Верь только мне (СИ)

Глава 16. Вильгельм

Оооо это будет интересная поездка. Отобьем себе задницы на ее полуспущенных колесах. Олененок смотрит на меня огромными глазами, в которых волнение теснит послевкусие от ее победы в баттле. Вытащила-таки меня из подсобки, вредная.

Но, признаюсь, я с удовольствием поддался. Думал, она просто вышвырнет меня, и придется-таки снова тащиться в гостиницу. Но вариант покататься с училкой по вечернему городу не снился мне даже в самых смелых снах. Это было слишком сладким предложением, чтобы не подыграть заботливой Виолетке.

Какое-то время мы едем в тишине, я стараюсь не слишком явно хвататься за ручку на поворотах. Виолетку и так потряхивает. Волнуется, хоть и хорохорится. Главное, чтобы газ с тормозом не путала.

Пользуюсь моментом и изучаю ее, пока она занята дорогой. Виолетта почти не носит макияж: наверное только ресницы накрашены. Помады тоже нет к вечеру. У нее губы персикового цвета, очень нежные на вид. Интересно, и на вкус персиковые? Кожа тоже очень нежная, чуть тронутая загаром после недавнего лета. Светлые волосы растрепались за день, но ей очень идет, это сбивает градус официальности, которую она напускает на себя.

Усталая, но от этого живая и очень милая. Забавная.

Тонкие пальцы шустро бегают по рулю, она мелко перебирает его, как делают все девчонки. Надо бы научить ее поворачивать нормально одним движением.

Смотрит в правое зеркало, перестраиваясь, и замечает, что я разглядываю ее.

Олененок сжимается, но вспоминает, что она училка, и снова строит из себя важную: —Мы сейчас едем к Кириллу, это мой брат, у него ключи от съемной квартиры. И он же отвезет тебя на туда.

— Уже знакомимся с семьей, — кривляюсь по привычке, но торможу себя.

Виолетта бросает на меня быстрый недовольный взгляд. Да, согласен, фигню сказал. Она мне помогает, вообще-то.

— Там можно будет остаться до конца месяца максимум, но я бы посоветовала тебе найти жилье поскорее. Тебе же есть, чем платить?

— За это не переживай.

— Ты почему домой не возвращаешься: это показательная позиция, или тебя выгнали? — решает допросить меня.

Виолетта же химичка, а не школьный психолог. Я не знаю, что ей ответить. Ситуация слишком запутанная.

— Не хочу. Пока не хочу.

— Это отец тебя ударил, да? — Виолетта глазами указывает на мою скулу.

Пощёчина начинает гореть. Как? Как ей удается всегда попадать в точку?

— Больше не будет, — цежу зло.

— Может, нужно поговорить… с ним или… с кем-нибудь, — старается осторожно намекнуть, что нужно с этим что-то делать. — Если нужна помощь, ты скажи.

— Разберусь.

Ее глаза грустнеют. Только вот жалости от нее я не хочу. Сегодня утром на парах она уже смотрела на меня с тоской. А я хочу, чтобы в ее глазах искры плясали, как в первый день, когда я ляпнул про «ломать язык об кое-что потверже».

Вспоминаю это, и аж дурно становится от собственной тупости. Быстро же за неделю роли поменялись. Нужно возвращать себе лидерство, а то я совсем уж бедолага в ее глазах.

— Что мы все обо мне. Как Вам первая неделя работы на новом месте, Виолетта Александровна? — спрашиваю, когда мы останавливаемся на светофоре. На том самом, где я подпирал ее в прошлый раз.

— Знаешь, Вильгельм, потрясающе: в первый день все было волшебно, я доделывала свой кабинет и мечтала о первых студентах! На второй день мне нагрубили на занятии и разбили оборудование, которое я все лето закупала. Затем меня преследовали по дороге домой. На следующий день шантажировали из-за кулона, а еще устроили кофейный саботаж, что я пару не могла вести.

И это все я, придурок!

