Воплощение Похоти 6

Глава 6

Некоторое время назад.

Вот же… Черт!

Я едва успел отпрыгнуть в сторону, и выстрел сферы разложения с шипящим звуком пронесся в сантиметре от моего плеча, оставив в воздухе едкий шлейф негативной энергии. Боль, острая и пронизывающая, на мгновение сковала мышцы — даже близкий промах этой штуки был ощутим.

Я уставился на Лулу, сжимая рукоять щита.

Твою мать! Эта её сфера не просто больно бьет, она выедает душу по кусочкам!

Едва я подумал об этом, как новый разряд, похожий на черную молнию, ударил в мой щит. Железо поглотило часть удара с глухим всплеском, но вторая волна энергии, холодная и липкая, просочилась сквозь броню. Темные иглы впились в плоть, высасывая силы и оставляя за собой неприятный озноб.

Ну, сука сисястая! Ну, держись! — пронеслось в голове, и я, превозмогая одеревенение в мышцах, рванул к ней.

Лула, мой низший лич, оказалась куда более опасной и изобретательной соперницей, чем я предполагал. Она не просто метала заклинания — она атаковала на подавление, медленно перемещаясь по периметру зала, заставляя меня постоянно быть в напряжении. Её движения были плавными, почти танцующими, а на губах играла легкая, надменная улыбка.

Наш бой начался с её сферы разложения, первую атаку которой я вернул нагрудником, но отраженная энергия просто бесследно поглотилась сферой. А она будто знала, что так и будет, и на её прекрасном, бледном лице тут же появилось самодовольное выражение, от которого закипала кровь.

— Ледяная хватка, — её голос прозвучал спокойно и размеренно, и земля в радиусе трёх метров между нами мгновенно превратилась в зеркальную ледяную гладь, от которой тянуло могильным холодом.

Я, уже разогнавшись, едва не поскользнулся, почувствовав, как магический мороз сковывает суставы и замедляет каждый мускул. Пришлось с силой выдернуть ногу из ледяных оков и отпрыгнуть назад, неуклюже повалившись на каменный пол. Неудачное приземление и удар локтем отозвался тупой болью.

— Бля-я-я… Сука! — вырвалось у меня, и я быстро поднялся, чувствуя, как по щеке стекает капля пота.

Я тут же рванул по касательной, пытаясь обойти ледяную ловушку и сократить дистанцию. В голове мелькала мысль, что в ближнем бою-то я с ней быстро разберусь. Вот только добраться до неё было чертовски сложно. Но даже когда до неё оставалось всего несколько шагов, послышался её сладкий, ядовитый голосок, предвещающий проблемы.

— Туман. Вечной. Ночи.

Стоило ей закончить, как плотный, чёрный, словно смоль, туман вырвался из навершия её посоха и с гулом обрушился на меня, поглощая свет и звук. Я замер, ослепший и оглохший, в кромешной тьме, пытаясь уловить хоть какой-то шорох. Но всё, что доносилось до меня, — это её насмешливый, многоголосый, оглушительный смех, эхом разносившийся со всех сторон.

— Неплохой трюк! — крикнул я в пустоту, слепо размахивая мечом перед собой и медленно продвигаясь вперёд, надеясь наткнуться на неё.

Туман рассеялся через несколько томительных секунд, но этого времени хватило Луле, чтобы подготовить новый сюрприз.

— Ядовитое дыхание! — выпалила она, и перед ней образовалось облако едкого зелёного газа, пахнущего гнилью и медью, затем оно будто вырвалось на свободу и поползло по площадке вперёд мне навстречу, словно живое.

И только я почувствовал, как мои мышцы ослабевают, как тут же в спину, чуть ниже лопатки, впилась острая, жгучая боль.

— Черт! — выругался я, отскакивая назад из ядовитого марева. — Ебаная сфера!

Когда у неё, блять, кончится мана, а? — задумался я, но Лула, судя по её улыбке и воинственному виду, и не собиралась останавливаться.

Её тонкие пальцы снова сплелись в сложной формации, затем она направила на меня свой посох, и я тут же почуял недоброе.

