Твое смеющееся сердце

Глава 4

В полиции вообще обожают запугивать подозреваемых, и полицейский участок Гринсборо не был исключением. Кто-то повесил на ручку двери комнаты для допросов, где я сейчас сидела, резинового цыпленка. Очень символично. Я и сама начинала чувствовать себя цыпленком, которого должны подать в жареном виде к воскресному ужину.

Я сидела на жестком пластмассовом стуле и обдумывала свое положение. Лучше всего, наверное, было бы просто встать и уйти, но, поскольку меня привезли в участок на полицейской машине, мой «жук» остался на стоянке возле «Золотого скакуна». Если бы я ушла, мне пришлось бы ловить такси среди ночи. Гринсборо — это вам не Нью-Йорк, здешние таксисты довольно рано разъезжаются по домам, а не колесят по городу всю ночь.

Итак, в моем доме обнаружен труп. Чей? Это должен быть кто-то из моих знакомых, иначе копы не стали бы поднимать такой шум ради того, чтобы доставить меня в участок. У меня пробежал холодок по спине. Пожалуй, меня еще заставят опознавать тело! Ну уж нет! Я не хочу видеть мертвым человека, которого я знала, а может, даже любила.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я уставилась на зеркальное стекло, занимавшее почти всю дальнюю от меня стену. Мне показалось, или я на самом деле заметила за стеклом какое-то движение? Я встала, обогнула обшарпанный металлический стол и остановилась перед зеркалом. Теперь я уже не сомневалась, что за стеклом кто-то двигался.

— Я знаю, вы мужчина и подглядываете за мной, так будьте мужчиной до конца — посмотрите мне в глаза. — Конечно, я не знала наверняка, что за мной наблюдает мужчина, но интуиция мне подсказывала, что женщина не стала бы скрываться за зеркальным стеклом. Во всяком случае, я бы не стала. — Может, зайдете сюда и объясните толком, что происходит?

Движение за зеркальным стеклом прекратилось. Я медленно вернулась на место и снова задумалась. Кто же все-таки убит? Почему полицейские не отвезли меня опознать тело? Был ли убитый моим знакомым? Чужак ли это, вломившийся в дом, или близкий мне человек?

За моей спиной скрипнула дверь и тут же громко ударилась о стену. Я вздрогнула и резко повернулась.

— Ну, знаете ли…

Слова застряли у меня в горле. Передо мной стоял тот голубоглазый ковбой из «Золотого скакуна».

— Это вы… — пролепетала я, хотя это и так было ясно. Как назло сумочка, о которой я совсем забыла, упала у меня с колен, раскрылась, и содержимое разлетелось по полу.

— Позвольте я вам помогу, — сказал он низким звучным голосом.

Мы оба встали на четвереньки. Я старалась как можно быстрее собрать все те не предназначенные для посторонних глаз мелочи, которые женщины обычно носят в своих сумочках. Он протянул мне помаду, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись, мою руку словно пронзило током. Нас отделяло друг от друга лишь несколько дюймов.

Из-под густых усов прокралась улыбка.

— Меня зовут Маршалл Уэдерз.

— Мэгги Рид.

— Я помню.

Мое сердце стучало так, что шумело в ушах. Пытаясь успокоиться, я опустила взгляд на сумочку и стала ее застегивать. Только потом я заметила полицейскую бляху и пистолет.

— Так вы полицейский? — Да.

Мы встали одновременно. Я едва доставала ему до плеча.

— Тогда вы должны знать, что произошло.

Он кивнул.

— Почему я здесь? Чей труп нашли в моем доме?

— Почему бы вам не присесть, Мэгги? — Он обошел меня и сел на стул напротив.

Я осталась стоять, одной рукой вцепившись в спинку стула, и осторожно положила сумочку на стол.

— Кто убит? — медленно спросила я.

— При нем нашли водительское удостоверение на имя Джеймса Спайви. Вам знакомо это имя?

— Джимми! — воскликнула я. Ноги вдруг подкосились, и я опустилась на стул. — Нет!

Горло сдавило от слез. Не может быть, Джимми… Маршалл Уэдерз сидел тихо, по-видимому, дожидаясь, пока пройдет первое потрясение. Потом достал из кармана чистый белый носовой платок и протянул мне.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он.

