Постепенно темнеет. Рулю назад к универу и очень надеюсь, что это загадочное празднество уже рассосалась, и я просто отнесу ключи охранникам. Тащу с собой замок с комплектом ключей, лишь бы от меня отстали на проходной.
В конце дня чувствую себя, мягко говоря, оплеванной. Сегодня меня радует только то, что я смогла найти классный подарок Кирюхе.
Он очень хотел дрон для съемок, но я же знаю, что он сам не раскошелится на вещи «второй необходимости», так что я решила порадовать его. Я уже даже красиво упаковала в черную бумагу с золотой лентой. Да, придется немного ужаться в расходах в ближайшее время, но я не особо прихотлива.
Оставляю машину на практически пустой парковке, забираю пакеты с собой, и топаю к парадному входу.
Самой обаятельной улыбкой приветствую вечернего сменщика на вахте: —Я поднимусь в аудиторию ненадолго, мне нужно вещи оставить, — на всякий случай сообщаю, прикладывая пропуск к турникету.
Ни разу не была здесь так поздно. В здании царит полная тишина за исключением пары дальних аудиторий, где заканчиваются факультативы.
Захожу в свою аудиторию. Странно, что их не запирают на ночь. Смысл требовать с меня закрывать подсобку, если все остается на распашку? Но таковы правила, видимо.
Расстроенно выдыхаю. Наверное, это удел всех новичков: не понимать, что происходит и пытаться встроиться в чужую отлаженную систему, которая жует-жует, да выплевывает тебя.
Хочется снова в универ в качестве студента. Пиши, читай, выступай на конференциях пару раз в год, и будет тебе счастье.
Ничего, Виолетта, это просто первый месяц. Соберись и не ной! Успокаиваю себя внутренне. Давай хотя бы попробуем установить этот замок, и поедем домой.
Толкаю дверь в подсобку. Она заперта. Что?
Толкаю снова. Ничего.
Я в ярости! Опять закрыто! Что за пристанище все нашли в моем кабинете!
Стучу кулаком в подсобку: —Открывайте, немедленно!
Тишина. Ни дыхания, ни шагов, ничего.
— Я считаю до пяти! И буду вызывать охранников. Быстро на выход!
В подсобке тихо. Безуспешно пробую открыть снова.
— Одииииин, дваа…, — пока считаю в моей голове проносятся тревожные мысли.
Ведь я одна поздним вечером в большом здании пытаюсь как омоновец выкурить из укрытия нарушителей. Не слишком ли отчаянно?
Слышу за дверью движение и скрежет ножек моего стола по полу. А что, если там толпа… или…
Фишер?
— Не надо охранников, — дверь мне открывает взъерошенное чудо.
Теряю дар речи. Какого лешего он здесь забыл?
— Вы… что Вы тут делаете? — дрожащими руками отодвигаю студента, заслонившего собой весь проход.
Не дай бог он снова что-то натворил! Он же обещал уничтожить меня за кулон, не так ли? Просовываюсь в подсобку, ожидая увидеть пол в осколках, или разорванные документы, или пылающий диван….
Замираю, оглядывая стеллажи. Закусываю губу.
— Мне просто было скучно, — ухмыляется Вил и, засунув руки в карманы своих широких штанов, проходит вглубь и по-хозяйски и усаживается на диван. — Вроде неплохо вышло?
Не верю увиденному: Фишер аккуратно расставил по полкам содержимое двух многострадальных коробок со стекляшками. Он вроде как даже разобрал все по категориям, по крайней мере на держателях подвешены правильные вещи.
— Чего удивляешься, Виолетик? Я четыре года не только болванил: уж аппарат для дистилляции от кристаллизатора отличить могу, — читает мои мысли.
Это. Слишком. Подозрительно.
— Меньше всего мне хотелось расставлять старье от Лисицына, но я слишком задолбался об него спотыкаться, — резюмирует.
Я, честно говоря, тоже.
— Что за аттракцион неслыханной щедрости? И что Вы здесь делаете? — вскидываю бровь, все еще рассматривая полки.
— Говорю же, скучно было.
Потрясающие содержательные диалоги Фишер-эдишн.
Рассматриваю его с ног до головы. Человек привел в себя в порядок, это сразу бросается в глаза после стольких дней внешнего бунта, когда он ходил замученный и злой. Наконец-то опрятный и ароматный, заполнил всю подсобку своим селективным парфюмом. Но снова подбитый с раскрасневшейся щекой.
— Вильгельм, Вам нельзя здесь находиться! Спасибо, конечно, за… помощь, но Вам нужно уйти.
— Это вряд ли, — не утруждает себя объяснениями, — Только если ты снова за волосы меня оттаскаешь, — хищно улыбается, но я вижу, что эти понты даются ему особенно сложно.
Складываю руки на груди и смотрю с прищуром: —Вас сегодня совесть и так уже оттаскала. И не только за волосы. Я права?
Вил смотрит в мои глаза, и я вижу, что в них, как кадры мультика, мелькают разные эмоции. Жду, что начнет ерничать в ответ.
— Не то слово, — неожиданно соглашается Вил.
Он садится, уперевшись локтями в колени, и опустив лицо в ладони. Повелитель розового дивана Фишер принимает позу сожалеющего.
— Теперь Макс меня ненавидит, — слышу откуда-то из-под ладоней.
Громко вздыхаю, разделяя его чувства. Кажется, разговор затянется. Вряд ли Фишер совестливый фрукт, но я смею надеяться на остатки сознательности.
Присаживаюсь рядом: —Ненавидит вряд ли. Но то, что Ваш друг глубоко оскорблен — это факт, — отвечаю мягко.
