Узел судьбы

Глава 9

Серена

Следующие несколько дней прошли в серии туманных, запутанных снов. Некоторые из них были кошмарами о вооруженных людях и падающих на землю мертвых телах. А в других снах я была Омегой. Вспышки гнезд, тепла и блуждающих рук. Конечно, это было абсурдно, ведь многие из моих приемных родителей хотели, чтобы я была особенной, чтобы была той, на ком они могли бы заработать.

Не буду лгать. Я тоже хотела быть особенной, но также хотела быть и сильной. Как Альфа, или Дельта, или даже Гамма. По правде говоря, я хотела быть кем угодно, только не Омегой, потому что видела, как с ними обращаются. Воспоминание о той бедной Омеге, которую повалили на парковке у супермаркета, свидетелем чего я стала в детстве, до сих пор преследовало меня.

Я всегда верила, что сны отражают наши сокровенные желания. Эта теория прекрасно объясняла появление в моих сновидениях невероятно привлекательных парней, но никак не могла объяснить постоянные видения о том, что я — Омега. Эти повторяющиеся сны настойчиво твердили мне об этом, и постепенно я начала задумываться: а вдруг это вовсе не сны, а самые настоящие кошмары?

Различить грань между сном и реальностью становилось все труднее. Порой я была уверена, что бодрствую, но затем происходили настолько невероятные и странные события, что становилось ясно — я все еще сплю.

Вот, например, передо мной появляется великолепный дракон, потрясающе красивый мускулистый мужчина, который вполне мог бы существовать в реальности. Но тут внезапно из мешка Санты разбегаются кролики, и он призывает на помощь эльфов, чтобы поймать их и вернуть обратно. Я начинаю плакать, потому что хочу, чтобы кролики были свободны, но в то же время переживаю за детей, которые не получат своих рождественских подарков. Мое собственное детство было лишено подарков, и я прекрасно понимала, как грустно будет детям остаться без них.

Затем снова появляются красавчики и начинают говорить о ванне, потому что от жара я стала слишком горячей. Никто никогда не говорил со мной так, кроме Билли в тот раз на заднем сиденье его машины, но это не в счет. Внезапно я чувствую, будто погружаюсь в лед. Холод пронизывает до самых костей, выбивая воздух из легких. Я пытаюсь вырваться, но меня хватает кракен и удерживает в ледяной воде. Спасение приходит в лице двух очаровательных пиратов, которые рассказывают о своем пропавшем товарище и дарят мне его рубашку с запахом красного апельсина — терпким и цитрусовым. Этот запах смешивается с другими запахами вокруг: черный лес, корица, брауни и карамель. Эта смесь создает ощущение, будто я нахожусь в настоящем десертном буфете. Голод накатывает волной, и я пытаюсь откусить кусочек от воображаемого лакомства, но вместо сладости во рту оказывается ткань. Мужской смех раздается в ответ, и это ужасно расстраивает меня.

Почему они смеются?

Неужели они украли мой десерт?

Время течет хаотично, то ускоряясь, то замедляясь, но периоды ясности становятся все более частыми. После нескольких дней я наконец открываю тяжелые веки и встречаюсь взглядом с одним из тех прекрасных мужчин, что преследовали меня в снах. Он сидит в большом кресле у моей кровати, одетый в элегантный деловой костюм. Его темные волосы идеально уложены, подчеркивая экзотический оттенок смуглой кожи, а гладко выбритый подбородок выглядит безупречно. К одному из подлокотников кресла был прикреплен портативный медиа-стол с несколькими устройствами. Альфа сосредоточенно переключается между четырьмя экранами, отдавая приказы в крошечный наушник с микрофоном.

