Твое смеющееся сердце

Глава 9

Джек первым заметил длинную царапину на левой дверце моей машины, а потом и порезанную шину. Мы вместе выходили из «Золотого скакуна». Энергия, которая поддерживала меня во время выступления, быстро иссякала, сменяясь смертельной усталостью.

— Проклятие! — выругался Джек. — Это еще что такое?

Правое заднее колесо было спущено, на шине у самого обода зиял вертикальный разрез. Я стояла как столб, пытаясь осмыслить картину, представшую моим глазам. Потом я увидела и глубокую, до металла, царапину, протянувшуюся по двери пассажирского сиденья. Узкий след с зазубренными краями был похож на шрам. Я огляделась. Вокруг стояли другие машины, но их никто не тронул. Почему я? Почему моя машина? Что происходит? «Я иду», — сказал голос по телефону; может, то, о чем он говорил, началось?

Я боялась открыть рот и нарушить холодную предрассветную тишину. Вместо этого я бережно положила футляр с гитарой на асфальт и подошла к багажнику «жука». Джек присел на корточки рядом с порезанной шиной и провел пальцами по краю разреза, бормоча под нос ругательства. Я медленно и сосредоточенно вынула из багажника набор инструментов для смены колеса, отцепила запаску и стала ее доставать.

— Давай я помогу, — предложил Джек, пытаясь взять у меня из рук колесо.

— Нет! Я сама! — Я вцепилась в колесо и буквально оттолкнула Джека. Я не желала ничьей помощи, мне необходимо было почувствовать, что я хоть что-то еще могу сделать сама, хоть с чем-то могу управлять в своем слетевшем с катушек мире. Я должна сама сменить это проклятое колесо!

Я опустилась на колени, достала баллонный ключ, приладила его к первой гайке и как следует надавила. Гайка не поддалась. Тогда я встала и топнула ногой по рукоятке ключа. Гайка стала медленно поворачиваться. К чести Джека, он не двинулся с места и ни слова не произнес, просто стоял рядом с машиной и наблюдал за моей борьбой с колесом да время от времени притопывал ногами, чтобы согреться. «Моя машина, — мысленно повторяла я снова и снова. — Это моя машина, моя машина. Мой дом осквернили, мой револьвер украли, мой ковер, доставшийся мне от бабушки, испортили. Джимми убит. Моя дочь… А что с моей дочерью?»

Я покачалась на пятках, не для того чтобы отвинтить гайку, а стараясь таким образом успокоиться, удержать слезы, готовые хлынуть из глаз.

«Моя дочь, моя девочка… моя девочка…»

Мне вспомнился один случай. Как-то раз, когда Шейле было четыре года, я заехала за ней в детский сад чуть пораньше. Шел дождь, я поставила машину на стоянку и вместо того, чтобы ждать на стоянке, как другие матери, вышла из машины, открыла большой желтый зонт в яркий цветочек и направилась к двери. Держа одной рукой зонт, второй я взяла маленькую ручонку моей малышки. Еще до того, как Шейла подошла ко мне, я почувствовала, что что-то не так. Не спрашивайте меня, как я это узнала, сама не знаю. Шейла мне ни словом не обмолвилась, она протянула мне руку и даже улыбнулась, но улыбка получилась какой-то жалкой, робкой. Мы прошли футов двадцать по тротуару и перешли белую черту на асфальте, за которой стояли фургоны и пикапы других родителей.

— Как прошел день, доченька? — мягко спросила я.

— Мама, — в слегка шепелявом голоске моей дочери послышалась обида, — Уилл не хочет на мне жениться. Он сказал, что мы не можем обручиться, потому что он женится на своей кузине Барбаре. — Шейла начала всхлипывать и горько расплакалась.

Я остановилась и присела перед ней на корточки. Одной рукой держа зонт над нашими головами, другой прижала дочку к себе.

— Ох, девочка моя, мне так жаль…

Прижавшись друг к другу, она — прямо, я — на корточках, мы стояли, наполовину скрытые огромным зонтом, и плакали. Шейла плакала потому, что впервые в жизни ее сердце было разбито, а я — потому, что не могла уберечь ребенка от открытия, что жизнь может быть очень жестокой и несправедливой.

И вот сейчас, стоя перед своей поцарапанной машиной, я снова испытала такое же чувство. Я нутром чуяла, что это дело рук убийцы Джимми, но попробуйте убедить в этом полицейских! Если они не верят, что я не убивала брата своего бывшего мужа, они наверняка не поверят и в то, что порча моей машины не просто акт бессмысленного вандализма.

