Воплощение Похоти 6

Глава 7

— Слушай, а разверни-ка пошире картинку, фулл-экран сделай. — произнёс я, пока мои глаза продолжали бегать по разворачивающимся событиям, при этом лихорадочно выискивая что-то важное, подозрительное или просто любопытное, да и вообще всё то, что может пригодиться мне в будущем.

— Пошире? Фулл… — переспросила Сабрина с задумчивым видом, а затем, видимо догадавшись, добавила: — Так, сейчас… — она потянулась рукой к экрану и лёгким движением пальцев исполнила мою просьбу.

Картинка из глаз двух зомби-птиц, одной, которая уже наблюдала за городом, и второй, последовавшей за паладинами, с трепетным шелестом разрослась, затмив собой все остальные окна.

Ладно, так, сосредоточимся, не будем разглядывать этот адский пиздец просто так. Мне нужно не просто наслаждаться зрелищем, будто я смотрю какой-то боевик, а выжимать из него информацию, как Балияя сегодня выжимала сперму из моих яичек.

Изображение перед глазами плавно плыло, сменяясь одной душераздирающей панорамой умирающего Нааркома на другую.

Кто у нас тут главные лица во всём этом бардаке? О! Это же капитан Вилус! — его шлем с этим дурацким, до смешного алым пером мелькал в самой гуще битвы возле казарм.

Вот бедолага… похоже, он отбивается со своими солдатами и от обезумевших соратников, и от горожан с большим трудом.

Но в то же время неплохо так держится, чёрт возьми, — с невольным уважением подумал я, а затем память услужливо подкинула воспоминание: — Помнится, как он, серьёзный такой, грозный, допрашивал меня в городе, а я тогда ещё панически боялся, что во мне демона раскусят.

Эх, были же времена… тогда ещё не было стольких проблем и опасностей.

Вилус, Вилус… — вздохнул я про себя. — Так-то он хороший мужик, так что буду болеть за него в этой мясорубке. Давай, держись, старина, если выживешь — как-нибудь за пивком твои подвиги обсудим. Если, конечно, моё исчезновение не породит кучу вопросов, хотя после такого пиздеца вряд ли кто вообще вспомнит обо мне. Так что если что, просто скажу, что был где-то среди них в бою.

Я продолжал наблюдать, и вскоре моё внимание приковала женщина, отдающая приказы паладинам.

А это что за милфочка? Лицо — будто из самого льда высечено, глаза — стальные шары, пронзительные, бездонные. И аура от неё такая… властная, давящая. Чувствуется даже через экран, будто она не на картинке, а прямо здесь, в комнате, стоит и смотрит мне прямо в душу. Ладно, беру на карандаш. Очень уж важно выглядит.

— Вот видишь вот эту бабу? — спросил, легонько толкнув Сабрину локтем. — Отметь её, тебе же Сата показала, как это делается?

— Так, да, сейчас… — Сабрина нахмурилась, вглядываясь в экран, затем плавно двинула рукой, и женщина верхом на величественном коне засветилась зловещим синим ореолом.

Я же мысленно пометил её как «Приоритетную цель».

— И ещё парочку рыцарей, вот этих, — начал я тыкать пальцем в тех, что рубили нежить с пугающей, бездушной эффективностью, — они, видать, «Элита».

Да, они сражаются красиво и весьма умело, чёрт побери. Каждый удар — смерть, и никаких лишних движений. Прям жопой чую, как они то же самое будут вытворять и с моей армией, если дать им шанс…

Черт, а мне несказанно повезло, получается! — пронеслось у меня в голове, и я аж подпрыгнул на месте. — Очень, блять, повезло, что они могут понести потери в этой карусели ужаса.

Хм, а вообще было бы нелишним как-то им поднасрать, что ли. Особенно если они начнут побеждать. Устроить тихую диверсию или подкинуть им ложку дерьма в их блестящие шлемы, или как там правильно говорится?

Эта идея заполонила все мысли, и я тут же начал лихорадочно продумывать возможности её осуществления, а бойня на экранах тем временем нарастала, как пожар в сухом лесу, в который ещё и бензина подлили.