Если бы не темные круги под его глазами, я бы решила, что он еще один плод моего воображения. Но он был полностью поглощен работой, не обращая на меня внимания. Это убеждает меня в его реальности, ведь если бы я придумала такого безумно сексуального парня в своей спальне, он вряд ли бы занимался рабочими делами. Он слегка отклонился от меня, приблизив спинку и боковую часть кресла к моей кровати. Я могла бы увидеть его экраны, если бы вытянула шею, но цифры на них не интересуют меня так, как возможность убедиться в его реальности.

Когда он опускает левую руку на подлокотник кресла, я протягиваю руку и нежно провожу пальцем по его ладони. Он замирает, медленно поворачивает голову, и его темные глаза встречаются с моими. Из наушника доносится тихий мужской голос, но когда он смотрит на меня, то шепчет:

— Обсудим это позже.

Я думаю, что он обращается ко мне, но он нажимает кнопку, и голос затихает. После нескольких нажатий все окна закрываются, устройства убираются в портативный стол. Он еще немного возится с телефоном, прежде чем положить его на стол и отодвинуть в сторону.

Затем он полностью поворачивается ко мне лицом. Воздух вокруг меня наполняется запахом корицы и ванили.

Рафе.

Я не знала, откуда мне известно его имя. Не могла вспомнить, чтобы нас когда-либо представляли друг другу, но знала его, как свое собственное.

— Mon ange. — шепчет он глубоким, темным тембром, от которого у меня перехватывает дыхание.

Эти слова заставляют что-то внутри меня таять и затрагивают мою память. Я слышала их раньше… сказанные точно так же, почти с оттенком благоговения.

Он протягивает руку и обхватывает мой подбородок. Все мое внимание сосредотачивается на ощущениях его кожи на моей. Он смотрит мне в глаза, и наклоняется ближе. Какая-то глубокая, первобытная часть меня затрепетала в предвкушении. В тот момент я молюсь всем своим сердцем, чтобы он продолжал двигаться вперед, сократил расстояние и прижался губами к моим.

— Ты со мной? — спрашивает он, изучая мои глаза, как будто пытается заглянуть в глубину моей души.

О, моя Богиня.

Ни один мужчина никогда так на меня не смотрел. В груди что-то сжимается, и я едва сдерживаю рвущееся изнутри мурлыканье. Беты не мурлыкают, но Богиня, как же хочу этого.

Погруженная в его присутствие, в гипнотическое сияние его шоколадных глаз, я едва слышу его слова. Но он явно ожидает ответа.

— Да, — выдохнула я, не совсем понимая, на что согласилась, но твердо решаю дать ему все, чего бы он ни пожелал.

Да. Да. Тысячу раз да!

Он продолжает пристально смотреть на меня, нежно проводя большим пальцем по подбородку. Я с трудом сглотнула. Уголки его губ приподнялись. Они были такими полными и… совсем рядом с моими.

Были ли они такими же мягкими, как выглядели?

Мой язык скользнул по внезапно пересохшим губам.

— Да? — спрашивает он тихим голосом.

Я внимательно наблюдаю за его губами, когда они произносят это слово. Затем кивнула осторожно, не желая сдвигать его руку с моего подбородка.

— Ты помнишь мое имя? — спрашивает он, слегка наклоняя голову ближе.

Каждый вздох приносит мне еще больше его запаха корицы и ванили. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю с дрожью. Он пахнет как свежеиспеченная булочка с корицей, покрытая ванильной глазурью.

— Mon ange? — я вопросительно посмотрела на него.

— Кто я, mon ange? — шепчет он, его глаза пристально смотрят в мои, как будто он пытается что-то понять.

У меня был только один верный ответ:

— Мой.

Его глаза сначала расширились от удивления, а затем сузились от удовольствия.

— И вправду.

Не в силах больше ждать, я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к его губам. Мягко, но решительно. Он не дал мне и шанса на контроль. Его пальцы запутались в моих волосах, большой палец поддерживал линию челюсти, пока он наклонял мою голову для более глубокого поцелуя. Его губы не останавливались, прижимаясь и отступая снова и снова, пока я не начала тянутся за ними.

