Уроки разбитых сердец

Глава 13

— Вот мы и приехали, — объявила Джоди, притормозив у подъездной дорожки, осыпанной яркими лепестками азалии, похожими на коралловое конфетти.

— Господи! — восхищенно выдохнула Иззи, впервые увидев дом. Солнце стояло высоко, и в его лучах величественный фасад особняка был окружен бледным золотым сиянием. Утопающий в зелени разросшихся деревьев дом напоминал прелестную невесту в торжественный день венчания: не важно, сколько вокруг нарядных женщин, взоры всех гостей прикованы к новобрачной. — Какая красота.

Они припарковали автомобиль рядом с машиной агента по продаже недвижимости, и Иззи медленно побрела по саду, легко касаясь ветвей кустарника и с изумлением рассматривая изящные маленькие скульптуры. Как могло случиться, что она никогда прежде не видела этой красоты, хотя все ее детство прошло в двух Шагах отсюда? Здесь, в тени японских кленов, наполовину заросшая бурым лишайником, скрывалась мраморная богиня с надменной полуулыбкой на нежных губах.

Иззи несмело провела пальцем по гладкому камню. Ратнари-Хаус принадлежал к иному миру, и все же семья Иззи была ее частью. Подумать только, что здесь, в этом великолепном доме, служили ее предки. Бабушка и прабабушка. Должно быть, с того времени тут мало что изменилось. На мгновение Иззи показалось, что она перенеслась в далекое прошлое.

— Пойдем, Иззи, — позвала Джоди. Она уже видела сад, и не терпелось заглянуть в дом.

После долгих уговоров Иззи удалось-таки упросить агента по продаже недвижимости позволить им с Джоди осмотреть Ратнари-Хаус. Здесь сыграли роль и обаяние Иззи, и тот факт, что они с риелтором когда-то ходили в одну школу.

— Агги, мы просто хотим поглядеть на дом ради книги, которую пишет Джоди. Ты взгляни на это дело так: если кому-то взбредет в голову выложить деньги за такой домище, как Ратнари-Хаус, у него наверняка гонора в избытке, а значит, ему непременно должно понравиться, что кто-то собрался увековечить на бумаге историю усадьбы. У денежных мешков эго размером с Марс, будущему владельцу только польстит, если в доме, который он себе присмотрел, написана книга. Это дополнительный козырь, на котором можно сделать деньги при продаже. Ты могла бы упомянуть об этом в ваших рекламных брошюрах. Понимаешь, о чем я? Это не просто какая-то англо-ирландская развалина, нуждающаяся в реставрации…

— Я думала, вы собираетесь подчеркнуть достоинства дома, — нерешительно пробормотала Агги.

— …о, это великолепный образец классической ирландской архитектуры, чья удивительная судьба тесно связана с Тамарином и с важнейшими вехами в истории Ирландии.

— Какими, например? — поинтересовалась Агги.

— Ну, я пока не знаю. Потому-то нам и надо попасть внутрь, понимаешь? — Иззи невозмутимо пожала плечами. Сказать по правде, обработать Агги оказалось нелегко.

— Но Питеру я не собираюсь говорить о вас, — сказала Агги, сдаваясь. Питеру Уинтеру принадлежала компания «Уинтерс и сыновья», агентство по продаже недвижимости, которое безуспешно пыталось продать Ратнари-Хаус. Девиз этой почтенной фирмы значился в рекламной брошюре: «Если вы хотите продать драгоценные семейные владения, действуя степенно, с достоинством, не прибегая к назойливой современной рекламе, обращайтесь в "Уинтерс и сыновья"».

Возможно, в прошлом подобная уловка и срабатывала, но нынешним обладателям недвижимости явно требовалось нечто иное. Ратнари-Хаус пустовал вот уже четыре года, и пока никто не торопился выкупить его у владельцев.

— Питеру вовсе не обязательно знать об этом, — заявила Иззи. — Мы ничего ему не скажем, честное скаутское.