Наконец порезанное колесо было снято, запасное поставлено на место и закреплено. Но в моем мире все изменилось, и это не исправить так же легко, как сменить колесо. Я сунула руку в карман и нащупала колечко Шейлы. Что происходит?

— Ну вот.

Джек осторожно попытался взять из моей грязной руки гаечный ключ. Я не разжимала пальцы. Он слегка потянул. Я выпустила ключ. Он аккуратно убрал ключ в футляр, футляр положил в багажник и захлопнул крышку.

Я обошла вокруг машины, села за руль и вставила ключ в замок зажигания. Джек поднял с земли мою гитару, положил на заднее сиденье и устроился сам на переднем. Я повернула ключ, машина резко рванулась с места и тут же остановилась. Забыла нажать сцепление!

— Вот дьявол!

Я поставила ногу на педаль и протянула руку к рычагу переключения передач, собираясь его перевести. Джек удержал мою руку.

— У тебя все хорошо, — сказал он мягко, при этом крепко держа мою руку в своей. — А теперь подожди секунду и подыши. — Он откинулся на спинку сиденья и посмотрел на меня.

Я послушно сделала глубокий вдох и снова попыталась протянуть руку к переключению передач.

— Давай вместе. — Он сжал мою руку и закрыл глаза. — А теперь вот так. — Он глубоко, очень глубоко вдохнул, задержал дыхание, потом медленно выдохнул. — Дыши.

Я так и сделала. Откинулась на спинку, положила голову на подголовник, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Напряжение стало понемногу отпускать меня.

— Еще раз, — тихо сказал Джек, — вот так.

Потрясающе! Неужели это я делаю дыхательные упражнения в три часа утра, сидя в своей машине, после того как какой-то маньяк порезал мне колесо? К моему удивлению, упражнения действительно помогали.

— Молодец, у тебя получается, — похвалил Джек. «Вот именно, — подумала я, — у меня все получится. И я найду подонка, который все это сделал!» Я медленно выпрямилась и завела машину.

— Кто такая Эвелин?

Джек рассмеялся и отвернулся к окну.

— О, Эвелин — та еще штучка.

Он наклонился к приборной панели, включил радио и настроился на волну канала, по которому передают музыку кантри. Потом достал из кармана губную гармошку и стал подыгрывать. Через некоторое время я почувствовала, что он наблюдает за мной.

— Знаешь, — сказал он, положив гармошку на колени, — по-твоему, все эти события связаны между собой, а ведь это не обязательно. Наш мир устроен довольно странно, каких только совпадений не бывает.

Не дожидаясь моего ответа, он снова заиграл. Я время от времени поглядывала на него, но он сидел с закрытыми глазами и, казалось, с головой ушел в музыку. Может, в его мире события и происходят случайно, независимо одно от другого, кто его знает — Джек, вероятно, является последователем философии дзэн-буддизма или сторонником квакеров, — но в моем мире ничего случайного не бывает, все имеет какой-то смысл. Как говорила мама, не важно, наполовину пуст твой стакан или наполовину полон: если опрокинуть его на юбку, результат будет один.

Я слушала, как Джек играет, а в голове у меня беспорядочно роились мысли. По сторонам я почти не смотрела, но одно все-таки заметила: за нами кто-то следил, причем еще с того момента, когда мы выехали со стоянки перед «Золотым скакуном». Я проскочила поворот на Элм-стрит и повернула в сторону церкви. Машина шла за нами.

— Эй, ты пропустила поворот! — заметил Джек.

— Может, это тоже случайное совпадение, но за нами от самого клуба едет какая-то машина.

— Да брось ты! — Казалось, Джек был не столько встревожен, сколько польщен.

Проехав по улице генерала Ли, я снова свернула к «Колизею». Другая машина не отставала. Да, за нами явно «хвост». Я заехала на автостоянку на углу Ли-стрит и Элм-стрит и резко повернула, чтобы посмотреть, что будет дальше. Машина пронеслась мимо, это был джип «Чероки», не новый, но и не слишком старый, купленный, наверное, года три назад. Однако джип промчался так быстро, что я не успела ни разглядеть водителя, ни запомнить номер.

— Черт! Это неспроста, — сказала я.

Джек проводил взглядом джип, потом посмотрел на меня.

— Ты уверена, что он ехал за нами? — спросил он. — Может, это просто…

— Совпадение? — перебила я. — Не думаю.

