Верховная жрица

Глава 17



Найт

Кассии потребовалось всего десять минут, чтобы собрать вещи в дорогу и обнять Марину на прощание.

Пока мы идем к туннелю, где в подземной гавани пришвартован катер, я чувствую, как беспокойство волнами исходит от Кассии, а ее глаза черны как ночь.

— Мы справимся с этим, — заверяю я ее.

— Знаю, — бормочет она.

Добравшись до лестницы, мы спускаемся по ней в туннель, и я молчу, когда мы поднимаемся на борт катера.

Пока Кассия приветствует капитана, я быстро прохожу по судну, дабы убедиться, что все в порядке.

Выйдя на палубу, где есть зона отдыха, я вижу, что Кассия стоит, обхватив себя руками.

Катер начинает двигаться, когда я присоединяюсь к ней, и мы смотрим вперед, пока судно выплывает из туннеля в открытое море.

Через несколько минут я достаю из кармана телефон, сажусь в кресло и начинаю рассылать сообщения всем, кого знаю.

— Я думала, у тебя нет друзей, — внезапно бормочет Кассия.

— Нет. — Не в прямом смысле этого слова.

Больше нет.

В голове всплывает Сантьяго.

— У меня есть один, — поправляю я себя. — Сантьяго.

— А мужчины, с которыми ты списываешься? — Спрашивает она.

— Люди, с которыми я служил или которых встречал на своем пути.

— Мы можем им доверять?

Я киваю.

— Пока им хорошо платят, они будут сражаться за тебя. — Она прикусывает нижнюю губу, и поэтому я спрашиваю: — Деньги – это проблема?

За все время работы, когда я помогал Сантьяго, мне удалось скопить несколько миллионов.

Эта мысль пугает меня, но прежде чем я успеваю понять, почему готов расстаться с миллионами долларов ради этой женщины, Кассия говорит:

— Деньги – не проблема. Я заплачу им вдвое больше, чем они просят, лишь бы они были верны мне. Половину авансом, а половину – когда я буду сидеть на троне, а предатель будет лежать мертвым у моих ног.

Мой взгляд прикован к Кассии, и, увидев гнев на чертах ее лица, я принимаю его за хороший знак. Гнев – лучшее топливо для мести, в то время как горе лишь истощает твои силы.

Кивнув, я возвращаюсь к работе, рассылая сообщения, и одно за другим получаю положительные ответы.

Закончив отправлять все сообщения, я поднимаю голову и смотрю на Кассию, которая все еще стоит и смотрит на океан.

Ветер треплет ее платье вокруг ног, а волосы развеваются у нее за спиной.

Сейчас от нее просто дух захватывает, и я не могу оторвать от нее взгляд, пока мой телефон продолжает вибрировать от приходящих ответов.

Я упиваюсь видом ее высоких скул, полных губ и стройной шеи. Мой взгляд опускается ниже, к чертовски сексуальному декольте и изгибам ее груди.

У нее такие бедра, которые так и хочется сжать, пока она скачет на мне верхом.

Я прикусываю нижнюю губу, когда мой взгляд останавливается на ее заднице.

Да, я бы заплатил миллионы, чтобы…

Мои мысли резко обрываются, когда я понимаю, что сейчас, блять, пускаю слюни на Кассию.

Господи, мать твою.

Подняв правую ногу, я кладу лодыжку на левое бедро, пытаясь скрыть свой стояк, если Кассия посмотрит на меня.

Она вздыхает, и черты ее лица искажаются печалью.

— Я забыла о дне рождения Элени. — Повернув голову, она смотрит на меня. — Он был в прошлый вторник. Мы должны были устроить вечеринку в пятницу. — Ее глаза расширяются. — Господи. Я не разослала уведомления об отмене. Что, если гости не знали о нападении? Что если...

— Кассия, ты была в гребаной коме на прошлой неделе, — напоминаю я ей.

Она снова качает головой, поэтому я встаю, и сократив расстояние между нами, говорю:

— У тебя есть вещи поважнее, чем пропущенный день рождения.

Ее брови сходятся на переносице, и она выглядит такой чертовски уязвимой, когда говорит:

— Да, но проще послать извинения, чем начать войну с ублюдком, который нас предал. — Ее дыхание учащается, а на глаза наворачиваются слезы. — Я не знаю, что делать! Как…Как...

Схватив ее, я прижимаю ее к своей груди и крепко обнимаю. Приблизив губы к ее уху, я говорю:

— Ты встретишься с выжившими в Чили. Нанятая тобой армия встретит тебя там. Мы разработаем план и отправимся в Афины, чтобы вернуть то, что принадлежит тебе. Вот что ты должна сделать. Понятно?

Она кивает, и когда я начинаю отстраняться, ее руки быстро обвиваются вокруг моей талии, и она прижимается ко мне. Ее голос полон отчаяния, когда она признается:

— Не знаю, что бы я делала без тебя, Линкольн.

Клянусь, мое сердце становится вдвое больше обычного, и оно наполняется безумной потребностью защитить ее и желанием обладать ею. Это становится настоящей, блять, одержимостью.

