Верховная жрица

Глава 13



Найт

За последние два дня Кассия хорошо отдохнула, и цвет ее лица стал намного здоровее.

Казалось бы, после того, как она открылась мне, между нами все наладилось, но такое чувство, что она снова замкнулась в себе. И я не могу понять почему.

У нее между глаз залегли морщинки, и она выглядит глубоко задумавшейся.

— Все в порядке? — Спрашиваю я.

Она кивает, а затем говорит:

— Я чувствую себя хорошо и готова покинуть больницу. Мне нужно заняться работой.

— Хорошо.

Я встаю с кресла и направляюсь к посту медсестры, где Жасмин, склонившись над компьютером, потягивает кофе.

— Кассия готова к выписке, — сообщаю я ей.

Жасмин так сильно вздрагивает, что кофе отлетает влево, а ручка бьет меня в грудь, пока она издает пронзительный вопль.

Я ловлю ручку и, кладя ее на стойку, говорю:

— По крайней мере, это был не кофе.

— Простите меня, — извиняется она, пытаясь убрать беспорядок, который образовался из-за кофе.

— Ты сообщишь доктору? — Спрашиваю я. Я указываю на пролитый напиток. — Как только закончишь.

— Да, — отвечает она, задыхаясь.

Я возвращаюсь в палату и, открыв дверь, которую, как мне кажется, я не закрывал, обнаруживаю Кассию, натягивающую брюки на свою голую задницу, которая выглядит очень соблазнительно.

Я останавливаюсь как вкопанный.

Господи.

Мне следовало бы уйти и захлопнуть дверь, но сейчас единственная часть моего тела, которая может двигаться, – это мой член, который твердеет со скоростью света.

Затем она хватается за белую больничную рубашку и стягивает ее через голову. Ее волосы рассыпаются по плечам; кожа оливкового цвета гладкая, за исключением того места, где вчера были сняты швы. След от операции покраснел и припух посередине поясницы.

Пуля прошла в дюйме от ее позвоночника.

Она хватает свой лифчик, и я мельком вижу ее левую грудь, когда она застегивает бретельку за спиной.

Блять, она потрясающе красива.

Я наблюдаю, как она поправляет чашечки лифчика, затем мой взгляд останавливается на шраме на ее бицепсе.

Уйди и закрой дверь.

Вместо того чтобы вытащить свою задницу из палаты и предоставить ей уединение, мои ноги по-прежнему приклеены к полу.

Я слышу шаги, приближающиеся по коридору, и в тот же миг Кассия оборачивается через плечо. Ее взгляд падает на меня, а глаза расширяются от удивления.

Я поворачиваю голову и, увидев доктора Энтони, отступаю назад и захлопываю дверь.

Мой голос чертовски хриплый, когда я говорю:

— Дай Кассии минутку.

Мужчина вежливо улыбается мне.

— Я рад, что она провела время здесь и восстановилась. Но ей все равно нужно отдыхать. Не разрешайте ей заниматься тяжелой работой еще как минимум две недели.

Когда я киваю, дверь распахивается, и на пороге появляется Кассия. Она сердито смотрит на меня, но затем замечает доктора Энтони прежде, чем успевает выразить свое недовольство.

Ее голос напряжен, когда она произносит:

— Доброе утро, доктор.

— Доброе утро. Я слышал, вы покидаете нас сегодня?

— Да. Я чувствую себя намного лучше. — Она отступает назад, чтобы доктор Энтони мог войти в палату.

Я остаюсь в коридоре, пока он проверяет ее карту и что-то в ней пишет.

— Я распоряжусь, чтобы вам на дом доставили обезболивающее. Принимайте его всякий раз, когда почувствуете боль, — говорит он ей.

— Хорошо.

— Мне также нужно будет встретиться с вами для осмотра.

— Посмотрим, смогу ли я выкроить время. Я буду очень занята, — говорит она.

Доктор Энтони кивает.

— Если вы не сможете прийти ко мне, то пусть вас хотя бы осмотрит другой врач.

Она кивает, затем протягивает руку. Я наблюдаю, как она вздергивает подбородок, когда пожимает руку мужчине, и понимаю, что она делает это, чтобы казаться выше.

— Спасибо вам за все, — бормочет она, одаривая его улыбкой, которая не касается ее глаз, ставших гораздо темнее обычного.