— Как вы его нашли?

— В полицию поступил анонимный телефонный звонок из телефона-автомата. Звонивший сообщил, что в вашем доме слышались выстрелы и есть пострадавший. Когда приехала патрульная машина, а вместе с ней «скорая помощь», было уже… — Он замолчал, и наши глаза встретились.

— Вы хотите сказать, что Джимми застрелили в моем доме? Это сделал грабитель?

Уэдерз пожал плечами:

— Пока мы не знаем точно, что произошло. Однако следов взлома не обнаружено.

— Ну это еще ничего не значит, — сказала я. — Мой дом такой старый и ветхий, что достаточно как следует ударить по входной двери кулаком, чтобы она открылась. И об этом знают почти все мои знакомые.

Уэдерз вздохнул.

— Мы пока не осматривали дом и прилегающую территорию, для этого нам нужно ваше разрешение.

— Пожалуйста, я не против.

Уэдерз достал из кармана какой-то листок и протянул мне.

— Тогда подпишите вот здесь.

Мои глаза застилали слезы, я не видела, что подписываю, просто поставила свое имя внизу листа и пододвинула его Уэдерзу.

— Вот и хорошо, теперь мы можем начать.

Он встал и направился к двери. Уже собираясь выходить, вдруг остановился, как будто ему только что пришла в голову новая мысль.

— У вас было оружие? — спросил он.

— Да, было. Револьвер «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Мне его дал мой бывший муж.

Я терпеть не могу оружие, но Вернелл настоял, чтобы я взяла пистолет.

— Где он? — Уэдерз говорил этак спокойно, безучастно, как будто это его вовсе не интересовало, но меня не проведешь: я достаточно насмотрелась полицейских боевиков, чтобы понимать, что к чему. У меня по спине снова забегали противные мурашки.

— Я хранила револьвер в шкафу, возле двери в кухню. Этот шкаф служит и кладовкой, и гардеробной. Понимаете, дом у меня очень маленький, просто крошечный, мне и вещи-то класть некуда, так что приходится выкручиваться. — Слова полились из меня сплошным потоком, как вода из крана. Уэдерз терпеливо слушал, ожидая, когда мой запас иссякнет. — Представляете, моя спальня раньше была верандой, вот почему дверь черного хода открывается прямо в спальню…

— Где точно он лежит?

— Кто?

— Я говорю о револьвере.

— Ах да… В корзинке с формочками для печенья, на верхней полке.

Если мой способ хранения оружия и показался Уэдерзу странным, то он не подал виду, просто черкнул что-то на листке бумаги и спрятал в карман.

— Ладно, ждите здесь. Я пошлю людей к вам домой, чтобы все осмотрели. Возможно, придется задать вам еще несколько вопросов. Не хотите кофе или еще чего-нибудь? — Последние слова он произнес в дверях. По-видимому, его мысли были далеко отсюда. Я даже не уверена, слышал ли он, как я сказала «нет».

Я снова осталась одна ждать неизвестно чего. Только теперь я знала, что Джимми мертв.

Я потеряла счет времени, уйдя с головой в воспоминания о годах своего замужества и обо всем, что было связано с Джимми. Но как только Маршалл Уэдерз вернулся в комнату, я сразу почувствовала неладное. Он смотрел на меня так, будто пытался проникнуть мне в душу. Его взгляд стал оценивающим. Глаза, как два голубых детектора лжи, шарили по моему лицу, словно пытаясь прочесть мысли.

— Когда вы последний раз видели свой револьвер? — спросил он.

— Не знаю. У меня, знаете ли, нет привычки проверять его каждый день. Может, недели две назад, точно не скажу. — У меня пересохло во рту, и я обнаружила, что стала непроизвольно теребить сумочку. — А какое это имеет значение?

— Ну-у… — слово плавно перешло в долгий вздох, — может, и никакого, только мы не можем найти ваш револьвер.

— Странно, куда он мог деться? Я его не трогала, в доме, кроме меня, никто не живет. — Я посмотрела на Уэдерза. Он сверлил меня взглядом, детекторы лжи работали на полную мощность. — Вы хотите сказать, что револьвер украл убийца Джимми?

