Великий князь и я. Театр

20

К завтраку я вышла сонная и недовольная. Глаза слипались — мы с маменькой просидели до первых петухов. Я наконец-то поведала ей о Темногорском и остальной компании. Мама только вздыхала, прижимая к себе непутёвую дочь. Воскресную службу в церкви мы благополучно проспали, а Беляну, пришедшую нас будить, закидали подушками.

Но увы, за распорядком в княжеском доме следили строго, поэтому увильнуть от завтрака нам не удалось.

Князья Верданские за столом выглядели гораздо лучше "прекрасной половины". Пожелав мужчинам доброго утра, я попросила омлет и крепкий кофе.

Свой первый выходной день я собиралась провести… в постели. Выспаться всласть, а после полдника совершить набег на библиотеку. С этим театром я совсем забросила пьесы, а между прочим, из Ладаньи мне уже пришло письмо. Скоро выпускные балы в пансионах, на которые, как водится, нужно поставить сценки.

Но странное дело, неужели никому не донесли, что я уехала в столицу?..

Прочитав письмо, я спрятала в ладонь улыбку. Не желая терять рыбку-сказочницу, директор пансиона "всё понимал и был готов удвоить гонорар". Замечательно!

— Что вас развеселило, Ксения? — Елизар отсалютовал мне чашкой. Он явно был в приподнятом настроении, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Подружка написала, из пансиона, — я сложила письмо и убрала в карман, — так, девичьи глупости.

Он машинально кивнул и вдруг огорошил:

— Не хотите прогуляться? Насколько я помню, сегодня у вас выходной. К тому же, вы больше недели в столице, а город ещё не видели. Надо навёрстывать упущенное.

Это было сказано очень по-елизаровски — просьба, облачённая в стальную броню приказа. Лишь под конец он очнулся и смягчил голос, добавив просительных интонаций. Я мельком подумала, что хотела бы познакомиться с Елизаром — не-князем. Порой его глаза теплели, но чаще они были скованы льдом титула и бесконечных правил.

Признаться честно, я растерялась. Ноги гудели после театра, намекая, что прогулка — дурная идея. Я планировала сон, чтение и любимую работу. На следующей неделе мне точно будет не до покоя — репетиции и проблемы в театре набирали обороты.

Но… по всему получается, что я сама отталкиваю Елизара. Мы же приехали на смотрины, и маменька с князем ждут моего решения.

— Я не против уютного парка и какой-нибудь чудесной кондитерской, — наконец вымолвила я, — но пожалуйста, давайте без длинных прогулок. Просто все эти танцы на курсах, раз-два-три…

Мои возражения Елизар принял вполне благосклонно. Надо же, он не такой бука, каким кажется на первый взгляд!..

Служанки быстро накрутили мне локоны и подкрасили глаза угольным карандашом. Маменька внесла свою лепту, добавив румяна на щёки и пудру. В зеркале по-прежнему отражалась хмурая девица, но вид у неё стал посвежее и поэфектнее. Платье цвета кофе с молоком, самое лаконичное, без изысков, подошло мне идеально. Сейчас я выглядела элегантной холёной барышней, больше графиней, чем нищей писательницей. Восторженно поохав, служанки принесли мне кремовый ободок-кокошник и удобные туфли для прогулок.

— Вы очаровательны, Ксения! — подмигнув, старший князь поцеловал мне ручку. Они с Елизаром что-то обсуждали в холле, но с нашим появлением оба замолчали. "Передав" меня сыну, князь Снежан уверенно направился с маме, ожидающей у лестницы. Так!.. Судя по перемигиваниям, у них были какие-то совместные планы!

И маменька тоже хороша — разрумянилась, приосанилась… Это что ещё за новости?!

— Вы сопите прямо как Феликс, — усмехнулся Елизар, предлагая мне локоть. Скрипнув зубами, я позволила увлечь себя к выходу. — После завтрака они выбираются в сад, пьют кофе и общаются. Я расспросил Серафима, нашего управляющего. Как видите, всё в рамках приличия.

В честь погожего дня Елизар выбрал открытую карету. Когда экипаж тронулся, я посмотрела на княжича в упор и вполголоса прошипела:

— А вас ничего не смущает, Елизар?!

