Волки: Братство порока

54

Матс впервые ощущал такой внутренний подъем, такую легкость, что почти не чувствовал боли во всем теле, которая привычно сопровождала его еще как минимум неделю после каждого боя. Он словно переродился. Получил мотивацию, цель, обрел что-то ценное, ради чего можно было снова цепляться за жизнь. Удивительное чувство, которого Матс никогда прежде не испытывал. Оно опьяняло.

Но при этом он ощущал, как что-то темное надвигается на него. Матса не оставляло предчувствие, что момент счастья скоротечен, и скоро все закончится. Он понимал, что Тиль ему не принадлежит, она скрывает от него что-то такое, с чем нелегко примириться. Знал, что им нужно поговорить, открыться друг другу, но в ее присутствии, у него как будто отключался мозг.

Матс проснулся в ее комнате.

Простыни все еще пахли близостью и источали тонкий, едва уловимый аромат персиков. Солнце за окном только-только поднималось из-за горизонта, с трудом пробиваясь сквозь плотную пелену тяжелых туч. Он сел на постели и улыбнулся, вспоминая прошедшую ночь. В некоторых моментах Тиль была с ним такой нежной и открытой, что он почти забывал, какой напряженной, недоверчивой и зажатой она бывает порой, когда погружается в свои потаенные мысли, которыми не спешит с ним делиться.

Матс оживил в памяти каждый ее всхлип и стон, раздававшийся в тишине ночной комнаты. Вспомнил, как она металась под ним, как царапала его спину, вцеплялась лихорадочными пальцами в простынь, как хрипло шептала его имя на пике удовольствия. Вспомнил ее трепещущие ресницы, разметавшиеся по подушке волосы, припухшие от поцелуев губы, упругую молочно-белую грудь в его ненасытных смуглых руках — ничего красивее и дороже он не видел в жизни, и это резко контрастировало со всем тем, что Матс прежде чувствовал к девушкам.

Вернее, с отсутствием чувств вообще. Он вдруг понял, что ничего похожего не чувствовал никогда и ни к кому. Притяжение, невообразимая, дикая, безграничная нежность, желание заботиться и защищать. Матс словно по щелчку пальцев превратился в одного из тех влюбленных дурачков, которые прежде вызывали у него одним своим видом неудержимый приступ тошноты.

Он осмотрел комнату. Весь пол был усеян листами и обломками угольных карандашей. Похоже, Тиль проснулась с рассветом и бросилась рисовать. И делала она это как одержимая, если учесть количество потраченной бумаги и материалов. И снова на всех набросках был он — Матс. Его лицо, глаза, руки, татуировки, шрамы.

Парень смотрел на эти скетчи и не узнавал себя. Не в том смысле, что был не похож. Нет, его черты были переданы настолько четко, что по коже бежали мурашки. Просто Матс поразился тому, насколько умиротворенным он выглядел во сне. Расслабленным, спокойным и даже счастливым. Он уже и забыл, что может выглядеть таким. По крайней мере, в зеркале Матс каждый день видел совершенно другого человека — с печатью травм и боли на лице.

Представив, как Тиль сидела на полу обнаженной и рисовала его в полутьме сонной комнаты, он закусил губу. Эта девушка сводила его с ума. В приятнейшем из смыслов.

Матс встал, и вот тут-то уж тело в полную силу напомнило ему о боли в тканях и мышцах. Даже голову немного закружило. Пришлось постоять так с полминуты в ожидании, когда перед глазами прояснится. Затем, натянув боксеры, он замер. Его взгляд упал на небольшую книжку, застрявшую между спинкой кровати и матрасом. Взять ее в руки было первым непроизвольным желанием, что он и сделал.

И тут же понял, что это не книга, а что-то очень личное. Дневник, может быть. Потому что тот был пухлым от рукописного текста, рисунков и вклеек, которые можно было заметить, даже не открыв — на обрезе. Матс повертел его в руках и хотел положить обратно, когда вдруг открылась дверь, и послышался вздох.

— Эй! — Тиль влетела в спальню, словно ураган.

На ней было полотенце, ее волосы были влажными после душа, но Матс не думал о том, насколько зрелище было возбуждающим — первым, что бросилось ему в глаза, был ее испуганный взгляд. Тиль побледнела, увидев свою личную вещь в его руках, она буквально изменилась в лице.

— Зачем ты это взял⁈ — В секунду преодолев расстояние между ними, девушка вырвала ее из его рук.

— Я не открывал. — Не отрывая от нее взгляда, ответил Матс.

Он видел, как эмоции одна за другой сменяли друг друга на ее лице, и гадал, что же такого в этой книге, из-за чего Тиль так всполошилась.

— Зачем ты вообще трогаешь мои вещи? — Тяжело дыша, она спрятала эту вещицу себе за спину.

