8

— Маменька… — вкрадчиво потянула я, наблюдая за родительницей. — А ты ничего не хочешь мне сказать?.. Например, когда ты познакомилась с князем Верданским?..

— С чего ты взяла, что мы были знакомы?! — мама с недовольным лицом отперла дверь и выглянула в коридор. — Куда исчезли эти служанки?! Нельзя же убегать так быстро! Лентяйки! Сена, у нас есть колокольчик?.. Ты ведь даже не ужинала!

— Я перекусила в театре! — кричать на маменьку было некрасиво, но голос я повысила. — Мама, ты в своём уме?! Что за шутки с обмороком?! Что за истерики?!

— Не ори на меня! Мала ещё — мать стыдить!..

О, как я любила этот надменный "родительский" тон!..

— То есть, проценты по ссуде считать вместо маменьки — это я взрослая, а стыдить — мала?.. — высокомерно задрала нос. Маме плохо давалась математика, и потому финансовыми делами я занималась с пятнадцати лет. Не на уровне банковского клерка, конечно, но всё-таки лучше, чем родительница.

Мама демонстративно отвернулась, сложив руки на груди. Замечательно. Сегодняшний день только безобразной ссорой заканчивать!..

Со вздохом поднявшись, я без лишних слов направилась к одной из спален. Комнаты для гостей чаще всего одинаковые, поэтому мой выбор не играл никакой роли.

— Верданские — традиционные язычники, — прилетело мне в спину, — да, старший князь не попал в историю с заговором, но новую политику императора он не одобрил. Ту самую, которая ставит законы империи выше языческих законов. Я уверена, его сыновья воспитаны в подобном ключе. Елизар тебе не пара.

Учитывая все обстоятельства, скорее уж я Елизару не пара.

— Может, они готовы к переменам?..

— Перемены?! — отчего-то вновь взвилась маменька. — Женская половина — это перемены?! Языческое приветствие — это перемены?! Вы с Павлом наивные, право слово! Язычник останется язычником, и природу его не изменить!..

— Зачем же мы ввязали в смотрины?! — тоже не выдержала я. — Ведь ты поддержала дядюшку!

— Я не знала, что речь идёт о Верданском! Впрочем, к чему ссоры!.. Завтра князь выставит нас вон, поверь мне!

Выставит?.. Я бы поспорила. У князя был такой довольный вид, когда он нёс маменьку — я бы назвала его ребёнком, предвкушающим шалость. Да и Елизар выказал своё расположение, хоть мы толком и не общались.

— Я пойду спать, маменька, — бросила через плечо. От усталости уже качало, да и спорить не хотелось.

— Стой! — она (не прошло и года!) очнулась. — Как тебя встретили в театре?!

— Нормально, — ответила и захлопнула дверь.

* * *

До утра меня одолевали какие-то безумные сны. "Язычники, язычники…" — билось в голове. Мелькали обрывки дня, знакомые и незнакомые лица. Неожиданно картинка изменилась — из чернильной темноты я шагнула к храму на обрыве. Ветер толкнул меня в открытые ворота. Внутри не было никого, кроме статуи богини-матери в длинной исподней рубахе. Глаза статуи горели, а губы шептали. Сначала неразборчиво, но с каждой фразой слова обретали смысл.

Точнее, почти обретали.

— Вкусивший крови вернётся. Он рядом, он рядом, он похож на зверя, на которого объявили охоту. Останови его! Отныне ты моё правосудие! Да будет так!

— Да будет так, — эхом поизнесла я… и проснулась.

Лучи утреннего солнца вовсю нагревали постель — перед сном я не задвинула шторы. Окна на восток… Я любила встречать рассветы, особенно в конце весны. Свежесть перед знойным днём, птичий щебет и всеобщее цветение — красота! В Григорьевском это время, наверное, волшебное.

Но я и представить не могла, насколько.

Хвойный запах у самого окна прогнал дурное настроение. Внизу были высажены маленькие пихты, а вдалеке виднелся соседний дворец в окружении белых шапок яблонь.

Сварить бы сейчас кофе, с ногами залезть на широкий подоконник и, выдыхая бодрящий аромат, читать новинку от мадам Кофф. Но в двенадцать мне следовало быть в театре, а до этого — позавтракать с Верданскими.

Внизу зашуршала свежая трава, и я машинально сдвинулась в тень. Под моим окном через хвойные посадки пробирался… младший Верданский, Феликс! Его мелкие, явно накрученные горячим прутом кудри запомнились мне с первого взгляда. Ну, просто мужчины в Ладанье подобным не страдали. Язычник провёл ладонью по высокой изгороди — и ветви, охваченные зелёным, покорно разошлись. Ух! Надо взяться за роман про язычников — столько практического материала под рукой! Елизар вряд ли способен на ярмарочные фокусы, а вот Феликса можно и расспросить.