— А что должно меня смущать?.. — насмешливо отозвался он. Как с маленькой говорил, право слово! — Симпатия отца к Елизавете?.. Он вдовец, она вдова, нет даже повода для скандала. Какую-нибудь молоденькую содержанку я бы вышвырнул из дворца не глядя, но ваша мать — неглупая зрелая женщина. Роман с моим отцом не повредит её репутации. Наоборот — привлечёт интерес высшего общества Руссы.

— Иными словами, её будут считать за подстилку для богатых и титулованных, — ядовито парировала я, — нужна ли моей маменьке такая слава, Елизар?!

— Ей определённо нужны деньги. Без денег её красота долго не протянет, так что…

Это прозвучало настолько мерзко, что я вскочила:

— Остановите карету! Я больше не желаю!..

Елизар с силой дёрнул меня, вынуждая упасть на сидение. Удивлённому кучеру он велел ехать дальше:

— Чего вы творите?! Это опасно!

— Чего я творю?! Вы назвали мою мать шлюхой! А может… — я широко распахнула глаза от осознания и вцепилась в его пиджак. — Может, вы и меня пригласили для развлечения?! Я тоже сойду для будущей "перепродажи", да, Елизар?!

— Прекратите! — язычник отцепил мои руки от пиджака, но не отпустил. — Вы мне нравитесь!..

И внезапно он меня поцеловал. Резко, с напором, сминая попытку сопротивления. Впрочем, не то, чтобы я мешала ему — я просто опешила от такой наглости! Его губы были приятными, а дыхание согревало… В другой ситуации я бы сломалась и позволила, но после грязных слов — не смогла. К счастью, Елизар понял.

— Я не хотел вас обидеть, — с досадой произнёс он, целуя меня в висок, — Ксения, я делаю выводы из того, что вижу. Мне известно, что люди думают о языческой невесте, но Павел согласился на брак племянницы с язычником. Скорее всего, вы много лет находитесь на его иждевении. Ваша мать — красивая, ухоженная женщина, и вряд ли Павел мог бы её обеспечить. Значит, в её окружении есть состоятельные мужчин, но я вовсе не считаю это зазорным.

— Мы работаем, Елизар, — бросила ему в лицо, — мой отец после смерти оставил большие долги, а дед проигрался в карты. Всё имущество Сириновых ушло на погашение ссуды. У дяди остался особняк, а нам он выкупил усадьбу в Ладанье — очень дёшево, поскольку старый владелец, получив наследство, старался побыстрее продать "эту рухлядь". Дядя добился аудиенции у императора, чтобы наши долги перевели в императорский банк, без диких процентов и тёмных личностей. К небывалой удаче, его историю услышала великая княгиня Косса. У княгини есть особый фонд для женщин и детей… в сложном положении. Обычно она помогла только язычницам, но взяла шефство и над нами, — я устало перевела дух. Но Елизар внимательно слушал, и я продолжила. — Часть ссуды погашал фонд. Кроме того, маменьке ежемесячно, до моих шестнадцати лет, приходили небольшие суммы на платья и игрушки. Княгиня буквально спасла нас. За моё обучение в школе заплатил дядя, а на еду и булавки я со школы зарабатываю сама. Маменька же занимается с детьми богатого купца, ещё в аптеке помогает. Её цветущая красота — знания о всяких кремах, притирках и травах. Ну и наследственность.

Когда пауза затянулась, я вздохнула:

— Наверное, нам стоило сразу рассказать, а не строить из себя приличную графскую семью.

— Извини, — княжич обнял меня за плечи, но я не приняла ласку, отстранилась, — я действительно ошибся. Вроде нашёл все детали, а сложил неправильно. Ты… простите, вы тоже гувернантка?

Я не хотела переходить на "ты", несмотря на намёки, но сердце требовало дать Елизару шанс. В конце концов, он из столицы, а в столице свои порядки. Для красивой вдовы средних лет иметь любовника — нормально. Просто я росла слишком наивной, а маменька не посвещала меня в "прозу жизни".

— Я работала в женском пансионе, — ответила полуправду, — вы можете называть меня Сеной, Елизар. Но не смейте оскорблять маменьку.

— Я учту, Сена, — пообещал он с серьёзным видом.

Прогулка, которая началась столь паршиво, уже заранее меня не радовала. Однако место, которое выбрал Елизар, было поистине сказочным!.. Неторопливая свинцовая река, петляющая вдоль каменных плит, разномастные мосты, выбеленные беседки под сенью ив и цветущая сирень. Парк Семи Мостов — любимый, по слухам, парк матушки-императрицы. Первым делом Елизар привёл меня на известную аллею чёрной и белой сирени. Воистину садоводы в Руссе сотворили нечто невероятное!