Я резко вдыхаю, когда крошечное зернышко привязанности начинает пробиваться сквозь трещины в моей душе. Это первое живое существо, которое я ощущаю с тех пор, как все внутри меня умерло вместе с Ронни.

Мои руки еще крепче обхватывают Кассию, и я практически прижимаю ее к себе, когда рычу:

— Тебе никогда не придется это узнать. Я с тобой до конца.

Она поворачивает голову и прижимается щекой к моей груди.

— Эта война может затянуться на месяцы или даже годы. Это довольно большой срок.

— Я с тобой до самой смерти, — говорю я ей.

Она запрокидывает голову, и смотрит на меня, слегка приоткрыв рот.

— До самой смерти?

— Да, потому что ты ни за что не умрешь, пока я жив.

Я дал себе обещание больше никогда ни о ком не заботиться. Но теперь же я чувствую, как влюбляюсь по уши.

Кассия хмурит брови, и из ее глаз текут слезы, когда она признается:

— Кроме тети Марины, ты единственный человек, которому я могу доверять. — Она прерывисто вздыхает и умоляюще смотрит на меня. — Никогда не предавай меня.

— Никогда, — обещаю я.

— Спасибо, — выдыхает она, прежде чем снова прижаться лицом к моей груди. — Не знаю, почему ты решил защищать меня, но спасибо.

У меня не было особого выбора в этом вопросе.

Когда она лежала на горячем бетоне, истекая кровью, и умоляла меня спасти жизнь ее сестры, все как будто встало на свои места, связав нас воедино.

Каждый раз, когда она отдаляется от меня, я чувствую сильную связь между нами, которая притягивает меня к ней.

Да, у меня не было выбора.

Точно так же, как у меня нет другого выбора, кроме как заботиться о ней.

Я целую Кассию в макушку, и пока обнимаю ее, из тьмы во мне рождается новый монстр, который уничтожит всех и вся, кто посмеет ей угрожать.

Кассия первой отстраняется и, снова взглянув на океан, спрашивает:

— Сколько ты берешь?

Сбитый с толку, я качаю головой.

— За что?

— За то, чтобы быть моим телохранителем.

Я бросаю на нее недовольный взгляд, затем сажусь и разблокирую свой телефон.

— Я серьезно, — говорит она твердым тоном.

— Да, я слышал, — бормочу я, прокручивая ответы. — Четырнадцать человек согласны, а восемь из них могут поручиться за еще двадцать семь. По мере того как будет распространяться информация, к нам присоединится еще больше людей.

— Боже. Это потрясающе, — говорит она ошеломленно.

Когда я поднимаю взгляд, удивление на ее лице сменяется недовольством, и она скрещивает руки на груди.

— Сколько?

— Сядь, — бормочу я.

Она подходит и опускает свою сексуальную попку прямо рядом со мной, а затем пытается взглядом проделать дыру в моей голове.

— Я не собираюсь с тебя ничего брать, — ворчу я.

— Ты не можешь работать бесплатно, — возражает она, и ее голос становится на октаву выше.

— Я и не работаю бесплатно. — Повернув голову, я встречаюсь с ней взглядом.

Она недоверчиво смотрит на меня.

— Что ты получаешь, защищая меня?

— Искупление.

Черты ее лица мгновенно смягчаются, и она медленно качает головой.

— Боже, Линкольн. — Она наклоняется ко мне, и на ее лице вновь появляется умоляющее выражение. — Ты не можешь так наказывать себя. В том, что случилось с Ронни, нет твоей вины.

Впервые с тех пор, как я потерял сестру, слова сами слетают с моего языка, когда я признаюсь:

— Я опоздал. Когда я вошел в комнату, на Ронни лежал какой-то ублюдок. Он насиловал мою младшую сестру, когда у нее случилась передозировка от того дерьма, которое они ввели ей в вены. — Я отворачиваюсь от Кассии. — Вот что я вижу в своих воспоминаниях. Пену вокруг ее рта и жизнь, угасающую в ее глазах, пока мужчина трахает ее изможденное тело.

Я судорожно втягиваю воздух, и в этот момент происходит неожиданное – по моей щеке скатывается слеза. Я вытираю ее, опуская голову.

Несколько минут слышен только шум катера и океана, пока я пытаюсь загнать все это обратно во тьму.

Вместо того, чтобы что-то сказать, Кассия поднимается на ноги. Она раздвигает мои ноги и встает между ними. Когда она прижимает мою голову к своей груди, все мое тело содрогается.

Одной рукой я обхватываю заднюю часть ее бедер, а другой – ее ягодицы, крепко прижимая к себе.

Я чувствую, как она целует мои волосы, и ее голос звучит хрипло, когда она говорит:

— Хотелось бы мне помочь тебе.

Я прочищаю горло, прежде чем ответить:

— Позволяя мне защищать тебя, ты помогаешь мне. Это дает мне повод жить дальше.

Обеими руками она обхватывает мою голову и откидывает ее назад, чтобы я посмотрел на нее.

— Хорошо.

Я тяну ее вниз, пока она не садится ко мне на колени, и, держа ее так, словно от этого зависит моя жизнь, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на глубоком дыхании.