В отпуск на отбор

Глава 17

Утром я проснулась с ощущением того, что кому-то что-то задолжала.

Например, нормальное свидание, а не вот это вот всё.

Открыв глаза, первым делом узрела сладкую парочку: на груди лежащего на спине Ская в расслабленной позе почивал крыс, уткнувшись носом в ямочку между ключиц.

Эх, жаль коммуникатор остался у Мэг и мне было не на что заснять сию компроматную милоту.

В палатке, благодаря плотной ткани, царил уютный полумрак, хотя снаружи было уже довольно светло.

Скай (всё-таки он золотко) то ли из-за жары, то ли из солидарности спал без футболки, аккуратно свёрнутой и сложенной в уголок возле моего платья и бюстика. При виде последнего я покраснела и быстренько переложила его вниз. Сама надела футболку и босиком пошлёпала по прохладным с утра камням к реке. В пушистых кронах окружающих деревьев переругивались, защищая территорию, птицы.

Днём водопад утратил большую часть сказочного очарования и стал напоминать след от бензина – вышедшего из употребления более столетия назад топлива для наземного транспорта.

Я осторожно погрузила руку в воду, и она окрасилась сразу в несколько цветов налипшего на неё фитопланктона. Н-да, искупаться не получится. Хорошо, что Скай позаботился о запасах не только еды, но и чистой воды, даже жевательные таблетки – заменители зубной пасты – прихватил. Чувствуется опыт походной жизни.

Вскоре к пробуждению Занозы всё было готово: умытая я, по-прежнему щеголяющая в чужой футболке, свежесваренный кофе и бутерброды из вчерашней закуси к вину, бутылка которого так и осталась не откупоренной.

– Доброе утро, – обернувшись на шорох, я первым делом уткнулась взглядом в кубики пресса. Неизвестно когда и как, но Скай уже успел загореть под местными солнышками. До бронзы дело ещё не дошло, но приятный золотистый беж вовсю наличествовал.

Слегка смутившись, я поднялась навстречу, собираясь вернуть хозяину его одёжку и взамен натянуть платье. Да, неудобно, но видеть Ская полуголым – неудобно вдвойне.

– Ты куда? – Заноза, на плече которого как ни в чём не бывало умывался крыс, заступил мне дорогу.

– Переодеться, – я постаралась, чтобы голос звучал непринуждённо и естественно.

– Зачем? Мне так больше нравится: мило, по-домашнему, – усмехнулся Скай, явно потешаясь над чужой стыдливостью.

– И почему мужчины обожают разгуливать по дому полуодетыми? – ехидно фыркнула я. – Помнится, когда в студенческие годы подрабатывала курьером, частенько нарывалась на клиентов в трусах. И это при том, что климат контроль сейчас есть в каждом доме.

– На мне штаны, и мы не дома, – парировал Скай.

Шулер внезапно вспомнил, чей он питомец, и перебрался ко мне на плечо.

– У-у-у… предатель, – ласково почесала я крыса за ушами.

– Это ты зря, – возразил Заноза. – Он всю ночь бдительно охранял целомудренный сон любимой хозяйки.

– Хочешь сказать, – хихикнула я, вспомнив позу, в которой застала с утра пораньше этих двоих, – Шуш угрожал в случае домогательств перегрызть тебе горло?

– Понятия не имею, что он собирался перегрызть, но как-то становится не до романтики, когда рядом то и дело шныряет хвостатая, зубатая, красноглазая тварь. Ты знала, что в темноте глаза хорейских крыс могут светиться?

– Нет, – отрицательно покачала я головой. Ничего подобного прежде за Шулером не замечала. Однако сейчас меня куда больше интересовало другое: – А что, у нас намечалась романтика?

Вместо ответа Скай внезапно подхватил меня под бёдра и легко поднял вверх, будто я совсем ничего не весила. Чтобы удержаться и не опрокинуться назад в гимнастический мостик (вот была бы хохма), пришлось обнять его руками за шею, а ногами за пояс.

– Если продолжишь паясничать в том же духе и в столь куцей одёжке, она случиться прямо сейчас, – пригрозил Линдал.

Я с улыбкой провела по его встрёпанным волосам и с внезапно нахлынувшей нежностью чмокнула в макушку, чувствуя, что готова простить любые шутки за ощущение безопасности, которое Скай неосознанно мне дарил. Тихо попросила:

– Отпусти. Кофе стынет.

Мы оба без лишних слов понимали: никакой «романтики» не могло быть вчера, даже когда я собственноручно избавилась от одежды, и не будет сегодня. Прежние договорённости оставались в силе и «настоящее свидание» ничего не меняло. Поэтому дальше просто пили кофе: я, прикрыв одеялом колени, Скай – плечи. Шулер легендарным разделяющим мечом сидел на земле между нами. Умиротворяюще шумел водопад, и птичьи трели больше не казались мне ожесточённой перебранкой соседей по территории.