Но больше, чем сирень, меня поразил сам Елизар. Он держался со мной тепло, мягко, не заискивал и не демонстрировал характер. Пока мы бродили по парку, он развлекал меня историями из студенческой жизни. Незаметно я втянулась, забросала его вопросами. Как оказалось, Елизар закончил академию Северных Княжеств — академию язычников. Это место вызывало у меня немалый интерес, но в Ладанье не было книг про языческий оплот. Про академию везде писали скупо. Разумеется, в бывшего студента той самой академии я вцепилась клещами — пока мысленно.

— …Весь в грязи, а рядом Темногорский веселился…

— Кто?! — невольно вырвалось у меня. Боже Великий, это похоже на шизофрению! А что дальше?! Он мне в кошмаре явится?!

Елизар покосился на меня с явным сомнением, однако пояснил:

— Алексей Темногорский, мы учились в одной группе. Неужели ты слышала про него?.. Конечно, про Эш-Арен писали все газеты, но ты была ещё девчонкой…

Эш-Арен! Снова Эш-Арен!

— Что за Эш-Аренский инцидент? — спросила я в лоб, вспомнив вчерашний разговор с Темногорским. Погрузившись в свои думы, я едва не упустила реакцию Елизара — а меж тем Верданского знатно перекосило!

— Сена, давай не будем…

— Почему? — искренне изумилась я. — Ты тоже связан с этим Эш-Ареном? Ты был там?

Впервые его глаза ярко сверкнули, но не бирюзовым, как у князя Снежана. Голубую радужку на миг закрыл алый отблеск. Я даже заморгала от неожиданности.

— Нет, Сена, — отчеканил он с непроницаемым лицом, — меня там не было. В тот год империя сильно повздорила с хорасанским посольством. Я не разбираюсь в политике, но видимо, они обозлились, с-с-с… собачьи дети. Были подкуплены два наставника академии, кроме того, в хорасанской пограничной тюрьме сидели отступники, посвящённые Маре. Их завербовали, пообещав свободу за некую помощь. На предпоследнем курсе у нашего факультета проходит традиционная практика в пограничном некрополе — марочники некрополя отдыхают, студенты тренируются. Три кафедры боевиков, около пятидесяти человек и четыре наставника, — его голос с каждой фразой становился всё тише. Под конец Елизар почти шептал.

— За день до студентов, когда марочники-рабочие ушли, хорасаны зарезали на некрополе тринадцать детей. Это фактически был ритуал для призыва нечисти. Затем отступники подняли свежих упырей. Зная состав группы, место практики, договоры, хорасаны идеально подготовились. И всё. Нет больше моего курса.

— То есть как нет?.. — от свистящего шёпота ёкнуло в груди. Господи, я надеюсь, это розыгрыш… Верданский лишь стиснул зубы.

— Хорасаны отомстили императору, наслав полчище нечисти на студентов академии. Никто не выжил, за одним исключением. По плану, нечисть должна была уничтожить и Эш-Арен, и другие пограничные города, пока опытные язычники не остановят эту падаль. Но… я не знаю, что сделал Темногорский. Наверное, продал душу Маре. Так или иначе, он удерживал нечисть до рассвета, пока не пришли язычники, поднятые по тревоге, — Елизар навалился спиной на бежевую стенку павильона, — на самом деле, это история с конца. Мы уже после академии выясняли, откуда на мирном кладбище взялось столько нечисти. Вдвоём с Темногорским. Император и Совет Язычников отдали нам право на месть. Знаешь, Сена, я до сих пор не могу себя простить. Банальное воспаление лёгких, лекари не пустили. У меня были друзья, команда, девушка… Но в Эш-Арене в тот день меня не было.

А он был.

Воздуха не хватало. Я никогда не жаловалась на фантазию. Господи, пусть мы говорим о разных Темногорских! Пожалуйста!

"Наверное, он продал душу Маре…"

Да упырь подери всё на свете!

— Сена, это дела минувших дней.

Кого он пытается обмануть, а?! Я вскинула голову, пристально разглядывая Елизара. Дела минувших дней, как же! Он прячется от мира, играя в живую статую, боится дружить, боится любить. Стоит рядом с отцом и братом, и одновременно — особняком. Прошло всего пять лет. Мало, чтобы забыть и отпустить.

