Верховная жрица

Глава 21



Найт

Проходя по короткому коридору, я заглядываю в окно гостиной и вижу троих мужчин, с которыми вместе служил, стоящих у своей машины.

Господи. Прошло больше года с тех пор, как я видел их в последний раз.

Большинство мужчин и женщин, с которыми я сталкивался во время службы на флоте и в армии, стали охранниками или, в конечном итоге, занялись частной работой, подобной этой.

Но никто из этих парней не переступал черту, как я. Насколько я знаю, нет.

Когда я выхожу из дома, они все смотрят на меня, и проходит несколько секунд, прежде чем на лице Дэвиса появляется улыбка. Он был мне как брат, но мы отдалились друг от друга после того, как я потерял Ронни.

— Черт возьми, Найт, — говорит Дэвис, подходя ко мне. — Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, брат.

Когда я протягиваю ему руку, он отталкивает ее и заключает в объятия, сильно похлопывая меня по спине.

Он отстраняется и усмехается:

— Ты все такой же уродливый.

— Да пошел ты, — игриво бормочу я, прежде чем пожать руки Миллеру и Сондерсу. — Спасибо, что приехали.

— Мы не могли отказаться от денег, — говорит Сондерс, а затем бросает взгляд мимо меня на дом и присвистывает. — Кто эта малышка?

Я бросаю на него предупреждающий взгляд.

— Моя женщина и твой босс. Относись к ней с уважением.

— Твоя женщина? — Дэвис выглядит шокированным этой новостью. — Ты никогда не был склонен к романтическим отношениям.

Я вздыхаю и перехожу к делу.

— Ее зовут Кассия Димитриу. Она глава греческой мафии. Ее организация только что получила сокрушительный удар от русских, и наша работа – защищать ее, пока она будет воевать, чтобы вернуть то, что принадлежит ей.

— И это все? — Спрашивает Миллер. — От нас нужна только защита?

— В бой мы тоже вступим, чтобы вытеснить русских из Греции.

Миллер хихикает.

— Спасибо, блять. А то судя по твоим словам можно подумать, что мы будем не более чем обычными телохранителями.

Я качаю головой, уголок моего рта приподнимается.

— Поверь, атаковать мы их тоже сможем. И не раз.

Когда я начинаю разворачиваться, Дэвис хватает меня за плечо.

— Эй, подожди. Расскажи нам, как у тебя дела.

— Хорошо. — Я выдыхаю, затем спрашиваю: — А у вас?

— Судя по всему, лучше, чем у тебя. — Он смотрит на меня несколько секунд, прежде чем на его лице появляется сочувствие. — Как ты держишься после того, что случилось с Ронни?

— Я в порядке, — бормочу я слишком резким тоном. — Давайте я представлю вам Кассию. У нас много работы.

Пока я иду к Кассии, образ Ронни мелькает у меня в голове, и я стискиваю челюсти.

Кассия переводит взгляд с меня на мужчин, а затем снова смотрит мне в глаза. Она сразу замечает, как я стискиваю челюсти, и подходит ко мне, спрашивая:

— Все в порядке?

Я киваю, останавливаясь рядом с ней, и кладу руку ей на поясницу. Указывая на мужчин, я представляю их ей.

— Оливер Дэвис, Леви Миллер и Ашер Сондерс.

Кассия кивает им с грацией королевы.

— Спасибо, что приехали. Приказы вы будете получать от меня.

Они кивают, затем Дэвис протягивает ей руку и, широко улыбаясь, говорит:

— Найт сказал мне, что вы встречаетесь. Ты заслуживаешь медали за то, что терпишь его дерьмовый характер.

— Господи Иисусе, — бормочу я. — Не слушай этого ублюдка. Он немного не в себе с тех пор, как мина чуть не разнесла его на куски.

Дэвис стучит по своему протезу.

— Я запросто могу надрать тебе задницу при помощи этого.

Кассия смотрит на меня и Дэвиса широко раскрытыми глазами, не зная, как реагировать на наши подшучивания.

Чтобы успокоить ее, я говорю:

— Не волнуйся. Раньше мы были хорошими друзьями.