— Я просто идиот.
— А Вы наблюдательный, — не сдерживаюсь.
Мне это мерещится от усталости, или самовлюбленней Фишер сейчас раскаивается? Незаметно щипаю себя, и меня осеняет. Я на секунду выхожу, и возвращаюсь со своей сумкой.
— Это Вам, — протягиваю озадаченному Вилу конверт с его деньгами, которыми он так феерично бросался. Макс принципиально отказался притрагиваться к ним, взяв только положенную за кофе часть.
— Что это?
— Ваше сегодняшнее поведение.
Раздвигает стенки пухлого конверта, заглядывает внутрь, и кивнув, откидывает его на диван. Снова опускает лицо и трет виски.
— Стыдно? — стараюсь звучать не язвительно. — Неприятное чувство, правда?
Косится недовольно. Да-да, ему стыдно.
Когда я увидела Вильгельма в дверях склада, я напряглась и ожидала новых стычек и угроз. Но на удивлении Фишер сегодня больше не игривый лось, который прижимал меня к стеллажам и донимал остротами.
— Мне тоже бывает стыдно, Вилли, но это проходит, если предпринимать правильные действия, — наталкиваю этого ухоженного барана на мысли о примирении.
В ответ снова тишина. Я наблюдаю пантомиму, как он теребит свой кулон, волосы, подушки от дивана. Думает о чем-то очень громко, но не решается сказать вслух.
Смотрю на время. Решаю блефовать.
— Я, пожалуй, пойду. Не буду мешать. Крушить имущество Вы сегодня не собираетесь, так что могу спать спокойно. Только в окно не курите, тут датчики задымления стоят, — объясняю как ни в чем не бывало.
Под внимательным взглядом Фишера направляюсь и выходу, наклоняясь забрать торчащую в стене зарядку для телефона, которую вчера забыла.
Распрямляюсь и практически врезаюсь в широкую грудь Вила, одетую в уютный свитер. В мои системы врывается его запах. Он пахнет кашемиром, теплом своего тела и едва уловимо чем-то мятным.
Мысли начинают бешеными частицами биться в моей опустевшей голове. Игривый лось вернулся? Надо было не поддаваться ему и сразу вызвать охранников!
Смотрит на меня с нечитаемой эмоцией, играя желваками: —Почему ты вернула кулон?
— Говорю же, мне тоже бывает стыдно.
— Макс рассказал, откуда он? — этот вопрос больше звучит, как утверждение.
Киваю, поскольку теперь слова застревают у меня в горле, когда он шагает еще ближе, практически касаясь меня всем телом.
Проклятье! Хотела сблефовать, чтобы разговорить его немого, а теперь мне правда лучше слинять отсюда. Протискиваюсь между Вилом и столом к двери.
Фишер он ловит меня за запястье своей большой горячей ладонью. Ловит мягко, не сжимая пальцев. Электрический импульс мгновенно пробегает вверх по плечу, разливаясь волной по груди и стекает истомой вниз живота.
— Не уходи, — требует мягкий мужской шепот. — Поговори со мной.
Так же мягко отвожу свою руку, потирая место касания, чтобы стереть его энергию со своей кожи. Все еще зажатая между дверью и Вилом, смотрю на него во все глаза.
— Зачем? — вырывается из меня. — Вы молчите, я не могу сидеть в ожидании чуда.
— Я не буду молчать.
— Извините, Вильгельм, но вряд ли я помогу Вам больше, чем извинения перед Максимилианом. Увы для Вашей гордости — это единственный рецепт, — говорю и делаю шаг в сторону, открывая дверь.
— Хорошо, понял, — отвечает подавленно, опираясь плечом в проход и наблюдая, как я навешиваю на себя сумку и пакеты.
— Парню? — спрашивает, указывая глазами на упакованный подарок.
— Брату, — отвечаю машинально и сразу прикусываю язык. Не его дело, есть ли у меня парень.
Ухмыляется. Бесит меня!
— Не знаю, как Вы сюда проникли, но у Вас есть шанс сейчас спокойно уйти со мной, — предлагаю в расчете на то, что он уйдет мирно. — Скажу на вахте, что Вы помогали мне в кабинете.
— Пожалуй, останусь, — провожает взглядом.
Играю до конца: —Тогда я буду вынуждена сообщить, что в моем кабинете закрылся студент. И Вас уведут, Вильгельм. Я не шучу, — взываю к его рассудку. — У Вас есть еще три минуты догнать меня на лестнице и по-хорошему уехать домой.
— Да некуда мне ехать, иначе я бы здесь не торчал! — выпаливает раздраженно.
Как это, некуда? Не ведись, Виолетта. Это просто манипуляция.
— До свидания, Вильгельм!
Твердым шагом направляюсь к лестнице. Уверена, он блефует. Сейчас догонит меня на первом же пролете и как миленький домой поедет. Или к своей же Милене, например. Спотыкаюсь на этой мысли.
Это же Фишер! За ним по щелчку должен прилетать частный вертолет и везти в загородный замок. Не может быть, что ему некуда податься.
Однако, я уже спустилась на первый этаж, а его все нет. Охранник завидел меня и вопросительно смотрит на мою застывшую позу.
Как же я не хочу лишних разговоров о своей персоне, Представляю, что начнется на кафедре, если я подниму тревогу о том, что на моем складе тусуется их «любимый» студент.
Просто рычу от негодования! Фишер, вот же баран упертый!
— Я кое-что забыла, — кричу через холл и разворачиваюсь.
— Девушка, уже все закрываем, давайте недолго! — доносится в ответ.
Сейчас я этого лося точно за волосы по ступенькам спущу!