Паладины методично, словно гигантский, неумолимый пылающий шар, давили и жгли всё на своём пути. И к этим островкам порядка, видя в них единственный спасительный шанс, начинали прибиваться уцелевшие солдаты гарнизона и наёмники.

А вот и те самые наёмники. Вид у них, конечно, потрёпанный — лица и доспехи в засохшей крови и грязи, но в глазах горит отчаянная решимость.

Молодцы… стойкие, — думал я. — Им тоже нужно поднасрать по-любому. А то у Амины, как я погляжу, всё же не вышло прикончить магов, — заключил я, заметив среди наёмников десятку человек в потрёпанных мантиях и с посохами.

Ладно, с защитниками города в целом всё понятно. Основные силы — это горстка солдат, горстка наёмников и горстка паладинов им в помощь. Правда, последние, наверное, сравнимы с целой армией, как у…

А кстати, чо там барон? — я открыл еще один экран, чтобы проверить, что он там вытворяет. — Хм, он просто продолжает оправляться от нашествия солнечных мух? — солдаты, как муравьи, строили новые укрепления и восстанавливали палатки даже сейчас. — Я искренне удивлён…

Даже после всего, что случилось, он не решил отложить свою войну? Серьёзно? Видимо, он не привык отступать или же слишком сильно хочет прибрать к рукам это проклятое графство. Хотя не пойму, зачем ему это нужно, особенно после того, во что превратился этот город.

Чем он собирается потом править-то? Трупами и пеплом? Да после такой бойни ты улицы и за год от крови и дерьма не отмоешь… — еще с минуту понаблюдав за лагерем барона, я закрыл его экран и снова глянул на два других. — Враги…

С мертвецами всё в целом-то кристально ясно. Их пустые, молочно-белые глаза, дёрганые, неестественные движения и полное, блять, отсутствие страха выдавали их с головой. Они не прятались, не обходили — тупо лезли в лоб, с жутким упорством, и плевать они хотели на потери. Настоящие трудоголики апокалипсиса, — ехидно заметил я про себя. — Ни перекуров, ни зарплаты, одно лишь слепое рвение к работе.

Всё как у меня. Ну, почти.

Но… почему среди них я вижу лишь зомби, правда, куда проворнее, чем мои, видимо, они что-то среднее между извергами и обычными. Как раз такие, которых мне предложили создать в СКС.

Ну что ж… очень жаль, что там только зомби… на самом деле, а то я думал, что смогу проработать тактику боя против паладинов, учитывая различия нежити. Но этот тёмный маг использует лишь воинов ближнего боя, хотя некоторые неестественно крупные и, похоже, куда более умные…

Они же куда-то отступают, да? Причем будто целенаправленно тянутся к центру города, к замку графа, словно кровь, бегущая по венам к сердцу.

И чего это они туда попёрлись? — задумался я, вглядываясь в их маршрут. — Там что, скидка на похороны объявлена? Или тёмный маг свой день рождения справляет, и все твари на торт сбегаются? Ну ладно, ими явно движет приказ своего создателя, но чего он хочет добиться? Захватить замок и обороняться оттуда? Или там что-то ценное есть?

Я на секунду оторвался от экрана и бросил взгляд на Сату.

Ее ритуал, похоже, подходит к концу. И новый голем… чёрт возьми, выглядит прям нехуёво, что уж скромничать.

Он уже был прям сильно больше и страшнее своих собратьев, упираясь своим костяным черепом в самый потолок склепа. От него исходила такая плотная, почти осязаемая аура чистейшего разрушения, что даже мне, его, можно сказать, конечному владельцу, становилось не по себе.

Ну ты, Сата… даёшь, — с примесью животного страха и щемящей гордости подумал я. — Что ты там такое создаёшь, а? Нашего собственного костяного огра?

Хм, уж очень интересно стало на его статы теперь посмотреть.

Ну ладно, быстрее бы уже она закончила, а то мне есть что спросить про весь этот цирк в городе. Чувствую, без её некромантского мозга мне тут не разобраться.