Скай предупредил, что в ближайшую неделю мы будем видеться редко. В его присутствии на съёмочной площадке острой нужды пока не было, поэтому родители придумали загрузить ненаглядного сынка семейными делами. Было хорошо и грустно одновременно. Хорошо – сидеть рядом и непринуждённо болтать, грустно – потому что я вдруг осознала: мне будет этого не хватать, когда всё закончится.

Максимилиана всегда раздражала моя самодостаточность и независимость. Он бесился, не без оснований подозревая, что наедине с собой мне интереснее, чем в его компании. Я думала, что так будет всегда: целостность моей личности никогда не нарушится, я никогда не почувствую себя половинчатой. Ведь это же Скай. Несносный, самовлюблённый, иногда откровенно грубый и циничный. С чего бы ему становиться моей второй половинкой?

Я тряхнула головой и отправилась одеваться, чтобы в более приличном, но не менее соблазнительном, как позднее признался Заноза, виде помочь собраться.

Зато теперь у меня было одеяло, и на обратном пути я прикрыла им оголённую разрезом ногу.

На террасе перед домом царил идеальный порядок, и о вчерашнем разгуле напоминал только лежащий на столе браслет-коммуникатор. Я поспешила его надеть, затем вернулась к продолжавшему сидеть на аэроскутаре Занозе с намерением попрощаться. Парень обнял меня за талию, притянул вплотную к себе, игнорируя жужжащего возле уха дрона с видеокамерой, и поцеловал. Сделал он это как что-то само собой разумеющееся, словно мы встречались официально, а не развлекались, пробуя иной формат отношений. Мои ладони, поначалу упиравшееся Скаю в грудь, постепенно расслабились и заскользили вверх к плечам. Когда пальцы ласково коснулись тыльной стороны мужской шеи и зарылись в волосы на затылке, объятие стало ещё теснее, а поцелуй жарче. Послышался тихий стон.

Проблема состояла в том, что я не знала, что со всем этим делать. Впервые я не могла сказать напрямую о своих чувствах и мыслях, поскольку окончательно в них запуталась. Слишком резко всё поменялось. Я допускала, что Заноза использует меня наперекор родительской воле, желая ослабить влияние Деборы. Вот только получалось у него это настолько искренне, что я стыдилась думать подобным образом, а верить, что дело обстоит иначе, боялась. Половинчатость сделала меня чересчур уязвимой. Но та же половинчатость, как вскоре выяснилось, способна дарить крылья…

***

Стилисты пообещали подобрать каждой участнице неповторимый образ, который раскроет и подчеркнёт её индивидуальность. Я ожидала чего угодно, но только не чёрное платье-карандаш длиной до колена и вырезом-лодочкой. Я полагала, что мне сделают максимально естественный макияж, но вместо этого Вивьен нарисовала кошачьи стрелки и нанесла бледно-розовую матовую помаду. Я стала походить на аристократку позапрошлых веков, но не надменную и высокомерную, а скорее наивную и доверчивую, смотрящую на мир широко распахнутыми глазами. Где-то это уже было, а вот крыса, столбиком сидящая на плече великосветской дамы, – что-то новенькое.

Уязвимость обострила моё восприятие, а половинчатость толкала вперёд к победе. Я внимательно слушала, как правильно работать на камеру: как говорить, как двигаться, какие жесты лучше использовать, как быть одновременно естественной и яркой, запоминающейся. В обычном состоянии такому не научиться за день, неделю и даже год, в половинчатом – вполне. Я хотела победить на «Отборе» ради Ская. Ради себя я желала, чтобы «Отбор» поскорее закончился и моя жизнь вернулась в прежнее русло. Пока ещё не поздно…

Бетани с зачёсанными в высокий хвост волосами, в серебристом обтягивающем комбинезоне выглядела очень провокационно. Оливию превратили в элегантную деловую женщину. Брючный костюм тёмно-вишнёвого цвета с пиджаком свободного кроя сделал девушку стройнее и утончённее. Из Марлы получилась принцесса в пышном лавандовом платье и длинных кружевных перчатках выше локтя. Миниатюрная Валери стала соблазнительной нимфеткой в короткой плиссированной юбочке и оголяющей живот кофточке. Стефания – куколкой в розовом с ярким макияжем и большим количеством блёсток. Все остальные тоже выглядели очень броско. И только Дебора разительно выделялась на аляповатом фоне расфуфыренных красоток. Она была своей в доску, простой, доступной и в то же время очаровательной девчонкой из соседнего двора в голубых джинсах и белой рубашке с небрежно закатанными рукавами и расстёгнутыми верхними пуговицами. Волосы её были распущены и слегка взлохмачены, на лице – минимум макияжа, по крайней мере на первый взгляд, на губах – фирменная улыбка, широкая, доброжелательная, искренняя.

Первая неделя пролетела как один день. Мы много работали. На камеру и за кадром. Готовились к соревнованиям, которые пройдут в прямом эфире, репетировали индивидуальные номера и взаимодействовали в группах и тет-а-тет. Признаться, я далеко не сразу осознала, что меня провоцируют. Поначалу это делалось осторожно, почти незаметно. К примеру, внезапно возникали вопросы о семье от участницы, с которой мы не были настолько близки, чтобы откровенничать на эту тему. Или кто-то любопытничал о наших отношениях со Скаем. А то и вовсе затрагивались политические аспекты, в которых я не была сильна. Однако настоящая провокация ждала меня впереди…

***

О том, что каждая участница имеет право пригласить на «Отбор» кого-то из родственников, я знала, но наивно полагала, что дело это добровольное, и никак не ожидала, что кое-кто не в меру инициативный похлопочет о нём, не предупредив меня.