— Ледяная хватка! — выкрикнула она, и я удивился выбору её заклинания, ведь между нами было приличное расстояние, но тут, заметив, как острый шип из чёрной, пульсирующей энергии вырос прямо из-под плит у моих ног, я ухмыльнулся, подумав:

Вот же пиздаболка!

Я едва успел отпрыгнуть, почувствовав, как раскалённое остриё опалило подошву туфли, скользнув вверх и чуть не ударив мне прямо в лицо.

Вот же сука! — сердце бешено колотилось, выбивая ритм паники. — Ни секунды на передышку!

— Думаешь, это меня остановит? — проревел я, вновь пытаясь зайти ей с фланга.

Лула лишь ухмыльнулась в ответ. Её глаза, горящие неземным фиолетовым огнём, сверкали чистым, не скрываемым азартом. Ей явно нравился наш бой.

— Проклятие крови! — выкрикнула она, и моё зрение заволокла кроваво-багровая пелена.

Я почувствовал, как по руке, сжимающей меч, пробежала слабая, но противная судорога. Теперь каждое движение отзывалось ноющей болью, а магическое кровотечение медленно, но верно высасывало из меня силы.

— Надоели эти фокусы! — зарычал я, пытаясь продавить её защиту яростным натиском.

Но Лула была неуловимой. Она легко отступала, уворачиваясь от моих замедленных атак, и готовила новый подарок.

— Проклятие глупости!

Волна тёмной, тягучей энергии накрыла меня с головой. Внезапно мои мысли спутались, превратились в кашу.

— Что… что происходит? — пробормотал я, чувствуя, как разум затягивает густой, вязкий туман.

Я стоял, тупо уставившись в пространство, пытаясь вспомнить, что я здесь делаю и зачем эта железка в моей руке.

К счастью, эффект был недолгим. Уже через секунду я шумно выдохнул, и сознание прояснилось. Но эта секунда в реальном бою могла бы стоить мне жизни.

Выбрав момент, я отскочил, сбросил меч и щит и полез в инвентарь за луком, чтобы выстрелить в нее стрелой, заряженной маной, одновременно с этим думая, что мне позарез нужно заполучить какой-нибудь артефакт на магическое сопротивление.

И именно в этот момент, когда я уже натягивал тетиву, я почувствовал настойчивую, раздражающую вибрацию в кармане.

— Стой! — рявкнул я, отскакивая ещё на пару шагов и вскидывая руку в универсальном жесте «стоп».

Но Лула лишь ухмыльнулась ещё шире, её глаза сверкнули.

— Проклятый шип! — выкрикнула она, и знакомая жгуче-холодная боль впилась мне прямо в задницу.

— Ау! Какого чёрта! — взревел я, подпрыгивая и хватаясь за пострадавшую ягодицу. — Я же сказал «стоп», Лула!

Она наклонила голову с преувеличенным, театральным недоумением.

— Ах, простите, господин! — её голос был сладок, как самый ядовитый нектар. — Но вы не сказали стоп-слова!

Чёрт, а она абсолютно права…

В пылу схватки я напрочь забыл о дурацком, но жизненно важном правиле, которое сам же и ввёл для безопасности спаррингов.

— Блять… — выдохнул я, сжав кулаки из-за злости от очередного поражения. — Красный-красный! Конец спарринга!

Только теперь Лула опустила руки, и давящая аура магии вокруг неё рассеялась. Я тяжело дышал, сердце всё ещё колотилось где-то в горле, а тело ныло от ссадин, ожогов и проклятий. Она оказалась грозным противником, и мне было страшно подумать, на что способны личи более высокого уровня.

Вздохнув, я вытащил дощечку связи. Сообщение было от Сабрины:

— Господин. Войско паладинов прибыло…

Я уставился на деревяшку, ожидая продолжения.

Ну и? У неё что, блять, буквы платные? — мысленно возмутился я. — Не могла дописать, что ли?

Почти сразу пришло второе сообщение, будто она поймала поток моих мыслей:

— Но они сразу же направились в город…

Что? Какого это хуя они отправились в город? — удивился я, и чувство досады и лёгкой, холодной паники начало подниматься из живота. — Я тут, значит, сижу, пержу, переживаю, готовлю оборону, а они, блядь, не идут ко мне? Почему? С какого перепуга они пошли в Наарком?

