Туман

Глава 12

Забытье отступало медленно. Сначала появились ощущения – стало холодно и жестко. Потом звуки – до ушей донесся приглушенный вой ветра и чьи-то голоса. Зрение возвращалось неохотно. С трудом разлепив веки, поначалу я не увидела ничего. Однако, спустя несколько секунд передо мной появились очертания каменного потолка, а в нос ударил сырой затхлый воздух.

Примерно минута понадобилась, чтобы осознать – я, закутанная в нечто, напоминающее толстую вязанную шаль, лежу в стылом подвале на холодном каменном столе. Мои кости и мышцы, казалось, промерзли насквозь, и для того, чтобы пошевелиться пришлось приложить ощутимое усилие. Движение тут же отдалось острой болью, от которой я глухо застонала.

Голоса мгновенно смолкли.

Повернув голову, я увидела Руфину Дире и того самого официанта, который подошел ко мне в бальном зале. Судя по всему, эти двое только что ругались. Госпожа гид выглядела недовольной, у парня же на лице застыло виноватое выражение.

Стрельнув глазами по сторонам, я сумела-таки идентифицировать место, в котором мы находились. Это была семейная усыпальница Солусов. Руфина и ее приятель стояли у закрытой двери склепа, а я лежала вовсе не на столе, а на крышке одного из саркофагов. На соседней гробнице стояла большая керосиновая лампа.

– Как хорошо, что вы пришли в себя, София, – сказала госпожа Дире, подходя ближе. – Давайте я помогу вам встать. Нужно отвести вас в жилое крыло.

– Что произошло? – спросила я, перетекая из лежачего положения в сидячее. – Как я здесь оказалась?

– Вам стало плохо на балу, – пояснила Руфина, помогая мне спустить ноги с саркофага.

– Это мне известно. Но почему я в склепе?

– Юноша, который вывел вас из зала, перепутал помещения. Он плохо ориентируется на территории Ацера, и по ошибке принес вас сюда.

Перепутал левое крыло замка с замшелой усыпальницей, которая находится далеко за забором. Здорово. Повезло, что на пути ему попалась госпожа экскурсовод (самая нежелательная персона нынешнего вечера!) и указала юноше на его промах.

Одно из двух: или госпожа Дире считает меня идиоткой, или надеется, что, конкретно сейчас я соображаю не очень хорошо, и не смогу оценить уровень бредовости ее слов.

– Руфина, что вы здесь делаете?

– Помогаю вам добраться до постели.

– Спасибо, я признательна. Мне казалось, что попасть на зимний маскарад можно только по пригласительным билетам.

– Так и есть, – кивнула женщина. – Мне билета не досталось, поэтому я нахожусь не внутри замка, а снаружи. Очень, знаете ли, хочется одним глазком взглянуть на праздник. Через замочную скважину, например, или через окно.

– Окна в Ацере находятся высоко над землей.

– А у дверей дежурит охрана, – вздохнула Руфина. – Несправедливо, не находите? Я проработала здесь пять лет, а приглашения на бал не получила. Ну да ладно, Бог им судья, этим дуракам-организаторам… Осторожно, София, не подверните ногу. Идти можете?

– Могу, но никуда не пойду, – я решительно высвободилась из ее рук. – У вас здесь маскарад почище того, что проходит в замке. Что вы затеяли, Руфина? Меня чем-то опоили, верно? Поэтому мне стало нехорошо, и я потеряла сознание. Что вам от меня нужно?

– Ничего. Абсолютно.

– Но почему тогда я здесь?!

Госпожа Дире бросила злобный взгляд в сторону молчавшего все это время официанта.

– Я же сказала – случайно. Вам тут делать нечего, поэтому будет славно, если вы немедленно уйдете. Пока не схватили в своем воздушном платье пневмонию.

Понятно. Меня нарочно угостили какой-то дрянью (наверняка она была подмешана в шампанское), чтобы зачем-то вывести из зала, и по ошибке притащили сюда.

Угадайте, кто был инициатором этого сыр-бора? Боже… А ведь я говорила! Я была уверена, что эта женщина совершит какую-нибудь пакость!