Я убрала ногу с педали сцепления и дала задний ход, быстро развернулась на Элм-стрит и заехала на стоянку позади берлоги Джека. Я поставила «фольксваген» под единственным на всей стоянке фонарем: если кто-то надумает снова портить мою машину, по крайней мере я осложню ему эту задачу, насколько возможно.

Джек достал с заднего сиденья мою гитару и направил пульт управления на свою подъемную дверь. Я оглядела стоянку, посмотрела в сторону Элм-стрит, по которой мы приехали. Со всех сторон нас обступали дома, из любого ближайшего переулка — да откуда угодно — за нами могла бы наблюдать добрая сотня людей, и мы бы их не увидели.

Джек ждал меня, стоя на погрузочном настиле. Я оставила попытки разглядеть, кто прячется в кустах, и шагнула в дом, где было тепло от печки.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил Джек, доставая из холодильника бутылку пива «Роллинг рок» и отвинчивая крышку.

Гаражная дверь медленно опустилась, отгородив нас от внешнего мира. Внезапно просторный склад вдруг показался мне маленьким и каким-то чужим.

— Нет. — Я было отказалась, но потом передумала: — Хотя, пожалуй, выпью.

В отличие от Вернелла и всего клана Спайви я не любитель выпить, но сейчас мне чего-то не хватало, только вот чего именно?

Джек достал вторую бутылку, обтер ее несвежим посудным полотенцем и открутил крышку. Если он и заметил, что я чувствую себя не в своей тарелке, то виду не подал. С двумя бутылками пива в руках он спокойно подошел к дивану и сел поближе к печке.

— Ну и ночка! — Он вздохнул и отхлебнул из горлышка. — По-моему, ты вымоталась.

— Вовсе нет, — соврала я и тут же потянулась за бутылкой пива, чтобы хоть чем-то заняться. — После выступления я всегда взвинчена, а сменить покрышку оказалось не так уж трудно.

Я сделала большой глоток из бутылки и закашлялась. Мама бы сказала, что я поперхнулась ложью, но на самом деле — пивом.

— Неужели?

Джек сидел на диване, сняв ботинки и вытянув ноги, и смотрел на меня с таким видом, словно я была каким-то чудом природы.

— Значит, сейчас ты бодра и сна у тебя ни в одном глазу?

Его голос стал напоминать монотонное бормотание гипнотизера, и я поймала себя на мысли, что борюсь со сном, как ребенок, которого уложили спать после обеда.

Я ущипнула себя за ногу, чтобы не заснуть, и выпрямилась.

— Нет, мне совсем не хочется спать. Так что можешь идти наверх и ложиться, а я, когда устану, выключу свет и устроюсь здесь, на диване. — Я постаралась произнести это безразлично, даже по-матерински, стараясь, чтобы в моем тоне прозвучало: «Мы оба знаем, что я по возрасту гожусь тебе в матери, но на всякий случай имей в виду, что секс меня не интересует».

— Господи! — Джек вздохнул и издал короткий фыркающий смешок. — Какая же ты упрямая женщина.

— Я не упрямая. Говорю же, я не устала.

Джек немного наклонился в мою сторону.

— Ты просто не хочешь, чтобы мне пришли в голову какие-то мысли о сексе.

Я чуть не подпрыгнула, щеки залились краской, сердце немного зачастило, однако я старалась держать себя в руках.

— А если и так, что из этого? Ты молодой привлекательный мужчина, я врываюсь к тебе в дом и напрашиваюсь пожить у тебя. Как, по-твоему, это выглядит со стороны? Если бы ты заподозрил, что мне нужно от тебя что-то еще, кроме крыши над головой, я бы тебя не осудила.

Джек выпрямился, посмотрел мне в глаза и улыбнулся:

— Мэгги, давай кое-что уточним, ты не против?

По тону Джека было ясно, что меня ожидает небольшая лекция. Я сидела неподвижно, стараясь не смотреть на него, с видом нетерпеливого подростка, хотя, так же как Шейла, терпеть не могла нотаций.

— Ты не намного старше меня, и ты привлекательна — Господи, еще как привлекательна! — но я не охочусь за женщинами, попавшими в беду. Мне это не нужно.

«Еще бы, — подумала я, — ведь у тебя есть Эвелин». Может, это глупо, но я сразу почувствовала себя куда уютнее.

— Давай договоримся так, — продолжал Джек, — этот диван старый, местами продавленный, конечно, можно лечь и на нем, если уж очень хочется, но я как-то раз пробовал и понял, что это страшно неудобно. На диване ты не выспишься. Я собираюсь, как всегда, лечь на водяном матрасе и тебе советую сделать то же самое.

