Твое смеющееся сердце

Глава 19

Я проснулась одна. За ночь у меня в голове созрел план действий. Джек ушел, на кухонном столе меня, как всегда, ждал кофейник. Налив себе горячего кофе, я села на диван и стала рыться в сумочке. Еще несколько дней назад я с удивлением обнаружила среди своих вещей визитную карточку Маршалла Уэдерза, хотя не помнила, как он мне ее давал. Но сейчас ее как назло нигде не было.

— Ну же, Уэдерз, вылезай, я же знаю, что ты здесь, — пробормотала я.

Достав бумажник, я стала методично одну за другой вынимать из потертых кармашков все бумажки и кредитные карточки. Визитка должна быть где-то здесь. Только вытряхнув из сумочки абсолютно все до последней мелочи, я наконец обнаружила небольшой бежевый прямоугольничек — оказалось, карточка пряталась под кожаной вставкой на самом дне.

Взяв карточку в руки, я заколебалась: звонить или не звонить?

— И раздумывать нечего, — наконец решительно прошептала я себе. — Просто сними трубку и набери номер.

Пальцы у меня были ледяными и дрожали. «Чего ты боишься? Он тебя выслушает, и дело сдвинется с мертвой точки». Может, да, а может, и нет. Может, он от меня просто отмахнется, как когда в меня кто-то стрелял, а то еще решит, что, желая отвести от себя подозрения, я сама все это придумала.

Я вскочила с дивана, подбежала к телефону, сняла трубку и, не давая себе времени передумать, набрала номер. Уэдерз снял трубку на первом гудке.

— Маршалл Уэдерз. — Звучный голос прозвучал очень деловито.

Я повесила трубку.

Через несколько секунд телефон зазвонил. Я вздрогнула и уставилась на аппарат. Я протянула руку к трубке, но потом передумала. А вдруг это он?

— Ерунда! — сказала я вслух.

Звонок все повторялся, отдаваясь эхом от стен просторного, похожего на пещеру помещения, но я отошла от телефона. Не стоило звонить Уэдерзу.

— Я делаю из мухи слона, — сказала я в пустоту. — Подумаешь, велика беда! Починю замки, буду заезжать за Шейлой в школу на машине. Вдвоем мы с Вернеллом сумеем присмотреть за нашей девочкой. Если кто-то посмеет хоть пальцем ее тронуть, ему не поздоровится.

Чем дольше я думала, тем крепче верила в правильность своего решения. Если я предоставлю заботу о своем ребенке полиции, вдруг они все испортят? Чего доброго, еще решат, что я их обманываю, и Шейла попадет между молотом и наковальней. Но все это в том случае, если ей действительно угрожает опасность. Однако нельзя полностью исключить и того, что какой-то любопытный обормот просто мается от скуки и от нечего делать названивает порядочным людям по телефону и пугает их.

Я взбежала по лестнице, наскоро приняла душ и натянула джинсы и лиловый батник. В конце концов я все-таки решила вернуться в свой дом — хотя бы только для того, чтобы забрать кое-какие вещи. Я надела коротенькие замшевые сапожки и побежала вниз по лестнице. Был солнечный осенний день. У моей машины, прислонившись к дверце, стоял Уэдерз.

— Вы когда-нибудь слышали, что существует такая штука, как определитель номера?

— Значит, когда я повесила трубку, вы определили мой номер?

— Дело немудреное.

Я сунула руки в карманы джинсов и остановилась у двери, глядя на Уэдерза. К счастью, мы были оба в темных очках. Я не видела его голубых глаз, которые лишали меня уверенности в себе, а он не мог прочесть мои мысли. Уэдерз стоял, скрестив руки на груди, и улыбался. Мне показалось, что он весьма доволен собой.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

— А, пустяки, — отмахнулась я, — ничего особенного. — Стараясь выиграть время, я не спеша спустилась по ступенькам и двинулась к нему. — Если бы дело стоило того, чтобы тратить ваше время, я бы не бросила трубку. Я сначала набрала номер, а потом передумала звонить, так что мне очень жаль, но вы приехали напрасно.