– Вы кого-то ждете, – сказала, отступая в сторону. – Кого, Руфина?

– Кого ждала, тот уже здесь, – со вздохом пробормотала госпожа Дире. – Что ж, значит, вы все-таки останетесь тут. Видит Бог, София, я этого не хотела.

Я открыла рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, но не успела – мои плечи неожиданно обхватили сильные руки и в две секунды опутали поверх шерстяной шали толстой веревкой. Я вскрикнула и обернулась. Позади меня стоял непонятно откуда взявшийся мужчина. Он был усат, невозмутим и напоминал грабителя, напавшего на нас с Солусом в баденской парке. Незнакомец ловко закрепил мои запястья за спиной, настойчиво подтолкнул обратно к саркофагу, после чего зажал конец веревки между его плитами.

Дверь усыпальницы заскрипела, и на пороге появился Эдуард. Он выглядел встревоженным: его лицо казалось бледнее обычного, в глазах горели огни. Барон явно в спешке покинул бал и примчался к склепу едва ли не бегом. Его взгляд молнией облетел помещение, задержавшись на моем лице на мгновение дольше, чем на остальных.

– Добрый вечер, господин Солус, – вежливо сказала госпожа Дире. – Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Прошу, проходите.

– Что за фокусы, Руфина? – голос Эдуард был холоднее ветра, ворвавшегося в усыпальницу вместе с ним. – Как все это понимать?

– Что вы, никаких фокусов, – так же вежливо ответила та. – Мне необходимо с вами поговорить, и я должна была быть уверена, что вы не проигнорируете разговор.

– Немедленно отпустите госпожу Корлок.

– Вы заберете ее сами, – губы Руфины дрогнули в улыбке. – Как только мы побеседуем.

Солус еще раз оглядел собравшихся и сделал шаг вперед. В тот же миг откуда-то сверху на него упала веревочная сеть, а следом еще одна – тяжелая металлическая, опрокинувшая барона на холодный пол. Мужчина и давешний официант кинулись к нему и, очевидно для надежности, прижали к каменным плитам его руки и ноги.

– Или не заберете, – задумчиво пробормотала Дире.

– Вы с ума сошли? – заорала я, отчаянно пытаясь освободиться от пут. – Руфина, опомнитесь! То, что вы делаете – незаконно. Вас посадят в тюрьму!

Госпожа гид не обратила на мои вопли никакого внимания. Она подошла к Солусу, присела перед ним на корточки.

– Обязательно было устраивать балаган именно сегодня? – невозмутимо поинтересовался у нее Эдуард.

– Конечно, – кивнула она. – Вам ли не знать, уважаемый барон, что любое деяние удобнее всего совершать под носом у веселящихся людей? Можно быть уверенным – никто ничего не увидит и не услышит.

– Согласен, – усмехнулся Солус. – Итак, вы все еще хотите мне что-то сказать, Руфина?

– Меня радует, что балаган не устраиваете ВЫ, – в голосе госпожи Дире зазвенел металл. – Другой человек, как минимум, поинтересовался бы, почему его заманили в промерзший склеп, скрутили и уложили на пол. Вы же этому совсем не удивились. Значит, понимаете, что к чему. Следовательно, я права.

– В чем, Руфина?

– В том, что вы – вампир, господин барон.

Солус усмехнулся – коротко и презрительно.

– А вы – сумасшедшая, госпожа Дире. Поверьте, увлекаться мистикой чрезвычайно опасно. Можно вправду решить, будто на свете существуют оборотни, вампиры, единороги и прочие выдуманные существа. Родственникам стоит показать вас врачу.

– Не пытайтесь заговорить мне зубы, – Руфина сидела ко мне спиной, но я отчетливо слышала, что она улыбается. – Я знаю ваш секрет, господин барон. Вы живете на этом свете третье столетие, питаетесь кровью и выдаете себя за собственных сыновей и внуков, которых у вас отродясь не было.