— А разве ты была скаутом? — недоверчиво поморщилась Агги.

— В младших классах я как-то была в летнем скаутском лагере для девочек, — с готовностью подтвердила Иззи.

Агги задумчиво пожала плечами.

— Что ж, принимается. Но хочу сразу предупредить вас обеих: усадьба чертовски запущена. — Агги покопалась в ящике стола и нашла ключи от дома. — Если с потолка отвалится кусок лепнины и вас убьет, я ни за что не отвечаю, ясно?

Нынешним владельцем усадьбы был некий Фредди Локрейвен, «многоюродный» племянник прежних хозяев. По словам Агги, он жил в бесконечных разъездах между Лондоном и Дубаем и посетил Ратнари-Хаус всего один раз, сразу после того, как унаследовал усадьбу.

— Послушать Питера, так этот Локрейвен вполне доволен тем, что дом до сих пор не продан, — заметила Агги, — цены на недвижимость все время растут, и когда-нибудь ему удастся сорвать по-настоящему крупный куш.

— Уверена, он будет счастлив заполучить подробную историю этого места, — перебила ее Иззи.

— Все может быть, — кивнула Агги. — Ладно, я запущу вас туда и оставлю одних, но только, ради Бога, ничего там не трогайте.

— Господи, Агги, ну что ты в самом деле! — взорвалась Иззи. — Не будь смешной. Мы хотим всего лишь подышать атмосферой этого места, войти в образ. К тому же меня ты знаешь с детства, а Джоди, кажется, тоже не похожа на женщину, готовую оторвать камин от стены и умыкнуть. И вообще, мы оказываем тебе услугу, так и знай.

— Нам придется войти в дом через кухню, — позвякивая ключами, объяснила Агги, когда все трое прибыли на место. — Входная дверь совсем рассохлась, это сущий кошмар. В последний раз мне чудом удалось ее открыть.

Они обошли дом сбоку и приблизились к большим ржавым воротам во дворе, куда Джоди уже однажды заглядывала. Взвинченная до предела, она мысленно заклинала Агги поторопиться, но та неспешно перебирала ключи в связке, вставляла их в замок один за другим, пытаясь подобрать нужный ключ, и тихонько ворчала про себя.

«Да скорее же!» — хотелось крикнуть Джоди, но она благоразумно молчала. Если Агги передумает, им ни за что не попасть в дом, а Джоди сгорала от желания увидеть усадьбу изнутри.

Наконец проржавевший замок поддался. Агги откинула тугую дужку и с усилием толкнула скрипучую створку ворот. Джоди вбежала во двор первой, вертя головой по сторонам и стараясь сохранить в памяти каждую мелочь. Фотографии! Как же она забыла про фотографии? Нужно все тут сфотографировать!

В одном конце двора помешалась конюшня со сводчатыми дверями, здесь повсюду были развешаны подковы на счастье. Джоди рвалась рассмотреть все, но больше всего ей хотелось заглянуть в дом.

У кухонной двери им снова пришлось задержаться, пока Агги возилась с ключами, и Джоди показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь наконец отворилась.

— Боже, да здесь сам черт ногу сломит, — скривилась Агги, входя в дом, где все заросло пылью и паутиной.

Джоди и Иззи весело переглянулись. Агги и в школе не могла похвастать богатым воображением, и долгие годы работы с недвижимостью ее не изменили. В Ратнари-Хаусе она не увидела ничего, кроме грязи и паутины, в то время как две ее спутницы восторженно замерли, глядя во все глаза на открывшийся им кусочек истории.

— Если хочешь, оставь мне ключи, Агги. Я верну их тебе через пару часов и сама запру дверь, — предложила Иззи.

— Ладно, — неохотно согласилась Агги. — У меня полно дел.

Иззи сочувственно кивнула, хотя слова риелтора вызывали у нее сомнения. За все время, что она провела в офисе Агги, телефон ни разу не позвонил. Похоже, фирма «Уинтерс и сыновья» еле сводила концы с концами. «Хорошая реклама могла бы помочь», — подумала Иззи.

