— Вещи не разбирайте! — с порога заявил дядя, покачивая тростью. Мы с маменькой дружно озадачились. Это что выходит, князь передумал?..
Господи, облегчение-то какое!
Увы, реальность не спешила меня радовать.
— Мы будем жить во дворце! До летнего бала старый князь с семьёй перебирается в Григорьевское, на востоке столицы. Чрезвычайно живописные парки, свежий воздух, цветущие яблони и вишни, ох-хо-хо! В соседях — сплошь известные фамилии, есть даже великие князья! Словом, можно с выгодой не одну племянницу пристроить, в таком-то месте! — дядюшка с намёком посмотрел на маменьку. Мама лишь иронично выгнула бровь — мол, ты в своём уме, сороколетнюю вдову сватать?..
Но пожалуй, с годами маменька стала только приятнее. Она сохранила и тонкую талию, и яркую внешность, и шикарную гриву чёрных волос. Аж зависть брала — мне достались каштановые локоны от папеньки, мягкие и непослушные. По сравнению с богатством мамы, это было в высшей степени несправедливо!..
Вообще мама по типажу относилась к этакой "роковой женщине" — светлая ровная кожа, чёрные пряди и полные губы, подкрашенные красной помадой. Я же имела вид "вечной девочки" — большие глаза с длинными ресницами, круглое лицо и кожа с лёгким золотистым оттенком. В провинции мой загар не был проблемой, но в столице к моде относились по-другому. Судя по императрице и её дочери — великой княжне Юлиане, мода в Руссе складывалась не в мою пользу.
Боже, я последние остатки разума потеряла с этой столицей!.. Какой дворец в Григорьевском?! У меня театр в Руссе!
— Дядюшка, а вы не поспешили?.. — осторожно произнесла я. — Мы всё-таки на смотрины едем, а не на помолвку. Не скажется ли это на моей репутации?..
— Брось, Сена, — отмахнулся дядя, — от таких предложений не отказываются. Если помолвки не случится, то через неделю-две мы просто покинем Григорьевское. Кроме того, ты постоянно будешь с Лизабет или же с вашей горничной. Сделайте из неё компаньонку, она вроде смышлёная девица.
Я тихо скрипнула зубами, а дядя тем временем продолжал:
— Старом князю нужны не мы — ему нужно показать свою открытость и лояльность императору, поэтому он и прикупил дворец поближе к столице. Мы лишь первые ласточки в его доме. Приёмы и балы с участием другой, не языческой аристократии — его возможность примкнуть к высшему обществу Руссы. Язычники до сих пор не в фаворе. Да, есть семьи, укрепившиеся у престола, но многие после того заговора ушли в тень. Видимо, нашему дорогому князю захотелось из тени выйти. По крайней мере, так это приглашение растолковал мой старый приятель, который в политике — как рыба в воде.
— Ещё и бывший затворник! — укоризненно поцокала языком маменька. — Хорошую роль ты нам отвёл, Павел! Проверить, не опасен ли зверь в клетке!..
— Лизабет, Лизабет, — подхватив маму под локоть, дядя отвёл её к окну, — попредержи свой острый язычок. Это властный и могучий князь, и он по доброте душевной играет в открытую! Я свою племянницу тоже абы кому не отдам! Дорогие барышни, ну поживите уж с месяцок во дворце, уважьте вашего покорного слугу! Ради блага семьи ведь стараюсь!
Маменька на мой возмущённый взгляд только плечами пожала. Мол, мы нищие дворяне, никому не известные, и наш отказ князю примут за тщеславие. После подобной выходки про столицу можно забыть — кому нужны спесивые графья с пустыми карманами?.. Я понимала… и злилась безмерно! Легко сбежать из особняка дядюшки, а что делать с дворцом, полном слуг и охраны?..
— Мы что-нибудь придумаем, — вернувшись, маменька крепко сжала мою ладонь, — не переживай, дорогая. Найдём какие-нибудь курсы вышивальщиц или флористики… этого добра в Руссе навалом!
С моей удачливостью, чую, скоро все женские столичные курсы закроются!..