Его язык скользнул по моей нижней губе, и мое дыхание участилось. Когда мои губы приоткрылись, его язык проник в мой рот, погружаясь, чтобы ласкать изнутри… пробуя, заявляя права. Вкус корицы взорвался на моем языке, заставляя меня отвечать на его поцелуй. Я попробовала пососать, и если бы мои глаза не были закрыты, они бы закатились от восхитительного вкуса, наполняющего мой рот. Я хотела большего. Мои руки были на его шее, пытаясь притянуть его ближе, пока его собственные сжимали мой затылок. Сердце бешено билось в груди, когда он отстранился, прижимая свой лоб к моему. Я делала глубокие, прерывистые вдохи и подняла тяжелые ресницы, чтобы посмотреть на него.

Почему он остановился?

Разве он не хочет меня?

Безотчетно мои глаза наполнились слезами. Я не знала почему, но он, казалось, понимает.

— Тише, mon ange. Ты такая красивая. Ты так хорошо справилась. Я не отвергаю тебя. Я намерен полностью овладеть тобой, но может ты хочешь подождать остальных партнеров из своей стаи, не так ли? — он выглядит так искренне и уверенно, что мои слезы высохли, даже не успев покатиться по щекам.

Конечно, я хотела остальных партнеров своей стаи… но у меня не было стаи… или была?

— Прости… не знаю, почему я такая эмоциональная… — и замолчала, не понимая, что со мной происходит.

Рука, которая была в моих волосах скользнула, чтобы прикоснуться к щеке. Его большой палец провел по моей скуле.

— Гормоны, — говорит он с иронией. — Стать Омегой — значит заиметь совершенно новый набор гормонов. Они все меняются и адаптируются.

Я нахмурилась.

— Я не Омега… — но замолкаю.

Всю свою жизнь я была обычной Бетой, но вдруг что-то в этом показалось мне неправильным. Что-то внутри меня взбунтовалось и протестовало так сильно, что я больше не могла говорить об этом с уверенностью.

— Мы тоже так думали… сначала.

Его рука опустилась, когда он развернул стол в мою сторону и активировал одно из устройств. Экран плавно выдвинулся, открывая три отдельных окна.

Мое внимание сразу привлекло правое окно, ближайшее ко мне. На нем отображен какой-то деловой документ, напоминающий соглашение о слиянии компаний. Хотя я мало что понимаю в подобных вещах, сделках или, в данном случае, совместное предприятие, но я точно знаю, что все, что было в этом соглашении, было иллюзией законности. В документе заинтересовывает обилие красных пометок, как будто кто-то прошел по всему тексту маркером. Некоторые слова зачеркнуты, а над ними написаны другие.

Это сбивает с толку, потому что красные слова сдвигаются и перемещаются, и я осознала, что это часть моей предполагаемой дислексии. Но раньше она никогда не была такой активной. Раньше я с трудом различала реальность и иллюзии, создаваемые моим мозгом, но теперь все стало намного яснее.

Неужели это все связано с гормональными изменениями?

— Если ты посмотришь сюда… — он коснулся стилусом окна в дальнем левом углу, и документ увеличился, заняв половину экрана. — Это отчет нашего врача, который тебя лечил. Он изучил твою медицинскую карту и подтвердил, что всю жизнь тебя считали Бетой, и все проведенные тесты это подтверждали.

Я просматриваю документ, пока он прокручивает страницы. Слово Омега выделяется на каждой из них. Факты и доказательства выглядят убедительно. Я действительно была… фрик-фрак Омегой!

— Лучшее объяснение, которое он нашел, это то, что… ты просто поздно созрела. Так называемый поздний цветочек.

Подняв взгляд от экрана, я увидела, как он внимательно наблюдает за мной, словно ожидая какой-то реакции. Возможно, нервного срыва. Честно говоря, я действительно чувствовала что-то похожее. Узнать, что я совершенно не та, кем считала себя всю жизнь, стало настоящим шоком.