Одним свободным вечером, когда мы с Оливией и Бетани отдыхали за просмотром романтической комедии, я имела неосторожность принять вызов с незнакомого номера.

– Привет, сестрёнка.

Я изумлённо воззрилась на голографию старшего единоутробного брата. Узнать Видара получилось только благодаря тому, что он был известной личностью, наследником богатой корпорации, фото и видео с которым частенько мелькали в сми, однако в живую мы ни разу не встречались. Он не был даже на похоронах своей матери, возможно потому, что на тот момент учился в закрытой частной школе и ему попросту не сообщили о её смерти.

– Привет, – эхом откликнулась я, не зная, как реагировать на внезапный интерес брата к моей персоне.

Девчонки не вмешивались, но смотрели на молодого мужчину с жадным интересом. Он был старше меня на десять лет. Как всегда, одетый с иголочки и будто бы только что из салона красоты. Красивый брюнет с аристократической бледностью и зелёными глазами, не такими чистыми и яркими как у меня, с примесью серых и жёлтых крапин, но в сочетании с длинными густыми ресницами они были очень выразительными и запоминающимися.

Видар смотрел, вроде бы, равнодушно, но зрачки его глаз расширились, выдавая волнение.

– Ариана, – с едва заметной запинкой произнёс он моё имя, и я почувствовала, как к горлу подкатывает солёный ком. Мне было шесть лет, когда мамы не стало. Она пережила отца всего на полгода. Шесть лет – не великий возраст, тем не менее его вполне хватило, чтобы заметить, а потом всю жизнь вспоминать глухую тоску в маминых глазах, которая оставалась там даже в минуты радости. Видар – вот по кому мама так тосковала. Когда, повзрослев, я узнала некоторые подробности из жизни родителей, то оборвала с роднёй по материнской линии последние связи. Впрочем, их почти что не было. Родственники спонсировали приют, но никогда не навещали и не дарили мне личных подарков. Другой вопрос, что я бы сама их не приняла. Но это совсем другой вопрос…

– Ари! – обеспокоенно позвала Бетани, заметив, что я не слушаю собеседника, который вот уже третий раз повторяет одно и тоже.

– Что? – обернулась я к девушке.

Бетти подсела ближе и с широкой вежливой улыбкой пояснила:

– Ариана устала и туго соображает. Но мы всё поняли: завтра в девять утра по местному времени она будет встречать вас в космопорту. Вы в свою очередь учтите, что Ари прибудет туда в сопровождении съёмочной группы. До свидания.

Бетани нажала отбой и внимательно посмотрела мне в лицо:

– В чём дело?

– Спасибо, – поблагодарила я вместо ответа и положила голову ей на плечо.

– Это твой родной брат? – спросила Оливия.

– По матери.

– Вы немного похожи. Глазами.

– Я, кажется, его знаю, – задумчиво произнесла Бетти. – Где-то видела, но не помню где.

– Похоже, для тебя его визит – полная неожиданность, – проницательно заметила Олив, тоже двигаясь ближе.

– Угу, – подтвердила я, выпрямляясь.

– Тогда кто его сюда позвал? – удивилась Бет.

Я пожала плечами. Сейчас ломать голову над этим совершенно не хотелось. Видар одним своим видом всколыхнул тяжёлые воспоминания, что прежде таились на самом дне, замаскированные чем-то более приятным и лёгким. Теперь они нескоро улягутся обратно.

– Мы, пожалуй, пойдём. – Оливия поднялась с кровати и призывно посмотрела на Бетани.

– А как же фильм? – заартачилась та.

– Потом досмотрим. Я спать хочу, и ты ТОЖЕ, – с нажимом в голосе, произнесла девушка.

Я послала Олив благодарный взгляд. Она улыбнулась в ответ краешками губ.

– Ничего не понимаю. Что на тебя нашло? – проворчала Бетани, но всё-таки последовала за подругой.

Глазами? Возможно. Однако вовсе не цветом, а разрезом. Он такой же, как у мамы. Это от папы мне достался оттенок «чистейший изумруд». А Видар… Видар гораздо больше походил на мать, чем хотелось бы его отцу.

В клетке завозился Шулер. Он добровольно спрятался туда с приходом гостей, и вредная Бетани поспешила незаметно, как ей казалось, защёлкнуть замок. Шуш не возражал, поэтому я не стала акцентировать на этом внимание. Но стоило девчонкам закрыть за собой дверь, как зверёк активно попросился на свободу, а получив её, мигом вскарабкался на плечо, пощекотал вибриссами шею, отвлекая от тягостных дум.

Я сложила пальцы колечком и Шушик охотно просунул в него мордочку. Интересно, как он отнесётся к Видару?..