Так я и знала! У меня в голове снова зазвенел сигнал тревоги. Я пощупала рукой диванную подушку, проверяя, прав ли Джек. Диван действительно был неудобным, но вряд ли это могло послужить поводом прыгнуть в постель к малознакомому мужчине, пусть даже последователю дзэн-буддизма.

— Кровать у меня огромная, — Джек еще разок приложился к бутылке, — я не храплю и всегда сплю на левой половине. И вот что, Мэгги, — он протянул руку и накрыл мою ладонь своей. — Я к тебе не притронусь — то есть, конечно, преднамеренно. — Он рассмеялся и посмотрел на меня. Я почувствовала себя дурочкой. — Если тебе так будет спокойнее, можешь спать в одежде. Я-то разденусь, но ты как хочешь. Единственная просьба: сними свои ковбойские сапожки, у них слишком острые носы, как бы водяной матрац не продырявить. Могу даже одолжить тебе футболку вместо ночной рубашки.

Я сделала большой глоток из своей бутылки, такой большой, что чуть не выпила всю бутылку разом, потом снова посмотрела в глаза Джеку.

— Надеюсь, ты говоришь правду и ничего, кроме правды, как на духу.

Джек козырнул, словно отдавая честь.

— Клянусь честью, я попытаюсь исполнить свой долг…

— Джек, попытаться мало.

— Не беспокойся, даю слово. — Он допил пиво и встал. — Ну что, так устала ты или нет?

По правде говоря, я так устала, что едва держалась на ногах. Я кивнула и поплелась за ним по винтовой лестнице на второй этаж.

Джек нашел футболку, которая доходила мне до середины бедер, и новую зубную щетку. Было непривычно и как-то странно договариваться с мужчиной о том, кто первым пойдет в крошечную ванную, переодеваться за дверью, пользоваться чужими линялыми полотенцами; даже запахи в доме Джека были непривычными — пахло маслом пачули и еще какой-то экзотикой.

Когда я вышла из ванной, в спальне было почти совсем темно, не считая света луны, проникающего в окно, и огонька маленькой свечки, горевшей на тумбочке возле кровати со стороны Джека.

— Тебе досталась правая половина, — сказал Джек из темноты.

Я неуклюже плюхнулась на водяной матрас и тут же неожиданно для себя скатилась к Джеку.

— О Боже! — ахнула я, когда коснулась его тела. Он был голый, то есть абсолютно голый!

— Джек, ты… ты…

— Мэгги, я же тебе говорил, что разденусь.

— Да, но я подумала, что ты наденешь пижаму.

— Пижам у меня сроду не было, — спокойно ответил он и немного откатился в сторону. — Ну что, так лучше? — Он усмехнулся. — Ты так напряжена.

— Ничего подобного, вовсе я не напряжена.

Я отползла к деревянному бортику кровати, как можно дальше от горячего тела Джека.

— Мэгги, человеческое тело — всего лишь оболочка для души, а все остальное мы сами придумываем.

«Ну не знаю, вряд ли я что-то придумываю», — подумала я.

— Мэгги, это всего лишь кожа, кости и все такое. Дыши глубже и расслабься.

— Знаешь что, Джек, — сказала я, едва сдерживаясь, — это уже слишком! Сколько можно уходить от реальности при помощи медитации! Как бы глубоко я ни дышала, я все равно знаю, что лежу в постели с обнаженным мужчиной!

Джек сонно усмехнулся.

— Мэгги, все в мире относительно.

— А что бы сказала по этому поводу Эвелин?

На другой стороне кровати послышался протяжный вздох.

— Эвелин все понимает на свой лад.

Джек заворочался, натягивая одеяло на плечи. В окно заглянула луна, осветив плечи Джека и его волосы, белевшие в темноте.

— Спи, Мэгги, — прошептал Джек, — во многих отношениях ты еще очень неопытна.

Я лежала, стараясь держаться самого края кровати, и вслушивалась в ночные звуки, тело было как деревянное. Постепенно Джек стал дышать ровнее и глубже, он в самом деле засыпал! На всякий случай я не теряла бдительности: вдруг это еще одна форма медитации? Но вскоре послышался негромкий храп. Я все еще жалась к краю кровати, но в конце концов и я уснула.

Посреди ночи я внезапно проснулась и обнаружила, что моя голова лежит на мужском плече, а рука Джека лежит поверх моей руки. Но я не стала шевелиться и нарушать идиллию, потому что в кои-то веки снова почувствовала себя в безопасности.