Ветви сомкнулись, и княжич исчез где-то в соседнем парке. Через пару минут послышалось тонкое женское хихиканье. Из природного любопытства я высунулась во весь рост, но увы, изгородь плотно закрывала парочку.

Похоже, романтик намечается не только у старшего брата!..

Запоздало смутилась, вспомнив, что за "романтик" у Елизара отвечаю я. С одной стороны, он был молодым, приятным внешне мужчиной с воинской статью. Наивная провинциалка рисковала голову потерять от его мужской силы!.. Но Елизар — язычник, и это отрезвляло. Традиционные языческие семьи меня пугали.

Изначальную Северную империю создали верующие — последователи Великого Бога. Княжества язычников имели своих богов — опасных, древних, склонных к смертельным шуткам и играм. Эти княжества вели постоянные войны друг с другом и людьми. Но… тонким ручейком, а затем и полноводной рекой язычники переходили в состав империи. Большая часть — добровольно, но были и захваченные земли. Людям помогали светочи церкви — наши "боги на земле".

По легендам, божественный дар светочей разил нечистивых язычников наповал. Поэтому они и стали главным объектом охоты — и за сто лет светочей почти не осталось. К несчастью, языческие кланы были организованы намного лучше, чем казалось с виду. Куда бы церковь не прятала малюток с даром — они находили.

Но захватить власть в империи язычники не смогли. Династия Лесовских обладала особой защитой от языческих чар. Однако ж… всегда есть исключения. Отец нынешнего императора был убит язычником-заговорщиком — и его величество, Данимир, начал своё правление с жёстких мер. Были казни, преследования, новые правила без учёта языческих традиций… Я наивно верила в перемены, но судя по Верданским, не так уж сильно поменялись языческие семьи.

— Сена! — вклинился в мои мысли крик маменьки. — Ты ещё спишь?

Взгляд невольно упал на часы — девять утра. Интересно, во сколько в этом доме просыпаются?.. Я читала, что сейчас в моде ранние пробуждения, якобы из-за положительной энергии утра. Но чую, князю Верданскому нет дела до "рассветных эманций для красивой кожи".

Авторитетно заявляю — для красивой кожи нужны не рассветы, а жизнь без нервозностей!..

— Иду, маменька! — грустно отозвалась я, слезая с подоконника.

Вихрь ворвался в мою комнату ещё до того, как я открыла дверь. Растрёпанная женщина, бледная, с синими тенями под глазами, имела лишь отдалённое сходство с моей маменькой.

— Сена, это ужасно!..

— Я вижу! — вырвалось у меня. Мама растерянно замерла.

— Что ты видишь?..

— Ужас! Разве можно так доводить себя, маменька?! Да ты на кладбище всех язычников Мары соберёшь как главный упырь!..

Про язычников Мары я тоже читала в очерках сыскной полиции — там они назывались ловцами нечисти. Традиционно на кладбище служил хотя бы один язычник, посвящённый Маре — богине смерти, зимы и холода.

Маменька со стоном повалилась в кресло. Охнув, я схватила газету и принялась усиленно обмахивать эту бедовую женщину.

— Господи, я не спала пол ночи! Всё думала о том, что надеть, что заплести… уйти из дома Верданского графиней, а не кошкой, которой дали пинок под зад!

— Мама! Не выражайся!

— Ой, Сена, я в абсолютном помешательстве! Моя пудра не справится с синяками! Верданский увидит всю ту же пустоголовую девчонку, это невыносимо…

Рука с газетой застыла в воздухе — и покосившись на меня, маменька торопливо умолкла.

Пауза затягивалась. Мама упрямо поджала губы и до побелевших костяшек вцепилась в подлокотник кресла. Честно говоря, я впервые сталкивалась с таким ослиным упрямством!.. До этого дня маменька не имела от меня секретов — по крайней мере, она отвечала на все неудобные вопросы.

— Ты действительно знакома с Верданским, мама? — выпалила я, желая узнать хоть что-нибудь. — Как тебя вообще угораздило?..

— Ума не было, вот и угораздило, — зафыркала она, приходя в себя, — я работала в аптеке, известной на всю Руссу. У язычника. Верданский тоже посылал к нам лакея — его старший сын в детстве часто болел. Однажды князь приехал лично… Ох, Сена, дурацкая в итоге вышла история!.. Вспоминать стыдно! Надо же, столько лет минуло, а он не забыл!.. Испортила я тебе смотрины, дорогая.

— А мне показалось, не держит князь зла на тебя — пробормотала я, присаживаясь на подлокотник. Но маменька лишь покачала головой:

— Зла, возможно, не держит, да только знает он многое. Это папенька твой граф, а я… сирота с окраин. Снежан не допустит такой связи. Слишком "грязненькой" ты будешь для княжеского сына.