— Никому не стало бы лучше, если б ты погиб, — я приблизилась к Елизару и обняла за талию. Без подтекста, желая притупить воспоминания, которые сама же разбередила.

— Ты говоришь как отец, — фыркнул он, — не надо меня жалеть. Я в порядке.

— Эй-эй, развратники! — прозвучало неподалёку. — Елизар, Сена! Здесь нельзя обниматься, парк же! Идите к нам!

Я отцепилась от Верданского и резво повернулась на каблуках. Ох, ничего себе компания!.. Юлиана, Феликс, какой-то незнакомый жеманный мужчина… и Марьяна! Ведущая актриса широко улыбнулась мне, махнув следом за Юлианой.

— Мы внезапно оглохли? — недовольно пробормотал Елизар. Я чуть не захохотала как сумасшедшая. Да он мысли мои прочитал!

— Увы!..

Довольная Юлиана потащила нас в особую беседку, принадлежащую её семье. Это была даже не беседка, а павильон-остров, со всех сторон окружённый водой. Поначалу я растерялась — мы замерли напротив павильона, уткнувшись в резную узорчатую ограду. От беседки нас отделяла мрачная, как грозовая туча, река Царка.

Но вскоре появился язычник из охраны княжны и отпер замок на ограде-калитке. Закрыв глаза, он присел и что-то забормотал, вскидывая руки к небу. Загудело, защёлкало — и перед нами вырос мост на другой берег. Узкий, земляной и влажный, но вполне себе пригодный для переправы. Язычник солдатиком застыл у калитки, а мы прошли в павильон.

На создание этого чуда архитектора явно вдохновила зима. Под сводом павильона переливались фонари-снежинки, а стены были выложены цветным камнем — холодно-голубоватым и сиреневым с золотыми звёздами на самом верху. Зимние сумерки во всей красе. Украшали беседку хрустальные статуи ангелов — вестников Великого Бога — в серебристых одеждах. В центре стоял круглый стеклянный стол и уютные кресла с подушками. По бокам от открытой площадки имелись два небольших помещения, но что там находится, я не знала. Наверное, какие-нибудь зимние комнаты или, может, технические.

Стоило нам разойтись по креслам, как появился сияющий официант — определённо из ближайшей ресторации. В самом парке продавались только булочки, леденцы и традиционный глинтвейн в картонных стаканчиках. Официант раздал меню дорогой столичной кондитерской и резво убежал к суровому охраннику на берег.

"Как всё серьёзно, однако!" — подумала я, наблюдая за официантом, нетерпеливо "танцующим" у калитки. С другой стороны, с нами дочь императора и, наверное, такие меры оправданы.

— Надо было послать в "Золотую Сеть", а не в "Кондитерскую Велля", — надменно пробурчал русоволосый мужчина с буйными кудрями. Мужские локоны были на пике моды — и завитые франтоватые юноши часто попадались нам по пути. На мой скромный взгляд, такая причёска шла одному Мииру. Его жёсткие прямые волосы, миндалевидные глаза и тонкие черты лица создавали необычный, но вполне мужской образ. Владим же напоминал жеманную девицу-кокетку. Кудри у Феликса тоже смотрелись нелепо, но он хотя бы вёл себя как мужчина!

Вечно недовольный, ноющий барон Владим из рода Кротовых раздражал меня неимоверно. Ещё по пути Елизар рассказал, что Кротовы — какие-то банковские дельцы, получившие титул совсем недавно. Для закрепления в списке дворян они нуждались в выгодной партии для сына. Марьяна, в общем-то, была Владиму ровней — тоже из "новой" аристократии, но с бонусом в виде Юлианы. Как любимая фрейлина, Марьяна могла стать для Владима и его семьи настоящей золотой рыбкой.

Вслух я угукнула, а внутри пришла в ярость. Маря заслуживала большего, чем нудный делец на золотой горе!..

— Чем вам не угодила "Кондитерская Велля"? — нежным голосом угрожающе пропела Юлиана. Я уже заметила, что с Владимом княжна говорила очень ласково… и с неприкрытой издёвкой.

