурься!

Миранда, уже бежавшая, вместе с охраной, в столовую, успела заметить, как шесть дисков стремительно скользнули под ноги замерших Мари и Лилии, сливаясь в один, непереносимо ярко вспыхнуло… и нет никакого диска.

Вместе с ними исчезли Мари и Лилия.

— Марина, — Миранда опустилась на стул, стараясь успокоиться, унять сердцебиение. — Это важно. Извини, что разбудила. Спустись в столовую, пожалуйста.

Лилия широко раскрытыми глазами рассматривала интерьер собора. К огромному облегчению Мари, внутри, кроме них двоих, никого не было. Мари осторожно опустила свой рюкзак на пол и жестом показала — молчи! Лилия кивнула. В жизни не чувствовала себя так по-идиотски, подумала Мари, и продолжила одеваться. Весело они выглядят — Лилия в ночной рубашке, сама Мари, голая по пояс — в одних штанах. К тому же ещё и босиком, домашние туфли потерялись по дороге. Но есть ботинки — и Лилия успела схватить свои.

Минуты через три, когда обе оделись и сложили всё прочее в рюкзак, Мари отыскала взглядом круг, в центр которого их «доставили», и жестом же показала: сюда, и стой здесь. Лилия не забыла прихватить свою камеру — и, замерев внутри круга, держа Мари за руку, включила запись, обвела объективом всё вокруг.

Ждать долго не пришлось. Вспышка… и вот они уже стоят на пустынной улице, и ряды домов, и кустики перекати-поля… словом, в том самом месте.

— Полчаса у нас есть, — заметила Мари. — Идём, прогуляемся. Нам вода нужна.

— Это то самое место, на которое ты намекала? — Лилия обрела дар речи.

— Точно так. Если не будем дёргаться, можно добраться до безопасного места. Там и подождём.

— Кого? — Лилия послушно пошла следом, не переставая оглядываться и обводить всё объективом камеры.

— Угадай с трёх раз. Я помню, как он выводил нас оттуда — попробую сама вывести, но без гарантии, сама понимаешь. Возможно, придётся там ждать. Может быть, долго. Один человек, который был здесь до нас, сидел там иногда месяцами.

Лилия кивнула. Хорошо держится, подумала Мари, люблю! Я-то думала, сейчас начнутся истерики и обмороки. Теперь верю, что они с братом нашли тот лабиринт, прошли его и сумели вернуться. По легенде, там очень страшно.

— А теперь главный вопрос, — Мари посмотрела ей в глаза. — Роды принимать умеешь, если что? Нет? Тогда будешь учиться, пока есть время.

В убежище Марка Флавия Артём и его команда провели почти восемнадцать часов. Вначале отсыпались; предыдущие походы отняли изрядно сил. Пусть сила притяжения не так уж и велика, устали все. После того, как гирокомпас снял координаты комнаты Марка Флавия, Артём занялся репликатором. Вставил кассету — ту, что передал оружейник, и первым делом вынул, по очереди, карты памяти из оборудования, сделал копии. Буквально: репликатор умеет делать точную копию предмета, а также запоминать образ предмета — и копировать уже без образца.

Привычка: если есть мало-мальски важные данные, нужно делать хотя бы по одной резервной копии. Так и живём, подумал Артём. Первый комплект копий передал командиру группы — он дежурил, остальные бойцы спали. Всем отоспаться, был приказ, и только потом продолжать миссию.

Следующей частью миссии является подняться так высоко по спиральному спуску, как получится — проверить утверждение Марка Флавия, что до поверхности тут не более десяти стадий. Правда, если «с той стороны» действительно чёрная дыра, стоит ли рисковать и выходить наружу? На этот случай у них несколько зондов разведки, напоминающих терминаторы — и собственно терминаторы. Самая тяжёлая часть снаряжения.

Подъём не занял много времени в состоянии скольжения. Где-то на середине пути есть боковой проход, чёрный коридор, оканчивающийся тупиком — путь домой. Его прошли и провели все замеры в первую очередь — а потом, вернувшись к постепенно расширяющемуся конусу в скалах, принялись подниматься.

«Потолок» обнаружился на расстоянии примерно десяти стадий от «дна». Выглядело это, как гладкая, зеркальная на вид чёрная поверхность. При приближении к ней приборы отмечали постепенное понижение притяжения, а поблизости, когда до «потолка» было уже рукой подать, идти стало и вовсе трудно — даже небольшое мускульное усилие приводило к тому, что человек отрывался от поверхности и очень медленно возвращался назад. От «потолка» тянуло жаром — похоже, горячий, но вот насколько — нужно выяснять.

Боец-доброволец надел перчатку и выставил свой костюм-скафандр в режим полной изоляции; его, привязанного к тросу, отправили вверх, к «потолку», проверить «потолок» датчиками.