— Затем студенты чуть не подрались у меня на занятии, — она показательно загибает пальцы, — Охранники вынудили меня принести несуществующие ключи от подсобки. А вечером в пятницу мне пришлось выкуривать оттуда постояльца, который мой кабинет с отелем перепутал.

Тоже я.

— Студенты у тебя совсем от руку отбились, — отшучиваюсь, хотя мне почему-то не смешно.

Виолетта хмурится.

— Ты ненавидишь меня теперь? — спрашиваю неожиданного серьезно даже для самого себя.

— Ты та еще заноза в заднице, конечно, Фишер. Но твои выходки больше напоминают мне пубертатный мятеж, — она говорит это очень спокойно, с принятием, не осуждая.

— Что ты имеешь в виду? — мне жесть как нужно знать ответ.

— Мне с самого начала кажется, что ты как раненое животное в капкане: оно кусает всех без разбора, даже тех, кто хочет ему помочь. Из-за собственной боли, — резюмирует Виолетта.

А я сижу и обтекаю. Задал вопросик. Заглянула в душу и разложила на атомы. Может у нее химическо-психологический факультет был?

Она продолжает: —И нет, я тебя не ненавижу, Вильгельм. У меня, поверь, других проблем хватает.

Чувствую облегчение внутри. Обожать она меня вряд ли обожает. Но совсем уж конченным пока тоже не считает. Хотя я, наверняка, близок.

И почему мне важно, что думает обо мне новая училка? И с чего вдруг мне неприятно являться корнем ее проблем?

— Какие еще приключения достались тебе, кроме меня? — интересуюсь, раз уж пошли такие разговоры.

— Нууу, мне не разрешили пообедать на кафедре, не выделили достаточно часов на дополнительные. И их не дали бы вообще, не сообщи мне об этом Максимилиан, оказалось, информацией меня не балуют, — щелкает поворотник. — А еще кто-то постарался, и меня единственную не позвали на праздник, где приветствовали новичков, — последнюю фразу она говорит особенно горько. — А в целом, неделя была замечательная, спасибо, что спросил.

А вот тут уже не во мне причина.

Мне хотелось стать Виолеткиным кошмаром, каким я являюсь для всех учителей, но теперь меня дико бесит, что ее обижают. Вспомнилось, как я был добреньким новичком в школе, и меня травили.

Разве можно забыть пригласить Олененка на праздник? Только специально. Наш преподавательский состав — тот еще серпентариум. Я всегда играю в открытую, а эти рептилии — исподтишка. Мне ли не знать.

— Наш зверинец не отличается дружелюбием, уж поверь. Не будь слишком доброй с ними, иначе растопчут, — предупреждаю.

— Мне то же самое говорили про тебя. Пока совпадает, — подрезает.

— А еще держись подальше от Лисицына, — считаю нужным сказать.

— А от Фишера мне подальше держаться не стоит? — слышу возмущение в ее голосе.

— Я видел записку, он коробку тебе притащил.

— Коробку, которую ты разбил, — поднимает пальчик вверх.

Училка противная!

— Смотри, как бы он потом за нее дорого не спросил, Виолетик.

Меня дико бесит, что Лис нарисовался в ВУЗе.

— Это не он зажимал меня на складе, — снова парирует Виолетта.

Справедливо давит. Моя совесть, о существовании которой я успел забыть, сегодня и так изнасилована. Макс, Ахмад, Виолетта. И каждый из них прав.

— Это моя прерогатива — тебя на складе зажимать! Тебе просто повезло, что я сегодня немного не в форме, — злюсь, что она его защищает.

— За словами следи! — получаю удар ее невесомым кулачком в плечо. — Высажу прямо в лесопосадке, и пойдешь в своих модных кроссовках по злачным райончикам. Каким образом вы вообще знакомы с Романом?

— Пересекались, — бурчу в ответ, не для ее ушей информация.

— Не скажешь? — снова пытается.

— Нет. Спроси что-угодно другое.

— У тебя виниры? — выдает Олененок.

— Чего, блин? — ржу. — Виниры?