— У них чересчур сладкие десерты, — пошёл пятнами барон, осознав, что не угодил высокой персоне, — ну знаете, традиционные бисквиты, кремы. Уже доказано, что это вредно для фигуры, лица и зубов! Торты и пирожные — пережиток прошлого, а я адепт здорового питания…

— Как?.. — ахнула княжна. — Владим, неужели вас поглотила эта новая секта?! Я только и слышу про всякие семечки, коренья и котлеты из синей гречки! Сена, — она повернулась ко мне, — вы ведь из Ладаньи, верно?.. В провинции тоже есть адепты "здорового питания"?

— Упаси Боже! — выдохнула я, и братья Верданские единодушно хмыкнули. Ну да, язычников опасно держать на котлетах из гречки! Не ровен час сами кого-то сьедят!

— У них вкусные рыбные пироги, дорогой, — попыталась утешить страдальца Маря. Но тот аж взвился:

— Ты что, не слышала, что рыба гниёт в нашем организме, а на хлеб развивается аллергия?! Марьяна, тебе нельзя это есть! У девиц к сладкому формируется зависимость! Я закажу тебе салат из чёрной фасоли и травяной чай!

— Ненавижу фасоль, — искренне скривилась Юлиана, — от неё урчит живот!

— Ваше высочество!.. — от столь "интимных" подробностей Владим стал полностью красным. — Женщинам не пристало говорить о таком в присутствии мужчин! Я, например, запрещаю Марьяне посвящать меня в ваши делишки!

Мне безумно захотелось ляпнуть что-то грубое. Ну не знаю, страшное слово: "месячные", от которого у мужчин начинается паника. Любопытно, Владим рухнет замертво или немного подрыгается?..

Судя по огоньку в глазах Юлианы, мы думали в одинаковом ключе. Но увы, Владиму повезло. Сощурившись, Юлиана вдруг вскочила из-за стола и закричала:

— Лёша! Лёша, идите сюда!

Я нервно икнула, а Феликс в тихом бешенстве зафыркал:

— Какой у неё опять "Лёша", а?!

Но радостная княжна не обращала на нас внимания. Скресив пальцы под столом, я решила не оборачиваться. Мало ли Лёш в славной Руссе?.. Мир не крутится вокруг одного директора театра!

— Ну привет, егоза, — услышала я знакомый тёплый голос и смех Юлианы. Княжна буквально повисла на Темногорском, который вошёл в павильон… вместе с Ником! Марьяна изумлённо покосилась на меня, я ответила ей тем же. Как Темногорский и Орехов вообще оказались в парке, ещё и вдвоём?!

— Боже, наконец-то мы встретились! — защебетала княжна, ввергая свою свиту в полный ступор. Они друзья? Любовники? Кто?! — Вернулся он в столицу, назвается! За неделю первый раз свиделись!

— Не ты ли повесила на меня театр?.. Точно помню, это была какая-то княжна… — в тон ей отозвался Темногорский.

— Какая-то?!

— То есть, ты даже не отрицаешь свою причастность, егоза?!

— Лёша!.. — надулась Юлиана и, повернувшись, обнаружила нас. — Ой-ой, я отвлеклась! Друзья, это Алексей Темногорский, любимый партнёр по шалостям, лучший друг и далёкий родственник! Хм… А что за молодой человек с тобой?..

Ник поклонился княжне — и сделал это в точности как Елизар. Никогда бы не заподозрила Ника в знании придворного этикета!..

— Ваше высочество, моё почтение. Николай из рода Ореховых, актёр Юлианского театра.

Княжна захлопала ресницами.

— Боже, почему я не знала, что у Насти такой красавец-сын, который играет в Юлианском?! Как вы не попали в поле моего зрения, Николай?!

— Юлиана! — почти рыкнул Феликс, вскакивая. — Какого?!..

— Я польщён, ваше высочество, — своим фирменным, тягуче-медовым голосом промурлыкал Ник, склоняя голову. Юлиана слегка порозовела, забыв про прежнего фаворита, и только смешок Темногорского заставил её картинно сморщить нос.

— Расточать симпатии актёришке, какая пошлость! — едко отомстил Владим… и поёжился, попав на прицел к её высочеству. Конечно, Ник произвёл на княжну впечатление, но едва ли она потеряла разум в "омуте чувств".

