В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!

Глава 34. Дилемма

В избе искусницы горница была завалена рукоделием, и чего там только не было! Если бы не мой настрой поскорее вернуться и со всем разобраться, непременно зарылась бы с головой во все эти ленты, кружева, лоскуты и отрезы тканей, рассматривала бы вышивки и вязанье, щупала бы пряжу и придирчиво выбирали нитки и иголки. Но, увы, я решила, что чем быстрее выполню взятые на себя обязательства, тем лучше.

Да и свербило под ложечкой то, что времени у меня мало. Найти Леся-то я нашла, а вот о том, чтобы разорвать нашу связь и избавиться от тату, заговорить так и не смогла.

После того, как набрала всего для наряда кикиморы, задерживаться не стала и в компании кошки и суженого отправилась дальше.

— Если Змей превратит тебя в волка, что я должна сделать, чтоб вернуть все обратно? — спросила по дороге. Все-таки словами Горыныча пренебрегать не стоило. — Желательно обойтись без того, чтобы пришлось стаптывать железные башмаки и глодать каменный хлеб. А чугунный посох я вообще не уверена, что смогу поднять.

— Вряд ли ты что-то сможешь сделать, у Змея сила великая. Кроме него, никто с ней не совладает.

— И как быть? Давай сбежим! — предложение мне и самой не нравилось, но перспектива ждать, пока прилетит Горыныч и превратит Леся в волка тоже не улыбалась.

— Как? Он же с крыльями, везде догонит.

— А ты леший, тайные тропы знаешь.

— И всю жизнь по кустам прятаться будем? — с грустью спросил Лесь.

— Давай в мой мир уйдем! — не сдавалась я.

— Не могу, Линушка. Тут я леший, за леса и все, что в них твориться отвечаю, а там я кем буду?

— А я тут кем?

— Моей женой, — улыбнулся леший.

— А там ты будешь моим мужем, — буркнула я.

Бросил на меня быстрый взгляд.

— Ты же сказала, что не люб и не мил я тебе.

— Да какая разница? Речь идет о том, человеком тебе быть или в волчьей шкуре бегать.

— Большая, Линушка, разница. Я хочу в любви и согласии жизнь прожить, ну а нет, так какая разница, можно и волком побегать.

— А что потом?

— Потом? Не знаю. А что ты имеешь в виду?

Говорить о больном не хотелось, но от себя не убежишь ведь. Поэтому спросила:

— Я про метку. Она не сможет навредить тебе?

— Метка только человека может сжечь, пока я пень или волк, она безопасна. А если бы ты в свой мир вернулась, то она бы погасла. Почему, кстати, ты не ушла?

— Если бы мне кто-то сказал, что достаточно лишь уйти из Алазара, чтобы все закончилось, то я бы, наверное так и поступила. Но я, во-первых, хотела объясниться с тобой. Во-вторых, мне сказали, что ты погибнешь. В-третьих отправили к Агафье за артефактом переноса. А сейчас получается, что все это была ложь, да?

Обидно стало до слез просто. Я тут столько страху натерпелась, а могло ничего этого и не быть. Просто вернулась бы к Милке и все забыла. Но проблема и в том, что забывать почему-то не хочется…

— Не совсем. Нечисть, лишившись пары, погибает не от метки, а от тоски. Она душу у кого-то выжигает, у кого вымораживает, а кого-то высушивает. Метка — это проекция чувств. И артефакт у Агафьи действительно есть, но не уверен, что она со своим кулоном расстанется.

— Почему же?

Объяснение меня немного успокоило, но на душе все равно кошки скребли. И поэтому моя личная утешительница нещадно мурчала на руках, прогоняя конкуренток.

— Было предсказание, что кулон сведет ее с избранником, — сказал Лест, сходя с тропинки под сень дерева. — Ты устала, Линушка, давай отдохнем и перекусим, коль у Марьи не стали задерживаться.

Возражать не стала. Маркиза решила, что раз ее опять куда-то потащили, то собственно, так тому и быть. Пусть тащат дальше. Но на ручках. И лапкам идти категорически отказалась. Как и лезть в корзинку. И даже плечи Леся ее не устроили. А я тащить эту упитанную королевишну порядком устала, так что небольшому привалу была рада.

Еды Марья нам с собой положила с запасом, поэтому небольшой пикник в тенечке был кстати. Лесь все приготовил, порезал и разложил сам, усадив меня на застеленный ковриком лапник. Маркиза с рук так и не слезла, зорко наблюдая за действиями мужчины. “А-а-а, хоть волком вой! Нельзя же быть таким заботливым и предусмотрительным”, — думала я, когда Лесь выложил на большой лист подорожника захваченные специально для Маркизы кусочки рыбы. Тогда только ее Величество Снежность соизволила покинуть мои руки.

— И как долго ты будешь волком, если Змей сдержить свое слово? Если в тебе кто-то человека разглядит, ты обратно превратишься? — спросила я, принимая бутерброд и прохладный морс.

Задумался.

— Змей такие штуки любит, так что вполне возможно.

— И другую тогда женой назовешь?

— Лина!

— Как есть говори.

Не знаю, что на меня нашло, но, блин, он такой хороший, и какой-то чучундре достанется? А я опять себе какого-нибудь Олежика найду с очередной сумасшедшей мамашей.

— Если полюбимся друг другу, то да, — спокойно сообщил мой вообще-то муж!

Нет, я догадывалась, конечно, что этот гад мне верность хранить не собирается, все они, мужики, даже те, которые лешие и волки одинаковые, но обидно.

— То есть, ты со мной на Землю уходить не хочешь, потому что другую ждешь?

— Не передергивай, Павлина. Я с тобой идти не хочу, потому что я тебе не нужен.

И вот она дилемма чемодана без ручки, который нести тяжело, а бросить жалко. Сказать, что нужен — не могу. Мне с ним хорошо и спокойно, а еще он привлекательный и мужественный, и будь мы в моем мире, я бы с ним, наверное, даже замутила. Ладно, признаюсь, Лесь мне очень нравится и я им даже восхищаюсь.

Но этого же недостаточно, чтобы вот так все бросить и себя забыть.

Сказать, что Лесь мне не нужен, тоже солгать. Мне на самом деле хочется, чтоб он со мной остался. И что делать? Согласился бы уйти со мной, может что у нас и вышло. А так не получиться ничего. Не мой это мир и не хочу я в нем оставаться. Вот только почему от этого выть охота?