– Звучит бредово, – заметил Солус. – Хорошо. Давайте предположим, что это так. И что? Разве кому-то есть до этого дело? Нет. Мой образ жизни мешает вашему существованию? Нет, не мешает. Признайтесь, господа, я вам попросту не нравлюсь. Мне вы тоже не слишком симпатичны. Думаю, если покопаться в грязном белье каждого вас, можно найти немало постыдных эпизодов, которые общество непременно бы осудило. Конкретно сейчас происходит один из них.

– Никто из нас не убивал людей, – прошипела Руфина.

– До сегодняшнего дня, – снова усмехнулся Эдуард. – Чем, скажите на милость, вы сейчас занимаетесь? Разве меня выманили из бальной залы не для того, чтобы убить? А ваша глупая провокация? Нападение в темной аллее, разбитый нос… Я – человек и останусь им, вне зависимости от того, что вы себе вообразили. И да – мои руки, в отличие от ваших, ни разу не были запятнаны человеческой кровью.

Спутники госпожи Дире переглянулись.

– Для чего, позвольте узнать, вы задействовали в этом спектакле Софию Корлок? – продолжал барон, – Неужели она тоже подозревается в чем-то мистическом? Быть может, она русалка? Или, к примеру, фея?

– Предполагалось, что госпожа Корлок будет отдыхать в левом крыле, – Руфина поднялась с корточек и, ненадолго скрывшись в темноте, вынесла в центр комнаты большую клеенчатую сумку. – Мне очень жаль эту девушку, Эдуард. Честное слово. Ее прибытие в Ацер было ошибкой. Участие в маскараде – тоже, несмотря на полученное предупреждение. София не виновата, что вы очаровали и влюбили ее в себя. Если бы кое-кто оказался чуть умнее, – еще один гневный взгляд в сторону молодого официанта, – и не приволок госпожу Корлок сюда, она не стала бы свидетелем всей этой сцены. Потом, когда начались бы разбирательства, никому не пришло бы в голову обвинять или подозревать ее в чем-либо. Ну, стало девушке на балу плохо. Что с того? Кай легко подтвердил бы, что довел ее до комнаты, и до конца праздника она оставалась там. София не знала бы ни о записке, которую вы получили, ни о пожаре, который случился в усыпальнице Солусов, ни о том, каким образом вы оказались в его эпицентре.

От каждого ее слова, у меня внутри поднимались волны ужаса. Записка?.. Пожар?.. Оказался в эпицентре?..

Эта психопатка собирается сжечь Эдуарда?!

– Руфина, вы совершаете страшную ошибку, – мой голос дрожал в унисон с телом. – Господин Солус – никакой не вампир, вы намереваетесь казнить обычного, ни в чем не повинного человека. Одумайтесь пока не поздно! В Ацере наверняка заметили, что барона нет в зале, и уже отправили кого-нибудь на его поиски. Наверняка найдутся люди, которые видели, как поспешно он покинул праздник и как бежал в сторону склепа. Подумайте, чем это может обернуться для вас и ваших мужчин!

Моя короткая речь заставила официанта (кажется, его зовут Кай?) поежиться и вопросительно посмотреть на своего сообщника. На Руфину же она вновь не произвела никакого впечатления. Женщина пожала плечами, а затем высыпала из сумки на пол несколько толстых палок, заточенных по краям, вынула топор, большую пачку бумаги и бутылку с какой-то маслянистой жидкостью.

– Вам приятно думать, что я сошла с ума, – негромко сказала госпожа гид. – Что ж, на здоровье. Я не собираюсь никому что-либо доказывать. Мне надо завершить то, что начал мой предок. Вы ведь знаете кто мой предок, Эдуард? Конечно, знаете. Он хотел раскрыть людям глаза, рассказать, что вампиры – не выдумка, а реальность. Я тоже хотела это сделать. Но потом поняла – это глупо и бессмысленно. Надо мной посмеются или отправят к мозгоправам. Ждать, когда вы обратите в чудовище Софию Корлок, тоже не вариант. Довольно нам смерти Зариды Мотти. Не хватало еще, чтобы в Бадене охотились два вампира.

Солус скрипнул зубами.

– Я пальцем не трогал вашу родственницу, госпожа Дире! У вас нет никаких доказательств обратного, только домыслы, верно?