— Ну конечно, ты занята, — заявила она (иногда можно и приврать ради благого дела). — Большое тебе спасибо, я за всем прослежу, можешь не волноваться. Ты даже не представляешь, как нам помогла.

После ухода Агги они смогли наконец заняться осмотром дома. Иззи не знала, с чего начать. Она медленно обошла большую кухню с огромной старой плитой «Ага». Кажется, бабуля как-то говорила, что готовила на этой штуковине. С ума сойти! К этой чудовищной громадине не так-то просто приноровиться, а если вдруг погаснет огонь, разжечь его снова, должно быть, целая история.

На одной из стен в три ряда висели колокольчики с названиями комнат: библиотека, гостиная, кабинет, первая спальня, вторая спальня и так далее. Оглядев их, Иззи живо представила себе слуг, мчащихся сломя голову через весь дом под требовательный трезвон колокольчика.

Справа от кухни помещалась просторная судомойня с двумя исполинскими мойками, на полу там громоздилось множество старых деревянных ящиков, и повсюду были разбросаны газеты (возможно, чтобы защитить пол от влаги). За дверью обнаружились целые залежи газет — аккуратно перевязанные бечевкой пачки, сложенные одна на другую. «Должно быть, их собирали годами», — подумала Иззи.

Это была темная комната с единственной лампочкой под потолком, и Иззи тут же вообразила себе девушку с загрубевшими от работы руками, которая сидела здесь в потемках и скребла картошку или чистила горы лука и моркови. До сих пор Иззи не считала себя особенно чувствительной натурой, но здесь, в этом старом доме, казалось, даже стены хранят память о бесчисленных полчищах слуг, сновавших когда-то по коридорам и залам.

— Иззи, посмотри, это черная лестница, — раздался голос Джоди. — Иди сюда.

Иззи вышла из судомойни и очутилась в небольшом холле. Пол здесь был выложен простыми каменными плитами, ледяными, несмотря на летнюю жару. Сюда выходило множество маленьких дверей, и Иззи торопливо распахнула ближайшие две. За одной дверью обнаружилась комната для обуви, где стояли старые ботинки, покрытые толстым слоем пыли, в соседней кладовой хранились одни лишь пустые бутылки и банки, да еще странное приспособление в форме косого бочонка на деревянной подставке и с массивной ручкой сбоку.

«Это маслобойка», — догадалась Иззи, довольная собственной сообразительностью. Бабуля рассказывала, как сбивали масло в прежние времена: сначала снимали сливки с молока, а потом долго крутили ручку маслобойки, дожидаясь волшебного мгновения, когда в белой пахте вдруг появятся желтые комочки масла.

— Ты идешь? — позвала Джоди.

Они взбежали наверх по узким ступенькам и, миновав низкую дверь, выскочили в большой, просторный коридор. Они словно попали в совершенно иной мир, так мало было сходства между помещениями для слуг внизу и вторым этажом. Иззи замерла, с изумлением оглядываясь вокруг.

На стенах, покрытых бледно-зелеными шелковистыми обоями, яркими, разноцветными пятнами пестрели изображения крошечных экзотических птиц. Пронзительно-желтые, алые, небесно-голубые, будто нарисованные рукой искусного художника, они парили, раскинув нежные радужные крылышки. На деревянном полу под ногами лежал длинный обветшавший ковер. Когда-то он был очень красив: по краям тянулся замысловатый орнамент, а в середине огромные старинные розы сплетались в изящный узор.

Джоди торопливо бросилась к большим двойным дверям в дальнем конце коридора и широко распахнула их. Иззи следом за ней вбежала в светлую просторную гостиную с высокими раздвижными окнами и тяжелыми шелковыми шторами. Здесь сохранилась старая мебель, укрытая грязно-белыми полотняными чехлами. Пара золоченых стульев стояла напротив великолепного камина из белого мрамора, украшенного изящными резнями фигурками римских богинь. «Похоже на салон хозяйки дома», — решила Иззи. В этой изысканной роскоши предавалась неге какая-нибудь знатная дама, в то время как внизу, в судомойне, чистила кастрюли девушка-служанка.