Наклонившись, я обняла маму. Она накрыла мои руки своими и поцеловала в щёку. В детстве я часто приходила к маменьке — посидеть вместе, успокоиться. Смерть отца мы перенесли стойко, пусть со слезами, но без истерик и завываний. Другое дело — переезд… Ветхая усадьба в Ладанье, тёмная, холодная, рядом с лесом, встретила нас неласково. После блестящих люстр и мягкой постели мне было сложно привыкнуть к каменным коридорам, воющим ветрам и одиночеству.

Лет в пятнадцать я случайно уронила со шкафа мамину старую шкатулку. Зацепила метёлочкой для пыли. Крышка отлетела — и осенним листопадом из шкатулки посыпались письма. В целом, ничего нового или тайного я не прочитала, за исключением пары посланий. Некие мужчины предлагали маме покровительство и даже брак, но без меня. Девочку надлежало отправить в "невозвратный" пансион и забыть.

Как выяснилось позже, маменька отказала всем потенциальным спонсорам. "Не аристократка я", — шутливым тоном ответила она, — "мне родной человечек дороже. Да, без перин и жемчужных заколок, но ведь справляемся, не голодаем…"

— Неважно, какой меня посчитают Верданские, — выговорила я наконец, — если ты желаешь, давай уедем. Дядя к нашим выходкам привычный, поругается да простит. Грязненькая так грязненькая. Я переживу.

— Дурочка, — вздохнула мама, — когда этим в лицо бросают, в груди больно…

Я изумлённо повернулась к ней, но увы, спросить не успела. Наши небольшие посиделки прервал громкий (и требовательный!) стук в дверь.

— Ваше сиятельство, вы проснулись?! Ваше сиятельство! Барин велел звать, завтрак уж скоро подадут! Али лекарь нужен?..

— Боже, затрещали сороки, — закатила глаза маменька, поднимаясь с кресла. Я нехотя поднялась за ней. В гостиную влетели две молоденькие служанки, смущённые, но явно полные решимости. Та, которая постарше, вошла последней и смерила нас неодобрительным взглядом.

— Барин любит порядок и точность, — сообщила она, вежливо поклонившись, — завтрак ровно в десять.

— Передайте князю, что "новобранцам" нужно затянуть корсеты и припудрить носики, — фыркнула маменька, — так что мы ненадолго задержимся. Но если князь настаивает, его гостьи будут не сильно отличаться от солдат на плацу.

Степенная дама поджала губы, зато оживились служанки:

— Надо передать, да?.. Я схожу, передам барину, да?.. — едва ли не хором закудахтали девицы. Даму аж перекосило.

— А ну цыц!.. Дуня, найти Рокота и передай ему, что барышни задержатся! Только это! Лёля, займись ваннами! Всё, не стойте!

Служанки стремительно, как мышки, побежали исполнять приказы. Старшая дама повернулась к нам.

— Ваше сиятельство, — она вновь поклонилась, — меня зовут Беляна, князь назначил меня управляющей в женской половине. Обращайтесь по любым вопросам. Девушки — Дуня и Лёля — ваши личные служанки. Они не язычницы, не переживайте.

Я немного растерялась — почему мы должны переживать?..

— Девушек наняли недавно? — уточнила маменька и прищурилась. — Подожди-ка, "назначил"?.. То есть, во дворце нет женской половины?

— Наш барин — вдовец, а его сыновья не женаты. Для вашего комфорта хозяин велел найти молодых мирянок. Они почти освоились.

Судя по всему, девушки соблазнились большими деньги, а во дворце стр-р-рашных язычников банально струхнули. К счастью, скоро приедет Аглая, и с ней мне будет проще.

Мама тем временем продолжала распросы:

— Разве князь не женился второй раз? — нахмурилась она. — Ведь матушка Елизара умерла в родах!

— Об этом не принято говорить, — укоризненно протянула Беляна, но мы не спешили её перебивать, — княжич Феликс — сын сестры хозяина. После её скоропостижной смерти барин забрал княжича и воспитывал как родного сына.

— Ах вот что…

Маменька только иронично улыбнулась.

— Ты в силу возраста доверчивая, Сенушка, — прошептала она, пока Беляна торопила служанок, — обычно "больная" сестра из далёкого поместья появляется, когда надобно аккуратно и, главное, законно признать неучтённого ребёнка. В мужских кругах это называется "неудачно утешился", например, с хорошенькой служанкой. Чтобы бастардов не плодить, появляются такие "сёстры". У язычников сложная родословная, не подкопаешься! Уверена, Феликс с того же куста, что и Елизар!

Я рассмеялась. Мы с мамой, кажется, тоже с одного куста — обе к тайнам и сплетням неравнодушные!

Загрузка...