Руфина махнула рукой.

– Болтовня, – фыркнула она. – Доказательства… Зачем они нужны, если и так все ясно? Как по мне, проще тихо очистить наш край от скверны, чем громко доказывать ее наличие. Согласитесь, Эдуард, в том, что вы умрете здесь, среди членов своей семьи, есть некая прелесть. Если не ошибаюсь, тут имеется пустая гробница, приготовленная специально для вас.

Листы бумаги разлетелись по полу, за ними последовали крупные капли жидкости из бутылки. Судя по запаху, это был бензин.

– Что вы намерены делать с Софией? – жестко спросил Эд.

– Ничего, – пожала плечами госпожа Дире, убирая бутылку обратно в сумку. – Она останется в том же положении, что и сейчас. Госпожа филолог могла уйти отсюда до вашего прихода, но решила остаться. Вы должны понимать: я не могу отпустить ее после того, что она здесь слышала. Вы так задурили ей голову, что бедняжка не способна дать происходящему здравую оценку.

– То есть, вы намерены устроить здесь коллективное аутодафе? – стараясь говорить внятно, уточнила я.

– К сожалению, да, – Руфина развела руками. – Мне правда жаль, София. Но убить вампира важнее.

Солус рвано выдохнул.

– Воля ваша, госпожа Дире, вы заигрались, – голос барона был жесток и холоден, как могильная плита, с которой сейчас соприкасалась моя спина.

– Скорее заболталась, – не согласилась та. – Мальчики, кто хочет первым воткнуть в кровососа осиновый кол?

Усатый спутник сумасшедшей психопатки молча взял заточенную палку.

Дальнейшие события слились в одну страшную какофонию из звуков и действий.

…Мощная рука замахивается колом над лежащим бароном – и из моего горла вырывается истошный крик. В тот же миг, Кай, державший ноги Солуса, отлетает в сторону, бьется головой о стену и кулем валится рядом с одним из саркофагов.

…Отброшенная металлическая сеть летит к двери, а следом за ней – ошметки, оставшиеся от веревочных силков. Усатый незнакомец хрипит на полу – осиновый кол, который он держал в руке, теперь торчит из его собственной шеи.

…Только что лежавший навзничь барон нависает над съежившейся Руфиной Дире. В ее глазах откровенный ужас, Солус же невозмутим, как горная вершина.

– Вы перешли все границы, Руфина, – спокойно говорит он ей. – Я вынужден вас уволить.

Молниеносное движение мужских рук, мерзкий хруст костей, и голова сумасшедшей охотницы на вампиров оказывается повернутой на сто восемьдесят градусов. Солус брезгливо отбрасывает в сторону бездыханное тело, после чего подходит ко мне и быстро развязывает веревочные путы…

– Здорово у тебя получается ломать шеи.

Удивительное дело – мне больше не холодно. Наоборот, жарко, да так, что я бы сейчас с удовольствием вышла на улицу. Подышать.

– Как ты?

Эдуард осторожно ощупывает мои заледеневшие руки, всматривается в лицо. Он встревожен моим состоянием. Не тем, что в его семейном склепе гора свежих трупов, а мной. Господи, как это мило…

– Со мной все в порядке, – а зубы, они ведь стучат не от стресса, а от температуры здешнего воздуха, верно? – В отличие от них, – кивок на застывшие тела. – Они все мертвы, да?

– Не все. Юноша у стены жив. Просто без сознания.

– Здорово, – правда, здорово. Парень наверняка будет жить. В противном случае Эдуард уже упокоил бы его с миром. – Что будем делать?

– Думаю, стоит вызвать полицию. И скорую помощь. Покойных следует увезти в морг.

Точно. Увезти надо непременно. Гробницы Солусов еще никогда не оскверняли таким ужасным образом. Их, наверное, в принципе никогда не оскверняли. Интересно, что сказал бы на это старый барон?..

– Нет-нет, – я нервно покачала головой. – Никого пока вызывать не надо. Нужно доиграть спектакль до конца.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейчас покажу. Не мог бы ты вынести нашего горе-официанта на улицу?