Ее взгляд метался по полу, Тиль словно не могла собраться с мыслями. Ее колотило, на побледневшем лице выступили капельки пота.

— Я не открывал его, клянусь. — Потянулся к ней Матс.

И девушка вздрогнула.

Вот это номер. Парень поднял руки, показывая, что не собирается ее трогать. Но Тиль была перепугана настолько, что казалось, будто совершенно потерялась в пространстве. Она убрала книгу на стол, придавила парой других книг, сделала несколько шагов в сторону, затем вернулась к столу и замерла, схватившись руками за голову.

— Уходи. — Сдавленно попросила она.

Ну, вот, начинается.

— Погоди, Тиль. Давай, сначала поговорим? — Матс боялся даже сделать шаг в ее сторону.

Тиль стояла к нему спиной в такой напряженной позе, что невозможно было понять, что случится в следующую секунду: агрессия или истерика. Поэтому парень отступил назад и опустился на постель.

— Ты ничего обо мне не знаешь. — Проговорила девушка с болью в голосе.

— Я знаю достаточно, чтобы осознать, что мы нуждаемся друг в друге. — ответил он.

— Ты заблуждаешься. — Почти прошептала Тиль.

— Да мне плевать.

— У меня есть тайна.

— Я знаю. Мы все что-то скрываем. Давай, поделимся друг с другом и станем ближе?

— Я не хочу становиться ближе к тебе. — Обернувшись, Тиль бросила в него раздраженный взгляд. Это его уязвило. — Мне это не нужно.

— Неправда. — Вскочив с кровати, уверенно заявил Матс.

— Я не могу дать тебе большего, Нюберг. — Пристально глядя ему в глаза, сказала она. — Просто не могу. Да ты и сам не захочешь, если… Да неважно. — Тиль отвернулась.

— Что такого в этом дневнике? — Развернув ее к себе, спросил он. Приподнял пальцами ее подбородок и застыл, заметив слезы в ее глазах. — То, что ты скрываешь, оно там, да?

— Там письма к моей матери. — С трудом выдавила Тиль. — Моей биологической матери. Меня удочерили сразу после рождения.

— О… — Только и смог выдавить парень.

Он обнял ее и прижал к своей груди. Тиль стояла безучастно, даже не пытаясь обнять его в ответ. Слезы катились из ее глаз и падали ему на кожу.

— Я узнала, когда мне было семь. Спасибо болтливой соседке.

— Ты когда-нибудь видела ее? Свою настоящую мать. Вы общались?

— Нет. Мы даже не знакомы.

— Почему она отказалась от тебя?

— Потому, что она меня не хотела. Она ненавидела меня. Ее изнасиловали — вот как я родилась.

— Мне… мне очень жаль. — Матс притянул ее ближе, погладил спину.

— Не нужно меня жалеть. Мне повезло попасть в хорошую семью, Сюзанна и Ханс воспитали меня как свою. — Тиль осторожно высвободилась и смахнула слезы.

— Ты никогда не хотела увидеться со своей биологической матерью и поговорить?

— Нет. — Твердо сказала девушка. — Но я пишу ей письма, которые однажды передам.

— Хочешь узнать мою тайну? — Матсу было холодно без нее, ему хотелось еще раз обнять Тиль. Ему словно жизненно необходимо было вновь ощутить ее тепло в своих объятиях.

— Нет. — В попытке успокоиться она резко вскинула подбородок. — Нет, Матс. Довольно. Мы с тобой договаривались лишь на секс.

Он грязно выругался.

— Тебе еще раз объяснить, почему так не прокатит?

— Матс, прошу тебя… — Устало выдохнула Тиль, отойдя на шаг.

— Нет, ты меня выслушаешь. — Упрямо прорычал Матс.

— Зачем тебе это? Уйди, пожалуйста, пока не наговорил лишнего.

— Тиль, я уже не смогу выкинуть тебя из головы. Ты там навсегда. — Его рука потянулась к ней, коснулась края полотенца, осторожно погладила плечо. — Глядя на тебя, я чувствую то, что никогда не чувствовал. Позволь, доказать тебе.

— Это похоть. — Дернув плечом, произнесла она.

Матс сделал глубокий вдох и резко выдохнул. Черта с два он сдастся.

— Я все знаю о тебе. Твои привычки, твои любимые словечки, твой распорядок дня, расписание твоих занятий. Знаю, что ты часами рисуешь, словно в тебя бесы вселились, и забываешь поесть. Знаю, что ты ненавидишь свое полное имя и любуешься чертовыми сухими деревьями по пути в учебный корпус, а еще ты закусываешь губу, когда нервничаешь. Знаю, что ты чего-то боишься, и что тебе что-то нужно от этих сраных волков! Но не знаю что именно. И не знаю, как заставить тебя довериться мне и все рассказать, чтобы я мог помочь.

