Вор весны

17. Гидра

Секундой позже раздаются крики, и гидра бросается на одного из гостей.

Аид щелкает пальцами, и скелеты-стражники кидаются вперед. Он отскакивает назад, прикрывая меня.

Арес добирается до существа первым, размахивая своим массивным мечом.

— Не обезглавливай его, — шипит Афина.

— Думаешь, у меня получилось бы?

Не нужно быть экспертом, чтобы видеть, что он замахивается слишком неистово, что его удары с легкостью могут отрубить ей голову, даже без его на то желания. Добраться до груди невозможно, он слишком занят ее головой.

Артемида пускает свои стрелы, но останавливает охотников; слишком много мирных жителей, слишком много движущихся целей. Афрон выбегает вперед с серебряным хлыстом, пытаясь хлестнуть ее по шее. Они не достают до головы.

Скелеты окружают ее, пронзая мечами. Это ведь не займет много времени, верно? Их так много, а зверь всего один.

Гидра бросается на Ареса, но Зера с криком перерезает ей путь. С кончиков ее пальцев срывается молния…

И гидра взрывается, превращаясь в дюжину, сотню других рептилий.

Что ж, в мифах этого не было.

Вместе с этим раздражается столпотворение. Пикси и нимфы визжат и бросаются к двери, но самая крупная из гидр сбивает их с ног и врезается в ход, перекрывая его. Столы разлетаются в разные стороны. Повсюду разбросаны стулья. Лишь немногие из гостей вооружены; большинство пришли беззащитными.

Я слышу над собой крик. Один из музыкантов соскальзывает со своего диска. Кто-то бежит вперед, чтобы поймать его, но диск вращается в мою сторону.

Аид подлетает из ниоткуда, расправляя крылья и накрывая меня. Диск врезается ему в спину.

— Аид!

— Я в порядке, — шипит он.

Интересно, для него эти слова имеют другое значение или в хаосе всего происходящего он действительно думает, что в порядке. Его крылья исчезают, и он поднимает меня на ноги, оттаскивая в сторону комнаты.

Он щелкает пальцами, и открывается дверь.

— Иди, — говорит он.

— Но…

Он мчится обратно, в его руках появляется золотой меч. Кто-то тянет меня за локоть. Ирма.

— Идем, — говорит она. — Здесь ты ни на что не годишься.

Каким-то образом мои ноги отрываются от того места, к которому приклеились, и я бросаюсь к двери. Ирма впихивает меня внутрь.

— Беги, — говорит она.

— Запрись в своей комнате. Оставайся там, пока кто-нибудь из нас не придет за тобой.

— Я его не оставлю!

Ирма уже исчезла, оставив меня размышлять над глупостью своих слов. Чем я смогу помочь? Он может за себя постоять. Никому не нужна моя помощь.

И все же…

Крики продолжаются. Никто больше не заметил дверь.

Я не боец, но и не из тех, кто бежит.

Я проскальзываю обратно. Один из столов горит, под ним в полубессознательном состоянии застряла русалка, подруга отчаянно пытается вытащить ее из-под него. Я беру миску с одного из столов, погружаю ее в фонтан с вином и тушу пламя, накрывая его мокрой скатертью.

Русалка вытаскивает свою подругу, и я направляю их к проходу в стене. Я мечусь по комнате, избегая рептилий, указывая другим правильное направление.

Не сильная. Но быстрая.

Недостаточно быстрая.

Что-то обвивается вокруг моих лодыжек, и я падаю на пол. Надо мной возвышается огромная змея. Золотой посох резко бьет его по голове. Эметрия. Второй раз за этот вечер она спасает меня.

— Беги!

Я направляюсь к двери, но только для того, чтобы впустить других. Я не могу уйти, пока не буду уверена, что он в безопасности. Ирма мчится по комнате, извергая огонь и направляя его на мелких рептилий. Постепенно их число уменьшается. Артемида и ее лучники убивают их одну за другой, трезубец Посейдон забрызган кровью, как молот Гефеста. Афрон все еще пытается связать хлыстом самую большую из них, Афина вместе с Аполлоном защищают Королеву, а Эметрия освобождает других из-под обломков.