Темногорский и Орехов одновременно глянули на Владима — нехорошо так, оценивающе. Жених Мари съёжился, однако ж быстро вспомнил, что он не абы кто, а целый барон. Юлиана представила Темногорского без титула…

— Я неравнодушна к творческим людям, дорогой Владим, — с придыханием выдала княжна, — все эти нескрываемые пороки за ангельским личиком, нестандартные идеи, полёт фантазии…

Мы с Ником и Марьяной единодушно закашлялись. Какие там пороки с фантазиями?! Сплошные репетиции и пальцы в мазолях от самописного пера!..

— Впрочем, я увлеклась, — признала Юлиана. Она наконец отлипла от Темногорского и скользнула под руку Феликсу, примирительно чмокнув разгневанного молодца в щёку. — Алексей, Николай, присоединяйтесь к нам! Ох, Марьяна, хорошо, что ты начинающая актриса! Иначе тебе бы пришлось играть с этим ходячим искушением!..

Ник иронично поднял бровь, а Маря смутилась. Её жених недовольно пыхтел, должно быть, мысленно проклиная бесцеремонную княжну. Масла в огонь добавило то, что свободных мест осталось два, и Ник сел между мной и Марьяной. Темногорский же молча пожал руку Елизару и расположился рядом с Юлианой.

Аккурат напротив меня.

— Сирин?.. — удивился он. К счастью, эти слова потонули в набирающим обороты скандале. Я бегло улыбнулась Алексею и кивнула.

— А вы не в курсе, ваше высочество?.. — Ник. — Мы с Марьяной играем вместе в постановке… в новой постановке, — у меня отлегло от сердца. Обожаю нашего актёра! — У нас ведущие роли.

— Серьёзно?! Неужели возлюбленных?! — поразилась Юлиана без всякого притворства. Выходит, Маря кое-что утаила от своей патронессы. Впрочем, учитывая буйную активность княжны, я бы тоже не рисковала.

— Прости, Юли, я совсем заработалась, — устало призналась Марьяна, — Владим, успокойся. Сейчас ни время и ни место для ссор. Тем более, это просто роль.

— Успокойся?! Успокойся?!! Да ты оглянуться не успеешь, как нищий актёришка задурит тебе голову! Матушка предупреждала, что этим кончится, Марьяна! Предупрежала! Актёры, они же мастки честных девиц портить!..

Его прервал полный сарказма голос Ника:

— Твой жених, Маря?.. Превосходная партия, не поспоришь!

— Заткнись!

За столом как по-волшебству установилась тишина. Даже Юлиана опешила от выходки своей фрейлины. Кажется, бедную Марьяну довели.

— Знаете, любезный, — поднявшись, Ник подошёл к Марьяне и положил руку на спинку её кресла, — как для мужа будущей актрисы, я готов провести для вас небольшой экскурс за кулисы. Во-первых, ведущие актрисы не крутят романы с актёрами. Если они переспали по глупости, то стараются об этом забыть. Быть с актёром не выгодно. Почему?.. Потому что ведущая актриса — красивая, талантливая женщина, у которой либо появляются богатые поклонники, либо имеется муж, если она при титуле. Во-вторых, почти все дети ведущих актрис — бастарды влиятельных людей. Ребёнок обходится поклоннику дорого, ведь беременность портит красоту актрисы. Моя мать — любимица нашей императрицы, и мой отец занимает не последнюю должность в канцелярии его величества. Это к пассажу о нищем "актёришке". Ну и последнее, моё любимое. У дворянина легко увести невесту или жену. Соблазнить их на постель — ещё легче. Аристократы в большинстве своём слепы к женским желаниям.

— Дурацкая болтология!.. — вспыхнул Владим, но Юлиана заинтересованно перебила:

— А что умеете вы, Николай?.. Вы ведь знакомы с Марьяной и с нашей гостьей из Ладаньи, Сеной. Чтобы вы, предположим, заказали бы им на свидании? Владим настаивал на салате из фасоли и травяном чае, а Елизар предлагал Сене мясные пирожки. А вы?..

Словно принимая вызов, Ник взял меню и вчитался. Лицо у него было крайне выразительное — мол, бедные девицы, с кем они вообще связались?..

