В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!

Глава 5. На поляне

“Лунная” дорожка привела меня на поляну, и я тут же бросилась искать Миланку, но вскоре поняла странную вещь — я никого здесь не знаю. Люди казались знакомыми, но стоило подойти ближе, как они оказывались просто похожими на кого-то из тусовки подруги. И поляна тоже была совсем не та, с которой мы отправлялись искать “цветок папоротника”. Не было ни сцены, ни выхода к реке, ни заботливо сложенного дровяника… Неужели в этом лесу сразу две компании гуляют Купалу и меня вынесло к другой? Телефон, естественно, остался в домике, а где искать нашу турбазу, я понятия не имела.

“Надо кого-то спросить, где я”, — с этой мыслью ухватила проходящую мимо девицу.

— Ты? — спросили мы обе одновременно.

— Ты почему здесь, а не с Лесем? — первой опомнилась девушка.

— Где Милана? — не дала я сбить себя с мысли.

Хотя сбивать там, по правде сказать, было не с чего. После того, как парень бросил меня в лесу и мне от усталости привиделась ерунда с превращением его в пень, в голове царил невероятный хаос и только одна-единственная мысль заглушала все остальные, громко вопя — “хочу домой!”

— Милалика? — переспросила девушка, — зачем она тебе?

Но обернулась, поискала кого-то глазами и крикнула в толпу, призывно махая рукой:

— Милаша, подойди!

Я тоже принялась выискивать, не мелькнет ли где светлая макушка подружки и не обратила внимания на верткую разрумярившуюся чернявую девчонку, подскочившую к нам.

— Даринка, хотела чего? — чуть запыхавшись спросила девушка, убирая с лица выбившиеся пряди и приглаживая косу, прежде чем небрежным жестом откинуть ее за спину.

Я даже чуть позавидовала такому богатству — коса была длинная, до самых бедер, да с руку толщиной. Я считала, что у меня волосы красивые — темные, густые, послушные, с легкой рыжинкой, они спадали чуть вьющимися локонами ниже лопаток, стоило их распустить. Вот только редко я себе такое позволяла, собирала их в пучок, чтобы при работе не мешались. А больше во мне ничего и не было — пышными формами и точеной фигурой я похвастаться не могла, поскольку была скорее худой и рослой, а от работы с иглой и бумагами еще и сутулилась постоянно. Милка меня от этой привычки отучала, и пыталась увлечь танцами, но ничего у нее не вышло. Бывает, что когда подростки взрослеют, то в какой-то момент они слишком быстро вытягиваются, не успевают привыкнуть к своему телу и в движениях появляется некоторая неуклюжесть и рассогласованность. Вот и у меня так было. Не было во мне ни ловкости, ни грации, ни, как выразилась моя несостоявшаяся свекровь, “умения подать себя”. Лицо тоже было самым обыкновенным — карие глаза, высокие скулы, рот, нос обычные, изъянов не было, но и особой породистой утонченности, что так хотел видеть во мне Олег, тоже не наблюдалось.

— Не я, вот она, — девица, что уговаривала меня пойти прыгать через костер, некрасиво ткнула в меня пальцем, и они обе с Милашей уставились на меня.

— Нет, — я помотала головой, — не эта, мне нужна другая Милана, блондинка, она организацией занималась… — начала объяснять я и с запозданием поняла, что не может тут быть моей подруги, это же совсем другие гуляния! — Простите, я ошиблась. Перепутала. Подскажите, как мне в “Солнечные Грезы” попасть?

— Она чего, дурная? — громким шепотом спросила Милаша-Милалика Дарину, вцепившись в ее рукав и отступая от меня на шаг. — С чего ее в грезы-то потянуло? — Ты это, туда только днем попасть можешь, — добавила она громко, обращаясь ко мне, при этом опасливо косясь. — Если долго на солнышке сидеть будешь, да с головой непокрытой, так прямехонько туда и попадешь.

Я не сразу поняла, о чем девчонка толкует, но вскоре дошло.

— Да нет же! — попыталась объяснить я. — Это турбаза такая, я оттуда. Там тоже ночь Ивана Купалы празднуют.

— Она не местная, да? — Милалика снова громко зашептала своей подруге. — А что за деревня такая “Турбааза”, это где? Не нашенское что-то, я не слышала ни разу. Может она не из Тридевятого?

— Не знаю, откуда ты, но меня очень интересует, почему не с Лесем? — с какой-то угрозой в голосе спросила меня Дарина, уперев для пущей убедительности руки в боки.

— Точно, это же она! Та самая, которую с лешаком повязали. А чего она тут? — Милалика церемонностью не отличалась и только разве что в меня пальце не тыкала, лишь разглядывала с любопытством в черных глазах, как будто я чудо-чудное, диво-дивное.

— Он ушел, — сказала я, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.

Я почти убедила себя, что все — и дорожка, и пень, и даже зеленые глаза парня мне привиделись. А тут мне опять толкают, будто меня как она сказала “повязали”? Как кобылу или корову, или с… Эм-м-м, в общем, все равно ерунда сплошная получается. Мне бы таблеточку от головы выпить, а лучше сразу две, и домой вернуться.

— Лесь не мог уйти просто так, ты что, его прогнала?! — возмущение Дарины набирало обороты и мне снова стало немного страшно — вдруг накинется, а я тут не знаю никого так что не факт, что заступятся.

— Никого я не прогоняла, — я выставила перед собой ладони и начала медленно двигаться назад. — Просто сказала, что…

А что я ему сказала-то? Все же было не по настоящему, он меня куда-то вел…С родителями знакомиться? Ночью? Да ну, бред какой-то. С одними уже познакомилась, хватит. Потом пень… Да нет же, мне просто показалась, тень от луны так легла! Луна… Огромная луна сияла на небе и все казалась под ней немного мистическим и нереальным. Так что же я сказала парню?

— Сказала, что хочу домой! — уверенно закончила я. Конечно, что я еще могла ему сказать? Красивому, но совершенно постороннему парню, который завораживал меня одним взглядом. Точно, колдовство какое-то…

— И что дальше? — вся подобравшись спросила Дарина. — Что ОН сказал?

Она так выдела это “он”, как будто до меня ей дела не было.

— А он меня послал! — обидевшись, буркнула я. Ишь, устроили тут допрос с пристрастием. А меня там, наверное Миланка с ног сбивается, ищет. — К ведьме, — зачем-то добавила. — Что-то там снимать…

Девицы разом ахнули, выпучив глаза.

— Что же ты наделала, окаянная! — воскликнула Дарина. — Так, Милаш, хватай ее, отведем к Велизаре.

И меня… схватили. Девицы оказались силы недюжинной и сколь яро я не сопротивлялась, потащили меня прочь с поляны.