Я была одновременно взволнована тем, что стала особенной, и в ужасе от того, что стала Омегой. Я не только видела собственными глазами, как с ними обращаются, но и не знала о них почти ничего. В школе нас учили лишь поверхностным фактам: что они хрупкие, эмоциональные и нуждаются в заботе со стороны правительства.

Конечно, я чувствовала себя эмоциональной и уязвимой, но определенно не нуждалась в том, чтобы какое-то правительство, управляемое Бетами, решало за меня, как мне жить.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, внимательно изучая эмоции на моем лице.

— О многом, — призналась я.

Его открытый и ободряющий вид, а также накопившиеся эмоции подтолкнули меня к откровенности:

— Это абсолютно безумно, что я — Омега, — выпалила я. — Это одна из последних категорий, кем я хотела бы быть. Это означает, что Беты будут иметь надо мной больше контроля и могут запереть меня. Я не хочу оказаться рабыней своих эмоций. Единственное хорошее в том, что я — Омега, это то, что у меня может быть стая. Ведь стая — это семья, а я всегда хотела настоящую семью. Но тут возникает проблема: стая должна быть одобрена Советом, а его решения вызывают сомнения. Невозможно предугадать, какую стаю они навяжут мне, и это пугает. Если бы ты был частью моей стаи, я бы определенно не возражала, потому что ты чертовски сексуальный и милый. А мое тело буквально сходит с ума и жаждет оказаться с тобой в постели. И должна предупредить тебя не связываться с этим совместным предприятием. Потому что это точно не приведет ни к чему хорошему.

Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание и указала на документ на экране, а затем продолжила:

— Еще я думаю, что некоторые из моих снов, возможно, были не просто снами. Я знаю, что ты Рафе, но еще есть дракон, Бодхи и Эвандер, и я немного… — я снова сделала паузу, чтобы для пущей выразительности развести пальцы примерно на полтора сантиметра, — запуталась из-за запаха апельсинов, который должен быть здесь, но не чувствуется полностью. А еще больше меня смущает, почему вы все пахнете десертами? Я испытываю постоянный голод. Вся эта путаница и паника из-за того, фрик-фрак, что мне теперь делать, вызывает у меня стресс! И… и, о моя Богиня, я не могу поверить, что только что все это сказала!

Я закрыла руками свое горящее лицо, готовая к тому, что появится вихрь и затянет меня прямо в черную дыру. Но этот мужчина… этот безумно сексуальный мужчина слушает мою тираду с поднятыми до линии волос бровями, а по окончанию, прикрывает своей татуированной рукой самую обезоруживающую улыбку, которую я когда-либо видела. Он выглядит более довольным и развлеченным, чем кто-либо. Я была одновременно рада, что вызвала у него такую реакцию, и абсолютно унижена, ведь только что призналась этому мужчине в своем желании с ним переспать!

Но это было еще не самое худшее!

Нет!

Самое худшее было то, что я только что поняла: в комнате был запах не только корицы.

В какой-то момент во время моей тирады в комнату стали проникать другие запахи: торт черный лес, брауни, пряная карамель и, еще ближе, цитрусовый запах того неуловимого красного апельсина. Я была уверена, что если хоть немного подниму голову, мой пропавший партнер из стаи будет прямо здесь.

У двери кто-то откашлялся, и я взглянула в ту сторону сквозь пальцы, хотя это вряд ли могло помочь. В дверном проеме стояли трое мужчин: один с темными волосами в черной военной форме, второй с песочными волосами в потертых джинсах и светло-голубой расстегнутой льняной рубашке, и блондин, одетый в серые спортивные штаны и белую футболку с провокационной надписью «Относись ко мне как к стулу — присядь мне на лицо».

Образы того, как я именно это и делаю, заполонили мой разум.