— А вы уверены, что хорошо его спрятали?

Уэдерз откинулся на спинку стула и стал качаться на нем, как подросток, две передние ножки оторвались от пола.

— Во всяком случае, мне так казалось. Револьвер лежал на дне корзинки, а сверху лежала целая куча формочек для печенья.

Ножки стула с громким стуком опустились на пол.

— Мэгги, Джимми был убит из револьвера тридцать восьмого калибра, такого же, как ваш.

— Значит, вы думаете, что убийца стал зачем-то рыться в формочках для печенья, нашел мой револьвер и убил Джимми? — спросила я. — По-моему, это какая-то бессмыслица.

Уэдерз развел руками:

— Вот именно. Полнейшая бессмыслица.

— Значит, Джимми убили из другого револьвера. — Я откинулась на жесткую спинку стула, чувствуя спиной каждую перекладину. — Револьвер тридцать восьмого калибра не бог весть какая редкость.

Уэдерз снова покачал головой.

— Это верно, Мэгги, но в таком случае, где ваш револьвер?

У меня закружилась голова. Где мой револьвер? Что все это значит?

— Не знаю, — честно призналась я.

Маршалл Уэдерз отодвинулся от меня, уперся руками в край стола и снова стал качаться на стуле.

— Буду с вами откровенен, Мэгги. Вероятно, мне не следовало говорить вам все это, но я скажу, потому что знаю вас. Если экспертиза подтвердит, что Джимми Спай-ви действительно был застрелен в вашем доме из револьвера тридцать восьмого калибра и при этом следов взлома не обнаружено, дело примет очень дурной оборот для вас.

Мне стало так страшно, что к горлу подступили слезы. Все происходящее показалось дурным сном. Уэдерз молча наблюдал за мной и ждал ответа. Но я не могла вымолвить ни слова.

— Мэгги, давайте сделаем так: расскажите мне, что вы делали сегодня вечером начиная с семи часов.

Он открыл блокнот и взял ручку, приготовившись записывать каждое мое слово.

— Около семи часов я вышла из дома, чтобы ехать на работу. Я потому выхожу так рано, что каждый вечер перед тем, как ехать в клуб, заезжаю в одно место.

— Интересно, куда?

— По правде говоря, я езжу к дому, где сейчас живет моя дочь Шейла. Просто так — посмотреть, дома ли она. Иногда я вижу, что происходит внутри. Эта девица, на которой женился Вернелл, любит, чтобы весь дом сиял огнями, как статуя Свободы.

— Вы просто проехали мимо дома и отправились на работу?

Уэдерз быстро поднял голову и посмотрел мне в глаза. Меня словно током ударило. Я вся съежилась под этим пронзительным взглядом.

— Ну, не совсем так. Я объехала дом вокруг и остановила машину на противоположной стороне улицы. Там, на той стороне, как раз напротив дворца Вернела, растет большое дерево, ветви свисают очень низко, так что под ними машину почти не видно.

Как же мне неприятно было в этом признаваться! Вечерние поездки к дому Вернелла были моим тайным ритуалом, так я как будто присматривала за своей малышкой. Я знала, что это унизительно.

— Сколько времени вы там пробыли? — спросил он.

— Не знаю точно, может, минут двадцать или полчаса. Дома никого не было, поэтому я просто подождала, надеясь, что Шейла вернется.

— Она вернулась? — Нет.

— Вас кто-нибудь видел, пока вы там сидели? — Он снова поднял взгляд, наблюдая за мной.

— Вряд ли. Дом Вернелла стоит в тупике, люди там проходят редко, а машины проезжают еще реже. — Черт возьми, все против меня!

— Что вы делали дальше?

— Поехала на работу, вошла в клуб около восьми и пробыла там до тех пор, пока не появились ваши люди.

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы провели в клубе всю ночь?

— Кто-нибудь? Да весь зал! Я все время была на виду, не считая тех минут, когда уходила в туалет. — Мне стало немного легче: когда Джимми застрелили, я была в клубе, значит, с меня снимается подозрение. — Так что, как видите, все ваши вопросы ни к чему. Я была на работе и не могла убить Джимми.