С губ Уэдерза не сходила улыбка, но я заметила, что у него на щеках заиграли желваки. Он посмотрел на часы, потом снова на меня.

— Самое подходящее время для ленча, — сказал он. — Вы еще не завтракали?

У меня заурчало в животе.

— Нет.

Он стоял так близко, что при желании я могла бы до него дотронуться. На миг такая мысль действительно у меня мелькнула. Что бы я почувствовала, если бы прикоснулась к нему? Он стоял рядом, по-прежнему улыбаясь, и молча ждал. Нет, он ничего не скажет, дальше дело за мной.

— Хотите заехать перекусить? — спросила я. Я не смотрела на него, но это было не очень заметно, так как я уставилась в одну точку чуть пониже его подбородка. Одно из двух: либо этот человек заставляет меня нервничать, либо я выпила слишком много кофе.

— Конечно, — ответил он тоном преподавателя, ждущего, когда же наконец студент додумается до очевидного ответа. — Я бы не отказался. Знаете какое-нибудь местечко?

Уэдерз был явно из тех, кто не станет говорить два слова, когда можно обойтись одним. Я попыталась придумать, куда бы отправиться на ленч, но почему-то мне пришло в голову только то единственное место, где мы уже были с ним вместе.

— Предлагаю «Лакомку».

Уэдерз кивнул. Решение принято. Он даже не поинтересовался, не хочу ли я ехать на своей машине, просто подошел к «таурусу», открыл дверцу и стал ждать, когда я сяду.

— Ну и ладно, все равно я не хотела ехать в «жуке», — пробормотала я себе под нос, — мне же лучше, сэкономлю на бензине.

Сидя за рулем, он говорил по мобильному телефону. Односложные реплики и невнятное бурчание не позволяли даже догадаться, деловой это звонок или личный. Машину он вел так же, как говорил по телефону, — деловито, без лишней суеты. Тем временем я самым бессовестным образом подслушивала, отвернувшись к окну и делая вид, что его разговор меня совершенно не интересует.

— Да… угу… ладно. Знаю. — Он наклонил голову влево, прижимая телефон плечом к уху, а правой рукой в это время включая радио. — Это я тоже знаю. — Теперь в голосе Уэдерза, как мне показалось, послышалось раздражение. — Это твоя работа. Скажи ей, что я сказал «нет», думаю, она поймет. — Некоторое время он молча слушал, потом пробурчал что-то неразборчивое и повесил трубку.

Казалось, он вообще забыл о моем существовании. Припарковав машину на стоянке перед кафе, он сидел, держа руки на руле, и невидящим взглядом уставился на кирпичную стену перед ним. Так прошла, наверное, целая минута.

— Что, неприятности на работе? — спросила я, когда стало ясно, что он может просидеть так еще долго.

Уэдерз не вздрогнул от неожиданности, но взглянул на меня.

— Идемте, купим себе по хот-догу, — сказал он, не ответив на мой вопрос.

«Значит, это личное», — почему-то решила я. Наверное, во мне заговорила женская интуиция. Интересно, кто такая эта «она», которая должна понять слово «нет»?

Идя в кафе, я размышляла над этим вопросом. У стойки я сделала заказ, почти не думая, и снова погрузилась в размышления об Уэдерзе. Я оттягивала неизбежное — разговор о Шейле, от которого мне не уйти. Напряжение зрело во мне, как буря. Материнское чутье подсказывало, что человек, звонивший по телефону, не только хотел меня напугать, но и угрожал моей дочери.

Казалось, Уэдерз с головой ушел в свои мысли и ничего не замечал. Мы взяли свои хот-доги и направились через зал к кабинке под висящей на стене схемой авианосца времен Второй мировой войны.

Уэдерз аккуратно развернул свой хот-дог, взял две салфетки, протянул одну мне и всецело сосредоточился на еде. Несколько минут мы сидели в полном молчании. В соседних кабинках никого не было, так что тишину не нарушали даже чужие голоса, молчание становилось тягостным, во всяком случае для меня, и я не выдержала.