— Ты сказал, спросить, что угодно, — как ни в чем ни бывало отвечает моя шумахерша.

За нашими разговорами она успокоилась, и больше не крутила рулем, как пират в шторм.

— Нет, Виолетта, это не виниры, — давлю смех. — Ты очень забавная, ты знаешь это?

— Бываю иногда, — заворачивает на странную улицу с частными домами. — Мы почти приехали.

И это расстраивает. Хочу, чтобы эта долбанная дорога не заканчивалась. Я готов потерпеть то, как опасно Виолетта водит, чтобы еще поговорить с ней. Мы только начали….

Точнее, я только начал понимать, что с ней можно не защищаться, потому что она не нападает. И своим поведением с кулоном она как раз пыталась держать оборону от меня. Раненого животного.

На улице уже заметно потемнело, и на блестящем капоте играют свет и тень от уличных фонарей. Виолетка приоткрывает окно, впуская воздух. Из ее форточки сквозит приятной свежей волной, смешанной с ее духами.

Теплые ванильные, как булочка с корицей. Все в ней мягкое: движения, голос, линии, запах. Какие-то полчаса с ней в дороге, и мне больше не хочется убивать. И в моменте кажется, что я смог бы найти решение ситуации с отцом. Она меня расслабляет.

Не хочу нарушать последние секунды наедине своими репликами невпопад, поэтому мы оба молчим. Интересно, о чем она думает, пока мы виляем к их двору?

Паркуемся у ворот. Ее район похож более-менее облагороженную деревню. Не знал, что у нас такие есть.

Провожу рукой по волосам, откидывая копну назад. Пора выплевываться из теплой машинки, к сожалению. Беру свой рюкзак, помогаю своей училке вытащить тяжеленные сумки.

По плану я должен дальше ехать с ее братцем. Посмотрим, что за товарищ. Виолетте я подыгрываю с удовольствием, а вот делать вид хорошего мальчика с мужиком я не планирую.

— Где здесь двери? — оглядываю глухой забор.

— С другой стороны, — Виолетта блокирует свою тарантайку, — И это называется калитка.

Не слышал такого слова на русском. Древнее какое-то, наверное. С ними у меня все еще проблемки, негде было выучить.

— Кир, мы подъехали, выходи, — отправляет голосовое.

Она одета совсем легко для вечерней погоды, но не уходит. Вцепилась в свои пакеты. Стою с руками в карманах, пялюсь на Олененка. Прямо как на первом неуклюжем свидании. У меня обычно все свидания начинаются и заканчиваются на заднем сидении, не утруждаю себя провожаниями. Так что хрен знает, как себя вести.

Надо что-то сказать, поблагодарить ее. Но, блять, хоть убей, голова отказывается выдавать что-то адекватное. Просто пялюсь в ее гипнотические глазищи.

— Не опаздывайте во вторник, Вильгельм, и хороших выходных, — Виолетта находится первая.

— Очень сильно не обещаю, Виолетта Александровна, — улыбаюсь.

Пауза затягивается, и неведомая сила тянет меня наклониться ближе к ней, к ее губам.

— Ну раз вы уже попрощались, можешь передавать мне своего подопечного, — слышу за спиной мужской голос. — Дальше со мной.

Высокий чувак нарисовался позади меня в наспех накинутой черной ветровке с капюшоном, под ней домашняя футболка и ниже треники. Он явно не парился, чтобы произвести впечатление.

Кирилл не смотрит на меня, и подходит сразу к сестре. Убираю протянутую для приветствия руку назад в карман.

Все понятно.

— Познакомьтесь, это…, — хочет представить нас Виолетта, но брат перебивает ее.

— Мы сами познакомимся, большие мальчики. Ты давай, дуй домой, не мерзни, — он подталкивает Виолетту, загораживая ее спиной.

Она растерянно передает ключ от машины брату, и в полной тишине мы оба дожидаемся, когда она скроется за забором.

И только тогда Кирилл наконец-то переводит на меня полные раздражения глаза: —Ты кто, нахрен, такой?