— Не волнуйтесь, барышни, я знаю, чем вас порадовать! — возвестил дядя. Я машинально вздрогнула. Может, хватит с меня "радостей" на сегодня?.. — На Театральной улице есть несколько салонов готового платья — для актрис. Ну, для тех актрис, которые не нашли себе… кавалера. Я слышал, что наряды с Театральной ничем не отличаются от дорогих платьев, а цены там попроще. Деньги я дам. Всё-таки негоже показываться князю… в провинциальных туалетах!
Маменька сощурилась как недовольная кошка. Наши "провинциальные" наряды были старомодными, не спорю, но это были те платья, которые остались от прошлой жизни. Мама бережно хранила их в шкафу со специальными порошками. Настоящий бархат, ручная вышивка — подарок моего папеньки на Новый год, платья от модистки императорского двора. Но конечно, сейчас такие закрытые, тяжёлые и тёмные платья не носили.
На пике моды были летящие силуэты, открытые плечи, гипюр и пышные прямые юбки. Маменька тайком брала модные каталоги из дома, где служила гувернанткой, поэтому о моде мы знали гораздо лучше дядюшки. Для прохладного начала мая бархат тоже подходил, а дорогая ткань подчёркивала наш якобы статус.
Но тыкать дядюшку в эти нюансы было чёрной неблагодарностью, и мы отправились за платьями.
— Любезный, отвезите нас в Юлианский театр, — приказала маменька, останавливая пролётку. Кажется, мы оба — и я, и извозчик посмотрели на маму с одинаковым недоумением.
— Так, не пускают туда, барыня, — почесал макушку извозчик, — судебный следователь запретил. Как девицу эту, актрису, убили, народ толпой к театру повалил! Все улики затоптали! Сам начальник сыскного отдела приезжал — орал, говорят, знатно!
Ого! Я и не думала, что смерть актрисы вызовет такой резонанс.
— Вы не поняли, любезный, — вздохнула маменька, — нам бы именно в театр попасть. Может, есть другая дорога, свободная?
Вкрадчивый тон и лишняя монета "убедили" извозчика в нашей полной непогрешимости. Спустя минуту колёса пролётки уже грохотали по мостовой.
— Мы же за нарядами собрались… — растерянно потянула я. Но маменька, отмахнувшись велела мне расплести косу и сесть к ней спиной. Пока мы ехали, она соорудила на моей голове тугой пучок и вытащила из сумки круглые безобразные очки.
— Не волнуйся, это обычные стёкла, — сообщила маменька и щёлкнула меня по носу, — Сена, не кривись! Мы не должны рисковать твоей репутацией.
— Я буду выглядеть как старая дева!
— Замечательно! — с энтузиазмом одобрила маменька. — Мне нравится такой образ! Сама посуди, никаких намёков и приставаний. К горбатым и бурчащим старым девам все привыкли — никто тебе и слова не скажет! — Она весело рассмеялась. — Ну Сенушка, потерпи. Надо соблюдать осторожность.
Господи, сколько мороки из-за этих смотрин! Лучше бы мы в Руссу своим ходом отправились, без всяких князей!
— Что дальше? — смиренно уточнила я, напялив очки. Эта вероломная женщина наконец поделилась своими планами:
— Я заберу извозчика и поеду в ателье на Царскую улицу — закажу тебе два-три платья. Мерки у меня есть, фасоны выберу по моде — твой вкус я знаю, разберусь. Если получится, возьму ткани подешевле, и на себе сэкономлю. Да простит меня Павел, но готовые платья актрисулек не подходят для приличной девушки!
— А я куда?..
— Милая, дорога тебя явно утомила, — хмыкнула мама, — беги уже в театр! Только умоляю, не считай ворон и будь внимательной. Страшно отпускать тебя без компаньонки, но в такие места…
Да, в закулисье театра с компаньонками не ходят. Для дворян существует отдельная ложа с официантами, шампанским и закусками. Перед кулисами. Но никак не внутри.
Пролётка затормозила под сводом гранитной арки — и моё сердце испуганно ёкнуло. Всё? Мы приехали?.. Пора идти в неизвестность?..
— Вы, барышня, серого дома держитесь, театр прямо за ним, — поучал меня извозчик, — с той стороны дозорных не выставили, авось и проскочите! Вы, главное, не зевайте, барышня, не зевайте — кто знает, куда у сыскной полиции ветер подует!..
