Вор весны

Глава 2

Мы садимся на метро до Ковент-Гарден и вываливаемся на мощеные булыжником улицы. Повсюду люди, рынок расцвечен цветами, фонарями и растяжками, воздух насыщен дымом и приторным запахом алкоголя.

Стеклянная крыша рынка полнится оранжевым светом, как тыква, выталкивая холодный, темный воздух.

Мы лавируем между толпами, направляясь в любой закоулочный бар, где вряд ли проверят документы, и где нас ждет привычная компания.

Я стараюсь быть взволнованной. Я повеселюсь, если будут танцы. Но бары, как правило, шумные, неприятные и переполненные, а мне нужно пространство, приличная музыка и хорошая компания.

Не то чтобы мои друзья были плохой компанией. Просто в подобных местах негде по-настоящему поговорить и…

Ну, большинство моих друзей не увлекается декоративно-прикладным искусством, детской классикой и не ходит со своими папами на ярмарки эпохи Возрождения. Но это круто, и мне это нравится, а иметь друзей, которые не насмехаются над тобой, — настоящий плюс, когда тебе семнадцать.

Аарон, конечно, не возражает, что мне нравятся эти вещи. Однажды он даже похвалил меня за платье, которое я сшила сама.

Может, мне стоит дать ему шанс.

Мы как раз собираемся свернуть в один из переулков, как кто-то тянет меня за локоть.

Этот кто-то одет как какой-то гоблин, доходящий мне лишь до пояса. Его маска причудлива, толстая зеленая резина словно приварена к коже. Ноздри длинного крючковатого носа раздуваются. Ребенок или актер?

— Это место сегодня для тебя, — говорит он грубым, хриплым голосом. Значит, взрослый, наемный артист, судя по качеству его костюма. Он показывает мне листовку. Она из плотной черной бумаги. Серебристая надпись переливается всеми цветами радуги, почти слишком красивая, чтобы быть настоящей. Ежегодный бал в честь Самайна. — Только по приглашению. Но ты можешь взять с собой друга.

Я поворачиваюсь к Либби, но она пишет остальным, чтобы узнать, где они. Когда я оборачиваюсь, гоблина уже нет. Я переворачиваю приглашение; на другой стороне напечатан адрес и маленькая карта

— Эй, Либс, зацени.

Либби убирает свой телефон.

— Классный флайер.

— Хочешь посмотреть?

Либби хлопает глазами.

— Прости, что? Сефи Картер хочет пойти в клуб?

— Это может быть и не клуб. Там написано, что это вечеринка. Флайер очень красивый.

— Выбираешь, куда пойти, по красивой листовке. Теперь понятно.

Еще мне нравится, что в нем используется слово «бал» и «Самайн». Звучит как что-то фантастическое, сказочное. Не так громко и неприятно.

— Пожалуйста? — прошу я.

— Остальные ждут…

— Мы просто сунем головы внутрь, посмотрим, что там…

Она вздыхает.

— Хорошо, но только потому, что я люблю тебя и заинтригована Любопытной Сефи. Она действительно может быть забавной.

— О, ха-ха.

Мы быстро идем к отмеченному на карте месту, — подземному бару, расположенному на одной из небольших улочек неподалеку. Над дверью — густой занавес из плюща и цветов. Подделка, конечно, но черные лепестки выглядят сделанными из лакированной кожи, и я борюсь с инстинктивным желанием протянуть руку и коснуться их. Сопротивляться нетрудно; вышибалы почти семи футов роста и одеты как огры. На них строгие черные костюмы, но лица напоминают голубоватый камень. Маски легко крепятся к их шеям, и я продолжаю смотреть, выискивая место, где плоть встречается с латексом, или место, которое пропустил визажист. Я ничего не нахожу. Безупречная работа.

Один из огров ловит мой пристальный взгляд. Он хрюкает — его голос похож на гравий.

Я обращаю внимание на людей, проходящих через двери. Мужчины с разукрашенными лицами, женщины в бальных платьях, люди в мантиях, несколько маленьких, гибких леди с мерцающей кожей и длинными крыльями, которые волочатся по полу, как накидки. Клянусь, они даже подрагивают.