Она боится этого человека? Потому что за последние дни я не видел, чтобы ее глаза так темнели.

Я наклоняю голову, переводя взгляд с нее на доктора Энтони, который направляется ко мне.

Он улыбается мне и направляется дальше по коридору.

Я снова обращаю свое внимание на Кассию, но натыкаюсь на сердитый взгляд.

— Никогда не входи в комнату, пока я одеваюсь, — шипит она.

Понимая, что поступил неправильно, я признаю свою ошибку и говорю:

— Прости.

Я замечаю, что ее щеки вспыхивают, а гнев сменяется смущением.

Она высовывает язык, чтобы облизать губы, и мгновение колеблется, прежде чем спросить:

— Ты что-нибудь видел?

Когда я слишком долго смотрю на нее, не отвечая, она начинает выглядеть совершенно подавленной.

Она что, стесняется себя?

Нет, человек с ее телом не может стесняться.

Не в силах солгать ей, я киваю.

Ее глаза расширяются, и она практически визжит:

— Много?

Когда я снова киваю, она отворачивается от меня, простонав.

— О Боже. — Она поднимает руку и проводит ладонью по лбу и волосам, бормоча:— Я сейчас просто умру.

Желая подбодрить ее, я говорю:

— Если уж на то пошло, у тебя сексуальная попка.

— О Господи, — пищит она.

Я провожу рукой по своей груди, вверх и вниз.

— А спереди... — Черт, у меня это плохо получается, — ...тоже неплохо.

— Пожалуйста, прекрати болтать. — Она проносится мимо меня и со всех ног несется по коридору.

Мне нужно научиться лгать.

Что ж, время вспять не повернешь.

Я осматриваю палату, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли. Затем я направляюсь к посту медсестер, где стоит Кассия и говорит:

— Спасибо вам за все.

— Не за что. — Жасмин одаривает Кассию дружелюбной улыбкой, но при виде меня она становится натянутой.

Я киваю женщине, прежде чем выйти из здания. Я уже попросил персонал отнести мою спортивную сумку в дом Кассии, так что нам не нужно нигде останавливаться.

Я сажусь за руль гольф-кара и терпеливо жду, когда Кассия присоединится ко мне. Как только она садится рядом, я завожу двигатель и везу нас на другую сторону острова.

Кассия продолжает нервно теребить свои руки, отвернув от меня голову, в то время как из нее так и бьет нервная энергия.

Молчание между нами становится неловким, и, желая разрядить обстановку, я говорю:

— Ты красивая женщина, и тебе нечего стесняться.

Все еще глядя на проплывающий мимо пейзаж, как будто от этого зависит ее жизнь, она спрашивает:

— Ты хочешь, чтобы я выпрыгнула из гольф-кара?

— Нет.

— Тогда перестань говорить об этом.

Не переставая думать об этом и желая лучше понять ее, я спрашиваю:

— Ты расстроена из-за того, что я увидел тебя обнаженной, или из-за того, что считаешь себя недостаточно привлекательной?

Она поворачивает голову в мою сторону и сверлит меня взглядом.

— Ты серьезно хочешь продолжить этот разговор?

— Да. Я пытаюсь понять тебя.

Она вздергивает подбородок, и ее радужки становятся черными, как ночь.

— И как это поможет защитить меня?

— Если ты будешь более уверена в себе, то почувствуешь себя сильнее. Люди увидят это и дважды подумают, стоит ли связываться с тобой.

Она вздыхает и смотрит на меня целую минуту, прежде чем ее глаза сужаются.

— Ты стесняешься какой-нибудь части своего тела?

Не задумываясь над ответом, я качаю головой.

— Вообще нет.

Ее взгляд скользит по моей груди и бедрам, после чего она бормочет:

— Конечно, не стесняешься. Глупый вопрос с моей стороны.

Значит ли это, что ей нравится то, что она видит?

Не-а. Даже не думай об этом. Сосредоточься на том, чтобы поддержать ее.

Через несколько секунд она бормочет:

— Я расстроена из-за того, и другого. — Она прочищает горло. — У меня никогда не было отношений, так что это был первый раз, — ее голос понижается до шепота: — когда мужчина увидел меня... э-э-э... обнаженной. — Она снова прочищает горло. — Мой вес никогда не беспокоил меня до сегодняшнего дня.