Рядом располагались две огромные спальни — хозяина и хозяйки: мужская, с небольшой гардеробной и книжными полками вдоль стен, и женская, где прежде всего бросалась в глаза огромная кровать с пологом на четырех деревянных столбиках, покрытых тонкой индийской резьбой. Но драгоценные малиновые, с золотом, драпировки оказались проедены молью и висели жалкими лоскутами. Платяные шкафы и остальная мебель не подходили к красивой индийской кровати. Гардеробы — широкие, в стиле 1930-х годов — не отличались изяществом линий, их дверцы болтались открытыми, источая затхлый запах плесени. Маленький бамбуковый столику кровати был закапан свечным салом, и Иззи мгновенно представила себе, как последняя представительница рода Локрейвенов — маленькая сухонькая старушонка — укладывается спать и зажигает свечу, чтобы сэкономить на электричестве. Джоди сказала ей, что Изабелла Локрейвен скончалась в возрасте девяноста пяти лет. Она никогда не была замужем и всю жизнь прожила здесь, в родительском доме. Бабуля наверняка ее знала, ведь Изабелла была молодой девушкой, когда Лили работала в Ратнари-Хаусе, но Иззи была уверена, что с тех пор, как ее бабушка ушла со службы, эти две женщины никогда не встречались. Они были почти ровесницами, и у них нашлось бы немало общих воспоминаний, но служанку и госпожу разделяла высокая, непроницаемая стена, и Лили едва ли захотела бы ее разрушить.

Иззи вновь вернулась мыслями к детству. В те годы ей почти ничего не приходилось слышать о Локрейвенах, лишь иногда в городке болтали о том, как Изабелла приезжала в Тамарин на одном из своих древних авто. Все говорили, что дама — настоящая гроза дорог. Она ездила так, словно улица принадлежала ей одной, как когда-то в незапамятные времена.

«Как это, наверное, грустно, вести такую жизнь, — с сочувствием подумала Иззи. — У этих людей было все, но благодаря своему положению в обществе они намеренно отгораживались от тех, кто их окружал. Они были частью этой страны, и все же не принадлежали к ней. Печально».

Этажом выше располагались детские спальни и огромная ярко-желтая комната для игр, где на полу были свалены в кучу всевозможные старинные детские игрушки. Там были куклы со злыми фарфоровыми личиками и с крохотными паричками на головах, трехколесный велосипед с облупившейся краской, которому на вид было не меньше ста лет, и маленькие книжечки в растерзанных обложках — сказки Киплинга и приключение деревянного человечка Нодди.

Из коридора по черному ходу можно было спуститься в помещения для слуг, а еще одна лестница, узкая винтовая, вела наверх, на чердак. Там помещались спальни горничных — крохотные комнатушки, отделенные друг от друга лишь тонкими как бумага стенками. В некоторых из этих клетушек стояли железные остовы кроватей, сохранившиеся с прежних времен, но только в одной комнате Иззи заметила небольшой камин. Может, горничным и не приходилось мерзнуть в этих каморках с крохотными оконцами, но вряд ли, решила Иззи. Крыша дома была густо утыкана трубами, но девушки на чердаке обходились без дымоходов. Закончив разжигать огонь в каминах по всему дому, они возвращались в свои клетушки, ложились в ледяные постели и дрожали от холода.

Неудивительно, что бабушка терпеть не могла Локрейвенов. Такой гордой и тонкой женщине, как Лили, было, наверное, тяжело прислуживать людям, которые считали себя избранными и постоянно подчеркивали свое превосходство. Лили полагала, что уважение нужно заслужить, и находила нелепым восхищаться кем-то только потому, что в его жилах течет голубая кровь. Локрейвены спали в роскошных золоченых спальнях, ели на великолепном фарфоре, а их слуги ютились в жалких, убогих каморках.