Во взгляде Солуса мелькнуло понимание. Он подхватил юношу под мышки и выволок за дверь. Я же взяла горевшую керосиновую лампу, встала на пороге, а потом с силой швырнула ее на обильно политый бензином пол…

***

Зимний бал в Ацере все-таки закончился скандалом. Видимо, помимо бензина и старой бумаги, госпожа Дире посыпала пол чем-то еще, ибо в усыпальнице полыхало так, будто она оказалась построена не из камня, а из дерева.

Ни полицию, ни скорую, ни пожарных нам вызывать не пришлось, их вызвал кто-то из охранников или гостей. Впрочем, за фееричным завершением маскарада наблюдало не так уж много людей – многие приглашенные к этому времени разъехались по домам.

Вокруг нас с Солусом и бездыханным официантом быстро образовалась взволнованная толпа. Парня унесли в замок, меня же Эдуард как-то незаметно вытеснил из кольца зевак, шепнув на ухо, чтобы я отправлялась в свою комнату.

До жилого крыла я добралась, как во сне. В спальне стянула с себя платье и украшения, а потом долго стояла на коленях перед унитазом, звучно избавляясь от скудных остатков праздничных канапе.

Когда рвота прекратилась, я прополоскала рот и упала на кровать, искренне веря, что уснуть больше не смогу никогда. Однако стоило опустить голову на подушку, как сознание отключилось, будто кто-то нажал на невидимый тумблер.

Проснулась точно так же – просто открыв глаза, словно вовсе и не спала. Сил, чтобы встать с постели, при этом не оказалось, а потому некоторое время я просто лежала, рассматривая потолок и противоположную стену.

Что ж, пока организм не выдал мне новую волну истерики, стоит подвести итоги вчерашнего вечера.

Первое. Руфина окончательно тронулась рассудком, нашла единомышленников и устроила настоящую охоту на кровососа – с осиновыми колами, топором, интригами и бутылкой бензина. Но не учла, что кровосос может оказаться сильнее и быстрее, чем она думает. Недаром в сказках против вампиров выступали целыми деревнями.

Второе. Руфина и ее старший сообщник мертвы, и убил их Эдуард. Убил, как того волка, – быстро, легко и без какого-либо намека на жалость. Что интересно, сделал это не сразу, хотя мог порвать сети и раскидать противников в разные стороны, едва переступив порог усыпальницы. Вместо этого некоторое время он просто лежал на полу, пытаясь – что?

Разрешить разногласия с госпожой Дире полюбовно? Нет. Барон не оправдывался и не пытался договориться.

Хотел оценить угрозу, которую представляет его поехавший мозгами экскурсовод? Вполне возможно. Солус тысячу раз говорил, что Руфина не опасна. Видимо, искренне в это верил. Конкретно для него угрозы она действительно не представляла. Зато представляла ее для меня.

Более того, Эд решился на радикальные действия, как только выяснилось, что Руфина намерена сжечь нас обоих.

Официанта Кая он оставил в живых. Пожалел? Скорее всего. А остальные? Эдуард мог просто обездвижить этих людей, а потом передать полиции, как агрессивных психов. Почему же барон этого не сделал?

Ответ очевиден. Потому что Руфина и ее усатый приятель все для себя решили. Они осознанно шли убивать и наверняка отыскали бы способ разделаться с нами хоть из тюрьмы, хоть из сумасшедшего дома. Особенно госпожа Дире. Гибель Эдуарда стала главной целью ее жизни. Сомневаюсь, что решетки или смирительная рубашка ее бы остановили.

Забавно. Я лежу в кровати и пытаюсь оправдать жестокое убийство двоих людей.

Солус ведь действовал хладнокровно, не сомневаясь в собственной правоте. Все просто, верно? Нет никакой разницы, люди перед тобой или дикие звери. Если они пытаются лишить тебя жизни, значит, ты можешь поступить с ними так же. Какие уж тут могут быть сомнения!

На самом деле, я тоже хороша – устроила пожар, подкоптила старинную усыпальницу, а вместе с ней двоих покойников. И ни капли об этом не жалею.

А могла бы я убить человека? Живого. Теплого. Который дышит, осознает окружающий мир и люто меня ненавидит.