Услышав ее слова, я притормаживаю, пока кар не останавливается. Слегка повернувшись к ней, я кладу руку на спинку ее сиденья.

— О каком весе ты говоришь?

Кассия вздыхает, а затем бросает на меня умоляющий взгляд.

— Мне очень неловко говорить с тобой об этом.

Прищурившись, я смотрю на нее и бормочу:

— О. Каком. Весе. Ты. Говоришь?

Она проводит рукой по своему телу.

Я близко наклоняюсь к ней, и мой голос превращается в низкий рокот, когда я говорю:

— Ты, блять, почти идеальна, Кассия. Единственное, над чем следует поработать, – это над твоей неуверенностью в себе. Прекрати сомневаться в своих силах.

Я снова откидываюсь назад и качаю головой, а затем думаю о той информации, которую только что узнал о ней.

Блять. Как Кассии удалось дожить до двадцати восьми лет, сохранив девственность?

Должно быть, отец оберегал ее, но с его уходом она стала уязвимой для любого злобного ублюдка. Это еще раз подтверждает тот факт, что эта женщина слишком невинна для того мира, в котором она оказалась.

Я снова качаю головой, в то время как мое желание защитить ее выходит из-под контроля.

— Почему ты продолжаешь качать головой? — Спрашивает она.

Я перевожу взгляд на ее лицо, и в моей груди вспыхивает желание увести ее подальше от опасности.

Образ Кассии, лежащей на грязной односпальной кровати с каким-то ублюдком на ней, в то время как у нее изо рта идет пена, а из глаз вытекает жизнь, выбивает воздух из моих легких.

— Найт? — Ее брови сходятся на переносице, а на лице появляется беспокойство. — Ты в порядке?

Мои движения становятся резкими, когда я обхватываю ее сзади за шею. Мне удается лишь притянуть ее ближе, прежде чем меня засасывает в темноту, где воспоминания о Ронни терзают меня так, что я едва не теряю рассудок.

Смертельный взгляд ее небесно-голубых глаз. Пена, стекающая по подбородку. Ее изможденное тело, покрытое синяками.

В отличие от всех предыдущих разов, я чувствую, как прохладные руки обхватывают мой подбородок, и слышу успокаивающий голос Кассии.

— Просто дыши со мной... вернись ко мне… я здесь... дыши глубже.

Туман в голове начинает рассеиваться, и первое, что я чувствую, – это успокаивающее прикосновение прохладных рук Кассии к моей разгоряченной коже. Потом я понимаю, что мое дыхание не прерывистое, а глубокое и ровное.

— Вот так. Приди в себя, — говорит она успокаивающим тоном.

Когда мой взгляд фокусируется на Кассии, я замечаю на ее лице обеспокоенное выражение.

Подняв руку, я обхватываю пальцами ее запястье. Повернув голову, я касаюсь губами ее ладони, после чего отстраняюсь и откидываюсь на спинку сиденья.

— Ты в порядке? — Спрашивает она.

Я киваю и прочищаю горло, прежде чем ответить:

— Просто воспоминание.

— И часто они у тебя бывают?

— Обычно накатывают по ночам. — Я снова завожу двигатель гольф-кара. — Днем они посещают меня лишь в случае, если что-то вызывает их, а также когда я не занят работой и у меня есть время для размышлений.

— Я что-то не так сделала? — Спрашивает она, и ее тон звучит более обеспокоенно, чем раньше.

Я качаю головой, встречаясь с ней взглядом.

— Ты невинна. Как и Ронни. — Когда я нажимаю на газ и гольф-кар начинает катиться вперед, я признаюсь: — Я просто не хочу подвести тебя так же, как подвел ее.

— Ты не подвел ее, Линкольн. Ты был в командировке. — Кассия наклоняется ко мне и кладет руку мне на плечо. — Ты не можешь винить себя за то, что с ней случилось.

— У меня была лишь одна работа – защищать и заботиться о сестре, — бормочу я.

Чем дольше ее рука остается на моем плече, тем больше я начинаю успокаиваться, но как только она отстраняется, буря в моей груди разрастается снова.

‘На этот раз все будет по-другому’, – говорю я себе. – ‘Я не оставлю Кассию. Никто и пальцем ее не тронет’.