На лице Дэвиса появляется хмурое выражение.

— Раньше? Вот как?

Блять.

Эти люди знают, что я практически умер, когда убили Ронни. Они не должны удивляться.

Чтобы внести ясность, я говорю:

— Человек, с которым вы служили, давно умер.

Дэвис пару минут смотрит на меня.

— Если бы Ронни увидела тебя сейчас, у нее разбилось бы сердце. — Он кивком головы указывает на дом. — От того, как ты живешь сейчас.

— Хватит, — рявкает Кассия, частично заслоняя меня. — Вы здесь для того, чтобы работать, а не наверстывать упущенное.

— Конечно, — бормочет Дэвис. — Давайте приступим к работе.

Взяв Кассию за локоть, я отвожу ее в сторону и говорю:

— Дай мне минутку побыть с ними наедине.

Ее глаза изучают мое лицо.

— Ты уверен? — Когда я киваю, она спрашивает: — Можешь дать мне свой телефон? Мне нужно позвонить Сантьяго.

— Зачем? — Спрашиваю я, доставая устройство из кармана.

— Мне нужен частный самолет и еще кое-что.

— Что?

— Забронировать гостиницу или найти конспиративную квартиру недалеко от Греции. Надеюсь, Лео сможет помочь с этим, поэтому мне нужно взять его номер у Сантьяго.

— Я позабочусь обо всем этом. — Я киваю в сторону входной двери. — Ты слишком долго была на ногах. Иди отдохни в спальне.

— Я в порядке.

— Я не спрашивал, в порядке ли ты, — бормочу я. — Иди отдохни, пока я со всем разберусь.

Она колеблется, и я легонько подталкиваю ее к входной двери. Заглянув внутрь, я говорю Тобиасу:

— Проследи, чтобы она немного отдохнула.

Он кивает и вскакивает на ноги.

Закрыв за собой входную дверь, я возвращаюсь к Дэвису, Миллеру и Сондерсу.

— Забавно, — усмехается Дэвис, качая головой. — Мне казалось, ты сказал, что человек, которого мы знали, давно умер? Не так все выглядело, когда ты разговаривал со своей девчонкой.

— Дэвис, — бормочет Миллер, — успокойся.

— Нет. — На лице Дэвиса появляется мрачное выражение. — Я проделал весь этот путь, чтобы помочь брату. Похоже, я ошибся адресом. — Он разворачивается и направляется обратно к машине.

— Эй, — вмешивается Сондерс, хватая Дэвиса за плечо, чтобы остановить его. — Не веди себя так.

Дэвис отстраняется от Сондерса, и когда я вижу боль в его глазах, мне становится паршиво.

Он шагает обратно ко мне и останавливается только тогда, когда мы оказываемся лицом к лицу.

— Знаешь что? Я не стану мириться с этим, Линк. Прошло два гребаных года, чувак! Я был чертовски терпелив с тобой, но после того, как я увидел, как ты ведешь себя со своей девушкой, мне чертовски больно осознавать, что ты только отдаляешь нас друг от друга.

Пока я долгое время пытаюсь придумать, как объясниться с ним, Дэвис выходит из себя и сильно толкает меня в грудь. Когда я, пошатываясь, отступаю на шаг, его кулак летит мне в лицо.

Когда Миллер и Сондерс пытаются схватить Дэвиса, от удара, который он наносит мне в челюсть, моя голова резко поворачивается вправо, и я успеваю увидеть Кассию, выбегающую из дома с пистолетом в руке.

Она направляет ствол на Дэвиса, крича:

— Назад, мать твою!

Я быстро подхожу к ней, пока ситуация действительно не вышла из-под контроля, и, схватив ее за запястье, опускаю ее руку вниз, одновременно прижимаясь к ней всем телом, чтобы она не смогла проскочить мимо меня.

— Все в порядке. Я разберусь с этим.

Ее сердитый взгляд устремляется на меня.

— Нет, не разберешься. — Ее взгляд опускается к моему рту, и брови сходятся на переносице. Она поднимает другую руку и нежно проводит большим пальцем по уголку моего рта. — У тебя идет кровь, ángele mou.