Нет. Никогда. Даже если бы знала, что он всеми силами будет пытаться меня уничтожить – снова и снова. Приложила бы максимум усилий, чтобы изолировать его от себя, но убить… Однозначно нет.

У Эдуарда же своя мораль и свое понятие безопасности. Интересно, сойдет ли ему с рук вчерашняя самозащита? Наверняка сойдет. Должно быть, у него имеется большой опыт выхода из щекотливых ситуаций.

Руфину Дире мне не жаль. Эта дама могла наворотить немало страшных дел. Один Бог знает, на что она переключила бы свое внимание, если б ее охота на вампира прошла удачно. Однако, сдается мне, мы с госпожой гидом увидимся еще не раз – ночью, в моих кошмарных снах.

Сегодня я завтракала в компании Аники Мун. Чтобы узнать о вчерашних событиях из первых уст, госпожа трактирщица не только привезла мне еду, но и почти сорок минут ждала, когда я приведу себя в порядок и спущусь к столу.

– По городу гуляет столько слухов! – сказала она, едва я проглотила первую ложку каши. – Говорят, что во время бала загорелся старый склеп, а когда огонь потушили, внутри обнаружили три трупа.

– Трупов было два, – равнодушно поправила я. – Третьего человека удалось спасти.

– Вот дела! – покачала головой Аника. – Как же эти люди там очутились? И от чего начался пожар? Гробница же каменная, гореть в ней нечему.

Вопросы, конечно, интересные. Но отвечать на них я не стану. Не хотелось бы случайно подставить Эдуарда. Мы же с ним, вроде как, сообщники, а значит, наши версии вчерашнего события должны совпадать. И если от расспросов госпожи Мун удалось отвертеться сравнительно легко («Ничего не знаю, ничего не видела»), то с полицией такой номер вряд ли пройдет. Мне надо точно знать, что именно говорить, когда меня пригласят на допрос.

К большому удивлению, никто меня никуда не позвал. В течение дня по территории Ацера деловито сновали люди форме, однако моей персоной ни один из них не заинтересовался.

Солуса я увидела только вечером. Он появился в левом крыле ближе к десяти часам, упал в кресло у камина и несколько минут молча смотрел на огонь. Я уселась в соседнее кресло и принялась ждать, когда Эд что-нибудь скажет.

– Как ты себя чувствуешь? – глухо проговорил он, наконец.

– Нормально, – мне хотелось улыбнуться, однако вместо улыбки получилась вымученная гримаса.

– Ты пережила сильный стресс.

– Ты тоже.

Солус усмехнулся, холодно и почти презрительно, но тему своего психологического состояния развивать не стал.

– Я ждала, что меня вызовут на допрос…

– Больше не жди, – перебил Эд, по-прежнему глядя на языки пламени. – Я весь день общался с полицией и могу гарантировать, что ее стражи тебя не побеспокоят. Они удовлетворились моей версией событий.

– Что же ты им рассказал?

– Правду.

– Правду?!

– В некотором роде. Если говорить кратко, я сообщил, что экскурсовод Ацера сошла с ума и вообразила, будто среди членов моей семьи затесался вампир. А вчера вечером она явилась в мой фамильный склеп, чтобы его убить. Логично, не так ли? Где еще может прятаться вампир, как не в старой усыпальнице? На охоту Руфина пришла вместе со своим мужем – их обгоревшие тела уже опознали родственники. Далее я предположил, что во время осквернения могил, между ней и супругом возник конфликт. В пылу ссоры мужчина убил жену, а потом покончил с собой.

– А пожар вызвала неудачно упавшая керосиновая лампа.

– Скорее всего.

– Знаешь, Эд, по-моему, эта история шита белыми нитками. Как ей можно верить?

– Элементарно, – снова усмехнулся барон. – Пожарные нашли в склепе топор, металлическую сеть и пару остро заточенных палок, не успевших пострадать от огня. Чем не набор начинающего борца с нежитью? Однако главным аргументом в пользу правдивости моих слов стала записка, которую покойная госпожа Дире пожелала передать мне через своего двоюродного племянника, исполнявшего на празднике обязанности официанта. К несчастью, юноша прочел послание раньше меня и, попросив своего коллегу доставить-таки бумагу адресату, помчался в усыпальницу, чтобы предотвратить тетушкино безумство. В результате едва не погиб вместе со своими родственниками.