Блондин с потрясающими зелеными глазами одарил меня дьявольской ухмылкой, шагнув вперед. Его загар был темнее, чем у мужчины с песочными волосами, что заставило меня задуматься, часто ли тот выходит на улицу.

— Просто говорю, куколка, я с удовольствием лягу с тобой в постель. С подушками… без подушек… с одеждой… без одежды, — он низко поклонился и поиграл брови вверх и вниз. — Я готов пожертвовать собой ради твоего удовольствия…

— О, моя Богиня, — выдохнула я, чувствуя, как мое лицо горит от стыда.

Мужчина, похожий на сержанта-инструктора, с коротко стриженной военной прической¹⁸, небрежно поднял руку и шлепнул блондина по затылку.

— Ай, ублюдок! — вскрикнул тот, отскакивая в сторону.

— Не смущай ее, Бодхи, — сказал Расстегнутая Рубашка, продвигаясь дальше в комнату. Тогда я заметила, что он был босиком, а на его одежде были коричневые брызги, а из-под расстегнутой рубашки небрежно выглядывали твердые мышцы живота.

Несмотря на то, что ситуация была забавной, молчаливое присутствие мужчины справа от меня притягивало мое внимание, как магнит. Он не двигался и не говорил ни слова, но я чувствовала тепло, исходящее от его тела. Я чувствовала запах красного апельсина, как будто он был на тарелке передо мной.

Затем медленно повернула голову, все еще прикрывая лицо руками и подглядывая сквозь раздвинутые пальцы. Не понимая, почему продолжаю держать руки поднятыми, я чувствовала себя так, будто играю в прятки с огромным, молчаливым стражем.

Нас разделяли всего несколько сантиметров. Я чувствовала, как прогибается кровать под его весом, но даже не представляла, насколько он близко. Мужчина с теплой янтарной кожей оказался огромным, даже крупнее Рафе, который возвышался над массивным креслом слева от моей кровати. На нем были черная майка и спортивные штаны. Пот блестел на мускулистых плечах, покрытых татуировками. Линии чернил уходили под рубашку, заставляя меня гадать, как далеко они простираются.

Мои руки медленно опустились от лица, когда я жадно впитывала внешность этого огромного мужчины. Они замерли чуть ниже подбородка, сплетенные, будто я стою перед пастырем в начале молитвы. При мысли о молитве мой желудок сделал сальто от непрошеных образов этого мужчины на коленях передо мной. У меня никогда не было мужчины в такой позе, но внезапно это стало чем-то, чего я отчаянно желала.

Собравшись с духом, я глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в его пронзительные глаза, которые были такого темного оттенка коричневого, что казались почти черными. Он не был красив в привычном смысле, как другие, но в его суровой внешности была своя прелесть: сильная линия челюсти, густые брови, ухоженная борода и усы. Если бы меня попросили указать человека, который был бы полной противоположностью Бодхи во всех отношениях, это был бы именно этот мужчина. Он пристально изучал меня, как будто пытался запомнить каждую черту лица и веснушку, одновременно пытаясь узнать мои самые сокровенные и мрачные секреты.

Это нервировало.

— Э-э-э… привет? — пропищала я.

Движение в поле моего зрения отвлекло мое внимание от мужчины, который смотрел на меня так, будто я знала ответы на все его вопросы, и он просто горел желанием разгадать меня. Это был самый бледный из мужчин, с босыми ногами, расстегнутой рубашкой и ожерельем из ракушек, которое я только что заметила на его шее.

Он прочистил горло.

— Я, э-э, Эвандер. Можешь звать меня Ван… э-э… если хочешь. Большинство людей, не входящих в стаю, так и делают. Мы живем здесь, в Феникс-Холлоу, — его щеки слегка покраснели, когда он отвел взгляд.

На самом деле мне нравилось имя Эвандер, и как оно звучит, слетая с языка. К тому же я не хотела быть как большинство людей.