И ни одной распутной кошки в поле зрения.

Либби читает табличку снаружи.

— Что такое Сам-Айн? — спрашивает она.

— Соу-вен, — говорю я ей. — Языческое слово. Хэллоуин, по сути.

Она закатывает глаза.

— Не могла бы ты как-нибудь почитать нормальные подростковые книги, пожалуйста?

— Я читала «Гарри Поттера».

— «Гарри Поттер» — это современная классика. Он не считается. И не для подростков.

— Я читала много непристойных подростковых романов о фэйри.

Либби ухмыляется на это, потому что тоже любит немного пошлости, и подмигивает мне.

Огры преграждают нам путь у двери.

— Приглашения, — рявкают они.

Как они заставляют свои голоса так звучать?

Я показываю свой флайер. Один из огров приподнимает бровь, но ничего не говорит. Они расступаются и позволяют нам спуститься под аркой, вниз по длинному пролету темной лестницы. Снизу доносится слабая музыка, она пульсирует, но не с громкой, яростной энергией большинства клубов. Она мелодичная, ледяная. Завораживающая.

Либби хмурится

— Приглашение?

— Это то, что сказал гоблин.

— Гоблин?

— Парень, раздающий листовки.

— Почему он назвал это приглашением?

— Не знаю. Полагаю, это часть всей шарады? В конце концов, это должен быть бал.

Мы достигаем последней ступени, и с губ срывается легкий вздох. Перед нами предстает совершенно новый мир.

Мы находимся в чудовищно большом зале. Я никогда раньше не видела такой большой комнаты.

Огромный куполообразный потолок расписан звездами и украшен арками из плюща и черных роз. Вдоль стен выстроились колоссальные столы для фуршета, уставленные самыми восхитительными блюдами из всех, которые я когда-либо видела. Фаршированные птицы, поблескивающие ягодами, зелень в сливочном масле, хрустящие овощи, нарезанные причудливой формой, нежная выпечка, карамелизованные фрукты с серебристыми соусами, засахаренные цветы, кусочки сыра с толстой, плотной кожурой. Пластины из мерцающего золота. По всему залу хлещут фонтаны вина и подаются в мерцающих кубках.

В конце комнаты находится помост, где на троне из переплетенных виноградных лоз восседает женщина в золотом. Она отвратительно, невозможно красива.

Но и все остальные тоже.

Каждый гость — произведение искусства. Рога, усыпанные жемчужными бусинами, сверкающие раскрашенные лица, кружащиеся маски, шелестящие шелковые платья, слои шифона, паутинки и тафты.

Не знаю, что разглядывать первым.

— Вау, — выдыхает Либби рядом со мной, стоя совершенно неподвижно. — Это единственный раз в нашей жизни, когда ты одета более уместно, чем я. Смакуй это, Сефи. Смакуй.

И я собираюсь, но слова так и не доходят до моих губ. Не могу произнести ни единого слова. Я ошеломлена и потрясена. Хочется смотреть на все и сразу.

Думаю, это ошибка. Так и есть. Это частная вечеринка. И ни в коем случае не бесплатно. Может, им нужно еще несколько человек, чтобы набрать количество или…

Либби, похоже, не заботит, как мало в этом смысла.

— Потрясающее место. Напишу остальных и попрошу их встретиться с нами здесь — как думаешь, это приглашение растянется на пятерых? Черт, здесь нет сигнала. Передай мне приглашение. Я вернусь наверх и посмотрю, смогу ли с ними связаться. Никуда не уходи!

Я отхожу от входа и встаю у буферного стола, разглядывая кексы. Я немного нервничаю из-за того, что беру что-то, все еще ожидая, что кто-нибудь обнаружит ошибку и вышвырнет нас вон. Но кексы, украшенные ягодками и бабочками, выглядят так мило.

— Я бы не стала, — раздаются рядом голос.