– У тебя сохранилась эта записка?

– Конечно.

Эдуард сунул руку в карман брюк и вынул сложенный в четыре раза лист бумаги, после чего протянул его мне. Я осторожно развернула его и прочла: «Меня не звали, но я все-таки пришла. Оглянитесь вокруг. Среди гостей не хватает нужного вам человека. Если не хотите неприятностей, приходите в склеп. Поговорим о вампирах».

– Экспертиза подтвердила, что почерк принадлежит госпоже Дире, – заметил Солус.

– И никого не смутило, что здесь упоминается какой-то третий человек?

– Мы с господином следователем решили, что Руфина имела в виду себя.

Вот как. Видимо, у господина следователя слишком много работы, раз он готов поверить любой притянутой за уши ерунде, лишь бы закрыть дело и сдать его в архив. Впрочем, есть вариант, что психически ненормальные люди в этих местах не редкость, и их странное поведение уже никого не удивляет. Что и говорить, баденский туман вкупе со здешними страшными сказками меня саму едва не свели с ума.

– А как же Кай? Он в курсе твоего изложения вчерашних событий? Не получится, что ты будешь рассказывать одно, а он – другое?

Солус покачал головой.

– Не получится. Кай не только в курсе, он уже подтвердил каждое сказанное мной слово. Этот паренек оказался сообразительным – мигом смекнул, что быть жертвой семейства психопатов гораздо приятнее, чем отвечать по закону за попытку преднамеренного убийства.

Я улыбнулась.

Похоже, Эдуард времени сегодня не терял. И правду переиначил, и с горе-официантом поговорил, и со следователем пообщался. Все сделал, везде успел. Как и всегда.

– Заметь, София, ты в этой истории не фигурируешь, – сказал Солус. – Кай сообщил мне, что во время маскарада госпожу Корлок угостили испорченным напитком, после чего ей стало нехорошо. Будем придерживаться этой версии. Если кому-нибудь взбредет в голову расспросить тебя о вчерашнем вечере, скажи, что отравилась шампанским, а потому была вынуждена покинуть праздник и вернуться в свои апартаменты. С Руфиной Дире ты в этот день не встречалась и не имеешь ни малейшего понятия о том, почему рядом с замком случился пожар. Согласна?

Я кивнула, а затем встала со своего места и переместилась на ковер перед креслом Эдуарда. Он оторвал взгляд от камина, посмотрел на меня сверху вниз.

– Ты снова спас мне жизнь, – тихо сказала ему. – Сумею ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за это?

Барон покачал головой.

– Не стоит благодарности, София. Мне довольно того, что после увиденного в склепе, ты находишь силы общаться со мной, как ни в чем не бывало.

– Эд…

Я накрыла рукой его руку, лежавшую на подлокотнике кресла. Но Солус неожиданно высвободил ладонь из моих пальцев и опустил ее на мягкую обивку сидения.

– Это лишнее, – бесцветным голосом произнес он, снова отвернувшись к огню. – Уже поздно. Думаю, тебе стоит отдохнуть. Отправляйся спать, София.

Его внезапная холодность чрезвычайно меня удивила.

– В чем дело? Эд? Случилось что-то еще?

Он глубоко вздохнул. Удобнее откинулся на спинку кресла.

– Все нормально, – голос барона по-прежнему был тих и бесцветен. – Настолько, насколько это позволяет ситуация. Я устал, Софи. Последние события очень меня утомили. А больше всего – вчерашняя кровавая расправа. Мне надо немного побыть одному. Прости.

Я снова кивнула, поднялась на ноги.

– Я все понимаю, – сказала, зябко обхватывая себя за плечи. В гостиной вдруг стало холодно и неуютно. – Наверное, мне правда стоит отправиться в постель. Спокойной ночи, Эд.

– Доброй ночи, София.