Опять я забыла про это книжное убийство!.. То есть, не книжное, конечно — просто ненатуральное, как из дурацкой пьесы. Крошки от кекса!.. А следующую жертву маньяк, верно, спрячет в огромном шоколадном торте!
Бедная девушка. Мало того, что убили — ещё и разгрыли дешёвую сценку из птиц и крошек.
Серый дом закончился внезапно, и от него начиналась знаменитая Юлианская площадь. Изображения театра встречались мне в газетах, в книгах и даже на эмблеме письма, которое я получила недавно. "Совсем игрушечный" — думалось мне. По сути, это и была большая игрушка, которую император Данимир подарил своей дочери. В честь неё назвали и театр, и площадь.
Но разглядывая картинки, я представить не могла, что театр настолько огромен!
Круглое здание из трёх этажей, причём каждый следующий этаж был меньше другого, как пирамидка. Фасад театра украшала колоннада и высокие стрельчатые окна-витражи. Колонны, как я читала, были покрыты мозаикой из малахита, а ещё по ним пускали живую вьющуюся розу. Насыщенно зеленый, алый и золотой — основные цвета театра. В арочных нишах стояли золотые статуи — герои известных сказок. Крышу театра венчала ласточка, поднявшая крылья к небу — символ Богини, защитницы девочек.
Что ж, такой красоты в Ладанье точно не было! От восхищения у меня перехватило дух. Хотелось разглядеть все детали — от ласточки до парадных дверей. Я шагнула вперёд и… втянула голову в плечи.
— Барышня! Барышня, вы кто такая?! Как вы сюда попали?!
Боже, Сена, ума у тебя — палата. Извозчик же говорил: "не зевай", а я… Я как обычно.
Не решив ничего лучше, я выпрямила спину и приняла гордый вид:
— Графиня из рода Сириновых, господин полицейский. А что произошло?
Кажется, я немного сломала стражника — одинокая барышня на закрытой территории, ещё и графиней назвалась!..
— Так… вы новость не слышали? Рядом с театром была убита женщина, опознаная как актриса Береника Ломтева. Ведется следствие…
— Но мне надо в театр! — перебив стражника, воскликнула я. — У меня назначена встреча с директором театра, господином фон Яссон!
Полицейский окончательно потерялся.
— Ваш Сиятельство, тут дело серьёзное, не положено…
— Всё в порядке, господин полицейский, — раздался вкрадчивый мужской голос. Мы со стражником единодушно вздрогнули — настолько незаметно подошёл незнакомец, — барышню ждут в приёмной директора. Я провожу.
— Под вашу ответственность, сударь актёр!
— Да-да… — мужчина отодвинул стража плечом и предложил мне локоть. Если он и был старше, то всего на два-три года. Красивый. Тот редкий типаж, когда красота не противоречит мужественности. Волевой подбородок, правильные черты лица, широкие плечи… и голос. С ленцой, как ириска-тянучка, мягкий и одновременно — не терпящий возражений.
Кареглазый брюнет.
— Николай из рода Ореховых, — представился он, — актёр. Главный герой вашей будущей постановки, графиня Сиринова.
— Можно просто Сена! — поспешила исправить я свою чудовищную оплошность! — Сена из рода Сириновых! Это я испугалась, ляпнула… не нужно никаких титулов! Подождите! — нахмурилась я. — А разве главный герой уже утверждён? Вы меня знаете?
Он рассмеялся своим бархатным голосом — у меня аж мурашки побежали!
— О дивной птице Сирин наш режиссёр говорит целую неделю — как не знать.
Ждали дивную птицу, а появилась я — с пучком, в старомодном платье и круглых очках. Ещё и помятая с дороги. Хороша Сирин!
Удивительно, что этот Николай соловьём разливается!..
— А вы подходите, — неожиданно признала я, — на главного героя, я имею в виду. Он образован и умён, но слишком молод и сталкивается с давлением и стереотипами общества. Вы похожи на человека, который умеет бороться и не ломаться.
— На самом деле, не особо я в жизни и боролся, — смутился мужчина, — предпочитаю брать мягкой силой и харизмой. Кстати, спасибо, что утвердили меня на главную роль — я передам режиссёру, что вы не против, — и он фривольно подмигнул мне, распахивая двери театра.