Женщина передо мной ослепительна. Она едва похожа на человека. Одета как какая-то эльфийка — заостренные уши увенчаны металлическими украшениями, такими тонкими, что похожи на кружево. На спине у нее завязан бант, но одежда не соответствует образу воина; она с ног до головы одета в серебро, его нити пробегают по ее темно-каштановым волосам.

— Это не для смертных, — говорит она каменным голосом и ускользает от меня.

Вау, какая преданность своему образу.

Я не беру кекс. Думаю, подожду, пока вернется Либби.

Кроме того, что-то в ее ледяном взгляде нервировало меня.

Я поворачиваюсь к танцорам, которые изгибаются, как тростинки в воде, совершенно синхронно. Их кожа — коричневый шелк, мраморно-белая, цвета морской волны и зеленая. Я хочу присоединиться к ним, но знаю, что буду выглядеть рядом с ними абсолютной идиоткой. Лучше подождать, пока другие, менее опытные люди не присоединятся к танцполу. Там стоит бедно одетый мужчина в лохмотьях, который выглядит так, будто ему не терпится к ним присоединиться.

— Кое-кто выглядит немного потерянным, — произносит голос позади меня.

Я вздрагиваю, голос пронизывает меня, какое-то странное смешение бархата и льда, грубое, зловещее мурлыканье.

Я поворачиваюсь к нему.

Прислонившись к буфетному столу, с бокалом в руке, стоит молодой человек, едва старше меня, высокий и стройный, как ива. Он одет как какой-то сказочный принц. Корона из шипов и перьев венчает его роскошные, черные как смоль, локоны, а скулы такие острые, что их, должно быть выделили золотом и серебром. Мягкие, опыленные губы растягиваются в ухмылке.

Егокостюм настолько темный, что кажется почти черным, и блестик, как масляное пятно. Каждая манжета украшена перьями и замысловатой золотой вышивкой. Детами просто безумны. Я хочу спросить, где он взял такой костюм, но при виде его лица в горле пересыхает, и я задаюсь вопросом, не опьянела ли я от близости. Улыбка, которой он меня одаривает, плавит.

Он неторопливо ко мне приближается, его походка подобна водяным волнам.

— Как ты сюда попала, юная смертная?

— Я… меня пригласили… — тупо бормочу я, жалея, что не могу ответить лучше. — У меня было приглашение…

— О? — он останавливается меньше чем в футе от меня, наклоняя голову. Слишком близко. — И где же оно сейчас?

— Оно у моей… моей подруги.

— Ты должна найти свою подругу и уйти, — говорит он, его голос стал тверже. — Здесь не место таким, как ты.

Как я и думала. Частная вечеринка. Тем не менее, он не должен быть таким грубым из-за этого.

— Для… для кого тогда? — спрашиваю я, отступая назад. — Таких… таких людей, как вы? Театральной ьруппы или чего-то в этом роде? Преданных косплееров? Сверхбогатых?

Он поднимает бровь.

— Это то, на на что это место похоже?

— Я не знаю, на что оно похоже.

Он снова подходит ко мне, отчаянно близко. У него странные глаза, золотисто-медовые, обрамленные черным и серебрянным. Контакты, конечно. Часть образа.

Я возвращаюсь к столу.

— Покинь это место, — говорит он, и, клянусь, его глаза мерцают. — Не возвращайся. Забудь, что была здесь.

Не знаю, откуда у меня берется эта смелость, но я отрываюсь от него.

— Прости, забыть, что была здесь? Что за чушь? Ты видел это место?

В его взгляде что-то мелькает, но не так, как раньше. Что-то вроде паники.

— Ты… ты не уйдешь.

— Было бы здорово, если бы ты это сделал, но нет, я не собираюсь, — на самом деле я внезапно решила остаться на всю ночь, танцевать, пока ноги не покроются мозолями, и есть все, что я, черт возьми, захочу.

Ну, может до одиннадцати.

Его глаза смотрят на мою грудь.

— Красивое ожерелье.

— Эм…

— Не хочешь чего-нибудь выпить?