— Скажите, как вы оказались в «Золотом скакуне» в тот вечер, когда у меня было прослушивание? — Кажется, я задала совершенно безобидный вопрос.

— И вы звонили мне затем, чтобы спросить об этом? — Уэдерз перестал жевать и застыл неподвижно, ожидая моего ответа.

Я покраснела.

— Нет, я лишь пытаюсь поддержать вежливую беседу.

Он снова промолчал.

— Просто мне стало любопытно, ведь с тех пор, насколько мне известно, вы ни разу не заходили в наш клуб.

— А вы что, ведете список постоянных клиентов «Золотого скакуна»?

Итак, попытки поддержать разговор безнадежны. Я покачала головой и поднесла ко рту стакан с содовой, но, к несчастью, газ ударил мне в нос, я поперхнулась, закашлялась, на глазах выступили слезы. Уэдерз рассмеялся. Он хохотал так заразительно, что я в конце концов не выдержала и тоже присоединилась к нему. Мы смеялись до тех пор, пока я не поняла, что вот-вот разревусь.

— Ладно. — Уэдерз вдруг потянулся через стол и накрыл мою руку своей. — Рассказывайте, зачем звонили.

— Кто-то угрожает моей дочери. Я знаю, вы можете мне и не поверить, потому-то я и повесила трубку. Мне просто нужно было с кем-то поговорить об этом, и я не знала с кем.

Уэдерз выпрямился и убрал руку, положив ее себе на колени. Он снова стал сама серьезность.

— Что вы имеете в виду?

Я посмотрела ему прямо в глаза. Мне показалось, он действительно готов меня выслушать, и я рассказала ему о телефонном звонке. Мой голос дрожал, руки тряслись, было так страшно, что я озябла, хотя в кафе было тепло от находящейся тут же кухни. Уэдерз не стал смеяться над моими страхами, не отмахнулся от моих слов, только внимательно слушал и кивал, словно угрозы по телефону были для него чем-то вполне обыденным.

— Так как, по-вашему, стоит мне относиться к этому серьезно или считать это просто телефонным хулиганством?

— Пока не знаю, — сказал Уэдерз, — возможно и то, и другое. Вряд ли вам стоит поддаваться мании преследования, но и отмахиваться от этого факта тоже не советую. — Подумав, он улыбнулся. — Попробуйте вспомнить, вы в последнее время никого не разозлили?

Я чуть не свалилась со стула.

— И вы еще спрашиваете, Уэдерз! Я кого-то настолько разозлила, что теперь он пытается меня подставить, свалить на меня убийство. А если ему это не удастся, он вполне может меня просто убить! Может, это не то, что вы рассчитывали от меня услышать, но, клянусь Богом, это правда. — Я не дала Уэдерзу выговорить ни слова. — На меня ополчилось все семейство Спайви, особенно злится скорбящая вдова, которой не нравится завещание Джимми. Вернелл тоже не в восторге, однако старается этого не показать. Он ведь думал, что избавился от меня, а приобрел в моем лице делового партнера и может считать меня убийцей своего брата. Поэтому ответ на ваш вопрос один: да, есть масса людей, которых я раздражаю.

Я откинулась на спинку стула, чтобы перевести дух.

— Ну хорошо, давайте еще раз разберемся во всем по порядку, — сказал Уэдерз. — Против вас лично я ничего не имею, моя задача — найти убийцу Джимми Спайви, вот и все. Ведя это расследование, я равно заинтересован как в том, чтобы найти виновных, так и в том, чтобы оградить невиновных. Перестаньте видеть во мне личного врага, Мэгги. Мы продвинемся гораздо быстрее и гораздо дальше, если вы будете мне доверять.

Хотела бы я ему доверять, о, как бы я этого хотела!

— Все это прекрасно, только мне кажется, что я единственная, против кого вы ведете расследование.

— Мэгги, мы это уже обсуждали. Я веду расследование не против вас или кого бы то ни было, а расследую убийство, и вам я только задаю вопросы.