— Марьяна не любит фасоль, из овощей ей больше нравится свёкла, из салатов — винегрет. Она страстная любительница рыбы и морепродуктов. Травяной чай её не вдохновит, лучше бокал белого вина или вода из минеральных источников. В кондитерской я бы взял ей пирог с сёмгой, — Маря невольно улыбнулась, а Ник повернулся ко мне, — Сена — другой тип. Она равнодушна к мясу и рыбе. Алкоголь она не любит, потому что не любит терять над собой контроль. Из меню она выберет либо молочный кофе с миндальным сиропом и сырную лепёшку, либо несладкий кофе с шоколадно-клубничным тортом. Сирин та ещё сладкоежка, но никогда не мешает сладкое со сладким. Ну как, барышни?.. Вы бы пошли со мной на свидание?

Грешна, каюсь, я восхищённо охнула. Вот уж не думала, что Ник такой наблюдательный! Собственно, ничего особенного, мы каждый день сидели за одним столиком. Только и Елизар, с которым я завтракала неделю, и жених Мари промахнулись вчистую!..

— Да вы не актёр, вы хулиган!.. — похлопала Юлиана, оценив нашу с Марьяной реакцию. — Девочки, ну не улыбайтесь так откровенно при женихах, это неприлично! А цветы?.. Какие бы цветы вы подарили барышням, Николай?

— О цветах мы не говорили, — сознался Ник, — Сене я бы подарил высокие розы какого-нибудь редкого цвета — она любит всё необычное. К тому же, она росла без отца, небогато, но учили её как дворянку. Для простых парней Сена слишком умна, для дворян — неперспективна, не вхожа в узкий круг. Значит, ей в принципе нечасто дарили цветы, поэтому она будет рада любому букету. Марьяна же упоминала, что не любит срезанные цветы, и поклонников у неё море. Лучшим подарком будет цветок в горшке с селекционной ярмарки, с каким-нибудь непроизносимым названием.

— Про название — это вы в точку, — засмеялась Юлиана, — у неё в покоях растёт некий… веронаплантус, вот! Я еле запомнила! Ладно, про Марю угадал, а про тебя, Сена?

Ник ошибся в одном — мне вообще не дарили цветы. Дядя был далеко, а Федя, как мастеровой, предпочитал практичные подарки. Елизар же… дождёшься от него цветов, как же!

— Мне очень интересно, — процедил старший Верданский, поднимаясь, — с какого упыря господин актёр вообще приблизился к моей невесте?! А, Сена?!

— Я хожу в театральный буфет! — выпалила заготовленную версию. — Мы с Марей и Ником сидим за одним столиком! Это запрещено?!

— Мне не нравится твоё увлечение театром с такими актёр-р-рами, — буравя взглядом насмешливого Ника, Елизар шагнул в его сторону. Я вскочила, следом Владим, довольный поддержкой, а за ним Марьяна и Феликс. Не двинулись с места лишь Темногорский и Юлиана.

— Верданский, если ты захотел дуэль, кидай вызов сразу мне, — лениво бросил наш директор, — Ник находится под моим патронажем. Но я бы на твоём месте не спешил. Подробности про Марьяну куда интимнее, чем про Сирин. Про Сирин он предполагал, про Марьяну бил наверняка. Однако, если с моим ведущим актёром что-то случится, барон Кротов, то вызов на дуэль вы получите уже от меня. Шпага, пистолет, меч, рукопашная — на ваш вкус.

— Я умею и стрелять, и фехтовать, и в рукопашную, — уязвлённо сообщил Ник, — с дуэлью справлюсь и без вас, а с пятью мордами в подворотне — вряд ли.

— Всё загадочнее и загадочнее, — потянула Юлиана, — дорогой Николай, позвольте, вас учили как дворянина? Кто ваш отец? Мы с ним знакомы?

— Знакомы. Он из имперской канцелярии. Но назвать вам имя я не могу при всём желании, ваше высочество. Это личное. Я могу покинуть вас?.. К сожалению, господам не по нраву моё общество.

Скрипнул стул — Темногорский тоже поднялся.

— Мы пойдём. Верданский, что там с дуэлью?..

— Да и иди ты к упырям, Темногорский! — с досадой отмахнулся Елизар, возвращаясь на своё кресло. — Ты меня за академию достал с дуэлями…

Самодовольный хмык директора прозвучал очётливо. Внезапно Темногорский покосился на Феликса, который занял место за креслом Юлианы.

— Твой новый фаворит, Юли?.. — уголки губ у Темногорского поползли вверх, — забыл предупредить — Даран собирается в Руссу. Передавал тебе "привет".

Княжна вздрогнула всем телом. На её лице появилась натуральная паника — и всё же она смолчала.