Воздух пропитан дымом и кровью.

Аид находится в центре всего этого, окруженный скелетами, но их продолжают разносить на части быстрыми взрывами маленьких существ-саламандр, и каждый раз, останавливаясь, чтобы воскресить очередную кучу разбросанных костей, он становится все медленней. Интересно, как долго он продержится в том же духе? Я знаю, что его энергия не абсолютна. Его плечо окровавлено и почернело.

Пара сильных рук обнимает меня.

— Давай-ка посмотрим, сможем ли мы приманить ее человеческой кровью.

Арес. Его пальцы пахнут маслом и медью.

Я кусаю один из них. Сильно. Он ругается и выпускает меня.

— Может сначала попробуем кровь фэйри, а? — выплевываю я.

Он тянется ко мне, но огромная голова гидры встает между нами. Он реагирует инстинктивно, рассекая шею. И с глухим стуком падает на землю, растворяясь в дыму.

— Идиот! — шипит Афина.

Секунду спустя из обрубка появляются две шеи, грязные, окровавленные, скользкие. Начинают формироваться головы, но Аид проскальзывает под огромную тушу и вонзает свой меч в ее грудь.

Артемида выпускает залп стрел. Афрон оборачивает свой хлыст вокруг обеих формирующихся шей, отводя пульсирующие головки в сторону.

— Еще раз! — рявкает Афина.

Аид выдергивает меч и снова вонзает его по самую рукоять, проворачивая. Новые головы издают гортанный визг, тело обмякает и начинает падать. Аид, явно измученный, не двигается.

Я бросаюсь вперед, врезаюсь в него и откатывая его в сторону.

Гидра падает с глухим стуком, и по комнате разносится тишина.

Первой голос подает Афина.

— Моя Королева?

— Я невредима. Лорд Арес?

— В целости и сохранности.

Один за другим все члены Высшего Двора сообщаю о своем состоянии.

— Я в порядке, — говорит Аид подо мной. — Спасибо, что спросили.

Я понимаю, что все еще лежу на нем, и быстро поднимаюсь. Он делает то же.

— Много раненых? — спрашивает он любого, кто слушает.

— Несколько, — говорит Аполлон. — Думаю, мы смогли избежать смертей.

— Фантастика, — протягивает Аид. Он щелкает пальцами, и в центре комнаты появляется несколько коробок с медицинскими принадлежностями. Как только они появляются, он оседает, его энергия окончательно иссякает. Я просунула под него руку. Надеюсь, это входит в обязанности его смертной игрушки.

— К счастью, я уже подготовил несколько комнат для всех вас ранее. Сам я не целитель, так что, если вы меня извините, я пойду прилягу. Идем, смертная.

Мы начинаем продвигаться к выходу. Сначала все слишком потрясены, чтобы шевелиться. Мы добирается до коридора прежде, чем кто-либо расходится.

— Лорд Аид, — зовет Королева Зера.

— О, в чем дело, Мама? — рявкает он.

Я напрягаюсь. Мама?

Глаза Зеры темнеют, становясь темно-золотыми.

— Не называй меня так.

— Извиняюсь, Моя Королева. Старая привычка. Так в чем дело?

— Ты не можешь сейчас уйти! Мы должны созвать собрание. Ты должен знать, что гидра могла быть послана Королем Валерианом…

— Возможно, — говорит он, — но именно ваша магия заставила ее размножиться.

— Думаешь, я…

— Я думаю, вы способны на все. Предназначалось ли это только для меня? Она вылупилась преждевременно? Или все дело в общественном хаосе?

— Держи язык за зубами! — она тычет пальцем, на кончике которого потрескивает молния. Аид напрягает подо мной.

— Ваше Величество, — произносит спокойный голос. Афина. — Разговоры могут подождать. Вы нужны своим людям. Пусть Лорд Аид позаботится о своих ранах. Завтра мы сможем обсудить дальнейшие действия.

Следует долгая пауза, но она опускает руку.

— Конечно, Генерал. Вы совершенно правы. Лорд Аид, — она склоняет голову.

— Королева Зера, — говорит он, едва отвечая на жест.