В дверь ввалилась ватага подростков, по-видимому, они возвращались из школы и очень проголодались. Парни и девушки смеялись, шутили — словом, вели себя так, словно им все нипочем. Уэдерз позволил себе отвлечься на миг и тут же снова вернулся к делу.

— Какие у Вернелла отношения с Шейлой?

— Хорошие, а что?

— Вы говорили, по телефону звонил мужчина, и, насколько я понял, у Вернелла есть немало поводов на вас злиться. Мэгги, я просто задаю вопросы, чтобы во всем разобраться.

— О, Вернелл совершенно безобиден, — заверила я. — Он, конечно, не был идеальным мужем, временами он обращался со мной хуже, чем с собакой, но отцом он всегда был хорошим. Шейлу он бы никогда и пальцем не тронул.

— Может быть, и так, но вы первая упомянули его имя.

«Да, упомянула, но только затем, чтобы показать, что у меня достаточно недоброжелателей. Вернелл и мухи не обидит», — подумала я, а вслух спросила:

— Вы уже беседовали с Вернеллом?

— Да, конечно, — без лишних подробностей ответил Уэдерз, снова надевший непроницаемую маску профессионала.

— Где он был во время убийства Джимми? Он не мог этого сделать?

Уэдерз некоторое время внимательно всматривался в мое лицо, как будто решая что-то для себя, потом сказал:

— По словам Вернелла, во время убийства он находился в дороге, ехал из Стоуксдейла в Гринсборо. Пока мы не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть его показания.

Выходит, у Вернелла нет алиби, но это ровным счетом ничего не значит. В ночь после смерти Джимми я видела Вернелла в «Золотом скакуне». Мой бывший муж вырядился в голубой полиэстеровый костюм и изрядно накачался спиртным. Довольно странный способ выражать скорбь по единственному брату.

— Но Шейле Вернелл бы никогда не причинил вреда.

— Шейле пока никто ничего и не сделал, — заметил Уэдерз.

— Значит, это был кто-то другой.

— Вероятно, — с непроницаемым лицом согласился детектив.

— Но меня беспокоит ее безопасность. Вы не могли бы приставить к ней кого-нибудь из своих людей?

Уэдерз покачал головой.

— Мэгги, мы не в кино. У нас не так много людей, чтобы приставлять полицейского к каждому, кто получает угрозы по телефону, и вряд ли какое-то другое полицейское управление может позволить себе подобную роскошь. Пока кто-то действительно не попытается напасть на Шейлу, у нас связаны руки. — Я хотела возмутиться, но он быстро добавил: — Однако это не значит, что я не отношусь к вашим словам всерьез.

— В таком случае что вы намерены предпринять?

— Не я, а мы, Мэгги. Что мы намерены предпринять? Поговорите с Шейлой, посоветуйте ей быть осторожной. И постарайтесь помочь мне выяснить, кто хочет вас запугать, потому что, я уверен, это была попытка запугать именно вас. Мы должны разобраться, кто мог это сделать и зачем.

Что-то все-таки заставило меня поверить Маршаллу Уэдерзу. Более того, его слова меня успокоили, придали мне сил. Он знает, как во всем этом разобраться. Уэдерз казался таким уверенным в себе, он не тревожился, даже не волновался. Глядя на него, можно было подумать, что он каждый Божий день имеет дело с такими вещами, да, в сущности, так оно и было. То, что рассказала ему я, было отнюдь не самым страшным, с чем ему приходилось иметь дело, но он от меня не отмахнулся. У меня появилось ощущение, что я имею какую-то власть над происходящим. Звонивший по телефону пытался меня запугать, но в действительности с Шейлой ничего плохого не случилось, и я могла помочь сделать так, чтобы никто не причинил ей вреда.

— Ладно, — сказала я, — это будет справедливо. Я поговорю с Шейлой и буду держать вас в курсе. — Уэдерз удовлетворенно кивнул. — Но я по-прежнему не думаю, что Вернелл имеет к этому какое-то отношение. Мы разошлись, и я по праву могла бы его ненавидеть, но он безобиден.