Феникс-Холлоу казался знакомым местом где-то на Юго-Западе. Ходили слухи, что это территория Альф, но я не знала, хорошо это или плохо.

— Это Бодхи. Он Дельта, единственный не Альфа в нашей стае… ну, кроме тебя, конечно, — он указал на блондина.

Я уже догадалась как его зовут, но все равно была рада отвлечению от напряженной обстановки рядом со мной. Бодхи раскинул руки в стороны и медленно повернулся с дьявольской ухмылкой на лице. Эвандер указал на военного в дверном проеме.

— Э-э… Роман, хотя мы зовем его… э-э, Рома. Иногда.

Роман кивнул мне и слегка улыбнулся. Затем Эвандер указал на мужчину слева от меня в кресле с портативным медиа-столом.

— Рафе — наш Прайм, или, э-э… он же лидер стаи. Главный Альфа… называй как угодно.

— Не обращай внимания на все эти экраны, — перебил Бодхи. — Он все время только и делает, что работает. Он управляет собственным бизнесом и не умеет делегировать полномочия.

Рафе проигнорировал Бодхи, но отвернулся от экрана, который изучал. Он протянул свою сильную, покрытую татуировками руку и легко провел пальцем по тыльной стороне моей руки, которая все еще была крепко сжата под подбородком. Я все еще немного нервничала: в животе порхали бабочки, а сердце билось со скоростью милю в минуту. Но это прикосновение, похожее на то, что я сделала, когда впервые увидела его сидящим рядом со мной, успокоило что-то внутри меня, позволив немного расслабиться.

Эвандер переместился на другую сторону кровати, ближе к мужчине, от которого пахло красным апельсином.

— А это Торн. Ты… э-э, еще не успела с ним познакомиться. Он был в отъезде… занимался… одним делом. Да.

Торн словно ждал моего внимания, и как только он его получил, снова заворожил меня своим взглядом. Я не знала, что он ищет, и надеялась, что бы это ни было, он не найдет во мне недостатков. Я изучала его также, как он изучает меня, и уловила проблеск того, что показалось мне… неуверенностью?

Неужели он чувствует то же самое смущение, что и я?

Опустив глаза, я заметила, как его сильные руки нервно сжимают одеяло, укрывающее постель. Внезапно мое сердце сжалось, потому что его взгляд напоминает мне о том, что я чувствовала каждый раз, когда меня переводили в новую приемную семью. Но сейчас… с ним… мне не нужно было притворяться кем-то другим.

Мои сцепленные руки наконец расслабились, и я инстинктивно протянула одну, чтобы осторожно положить ее на его ладонь. Легкая дрожь пробежала по его руке. Он посмотрел на мою руку, но не отстранился, прежде чем снова поднять взгляд и внимательно изучить мое лицо.

— Привет, Торн, — тихо сказала я, чувствуя себя так, будто я только что подошла к дикому льву на природе, который, как я знала, станет моим спутником на всю жизнь. — Я — Серена, — добавила и улыбнулась, надеясь, что это успокоит его. — Очень… рада познакомиться с тобой.

И это была чистая правда. Если мои догадки верны, каждый из этих мужчин станет частью моей будущей стаи. Конечно часть меня беспокоилась, что они сочтут меня недостойной. Хотя их поведение не выдавало ни малейшего намерения отвергнуть меня.

Неужели я наконец нашла свою семью?

Станет ли это место моим настоящим домом навсегда?

Торн, почувствовав мою неуверенность, перевернул руку и сжал мою ладонь, переплетая свои пальцы с моими. А затем, грубым голосом, который, судя по всему, он редко использовал, прорычал одно слово, которое закрепило мое место в их стае.

Одно слово, сказанное с такой абсолютной преданностью и уверенностью, что у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что он никогда не предаст меня и не позволит забрать меня у них.

Одно слово, которое вызвало слезы облегчения и надежды в моих глазах.

— Моя!