Я задумался, лихорадочно перебирая варианты, и вдруг вспомнил слова Зразора о каком-то псевдопаладине, о тёмном маге, скрывающемся в городе.

Может, они по его душу пришли? — задумался я. — Но, блядь, целая армия? За одним магом? Какого хрена? Там что, сам король демонов под кроватью у графа прячется?

В этот момент дощечка снова завибрировала.

— И ещё… в городе начал творится какой-то ужас. Вам лучше прийти и всё увидеть своими глазами.

Я глубоко вздохнул, потирая переносицу. Усталость и раздражение накатили новой, тяжёлой волной.

Снова какая-то непонятная хрень началась… Да уж, ладно. Пойду, узнаю.

Я обернулся к Луле, которая стояла в изящной, почти балетной позе, ожидая продолжения.

— Лула, закончим этот поединок как-нибудь потом. Пока… ничья.

— Как прикажете, господин, — она сделала почтительный поклон, и её более чем внушительная грудь соблазнительно качнулась, на секунду отвлекая меня от навалившихся проблем.

Я встряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и быстрым шагом направился в склеп к Костяному Древу.

Подойдя к пульсирующему магическому экрану, я сфокусировался на том, где передавалась картинка от птицы, летающей над Нааркомом. И то, что я увидел, заставило кровь стынуть в жилах.

В городе творилось безумие. Абсолютный, не поддающийся логике хаос. Это была не битва, а прям настоящая кровавая мясорубка, размазанная по улицам и площадям. Солдаты городской стражи в одинаковых доспехах с остервенением рубили друг друга. Горожане с вилами, топорами и просто камнями кидались на соседей. Всё смешивалось в оглушительном, безумном танце всеобщего уничтожения.

Твою мать… — выдохнул я, вжимаясь в спинку кресла. — Это что за пиздец?

Сейчас. Наарком.

Сдавленный, предсмертный скрип железных петель — и врата Нааркома распахнулись, впустив в адский хаос города отряд безупречного, холодного порядка. Это было не просто вхождение. Воины света обрушились на эпицентр безумия, как лезвие гильотины, опускающееся на шею приговоренного.

Их действия были отточены тысячами тренировок и десятками подобных бойнь. Они не тратили ни секунды на оценку того, что и так было ясно — город пожирал себя изнутри.

И они сразу же начали убивать.

Их клинки, вспыхивая ослепительным светом, рассекали не живую плоть горожан, а тех, в ком уже не осталось ничего человеческого — слуг Сайлона с их молочно-белыми, пустыми глазами. Каждый удар был математически точен, каждый взмах — смертелен.

Они вклинивались в самые ожесточенные схватки, прикрывая своими щитами еще нетронутых скверной солдат городской стражи, давая им драгоценные секунды на то, чтобы перевести дух и снова поднять оружие.

В центре этого кровавого водоворота, неподвижная и холодная, как алмаз в груде угля, стояла Элоди. Её личная гвардия сомкнулась вокруг неё, образовав живое, дышащее сталью кольцо. Ни один взгляд не выдавал ни страха, ни сомнений — лишь абсолютную готовность выполнять приказы.

Элоди подняла руку в латной перчатке, и её голос, звенящий и властный, разрезал гул битвы, не повышая тона, и от этого он звучал еще страшнее.

— Жрецы! Развернуть купол света! Остальным — обеспечить прикрытие! Ни одну тварь не подпустить к ним!

По её команде несколько фигур в белых с золотом робах, до этого момента остававшихся в глубине строя, выдвинулись вперед. Паладины и паладины-послушники спешились и тут же сомкнули щиты вокруг них, создав живой бастион. Другие, вооружённые длинными мечами, рванули вперёд, начав методично убивать обращённых в нежить.

Их двуручные, наточенные мечи сияли золотым, праведным огнём, и лишь одного точного удара было достаточно, чтобы сразу два или три мертвеца пали на землю.