Я вернул взгляд к экрану и через пару минут заметил нечто удивительное, как раз в тот момент, когда птицы начали пролетать над центром города.

О! А вот и новые монстры! Тааак… — я тут же лихорадочно достал блокнот и начал еще внимательнее, почти уперевшись носом в экран, следить за происходящим. — Сейчас мы поглядим, как паладины с этим справятся. Ну, держитесь, герои хуевы!

Капитан Вилус. Немногим раньше.

— ДЕРЖАТЬ СТРОЙ! СПИНА К СПИНЕ! — хрипел Вилус, и каждый его крик раздирал глотку, будто он глотал раскалённые угли.

Его верный щит, ещё утром сиявший полированной сталью, теперь представлял собой жалкое зрелище — весь в вмятинах, глубоких царапинах и бурых подтёках засохшей слизи. Рука, сжимавшая рукоять, онемела до локтя, но он по-прежнему с силой, на какую только был способен, отбивал атаки.

Перед ним, покачиваясь, наступал очередной мертвец. Его лицо застыло в безжизненной маске, один глаз мутно белел, а изо рта сочилась чёрная жижа. В его руках сжимался огромный, страшный в своей простоте тесак. Взмах. И следом тяжкий и бездумный удар — Вилус подставил щит, железо заскрежетало, и капитана отбросило на шаг назад.

— Перестроиться! Сомкнуть ряды! — прохрипел он своим подчинённым, которых было едва ли тридцать человек, при этом чувствуя, как дрожь пробегает по измождённым мышцам.

Откуда они взялись? — эта мысль жалила его мозг, как оса. — Меня предупреждали о древнем зле, но как же я мог поверить в слова о таком масштабном бедствии, когда и так за стеной стоял враг? А теперь, когда эти сказки уже рвут на части моих людей, когда часть из обратилась и переметнулась… Черт, что же происходит на самом деле? Какая сила, какая черная магия способна на это?

И тут с левого фланга, где ещё минуту назад слышались лишь предсмертные хрипы и шуршание когтей по камню, донёсся чёткий, как удар колокола, ободряющий мысли и согревающий сердце голос:

— Господь дарует прощение падшим! Во имя Света! Солнцэ-свето-оза-рил!

Пространство вокруг строя солдат озарилось. Не яркой, слепящей вспышкой, а ровным, тёплым, почти что живым сиянием. Оно исходило от молодого воина в доспехах, казавшихся отлитыми из самого утреннего рассвета.

Его меч, пылающий священным огнём, описал в воздухе широкую дугу. Семеро зомби, уже вцепившихся в щиты солдат Вилуса, отступили и задёргались, их кожа зашипела и задымилась, после чего они поочередно начали падать на землю.

— Капитан! — голос паладина был твёрд, но без высокомерия. — Мы прикроем ваш правый фланг! Держите центр!

И выкрикнув это, паладины и инквизиторы пошли вперёд. Всего два десятка воинов. Два десятка против сотен мертвецов, число которых неустанно росло с каждой секундой. Они двигались как единый механизм. Их щиты смыкались в сплошную стену, сквозь которую мертвецы не могли пробиться, а мечи, пылающие святым пламенем, выжигали целые шеренги упырей. Каждый их шаг вперёд вознаграждался дюжиной уничтоженных слуг Сайлона.

— Слышали, черти⁈ — обернулся Вилус к своим измождённым солдатам. Впервые за сначала этого безумия в его голосе послышались нотки чего-то, кроме отчаяния. — Паладины пробивают нам коридор! Воспользуемся этим! Вперёд!

Он рванулся в образовавшуюся брешь, а его люди — кто с криком, кто с молитвой — последовали за ним. Но мертвецы не отступали. Они были подобны приливу: одни откатывались под напором паладинов, но другие тут же накатывали вновь с других сторон, громкие, безжалостные и бесчисленные.

Один из молодых солдат, парень лет восемнадцати, дрогнул. Его меч опустился, когда на него, шаркая ногами, поползло существо с вывернутыми под неестественным углом суставами. Этим существом была старуха, чьи конечности были переломаны, но это не мешало ей действовать согласно воле своего хозяина.