Уэдерз пожал плечами:

— Может, вы и правы, но, когда дело касается бывших супругов, я бы не стал ничего принимать как должное. Пусть топор войны зарыт, и даже зарыт глубоко, он все равно где-то существует, и никогда не знаешь, кому и зачем понадобится его откопать.

Я посмотрела на Уэдерза и заметила, что у него снова ходят на скулах желваки. Кажется, мне только что едва-едва приоткрылся живой человек, скрывающийся за профессиональной маской. Я открыла было рот для нового вопроса, чтобы узнать чуточку больше о нем самом и о его прошлом, но Уэдерз уже вставал из-за стола.

— Нам пора, — сказал он, направляясь к мусорному контейнеру. — У меня полно работы, а у вас есть дочь, за которой нужно присмотреть.

С этим я не могла спорить и пошла за Уэдерзом. Мы вышли на стоянку, под яркое солнце. Стоило нам сесть в машину, как Уэдерз снова прилип к мобильному телефону. У меня даже зародились сомнения, разговаривает ли он с кем-то на самом деле или только делает вид. Может, он хватается за телефон, чтобы избежать новых вопросов? Тем не менее я прислушалась.

— Привет. — Голос Уэдерза прозвучал чуть резче, чем когда он разговаривал со мной. — Послушай, я тут подумал и, кажется, нашел другой способ покончить с этим делом. — Уэдерз следил за дорогой, но улучил момент и мельком взглянул на меня. — Я хочу, чтобы ты составил свой вариант и заставил ее подписать бумагу. Мне уже надоело, что меня постоянно водят за нос.

Он нахмурился, голубые глаза, казалось, даже потемнели. Я решила, что звонок не деловой, а личный. Голос Уэдерза ничем не выдавал его чувств, но у меня вдруг возникло желание дотронуться до него, например, положить руку на колено — верный признак того, что моя женская интуиция дает о себе знать. Как это похоже на меня — направить свои заботы на очередную раненую собаку. Как бы чутье снова не подвело меня и не завело в очередной тупик.

— Угу, — пробурчал Уэдерз. — Сам знаю.

Слушая собеседника, он повернул на Элм-стрит и готовился заехать на стоянку позади дома Джека. Он вздохнул, на лбу обозначились резкие складки.

— В понедельник утром воин из меня никудышный, — сказал он устало в трубку, — давай пока остановимся на этом и подождем, чего вам удастся добиться. — Затем, словно ему только что пришла в голову новая мысль, добавил: — И вот еще что: постарайтесь не усложнять, ладно? Она сама все запутала, но это не означает, что мы должны запутывать еще больше.

Он отключил телефон и швырнул его на сиденье между нами. Я попыталась угадать, с кем он разговаривал:

— Ох уж эти адвокаты.

— Это точно, — машинально откликнулся Уэдерз, но тут же, повернувшись ко мне, заговорил по-деловому: — Значит, договорились, Мэгги, вы присмотрите за Шейлой. Я буду держать с вами связь.

Я вышла из машины и повернулась к нему, собираясь произнести под занавес последнюю фразу: «Может, в следующий раз вы расскажете мне о своем разводе?» Мне очень хотелось, чтобы на этот раз последнее слово осталось за мной. Но Уэдерз уже снова говорил с кем-то по телефону, точнее, не говорил, а рявкал в телефон. Он лишь небрежно махнул мне рукой на прощание и уехал.

И снова я осталась стоять на стоянке как дурочка, с разинутым ртом. Помню, еще девчонкой, всякий раз когда маме доводилось увидеть, как кто-то ловко гнет свою линию и заставляет другого лишаться дара речи, она поворачивалась к нам, детям, и говорила: «Вот это, я понимаю, настоящий скрипач».

Да, Уэдерз разыграл меня как по нотам, не спорю, но оркестр пока только настраивает инструменты, и Мэгги Рид еще оставит за собой последнее слово.