— Да не нужна мне твоя помощь! — Взорвалась Тиль. — Ты не знаешь, о чем говоришь…

— Тогда скажи, что не хочешь меня. Скажи, что хочешь придурка Мартина Акерсона. — Улыбнулся Матс. — Только сделай это, глядя мне в глаза.

— Да пожалуйста. — Усмехнулась Тиль. — Мартин — мой парень. — Она сглотнула. — А ты — ошибка. Нам не стоило с тобой спать. Надеюсь, никто об этом не узнает. Ты ведь никому не скажешь?

Ей словно было больно. Каждое слово она произносила так, будто ей приходилось пережевывать стекло. Разумеется, он не поверил. Тиль испытывала боль, и Матс понятия не имел, как ей помочь.

— Пообещай не приближаться к ним. — Вздохнув, сказал он.

— Ты оглох?

— Расскажи мне, зачем ты это делаешь?

— Ты еще и тупой. — Срывающимся голосом выдавила Тиль. Она схватила со спинки стула его футболку, швырнула в него, затем подхватила с пола джинсы и поступила с ними также. — Давай, Матс, вали уже отсюда. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Забудь, что было!

— Я — не ошибка, и ты это знаешь. — Уверенно произнес он.

Ему хотелось наброситься на Тиль, сорвать с нее полотенце, стереть эту ложь с ее губ поцелуями, дать ей столько страсти и ласки, чтобы она больше не смела лгать, глядя ему в глаза. Ему просто хотелось знать, почему она упорно его отталкивает. Но Матс понимал, что не стоит давить — это только все испортит. Тиль была колючим ежиком, который выставлял иголки еще до того, как кто-то приблизится к нему вплотную, и причину такого поведения ему еще предстояло понять.

— Одевайся, тебя не должны здесь видеть. — С мольбой выдохнула девушка.

Матс послушно натянул джинсы, носки, футболку и кроссовки. Тиль прятала взгляд, ее плечи подрагивали.

— Я не отступлюсь. — Предупредил он.

Она шумно вдохнула.

— Можешь не говорить мне, какая у тебя цель. Но я не позволю тебе наделать глупостей, поняла? — Процедил он сквозь сжатые зубы. Его интонация явно повергла девушку в смятение, она разом как-то вся сжалась. — Я их ненавижу. Всех. Эрика, Лейфа, всех их шестерок. Из-за них пропала моя сестра. И я не буду ждать, когда то же самое произойдет и с тобой, Тиль! Черта с два мне придется опять расклеивать листовки, гадая, куда ты пропала! Я. Просто. Переубиваю. Их. Всех. Каждого, кто посмеет прикоснуться к тебе хоть пальцем. Понятно?

Тиль медленно обернулась к нему. Ее взгляд изучал его лицо, она пыталась переварить услышанное.

— Агнес? — Прошептала Тиль.

Матсу казалось, что он вот-вот взорвется.

— Да.

— Но…

— У нас разные отцы. Мать родила ее от моего отчима. Да, того самого. Сначала я предал Агнес, обдолбавшись и попав в рехаб, а затем в колонию. А потом предал ее, когда не смог защитить от этих ублюдков. Поэтому я не прощу себе, если что-то случится и с тобой. Тиль, ты можешь мне пообещать, что не приблизишься к ним?

Она сглотнула.

Он навис над ней словно темная туча.

— Скажи, что тебя тревожит, и я решу эту проблему. Обещаю. — В последний раз попытался Матс.

Тиль закусила губу и отрицательно качнула головой.

Стало так тихо. Очень тихо. Почти нестерпимо. Он видел, как по ее коже расползаются мурашки, и как в глазах дрожат слезы. Давлением ничего не добиться, но это не означает, что он так просто отступит.

— Неважно. Я решу все сам. — Бросил он.

Взял куртку, телефон и вышел из комнаты.

В горле саднило так сильно, что казалось, будто по нему прошлись наждаком. Злость смешивалась с обидой, и хотелось разрыдаться — совсем как в детстве. Матс сжал пальцы в кулаки, поднял голову и напоролся взглядом на девчонку, которая, застыла в удивлении у двери соседней комнаты, увидев его выходящим из спальни Тиль. Серо-синие глаза, длинные каштановые волосы. Оливия Столт.

Они успели познакомиться, когда он подкатывал к ней пару месяцев назад, чтобы навести справки о сестре, ведь девушки до исчезновения Агнес дружили. Но Оливия тогда не купилась на его комплименты и не подпустила близко: оборвала общение сразу, как поняла, что он близок к парням из братства. Она им не доверяла.

— Привет. — Буркнул Матс, проходя мимо.

Оливия ничего ему не ответила.