Жрецы в этот момент, не обращая внимания на дикие крики и звуки боя, начали устанавливать свои посохи в специальные подставки на окровавленную брусчатку площади, образуя широкий круг.

Затем их голоса слились в единую, праведную молитву, и в следующее мгновение над площадью перед воротами с тихим, вселенским гулом вспыхнул гигантский, полупрозрачный золотистый купол.

Для стражников и уцелевших горожан этот свет был спасением — он затягивал мелкие раны, придавал сил, отгонял усталость и наваждение. Но для нежити он стал смертоносным полем. Новообращённые зомби, попадая под его действие, начинали дымиться и падать замертво, а более разумные и сильные твари с рычанием отступали, не решаясь пересекать магическую границу.

— Разделиться на отряды! — скомандовала Элоди, её стальные глаза, словно сканеры, окидывали улицы, выискивая слабые точки и узлы сопротивления. — Прочесать каждый дом! Каждый подвал! Приоритет — спасение выживших. Уничтожение нежити — вторично. Зачистить район за районом. Искать источник скверны. Архилича. Но в бой с ним не вступать. Обнаружили — отступать, сигналить, ждать подкрепления.

Её план был безжалостно прагматичен. Спасать людей нужно было не только из-за догматов веры. Она с первого взгляда поняла замысел Сайлона — он возводил здесь свое новое царство смерти. Каждая смерть, каждое отчаяние, каждая капля пролитой боли — всё это были кирпичи в стенах его будущей цитадели.

Чем меньше людей он убьёт и обратит, тем слабее он станет, — промелькнуло в её голове.

Отряды паладинов, паладинов-послушников и инквизиторов разбежались по улицам, словно лучи, исходящие от одного солнца. Дисциплина была идеальной. Пока одни, сомкнув щиты в единую стену, расчищали центральные улицы, выжигая нежить залпами магии и сталью, другие врывались в дома.

Они вытаскивали перепуганных, залитых слезами людей из-под кроватей и тёмных погребов. Инквизиторы быстрыми, отработанными жестами проверяли их на предмет скверны. Паладины, не проявляя ни жалости, ни суеты, оказывали первую помощь раненым, а затем, не тратя времени на уговоры, паладины-послушники организовывали живые коридоры для отхода к сияющему куполу.

— Всех под защиту света! Быстро, без паники!

— Вы за мной! Держитесь рядом, не отставайте!

— Этот дом чист! Следующий, двигаем!

Тех, кто впадал в ступор от страха или не мог двигаться, они не бросали на произвол судьбы. Им просто приказывали запереться изнутри и ждать, оставляя на дверях магические метки-обереги, отпугивающие нежить, и двигались дальше.

Без колебаний. Дом за домом. Квартал за кварталом.

Они не просто сражались с тьмой и нежитью. Они методично, с ледяным, вселяющим ужас спокойствием, отвоёвывали клочок за клочком, превращая дикую, анархичную бойню в управляемую, планомерную операцию по зачистке.

И в самом сердце этого рукотворного урагана, непоколебимый стержень всей системы, стояла Элоди — её воля направляла каждый взмах меча и каждое заклинание, словно дирижёр, управляющий оркестром, играющим симфонию апокалипсиса.

В это же время. Глубоко в подземном склепе.

В самом сердце рождающегося некрополиса, в каменной утробе, пропитанной запахом тлена и старой магии, Архилич Сайлон наблюдал. Он не нуждался в магических шарах или зачарованных кристаллах — весь город был его глазом, его нервной системой.

Он видел всё через тысячи пар остекленевших глаз своих слуг, чувствовал каждую их потерю как короткий, болезненный укол. Он видел, как его детище, его новорождённую, хлипкую еще армию, методично, с убийственным хладнокровием, выжигают сияющие фигуры в безупречных латах, без паники, без гнева — лишь с холодной, бездушной эффективностью.

Как… неприятно, — пронеслось в его разуме, лишённом суетных эмоций смертных, но полном леденящего расчета. Одна-две пары инквизиторов… это сущий пустяк. Даже два десятка — проблема, но не катастрофа. Но целая сотня… сотня паладинов, инквизиторов, этих фанатиков… Откуда? Откуда они узнали? Слишком быстро, слишком внезапно…

Он мысленно перебирал свои безупречные, как ему казалось, планы.