— Материал отражает лазерный луч, поглощает плазму, — доложил боец, — взять пробы не получается. Температура поверхности девятьсот тридцать три по Кельвину. Попробую приложить ладонь. — Естественно, не голую ладонь; в скафандре можно относительно комфортно чувствовать себя, даже погрузившись в лаву.

— Рука словно прилипла, — отметил боец. — Отвести не получается. Попробуйте потянуть на себя.

Его потянули — и не без усилий, но удалось оторвать ладонь от поверхности, не причинив человеку травмы. И, едва ладонь потеряла сцепление с «потолком»…

Показалось, что он исчез. Стал прозрачным, протаял, раздвинулся — все эти выражения годились, всем показалось по-своему. То, что открылось по ту сторону, пришло мощной вспышкой и настолько ошеломило, что все до одного испытали сильнейшее головокружение; хорошо, трос не только руками держали — иначе улететь бы добровольцу назад, к «потолку», или что там теперь было. Доля секунды — и «потолок» вновь стал непрозрачным.

Пробовали полетать рядом с ним зондами — но на расстоянии около метра от поверхности зонды начинали терять управление; обошли «потолок» на расстоянии примерно десяти метров — одна и та же зеркальная поверхность, и такие же, пока непонятные, перепады силы притяжения.

Осматривать стоящую на «дне» нечисть не приказывали. Наоборот, приказывали не спускаться, не привлекать внимания «нечисти»: радиомолчание, при необходимости связи — только шифрованный, замаскированный под «шум эфира» канал малой мощности. Естественно, не стрелять и не шуметь без особой необходимости.

Группа спустилась к развилке — коридору, выводящему на Айур. По дороге к нему других ответвлений не наблюдалось; а спускаться вниз не стали, следуя инструкции.

— Вы устали, сэр Ортем? — спросил командир. Устал — это ещё мягко сказано, подумал Артём. Словно упражнялся двухпудовой гирей последние полчаса, без остановки. Откуда это — из-за «потолка»? До него такого вроде не было. Жуткое место, и жуткие, нечеловеческие вещи!

— Возвращаемся в убежище, — принял решение командир. — Сержант Брайан, с вами всё в порядке?

Сержант Брайан — тот самый новый участник группы, у которого засбоила маска там, в «библиотеке». С тех пор ничего странного с ним не происходило, всех бойцов время от времени сканировали — помимо того, что датчики на костюмах сканируют людей каждые несколько минут на предмет контроллеров и прочих опасных объектов.

— Голова кружится, сэр, — сержант уселся на пол, протянул руку — ему сделали укол. — Благодарю, сэр. Уже проходит.

— Как только он сможет идти — возвращаемся в убежище, — сказал командир. Артём кивнул, и сам уселся на гладкий каменный пол. Не отполирован до блеска, но гладкий — ни выбоины, ни трещинки. Поразительно!

— Кроватей было три, — отметила Мари. — А сейчас пять. Получается, они здесь уже были.

— Ушли домой? — Лилия, похоже, потеряла способность удивляться, несла ту самую — такую же — флягу с водой. Рюкзак Мари набит «трофеями» — собрали разные предметы по ходу движения, а пластиковые полицейские пакеты для сбора улик изолируют ничуть не хуже, нежели то, что оружейник выдал в предыдущий раз. Может, точно такие же пакеты, кто знает, где их на самом деле производят. Просто так в репликаторе такое не получить.

Мари кивнула.

— Туалетом пользовались последний раз два с половиной часа назад, — пояснила она. — Ну, два часа, тридцать три минуты и сорок секунд, если нужна точность. Думаю, они уже ушли домой. Минутку, переключи рацию в безопасный режим.

— Зачем? — удивилась Лилия. — Ах, да. Нечисть рядом, всё поняла. Переключила.

— Сейчас опрошу… слушай, кто-то есть! Кто-то в эфире! Идти сможешь? Или надо отдохнуть? Нужно дверь открыть — похоже, она глушит сигналы.

— Смогу, — Лилия не без труда встала. — Не хочу оставаться здесь, если можно уйти.

Артём чуть не подпрыгнул, услышав голос Мари. Не зря, не зря они расставляли ретрансляторы — вот она, польза.

— Мы прибыли в убежище восемь минут назад, — услышал он. — Подробности лично. Если вы собираетесь возвращаться, дождитесь нас.

— Мари, не вздумай скользить!

— Что, есть варианты? Тут нет дилижансов, никакого другого транспорта.

— Мы заберём вас, — твёрдо сказал Артём. — Оставайся на связи. Мари Фурье и Лилия Корту сейчас в убежище, внизу, — сказал он командиру группы. — Необходимо забрать их и возвращаться.