— Я не могу… — прошептал он, замирая, его глаза были полны ужаса. — Я не могу, капитан…

В этот момент над их головами, прямо в центре строя, вспыхнула небольшая сфера ослепительно-белого света. Она зависла, мягко пульсируя, и от неё во все стороны разошлись волны… не просто света, а чего-то большего. Чистого, вселяющего уверенность спокойствия.

Ледяной ком страха, сжимавший сердце Вилуса, растаял. Дрожь в руках исчезла. Солдат, что только что был на грани, глубоко, полной грудью вздохнул, и его глаза снова обрели твердость. Он с новыми силами врубился в атакующего мертвеца, и его клинок теперь описывал точные и смертоносные дуги.

— Вот теперь это похоже на бой, а не на избиение младенцев! — проворчал под нос Вилус. Он сплюнул, стирая с лица кровь и пот. — Не отступать! Держаться! — скомандовал он, снова поднимая свой изувеченный щит и грязный от крови меч.

Затем он оглянулся.

Святые воины в это время продолжали прорываться через сотни мертвецов без остановки, отдаляясь все дальше, а он с горсткой солдат остался на месте. Паладины делали своё дело — сдерживали основную массу, ослабляли давление, давали им передышку.

Вилус посмотрел на изможденные, залитые потом и кровью лица своих солдат. Но он не увидел в их глазах страха, лишь решимость и рвение. Его взгляд покосился на сферу над их головами. Паладины дали им шанс, глоток воздуха в этом пылающем смрадом аду.

Но хватит ли им этого? — пронеслась горькая мысль у него в голове. — Хватит ли сил у тридцати человек, чтобы продержаться хотя бы до рассвета, даже при помощи сияющих воинов, ведь против них, казалось, восстал целый город. — Что будет с городом? С графством? Нет… все это уже превратилось в ад, в пир для мертвых. Графство, цветущие поля и спокойные деревни… все это уже разрушено. — Вилус с горечью осознал это. — Даже если они выживут, возвращаться будет некуда.

Но главный вопрос тут «если»… ведь мертвецы… они не знают страха, не чувствуют усталости, не ведают сомнений. Они упорны, как сама смерть. И их чертовски много. Слишком много.

Брат Теодор и Вротослав.

Святые воины два десятка продолжали своё шествие по улицам, залитым кровью и усеянным телами, словно сама Смерть, но Смерть, вставшая на сторону порядка и света. Воздух был густым и тяжёлым, наполненным смрадом тления и сладковатым, приторным запахом сожжённой плоти.

Под ногами хрустели осколки стекла и щебень, а подошвы сапог с чавканьем отлипали от булыжников, покрытых липкой, запёкшейся плёнкой. Меч Вротослава, древний, украшенный молитвами очищения, которые светились внутренним, почти живым светом, описывал в воздухе широкие, неторопливые, почти ритуальные дуги.

Он не рубил в бешеной ярости — он совершал таинство. С каждым его размахом, плавным и всесокрушающим, вперёд слетала волна ослепительного пламени. Она была не простым огнём, а воплощённой святостью, живым гневом света.

И пламя пожирало лишь скверну, обращая вспять саму смерть: осквернённая плоть мертвецов вспыхивала священным золотым сиянием, рассыпаясь в прах, но оно было милостиво к творениям из камня и дерева, они оставались нетронутыми, будто сквозь них прошло лишь суровое дыхание летнего ветра.

С каждым его взмахом и с каждым прикосновением освящённой стали остальных к осквернённой плоти несколько мертвецов теряли нить, связывающую их с волей тёмного мага, и падали на землю.

— Левое крыло, зачистить следующий переулок! — его голос, низкий и глубокий, как гул колокола, парил над грохотом битвы, не повышая тона. — Правое — проверить на выживших ближайшие дома! Никто не должен быть оставлен!

Его взгляд, холодный и ясный, скользил по крышам, заглядывал в подворотни, выискивал малейшее движение в тенях. Казалось, он видел всё поле боя сразу, как шахматную доску, и его решения были безошибочны и неумолимы.