Я беру ее за руку и, увидев кровь на кончике ее пальца, не раздумывая, слизываю ее с пальца, а затем говорю:

— Я в порядке. Возвращайся в дом. — Я подталкиваю ее, чтобы она ушла, и говорю: — Убери пистолет.

Когда она замирает на месте и начинает поднимать платье, чтобы добраться до кобуры на бедре, я рявкаю:

— В спальне, Кассия! Где нет мужчин.

Она хихикает и засовывает пистолет в кобуру прямо на глазах у всех. Только после этого она возвращается в дом.

Когда я оборачиваюсь, Сондерс говорит:

— Ну, я, например, прекрасно понимаю, почему Найт ведет себя с ней по-другому. Я имею в виду... — Он качает головой: — Черт возьми.

— Я тебя убью, — предупреждаю я его.

Он поднимает руки перед собой и заливается смехом.

Кивком головы я показываю Миллеру и Сондерсу, чтобы они оставили меня на наедине с Дэвисом.

Я смотрю, как они идут к машине, и когда Миллер закуривает сигарету, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дэвиса.

Он показывает на мои губы и бормочет что-то, чего я не могу разобрать, но предполагаю, что это извинение.

— Все в порядке. Я это заслужил.

Он качает головой, глядя мне в глаза.

— В этом-то и проблема, Линк. Твоя нынешняя цель – сделать свою жизнь как можно более несчастной. Ты вбил себе в голову эту гребаную идею, что должен страдать из-за того, что Веронику убили, а ты не смог этому помешать. — Он подходит ближе ко мне. — Ты что, не понимаешь, насколько это хреново?

Я делаю глубокий вдох и, зная, что должен быть честен с ним, иначе он не отступит, говорю:

— Я понимаю, насколько это хреново, но не могу этого изменить.

— Почему нет?

— Потому что, когда я закрываю глаза, все, что я вижу, – это Ронни... — Ужасный образ проносится у меня в голове, и удар, который он наносит, заставляет меня отступить на шаг назад. — Это все, что я, блять, вижу... — Я бросаю взгляд на дом, — Если только я не рядом с Кассией. Когда я рядом с ней, тьма не такая удушающая.

За последнюю неделю мне приснилось всего два кошмара. Но даже они стали немного лучше.

Я снова смотрю на Дэвиса.

— Мне просто не хватает духу поддерживать общение и притворяться, что все хорошо, потому что хорошо никогда не будет. Я уже никогда не буду прежним. — Я машу рукой в пустоту. — Теперь это моя жизнь, Дэвис. Я по уши увяз в преступном мире и не намерен оттуда уходить.

Он делает шаг ближе ко мне.

— Слушай, я понимаю, почему ты здесь, убиваешь ублюдков, подобных тем, кто убил Ронни. Я просто не понимаю, почему ты отталкиваешь меня. — Он указывает на Миллера и Сондерса. — Почему ты отталкиваешь их. Мы прошли с тобой через ад, брат. Ты был рядом, когда я потерял ногу и страдал от депрессии в последующие месяцы. Но ты не позволяешь мне сделать то же самое для тебя. Разве это справедливо?

— У меня нет депрессии, — бормочу я.

— Нет, это уже давно позади. — Он показывает крошечное пространство между указательным и большим пальцами. — Вот так ты близок к тому, чтобы вышибить себе мозги, не так ли?

Когда я качаю головой, он подходит еще на шаг ближе.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не сидел с заряженным пистолетом, пытаясь набраться смелости и нажать на курок.

Ссора с Кассией проносится у меня в голове, и я вспоминаю, как практически умолял ее нажать на курок.

Когда я молчу, Дэвис качает головой, его серые глаза темнеют от горя.

— Я был на твоем месте, Линк. Ты не выберешься из этой тьмы в одиночку. Позволь нам помочь. — Он наклоняется ко мне и кладет руку на плечо. — По крайней мере, позволь мне помочь.

Я делаю шаг назад.