Она ровным шагом возвращается в тронный зал, а мы ковыляем к его двери. Нас останавливают.

— О, что теперь? — стонет Аид.

Эметрия хмурится, кладет руку на его почерневшее плечо и держит его, пока из ее ладони льется теплый, белый свет. Аид тихо шипит, но, когда она убирает руку, его плечо выглядит практически зажившим.

— Отдохни немного, — коротко бросает она и возвращается к остальным.

Мы входим в его покои. Псы бросаются вперед, чтобы поприветствовать нас, и прыгают к нам, но он мягко их отталкивает.

— Тебе придется остаться здесь на ночь, — говорит он мне. — Если кто-то увидит, что у тебя здесь отдельная комната…

— Я знаю, — отвечаю ему. Я смотрю на его кровать с бархатным балдахином. она большая, но делить ее все равно очень интимно. Я сглатываю, глядя на него, будто ожидая, что решение волшебным образом появится само собой. — Здесь только одна кровать.

Он щелкает пальцами. Рядом появляется еще одна кровать поменьше.

— Нет, не одна, — говорит он, и стремительно заваливается на меня.

— Тебе следует поберечь свою магию. Мы могли просто ее разделить.

— Не хочу, чтобы тебе было некомфортно.

— Говорит парень весь в ранах.

— Я привык чувствовать себя некомфортно.

Я не знаю, что на это сказать, поэтому веду его к кровати и снимаю с него испорченные камзол и рубашку. Эметрия заживила большую часть ран, но он все еще обожжен. Я двигаюсь, чтобы пойти в ванную за водой и обмыть его, но он хватает меня за запястье.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он.

— Немного потрясена, — признаюсь я. — Но не ранена.

— Ты не ушла. Почему ты не ушла?

— Другие нуждались в моей помощи.

Я не хотела оставлять тебя.

Он тихо фыркает, почти разочарованный.

— Это на тебя похоже.

Я бегу в ванную, наполняю миску с водой и хватаю чистое полотенце. К тому времени, как я возвращаюсь, Аид практически теряет сознание, но слегка приходит в себя, когда я прижимаю чистую ткань к нагару, стараясь не смотреть на резные мышцы его груди под повреждениями.

— Зера — твоя мать, — говорю я. — Не думаю, что ты рассказывал мне это.

— Не очень-то она похожа на мать.

— Думаешь, она это организовала?

— Не знаю. Я сказал это по большей части для того, чтобы запугать ее. Как думаешь, получилось? — он слегка улыбается, на выходит натянуто. — В целом, неплохое солнцестояние. Более занимательное, чем обычно. Время пролетело незаметно.

Я моргаю, уставившись на него.

— Я потрясена тем, что все это и вправда произошло.

— Я бывал на нескольких крайне скучных вечеринках, — он играет с кончиком моих волос, дергая за выбившийся локон. — Прости. За все, что произошло сегодня вечером.

— Ни в чем из этого не было твоей вины.

— Мне не нравится подвергать тебя опасности.

— Я не возражаю.

— Ты лжешь, не так ли?

— Полагаю, да.

Он вздыхает.

— Чаще всего, когда лжешь, ты делаешь это для того, чтобы помочь людям, и мир казался менее ужасным, — говорит он. — Поведай мне еще своей прекрасной лжи, Сефи, и позволь мне утонуть в ней.

Но у меня не выдается такой возможности — спустя несколько минут он засыпает.

Я заканчиваю его мыть, опустошаю миску, снимаю с него ботинки и натягиваю на него одеяло. Псы устраиваются рядом с ним. Мое очарование исчезло, и я снова оказалась в ночной рубашке, которая была на мне раньше.

Я перекатываюсь на другую кровать, стараясь не смотреть на медленное вздымание и опаданием его груди, на его скульптурный профиль и ореол темных волос на подушке.

Я стараюсь игнорировать сокрушительное чувство облегчения от того, что он в безопасности, что все мы в безопасности.

Я не ожидаю, что сон придет легко, но мои конечности тяжелеют, мысли слишком запутанны, чтобы на них зацикливаться, и все кричит об освобождении. Я медленно проваливаюсь вниз, в темноту.