Его отряд методично продвигался вперёд, очищая дом за домом, улицу за улицей. Вротослав продолжал идти во главе, его плащ был забрызган грязью и чёрной жижей, а доспех вызывающе блестел, будто желая получить новые шрамы.

По его короткому кивку группа из пяти паладинов направилась к приземистому, но крепкому зданию гильдии авантюристов. Дверь была выломана, и изнутри доносились звуки боя — лязг стали, рычание и яростные крики.

Войдя внутрь, они увидели сцену отчаянного сопротивления. В центре зала, спиной к каменному камину, стоял крепкий бритый мужчина с красивыми усами в простой рубахе, но с сильно выделяющимися громоздкими мощными перчатками на руках, которыми он ломал тела мертвецов с каждым ударом. Рядом с ним, образовав импровизированный круг, отбивались ещё трое — худенькая девушка-маг с звериными ушками, худощавый мужчина с парой коротких клинков и могучий воин с боевым молотом.

Их противники — больше десятка иссохших упырей с длинными костлявыми когтями — наседали на них, не обращая внимания на собственные раны и на тела своих собратьев под ногами.

— Держитесь, друзья! Свет с нами! — крикнул один из паладинов, и сияющие воины врезались в бой с сокрушительной силой.

Щиты, излучающие мягкий свет, приняли на себя первый удар когтей, развернувшихся и напавших на них тварей. Мечи, пылающие священным огнём, проносились по воздуху, оставляя за собой сверкающие траектории. Упыри, шипя, быстро умирали под этим напором. Удар Вротослава, пришедшийся им в тыл, был решающим. Его меч описал широкую дугу, и три твари одновременно вспыхнули, теряя связь с хозяином. И на этом все закончилось.

Мужчина, тяжело дыша, опустил кулаки и, переводя дух, произнес:

— Ваше появление… более чем своевременно, господа паладины. Мы думали, наш последний час пробил.

Вротослав окинул его и его товарищей оценивающим взглядом, видя усталость в их глазах и кровь на их доспехах.

— Вы хорошо сражались. Но ваша битва здесь окончена. На площади у северных ворот жрецы возвели защитный купол. Там вы сможете отдохнуть, и получить лечение. Идите. Не медлите.

Авантюристы, кивнув с благодарностью, поспешно собрали своё немногочисленное снаряжение и выскользнули из здания, направляясь к спасительному свету купола.

Как только авантюристы вышли, Теодор обернулся к Вротославу. Его лицо, обычно спокойное, было искажено внутренней борьбой.

— Позвольте спросить… сколько еще мы будем делать это? — тихо, но страстно спросил он. — Убивать низшую нежить? Мы рубим щупальца, но не поражаем голову чудовища… так мы, боюсь, ничего не решим.

Вротослав вздохнул, позволив себе на мгновение прислониться спиной к стене. Усталость, которую он так тщательно скрывал, проступила в уголках его глаз.

— Неверно, брат Теодор, — его голос был глух, но твёрд. — Твои слова кажутся правильными. Поступать по всем заветам и разуму, но именно так уже поступали многие до нас, пытаясь штурмовать цитадель тьмы в лоб. И все они пали. Поверь мне, сестра Элоди поступает правильно, призывая к осторожности. Этот город… его уже не спасти. Он пал еще до нашего прибытия. Всё, что мы можем — это сохранить несколько душ на пути к единственной цели: уничтожению источника заразы — Сайлона.

Теодор задумался на мгновение, а затем молча кивнул. Слова Вротослава были горькими, возможно, в силу своей неопытности он не совсем им верил, но спорить с таким человеком не собирался.

Вскоре отряд покинул гильдию, и взгляд Вротослава скользнул по площади и упал на здание напротив гильдии. Там стояла двухэтажная таверна, некогда явно шумное и гостеприимное место, а ныне — мрачное строение с выбитыми окнами, смотревшими на мир пустыми глазницами.

— Проверим, — коротко бросил он. — Там мог кто-то укрыться.