— Я ценю, что ты хочешь мне помочь, Оливер, но... — Я делаю глубокий вдох: — Кассия мне подходит. Она только что потеряла всю свою семью во время нападения. — Я прочищаю горло, чувствуя себя чертовски неловко из-за этого разговора с ним. — Она понимает меня. — Я снова бросаю взгляд на дом. — Я ничего не имею против тебя, чувак. Просто с ней легко разговаривать. Я рассказал ей то, чего никогда никому не рассказывал.

Он кивает и делает глубокий вдох, а затем медленно выдыхает.

— Хорошо, что ты хоть с кем-то разговариваешь.

Господи, за последнюю неделю я говорил больше, чем за весь год. Такое чувство, что это все, что я делал с тех пор, как Кассия очнулась в больнице.

— У нас все хорошо? — Спрашиваю я, чувствуя усталость от общения.

— Да. — Он смотрит на дом. — Блять, это место – настоящая помойка.

Я усмехаюсь.

— Здесь только одна спальня. Я не продумал все до конца, когда сказал, что все должны собраться здесь.

— Очевидно, что не продумал. Хотя не могу тебя винить. Эта твоя девчонка дерзкая и, наверное, не дает тебе покоя.

Я киваю, уголок моего рта приподнимается в улыбке.

— Да, это так.

— Мы с ребятами найдем мотель, где сможем переночевать. Сообщи нам, когда все будут здесь, чтобы мы могли встретиться и обсудить операцию.

Я киваю и иду с ним к машине.

— Все хорошо? — Спрашивает Миллер.

— Да. Мы направляемся в мотель. Найт позвонит, когда прибудут все остальные.

Я смотрю, как мужчины садятся в машину, и когда они уезжают, поднимаю руки и провожу ладонями по лицу, а затем бросаю взгляд на другие дома, расположенные дальше по улице.

Господи, что за гребаный день.

Полагаю, могло быть и хуже.



Я остаюсь стоять снаружи, размышляя обо всем, что произошло.

До сих пор мне не приходилось никому объяснять, кто я или почему избрал такой образ жизни, поскольку я избегал Дэвиса и ребят. Сантьяго просто терпел мои перепады настроения, но, с другой стороны, именно он нашел меня в той комнате с телом Ронни на руках.

Такое чувство, что у меня в груди открывается ящик Пандоры. Черт его знает, что за дерьмо вылезет наружу, но я испытываю странное чувство надежды, что все может обернуться к лучшему... если только я останусь рядом с Кассией.

Мои мысли возвращаются к нашему спору и поцелую.

Блять. Поцелуй.

Ни одна женщина не целует мужчину так, как она поцеловала меня, если между ними нет влечения, так что это ответ на мой вопрос.

Но она девственница.

Я полагаю.

Она сказала, что у нее никогда не было отношений, и я был первым мужчиной, который увидел ее обнаженной, но сексом можно заниматься и в одежде.

Из моей груди вырывается недовольный звук, но потом я вспоминаю, что она сказала, что наш поцелуй был первым в ее жизни. Так что я сильно сомневаюсь, что у нее уже был секс.

Мои мысли продолжают метаться, и я ни на что особо не обращаю внимания, пока до меня доходит, что я подарил Кассии ее первый поцелуй.

Что она чувствует по этому поводу?

А что я чувствую?

Обычно я стараюсь избегать этого любой ценой, но сейчас я внимательно присматриваюсь к своим эмоциям. Я испытываю удовлетворение от того, что мне довелось быть у нее первым, и мне хочется, чтобы все остальные ее первые разы тоже были со мной.

Но мне также страшно. Что, если я не смогу сохранить ей жизнь? Что, если я позволю себе влюбиться и в итоге потеряю ее?

Я тяжело вздыхаю, глядя на случайный клочок песка.

Теперь уже слишком поздно думать обо всех этих "что, если".

Господи, уже слишком поздно.

Одержимость, которую я испытываю к ней, только усилилась после этого поцелуя. Хорошо это или плохо, но то, что происходит между мной и Кассией, уже не остановить.

Да, но что, если влюбишься только ты?

Я фыркаю.