Я рассчитывал на появление такой силы не раньше, чем через месяц! Целый месяц! За это время я бы успел закрепиться, обратить основную массу населения, создать непробиваемый плацдарм! Но в первый же день… Это не случайность. Слишком уж точный удар. Слишком своевременное прибытие. Я ошибся. Мне не следовало начинать здесь, в этой проклятой дыре, под самым носом у этой жалкой баронской армии.

Его взгляд медленно повернулся вглубь зала, туда, где на алтаре, сложенном из костей и отчаяния, пульсировало чёрное, маслянистое сердце его творения — сердце будущего некрополиса. Оно росло, раздувалось, издавая зловещий гул из-за собираемой энергии, без конца продолжая вбирать в себя реки злой маны и сотни вырванных из тел душ.

Если я отступлю сейчас… всё брошу… то потеряю половину. Половину всех запасов! Годы… нет, десятилетия кропотливого сбора, все труды… обратятся в прах.

Холодная, беззвучная ярость, ярость существа, помнящего империи, закипела в нём. Нет. Еще не всё потеряно. Я брошу им в лицо всё, что у меня есть. Сломлю их строй, посею среди них хаос, заставлю их благородные сердца трепетать от страха. И только тогда… если не выйдет… я отступлю. Я не какой-нибудь юный некромант-недоучка, чтобы настырно гибнуть из-за жадности и боли потери. Но и не дурак, чтобы все просто бросить.

С этими мыслями он сжал свои высохшие, костлявые пальцы. И его облик — облик старика — начал таять.

Плоть на его руках и лице потемнела, затем потекла на пол, словно расплавленный воск, обнажая почерневшие от времени и магии кости. Уже через несколько мгновений перед пульсирующим ядром стоял не старик, а его истинная форма — высокий, иссохший скелет, от которого веяло ледяным дыханием веков. В его пустых глазницах разгорелись две точки тёмно-пурпурного, почти чёрного огня — отсветы вечной тьмы, что горела в его душе.

Он медленно, с величием повелителя, протянул руку. Воздух перед ним затрепетал и разорвался с тихим, похожим на стон звуком, открыв портал в иную реальность. Из черноты он извлёк свой посох. Настоящий посох Архилича. Он был выточен из окаменевшего дерева, некогда росшего в самом сердце проклятых земель, и увенчан кристаллической сферой, испускающей зловещее, ненасытное фиолетовое сияние.

— Уничтожу… разорву… — прошипел он безголосым шёпотом, который, однако, заполнил всё помещение, заставив содрогнуться даже нежить.

Он стукнул концом посоха о каменный пол. Тихий, почти элегантный удар отозвался громоподобным раскатом в мире магии. От него во все стороны, подобно щупальцам, разошлась волна густой, утробной негативной энергии.

Она не была слепым взрывом — это было хирургически точное, целевое воздействие. Тёмные щупальца впивались в окружающих его слуг, что стояли в немом ожидании.

И началось преображение.

Существа корчились в немых, мучительных судорогах. Кости трещали и ломались, чтобы срастись вновь в более чудовищных формах. Их облик стремительно уродовался, кожа бледнела и лопалась, обнажая бугристую, гниющую плоть. Мышцы неестественно вздувались, наполняясь искажённой силой.

Они превращались в нечто среднее между гуманоидом и кошмарной тварью. Рты растягивались в вечной беззвучной гримасе, обнажая ряды длинных, иглообразных зубов. Ногти на руках и ногах вытягивались в острые, загнутые серповидные когти.

— Восстаньте, мои Изверги! — пророкотал Сайлон, и его голос, теперь громкий, металлический и полный нечеловеческой мощи, заставил содрогнуться самые камни.

Он развернулся и твёрдым, неспешным шагом повелителя, обрекающего мир на гибель, направился к выходу из подземного зала.

— За мной! — его команда прозвучала как приговор. — Покажем этим слугам Света истинный лик Тьмы!