По команде Вротослава отряд вошёл внутрь. Их встретил хаос. Столы и стулья были перевёрнуты и поломаны, посуда разбита, а на полу застыли лужи засохшего эля и вина. Воздух был спёртым и пах чем-то ещё — сладковатым и неприятным.

— Начинаем, — скомандовал Вротослав. — Проверить всё.

Воины света действовали как отлаженный механизм. В кладовой, заваленной бочками и мешками, они нашли лишь пару трупов упырей, от которых, видимо, успели избавиться владельцы или постояльцы таверны. В погребе, куда вели скрипучие ступени, царила ледяная сырость и стояли ряды бочек, некоторые из которых были вскрыты, и их содержимое выпито или разлито. На кухне царил тот же беспорядок — горшки опрокинуты, ножи разбросаны. Ничего из того, чтобы они искали.

Поднявшись по скрипящей лестнице на второй этаж, они оказались в длинном коридоре, по обе стороны от которого располагались комнаты для гостей. Двери некоторых были распахнуты, другие заперты. Паладины поочерёдно входили в каждую, проверяя под кроватями и в шкафах. Казалось, здание было пустым.

И это ощущение было смертельной ловушкой.

Тени за спинами воинов сгустились, заколебались, а затем из них выплыли они. Не просто призраки, а существа из чистой тьмы и жажды небытия. Их формы были расплывчаты, но длинные, холодные косы в их руках отливали тусклым, воронёным металлом.

Они двигались бесшумно, не нарушая тишины, но от их присутствия воздух стал леденящим, а свет от доспехов и мечей паладинов померк, словно его стали всасывать в чёрную дыру.

Атака была мгновенной.

Один из инквизиторов, ощутив скверну, развернулся, чтобы прикрыться щитом. Но он не увидел, как из пола позади него тут же поднялась тень с косой. Удар был быстрым, как мысль. Фантомное лезвие прошло сквозь его латные доспехи, словно их не существовало, и пронзило его насквозь.

Он не издал ни звука. Лишь его глаза расширились от невыразимого ужаса и пустоты, наступающей изнутри. Он не упал — он начал рассыпаться. Его плоть, его доспехи, его оружие — всё обратилось в мелкий, холодный пепел в один миг. От доблестного воина не осталось ничего, кроме быстро рассеивающегося облачка праха на полу.

В это же время само существо, будто бы созданное лишь для нанесения одного удара, и, добившись своего, моментального растворилось. А другое, появившееся первым, уже метнулось к паладину. Тот успел отпрянуть, и коса лишь чиркнула по его латной перчатке. Но этого касания хватило. Сталь перчатки, а затем и плоть под ней мгновенно почернели и рассыпались, обнажая кость, которая тут же истлела. Он с криком, в котором смешались боль и ужас, отшатнулся, глядя на свою исчезающую руку.

В это же время от еще трёх таких же теней остальным воинам света удалось отбиться, кто-то смог уклониться, кто-то выставил щит, успев произнести защитную молитву, а Вротослав же, даже увидев смерть собрата, не дрогнул.

Его лицо оставалось маской холодной ярости. Он не бросился вперёд с мечом, он знал, против такой угрозы грубая сила была бесполезна. Вместо этого его рука молниеносно рванула к свитку на его поясе. Свиток был старый, пергамент пожелтел, но письмена на нём выступали чётко и, казалось, даже сияли, наполненные силой.

— Да-при-буди-с-тоби-све-ти-к! — его голос громыхнул, как удар грома в этом замкнутом пространстве.

Он не читал, он провозглашал. Свиток вспыхнул ослепительным светом, и слова молитвы обрели физическую форму, став сияющей, пульсирующей сетью, которая на мгновение опутала призраков. Монстры завизжали — беззвучным, разрывающим душу визгом, который был слышен лишь разуму. Их формы стали чёткими, материальными, и они застыли, ослеплённые и сдерживаемые священной силой.

— Тащи его! На улицу! Немедленно! — крикнул Вротослав, и паладины, опомнившись, схватили полубессознательного собрата и бросились прочь, к лестнице.