Уэдерз по-прежнему смотрел на меня, в его взгляде мелькнуло разочарование. Он медленно закрыл блокнот, надел на авторучку колпачок и жестом школьного наставника сцепил пальцы поверх блокнота. Потом устало потер лоб.

— Ох, Мэгги! — Он вздохнул. — Боюсь, не все так просто. Судмедэксперт определил, что смерть наступила между шестью и восемью часами вечера, так что это не снимает с вас подозрения.

В моей груди снова забухал молот, я почувствовала себя зверем, загнанным в клетку.

— После вскрытия мы сможем установить время смерти более точно, нужно и еще кое-что уточнить, но пока я не могу сбросить вас со счетов как подозреваемую. Вам бы очень помогло, если бы вы знали, где ваш револьвер.

— Но я не знаю! — воскликнула я чуть не плача.

В это время дверь открылась, в комнату заглянул молодой полицейский и сделал знак Уэдерзу.

— Прошу прощения, Мэгги. — Уэдерз встал. — Я сейчас вернусь.

Он подошел к двери и остановился на пороге спиной ко мне, слушая рапорт коллеги. Я не слышала, о чем они говорят. Мне по-прежнему не верилось, что все это происходит со мной. С какой стати полиция вообще решила, что я могу быть причастна к смерти Джимми?

Офицер ушел, детектив Уэдерз вернулся в комнату, и я с первого взгляда поняла, что его отношение ко мне изменилось. Я видела это уже по его походке, когда он прошел к столу, по тому, как напряглась его спина, выпрямились плечи. Его движения стали скупыми, экономными. Вместо того чтобы сесть, он положил руки на край стола совсем близко от меня и наклонился ко мне, буквально навис надо мной всего в нескольких дюймах от моей головы.

— Мэгги, вы не хотите начать все сначала? — Он наклонился еще чуть ниже и заглянул мне в глаза.

— Честно говоря, не имею ни малейшего желания, — сказала я. — Нам нужно искать убийцу брата моего бывшего мужа, а не тратить время, перемалывая одно и то же. Мне больше нечего добавить к сказанному.

— А вот тут я с вами не согласен. — Его тон стал почти враждебным. — По-моему, как раз есть.

— Нет, я рассказала все.

Во мне потихоньку начинал вскипать темперамент миссис Маккрейри, то есть моей мамы. Этот тип посмел обвинить меня во лжи!

— Послушайте, мисс Рид, я могу арестовать вас прямо сейчас. Я просто обязан зачитать вам ваши права. Вы имеете право не отвечать на вопросы… — Он начал бубнить скороговоркой на одной ноте. — …Все, что вы скажете, может быть использовано против вас… Вы понимаете свои права?

— Да, но мне непонятно, что вы пытаетесь со мной сделать. Я ни в чем не повинная, законопослушная гражданка и не сделала ничего плохого.

На скулах детектива Уэдерза заиграли желваки, лицо покраснело под загаром, казалось, он с большим трудом держит себя в руках.

— Может, вы мне объясните, — вкрадчиво начал он, — как к вам попала кредитная карточка вашего деверя?

— Никак, у меня ее нет и никогда не было, — сказала я, не понимая, к чему он клонит.

— Его карточку нашли в вашей машине, на полу перед пассажирским сиденьем. Как она туда попала?

— Что вы делали в моей машине? — возмутилась я.

— Производили обыск. Вы сами подписались под ордером на обыск, — добавил он самодовольно.

— Мне нужен адвокат, — тихо сказала я. Уэдерз выпрямился.

— Мэгги, не стоит. Подумайте хорошенько. Если вы впутаете в это дело адвоката, я уже не смогу вам помочь. Ваши возможности будут ограничены.

И тут мое терпение все-таки лопнуло, во мне как будто что-то вспыхнуло, жар поднимался к горлу, глаза защипало. «Хватит меня запугивать и давить на меня, пора наконец внести какую-то ясность в то, что происходит!» К сожалению, я всегда отличалась вспыльчивостью, самообладание у меня было не намного лучше, чем у охотничьей собаки, преследующей добычу.