Он шагнул в тёмный коридор, ведущий наверх, в эпицентр бойни. А сзади, срываясь с мест с хриплыми, полными ненависти рыками, за ним последовало его новое порождение — Изверги.

Они не шли — они двигались на четвереньках, скачкообразными, звериными движениями, щёлкая когтями по камню и оставляя на нём глубокие борозды.

Несколько его самых сильных и разумных слуг, элитная гвардия, уже прошедшая подобную эволюцию ранее но в с более извращенной мутацией, остались в зале. Они встали неподвижным, безмолвным каре вокруг пульсирующего сердца некрополиса, их пустые глазницы, в которых горел тот же пурпурный огонь, что и у повелителя, уставились в темноту, готовые разорвать в клочья любого, кто посмеет приблизиться к источнику их силы.

Продолжая наблюдать за разворачивавшимся адом на экране Костяного Древа, я начал поворачивать, чтобы позвать Сату и спросить, какого хрена там происходит. Но голос застрял в горле, когда я обернулся и увидел её в дальнем углу склепа.

Она стояла в центре мерцающего магического круга, полностью поглощённая ритуалом. Её костяные пальцы выписывали в воздухе сложные, изломанные руны, оставлявшие за собой светящийся шлейф негативной энергии.

Воздух трещал от напряжения, а из каменного пола с глухим скрежетом медленно поднималась огромная, невероятно массивная фигура нового голема. Каждый сколотый обломок кости, вплетаемый в каркас, был результатом колоссальной концентрации.

Отвлекать её сейчас — неуместно. — подумал я и с сдавленным вздохом вернулся к наблюдениям, впиваясь взглядом в хаотичную панораму Нааркома. — Чёрт… — медленно, с леденящей душу ясностью, пронеслось у меня в голове. — Так они же там всех так перебьют…

И тут, среди этого вихря крови и безумия, в памяти всплыло одно-единственное лицо. Нежное, с русыми соломенными волосами и большими, доверчивыми изумрудными глазами, в обрамлении закрученных коричневых рожек…

Кария…

Неожиданно острая, тоскливая грусть сжала мне горло. Я вдруг с поразительной чёткостью осознал, как давно её не видел. Слишком давно. Эта мысль пришла с щемящим чувством потери, которую я ещё даже не понёс.

Жалко её… — прошептал я сам себе, не в силах оторвать взгляд от бойни. — … будет. Если с ней что-то случится… чёрт.

Мысль повисла в воздухе, тяжёлая и неудобная. Я представил, как отдаю приказ. Как мои скелеты, костяные големы и вообще вся армия устремляется в самое пекло, ломая строй паладинов, давя мертвецов, лишь чтобы прорваться к одному-единственному дому.

Рискую всем. Своим подземельем, своими стражами и собой…

Всё это — ради одной овечки-зверочеловека? — мои пальцы сжались в кулаки. — Что делать? Бросить всё к чёртовой матери и рвануть туда из-за неё?

Я смотрел на экран, где паладины, сверкая начищенными до зеркального блеска доспехами, методично рубили обезумевших солдат и граждан и порождения неизвестного тёмного мага. И холодный, безжалостный прагматизм, выстраданный за время правления этим проклятым подземельем, быстро начал брать верх над сиюминутным душевным порывом.

Думаю… это того не стоит…

Это было жестоко. Возможно, малость даже подло. Но это было решение не Максима, обычного парня, хуй пойми почему застрявшего в теле демона, а Хозяина Подземелья, несущего ответственность за каждую потраченную душу, за каждого воина в своей армии и, конечно, за главных стражей, ставших мне гораздо ближе, чем та… овечка.

В этом мире сентиментальность была опасной и дорогой роскошью, которую я — во всяком случае пока — не мог себе позволить. Взгляд снова упал на Сату, чья воля некроманта собирала воедино нового голема, которой, уже созданный лишь наполовину, казался мне куда сильнее своих собратьев.

Или… всё-таки стоит? — самый упрямый уголок моей души попытался взбунтоваться. — Нет… цена может быть слишком высока.

Я отвёл взгляд от экрана, давя в себе последние угрызения совести и пытаясь отвертеться от навязчивых образов этой рогатой дурочки…