Теодор, отступая последним, стоял над тем местом, где секунду назад был его брат по оружию. Его взгляд упал на небольшую горстку серого пепла, уже развеиваемую сквозняком. Леденящий ужас и знание сжали его сердце.

Он вспомнил слова Вротослава: «Мгновенно. Без боли, без агонии. Просто… конец. Душа вырывается из тела и поглощается. От жертвы не остаётся ничего. Ни трупа, ни призрака. Разве что горсть пепла». Раньше это были лишь слова. Теперь это была истина, пахнущая пылью и смертью.

Он взглянул на умертвия, дёргающиеся и тающие на глазах, они исчезали, будто стирались полностью из этого мира. И, дождавшись, пока они растворятся, превратившись в ничто, он последовал за остальными наружу.

Они вывалились на площадь, запыхавшиеся, потрясённые. Раненому тут же начали оказывать помощь, пытаясь остановить расползающийся некроз заклинаниями. Отряд, ещё несколько минут назад бывший несокрушимой силой, теперь понёс первую невосполнимую потерю.

И едва они успели перестроиться, как из всех окрестных переулков, из окон и дверей домов начали выплывать новые тени. Их было несколько десятков. Эти существа были меньше, чем умертвия, но зато их формы были ещё более призрачны и нестабильны.

В их руках не было кос — лишь длинные, острые, как бритва, теневые когти. Но в их бездонных глазницах горел голод, неистовая жажда поглощения. Они казались слабее, но их было много, и они окружали их, медленно сжимая кольцо, и пожирая своим присутствием свет и надежду.

Священный гнев, холодный и острый, как клинок, вытеснил леденящий ужас в душе Теодора. Он не дал себе ни секунды на раздумья, на панику. Пока его разум ещё хранил жуткий образ рассыпающегося в прах Кассиана, его воля уже была сконцентрирована в заклинании.

— Свят-доспе-укре-пи-ты-мфен! — его голос, хриплый после недавней схватки, прозвучал с новой, стальной силой.

От его нагрудника и плеч вспыхнул свет, будто внутри доспехов зажглось миниатюрное солнце. Золотистое сияние не слепило, а обволакивало его, сгущаясь в призрачные, переливающиеся пластины, накладывающиеся поверх стали.

— Кар-ающ-огни!

В ту же секунду его меч воспылал яростным, карающим золотым пламенем, в котором трепетала жажда справедливого возмездия.

Он не ждал атаки.

Он сделал шаг навстречу надвигающимся теням, его пылающий клинок описал в воздухе широкую дугу, и снопы ослепительных золотых искр полетели в сторону призрачных созданий. Тени завизжали, отшатываясь от священного пламени, которое прожигало их эфемерные формы.

Его пример стал сигналом. Вротослав, с лицом, окаменевшим от ярости и скорби, поднял свой меч.

— В строй! Кольцом! Защищайте раненого! — скомандовал он, и его голос был подобен удару молота о наковальню.

Паладины и инквизиторы, всего мгновение назад потрясенные гибелью товарища, мгновенно среагировали. Щиты сомкнулись, образуя сияющий барьер вокруг раненого брата, над которым продолжали трудиться паладины-послушники.

Их мечи вспыхивали священной энергией. Золотистое и серебристое сияние озарило площадь, оттесняя гнетущую тьму. Они больше не были застигнуты врасплох. Они были готовы. И в их глазах горел огонь мести.

Капец… — пронеслось в голове, когда я увидел, как группу паладинов окружили непонятные чудища, какие-то тени или призраки. Но тут мое внимание привлекло уведомление, и я на мгновение отвлекся.

Внимание! Был создан новый вид стража — боевой костяной голем (уникальный).

Боевой? — удивился я и тут же резко обернулся с предвкушением. — О-о! Блядь, да! У меня тут и своих чудищ хватает! Но! Позже! Позже проверю окно статуса нашего новобранца, а пока… — подумал я и, вернув взгляд к экрану, тут же записал в свой блокнотик новый тип врагов, встреченных паладинами, предварительно дав ему название: «Какая-то хрень».