— Вот что, детектив, я всю жизнь позволяла мужчинам топтать меня ногами, как прошлогоднюю листву, но три года назад эти времена кончились, и вам не удастся их вернуть. Если я говорю, что ничего не знаю о смерти Джимми, значит, так оно и есть. Если я говорю, что мне нужен адвокат, то я не шучу. Не знаю, может, со всякими негодяями и преступниками ваша тактика запугивания и срабатывает, но со мной, приятель, у вас ничего не выйдет, меня не проведешь. Я же не вчера родилась, я знаю свои права и знаю, что мне нужно, — мне нужен адвокат.

Уэдерз не произнес ни слова, но вскочил со стула так молниеносно, что я вздрогнула, думая, уж не собирается ли он на меня наброситься. Однако детектив пулей вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Резиновый цыпленок, подвешенный на веревочке у притолоки, остался болтаться в комнате.

Наверное, я просидела на жестком стуле с металлической спинкой не меньше часа, одна, если не считать резинового цыпленка. На столе остывал кофе. Я старалась сохранять хотя бы видимость спокойствия: если в реальности все происходит так, как показывают по телевизору, то где-нибудь рядом находится объектив скрытой камеры. В конце концов вернулся Уэдерз. Он принес телефон, с грохотом швырнул его на металлический стол, подключил к розетке и подтолкнул ко мне.

— Звоните своему адвокату, мисс Рид, — сказал он.

С бьющимся сердцем я взяла трубку. Кому я могла бы позвонить? Определенно не адвокату, которая представляла мои интересы при разводе: она не занимается уголовными делами. И не Вернеллу. И не Шейле. И не Бонни в «Кудряшку Кью», у нее и без меня хватает забот с шестью детьми и нашим салоном. Короче говоря, получалось, что звонить некому.

Какое-то время я сидела с телефонной трубкой в руках, не желая показывать Уэдерзу свою беспомощность.

Как говорила моя мама, если в твоем рту проросли семена гордости, урожая ждать не приходится. Я положила трубку на рычаг и подтолкнула телефон обратно в сторону Уэдерза. Пора было что-то делать.

— Знаете, — сказала я, — пожалуй, я не буду звонить прямо сейчас. Так и быть, сделаю вам одолжение.

Я взяла со стола сумочку и положила к себе на колени. Я, конечно, не адвокат, но насмотрелась на своем веку достаточно фильмов, чтобы его сыграть.

Уэдерз фыркнул.

— Одолжение, говорите? — Его взгляд пронизывал меня насквозь, в глазах плясали огоньки. Мне показалось, что под маской гнева он втайне надо мной посмеивается.

— Да, одолжение. У вас явно недостаточно улик, чтобы выдвинуть против меня обвинение в убийстве, иначе здесь бы сейчас сидел окружной прокурор. — Уэдерз молчал с невозмутимым видом, поэтому я продолжала: — Джимми был хорошим человеком, я не знаю, что происходит и кто пытается меня подставить, но могу твердо сказать одно: если вы не найдете убийцу Джимми, его найду я. Поэтому сейчас еду домой, и вы меня не удержите. Я почти целые сутки на ногах, и мне давно пора поспать. — Я встала и не спеша повесила на плечо ремень сумочки. — Если вы позволите мне уйти, я поговорю с вами позже. Но если вы попытаетесь меня задержать, то не успеете и глазом моргнуть, как мой адвокат будет здесь. И тогда я вам больше ни слова не скажу.

Я повернулась и вышла из комнаты. Как ни странно, он не попытался меня остановить. Я посмотрела на стенные часы в коридоре: почти пять утра. В дверях меня снова никто не остановил. Меня это просто поразило, я уж было начала гордиться. И только тут меня осенило, что домой ехать не на чем. Я невольно оглянулась. Уэдерз стоял у двери в комнату для допросов и ухмылялся.

— Вас подвезти? — протянул он, окинув меня взглядом с головы до ног и даже не пытаясь как-то замаскировать свой интерес.

— Не трудитесь, — выпалила я.

Со своей неизменной улыбочкой на губах Уэдерз неторопливо подошел ко мне.