Иззи медленно спустилась вниз. Парадная лестница из белого с серыми прожилками мрамора выглядела весьма внушительно и была не меньше шести футов шириной. По обеим сторонам ее тянулись массивные медные перила. Внизу располагался просторный холл с полом, выложенным черно-белой плиткой в викторианском стиле, и декоративными колоннами (на некоторых из них по-прежнему стояли цветочные горшки с запыленной землей — единственное напоминание о зеленых папоротниках, что когда-то украшали холл). В углу стояли высокие богато украшенные старинные напольные часы, а рядом на стене висела мертвая голова оленя с ветвистыми рогами, и мутные стеклянные глаза неподвижно глядели на Иззи сквозь толстый слой пыли.

— Вот она! — закричала Джоди. Она нашла наконец комнату со своей драгоценной карточки, комнату, в которой блистательные мужчины и прекрасные женщины позировали фотографу в день рождения леди Айрин. Но сейчас гостиная выглядела унылой и обветшалой, несмотря на изысканную соразмерность, высокие окна и огромный камин с изящной решеткой, что так живописно смотрелся на фотографии.

Огонь в камине погас много лет назад. Столы с прелестными цветочными букетами исчезли, не было больше беззаботных, смеющихся людей с хрустальными бокалами в руках, а легкая танцевальная музыка сменилась мертвящей тишиной.

— Как здесь чудесно, правда? — восторженно выдохнула Джоди.

Иззи смущенно отвела глаза: гостиная показалась ей мрачным и печальным местом. В чем же дело? Может, у нее напрочь отсутствует археологическая жилка? Или же их сходство с бабушкой оказалось куда сильнее, чем она думала Иззи не испытывала ни малейшего желания бродить по огромному дому Локрейвенов, воображая себя знатной дамой в окружении бесчисленных слуг, готовых мчаться сломя голову вверх по лестнице, стоит госпоже дернуть за шнур звонка.

Слишком много уродливого таила в себе эта красота. Словно над Ратнари-Хаусом издавна тяготело проклятие, а теперь круг замкнулся, и от усадьбы остался один лишь красивый печальный остров, древние стены, повидавшие немало на своем веку. Здесь прошла жизнь множества мужчин и женщин, но в памяти людей осталась лишь горсточка богачей — владельцев усадьбы. Никто не помнил слуг, простых бедных горожан. Иззи считала это несправедливым.

— Жаль, что мы ничего не знаем о тех, кто здесь работал, — сказала она. — Вот чья история по-настоящему интересна. Ты так не думаешь?

— Я с тобой согласна, у этого дома две истории, и обе чрезвычайно любопытны, — неожиданно подтвердила Джоди, удивив Иззи. — Два сюжета разворачиваются одновременно — судьба аристократов и жизнь слуг. Их миры обособлены и все тесно переплетены. Это безумно интересно! Я так рада, что удалось сюда попасть. Спасибо тебе, Иззи, за то, что сумела это устроить.

— Так ты собираешься рассказать двойную историю этого дома, увиденную глазами слуг и господ?

Джоди кивнула, сияя счастливой улыбкой.

— Я обожаю разгадывать тайны прошлого. А ты? Прошлое помогает нам лучше понять себя, во всяком случае, так нам твердили в университете.

Иззи остановилась перед большим камином и замерла, как одна из фигур на коричневатой старинной фотографии, пытаясь мысленно перенестись в ту эпоху. Однажды она читала фантастический роман о путешествии во времени. Там женщина из двадцатого века попала в семнадцатый. Иззи задумалась, увлеченная игрой фантазии. Что бы она захватила с собой в прошлое, если бы смогла прямо сейчас перенестись в 1936 год? Интересно, пригодился бы ей там жизненный опыт, приобретенный почти семьдесят лет спустя? А может, прошлое сделало бы ее мудрее? И именно в прошлом следует искать ответы на вопросы, которые задает будущее?