Командир кивнул.

— Построение! Сержант Брайан… Сэр Ортем, ваш рюкзак!

Рюкзак сам собой отстегнулся, упал под ноги Артёму. Звонкий щелчок — рюкзак включил режим высшей защиты.

— «Граната на боевом взводе», — сказал рюкзак голосом оружейника. — «Минимальное безопасное расстояние…»

Артём уже «разгонялся» — подхватил рюкзак, «скользнул» вверх по спиральному подъёму, сколько успел за секунду, бросил рюкзак и вернулся к группе.

Ни звука, ни вспышки. Получается, рюкзак сумел противостоять взрыву гранаты?! Два датчика телеметрии прекратили посылать сигналы — и это было всё. Содержимое рюкзака уничтожено, сомнений нет.

— Сэр, сержант Брайан движется вниз, к убежищу! — доложил другой «новенький», сержант Кальвис. — Скорость двести пять, контакт с гражданскими через три минуты, сэр!

— Мари, Лилия, в убежище, запереть вход изнутри! К вам движется вооружённый человек! Сэр Марк, вы можете дистанционно обезвредить его вооружение? — спросил Артём, встретившись взглядом с командиром отряда.

— Так точно, сэр, уже сделано.

— Нужно перехватить его, забрать гражданских и возвращаться, — Артём огляделся. Все готовы, стоят рядом. — По возможности, догнать и поймать сержанта Брайана, взять с собой.

Сержант Брайан не скользил, просто бежал, но с потрясающей скоростью. Догнать его получилось примерно за две стадии до двери в убежище. Пули из пистолета Артёма сбили Брайана с ног — чуть не вывалился вниз, на головы нечисти — но он немедленно вскочил на ноги и бросился на Артёма и его команду.

Артём поставил световой режим на непрерывный обстрел — пистолет отправлял пятьдесят импульсов в секунду; обычному человеку хватило бы и одного, чтобы упасть без сознания. Сержант Брайан не бежал, шёл медленно-медленно, но шёл! Не отводил взгляда, не прикрывал лицо рукой!

Мари возникла рядом с ним — как давеча в Париже, возле охола с булавой. Лицо сержанта Брайана стало чёрной маской — он поднял руку, чтобы сорвать её, но Мари набросила очередной кляп. И ещё один. Времени хватило, чтобы выстрелить в сержанта успокоительным. Вот оно подействовало почти сразу.

Связали его таким же страховочным тросом. Мари за это время успела привести Лилию.

— Сэр, движение внизу, — доложил сержант Кальвис. — Группа нечисти, состав пока не вижу, поднимается в нашем направлении.

— Быстро его на носилки — отправляемся! Госпожа Корту, госпожа Фурье, возьмите кого-нибудь за руки.

— Сэр, в группе нечисти восемнадцать «титанов», шесть «демонов» и четыре неопознанных единицы. Если остановимся, контакт через девяносто секунд, — доложил сержант Кальвис, когда все уже «скользили» к выходу.

— Действуем по плану «Вулкан», — объявил командир группы. — Сэр Ортем, остановитесь, как только войдём в тоннель с выходом наружу, мы установим термические заряды.

— Контакт через сто десять секунд, — доложил сержант Кальвис, когда двое бойцов, взяв мины, бросились назад, ко входу в туннель. — «Демоны» перешли в полёт, контакт с ними через тридцать пять секунд.

— Заряды заложены, двадцать секунд! — доложили бойцы, и отряд перешёл в скольжение — в сторону невидимого пока что выхода на Айур.

— Десять секунд, — доложил сержант Кальвис. Артёму было очень не по себе, но нельзя нервничать — важно быть уверенным в себе. Спокойно и ровно скользить, и ни в чём не сомневаться.

Они пересекли невидимую границу между мирами за секунду-другую до того, как Кальвис сказал «Ноль».

— Это северная ветка скоростной трассы, — доложил сержант Кальвис. — Сэр, нас вызывают!

— Рим группе Злотникоффа, — услышал Артём. — Чрезвычайная ситуация, немедленно возвращайтесь в Рим. Город под атакой, повторяю — город под атакой. Направляйтесь на юг, следуйте по трассе до соединения с вашей ротой. На траверсе Рима соединяйтесь с отрядом спасателей, они эвакуируют гражданских.

— Я не «гражданская», — мрачно заявила Мари. — И я тебя не брошу.

— Я тоже, — сказала Лилия.

— Сожалею, у меня приказ, — командир жестом остановил их. — Сэр Ортем, отправляемся по вашей готовности.

А я-то надеялся хоть часик отдохнуть, подумал Артём, сосредотачиваясь на песне. Но, как говорится, кому сейчас легко?