— Тогда мне крышка.

Я слышу, как Кассия подходит ко мне сзади, затем ее рука ложится мне на спину, и она спрашивает:

— Ты в порядке?

Я киваю и, вздохнув, поворачиваюсь.

— Пойдем в дом. — Я чувствую, как она смотрит на меня, пока мы идем обратно к дому, поэтому успокаиваю ее: — Я в порядке. Не волнуйся.

Не успеваем мы подойти к входной двери, как она берет меня за руку и останавливает. Подняв другую руку к моему лицу, она проводит подушечкой пальца по разбитой коже на моей губе.

— А как губа?

— Нормально. Совсем не больно. — Но мне чертовски приятно, что она так за меня волнуется.

Она опускает руку, и когда мы заходим в дом, то видим, что Тобиас ест фасоль прямо из банки.

— О, чуть не забыла, — говорит Кассия. — Я не ем консервы. Кстати, у половины из них скоро истечет срок годности. — Она улыбается мне, и это так ослепительно, что я почти не замечаю, как она продолжает: — Дай мне ключи от машины и деньги, чтобы я могла съездить за продуктами. Как только мы будем в Греции и я заберу свои вещи из дома, я верну тебе деньги.

Я хмуро смотрю на Кассию, словно она сошла с ума, и бормочу:

— Ты никуда не поедешь без меня.

— Да, но тебе нужно позаботиться о частном самолете и прочем, так что я подумала, что могла бы купить что-нибудь на ужин или заказать еду навынос.

Подняв руку, я обхватываю пальцами ее шею, одновременно доставая из кармана ключи от внедорожника. Я бросаю их Тобиасу, который их ловит.

— Купи нам что-нибудь поесть.

Он ставит банку, и на его лице расплывается ухмылка.

Я отпускаю Кассию, вытаскиваю бумажник и достаю из него несколько банкнот, а затем протягиваю их Тобиасу.

Когда он выходит из дома, я смотрю на Кассию.

— Проблема решена.

Она наклоняет голову.

— Я могла бы пойти с Тобиасом.

— Нет. — Я разворачиваюсь, подхожу к дивану и сажусь. Вытащив телефон, я открываю мессенджер и отправляю Сантьяго сообщение.

Я:

Нам нужен один из частных самолетов. Сообщи мне, сколько будет стоить его аренда, и я переведу деньги.

Пока я жду его ответа, я говорю:

— Полагаю, что все сами позаботятся о жилье в Афинах. Я бронирую места только для нас с тобой.

— А Тобиас?

— Он взрослый мужчина и может сам о себе позаботиться, — бормочу я, бронируя номер в пятизвездочном отеле в Афинах. Закончив, я поднимаю глаза на Кассию. — В конце концов, ты ведь платишь ему зарплату, верно?

— Да.

— Будь осторожна и не слишком переживай за других людей, а то закончишь как Сантьяго, живя в комплексе с сотней человек.

Когда она кивает, я спрашиваю:

— Ты собираешься и дальше стоять там?

Она качает головой и садится рядом со мной. Когда она медленно откидывается назад, а на ее лице мелькает тень дискомфорта, я бормочу:

— Ты сегодня переутомилась.

— У нас был напряженный день.

Она вздыхает, снимая туфли на высоком каблуке, затем поджимает ноги под себя и откидывается на спинку дивана.

Потянувшись к ней, я притягиваю ее к себе, пока ее голова не оказывается у меня на коленях.

— Спи. — Когда она открывает рот, чтобы возразить, я прижимаю пальцы к ее губам и качаю головой. — Спи, Кассия.

Она закрывает глаза, но все равно бормочет:

— Нам нужно поговорить.

— Позже.

Я кладу руку ей на бицепс и нежно провожу большим пальцем по шраму, который все еще выглядит опухшим.

Когда она засыпает и ее дыхание выравнивается, я разблокирую свой телефон и возвращаюсь к работе. Я беру на себя все расходы по оплате услуг наемников, чтобы Кассии не пришлось об этом беспокоиться.

В моей груди разливается тепло, потому что мне приятно заботиться о своей женщине.