— Я не пью, — говорю я ему. Я слишком юна и не принимаю напитки от незнакомых мужчин. — Ты флиртуешь со мной? Минуту назад ты говорил мне уйти. На самом деле, меньше минуты…

Он осушает весь свой бокал, отбрасывая его в сторону, словно бумажное полотенце, и направляется ко мне. Прежде, чем я даже успеваю осознать, что происходит, он хватает меня за руки и прижимается своим ртом к моему. Его поцелуй полон вина, оно скользит по моему языку. Его собственные проталкивается ко мне в рот.

Я отталкиваю его от себя, стирая со своего рта поцелуй. Кашляю от вина, проглотив половину.

— Прости, любовь моя, — говорит он с кошачьей улыбкой, — не смог устоять.

Я бью его по щеке, моя ладонь ноет. Это все равно что бить кулаком по мрамору.

— Иди к черту, — рычу я.

Улыбка дергается в уголке его красной щеки, но в этих золотых глазах таится что-то темное, вспышка чего-то меньшего, чем веселье, и гораздо, гораздо более опасного.

— К сожалению, вынужден еще немного задержаться.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил, подходя и целуя случайного встречного?

Я читала о таких мужчинах, как он, видела их в фильмах и сериалах. Тип тех пьяных идиотов, которые считают, что им все сойдет с рук, раз они пьяны, тех, над проделками которых все остальные смеются, будто пьянство — веское оправдание мерзкого поведения.

— Что с тобой не так? — я иду дальше. — Пощечина — меньшее из того, что ты заслуживаешь! Как ты смеешь целовать меня? Как смеешь вообще кого-либо целовать? Ты отвратителен, ты…

— Ухожу, — перебивает он, поднимая руки. — Как ты и хотела. Можешь кричать в пустоту, если хочешь, но я предлагаю сделать это в другом месте. Приятного вечера. Не говори, что я тебя не предупреждал.

Он возвращается в толпу.

Я сглатываю, вкус вина все еще чувствуется на моем языке. Я не большая поклонница вина, оно кислое и приторное. Но это вино так же сладко и ароматно, как гранаты.

Единственная приятная вещь во всем этом обмене слюной.

Либби материализуется у моего плеча.

— Этот парень только что поцеловал тебя? Я собиралась предложить избить его, но ты выглядела так, словно у тебя все под контролем. Ты в порядке?

— В порядке, — говорю я, качая головой. — Идем, давай потанцуем.

Я тащу Либби на танцпол.

— Ты дозвонилась до остальных?

— Джексон не берет трубку и не отвечает на сообщения. Оставила сообщение с фотографией карты в групповом чате. Я не собиралась ждать и оставлять тебя здесь одну, на всякий случай, ну… ты знаешь.

Если ко мне пристанет какой-то подонок?

— Конечно.

Я пытаюсь погрузиться в музыку, выкинуть из головы этого странного парня с золотыми глазами, но это нелегко. Я все еще чувствую его поцелуй на своих губах. Не в приятном, тянущем смысле, а так, как чувствуется удар — или синяк на коже.

Что заставило его это сделать?

— Выпить? — предлагает нам крылатая официантка.

Ах, да. Алкоголь заставил его это сделать.

— Э-э, да, спасибо! — говорит Либби, хватая стаканчик с золотистой пузырящейся жидкостью. — Сеф?

— Мне и так хорошо.

Либби закатывает глаза, словно это я веду себя по-дурацки, и делает глоток, вероятно, очень дорогого шампанского. Официантка неторопливо уходит, взмахивая крыльями.

Как она это делает?

Я ищу провода или что-то, что их оживляет, но они идеально соединяются с ее плотью. Должно быть, приклеены. И блеск… волоконная оптика? Поднимается сзади по платью?

Нас окружают другие танцовщицы, красивые женщины с раскрашенной кожей, голубой, зеленой и розовой. Они вталкивают в наш круг других людей, таких же, как мы, которые не совсем к нам принадлежат. Как минимум два бездомных, пьяный мужчина средних лет в шелковой рубашке и группа студентов.

Либби хихикает рядом со мной.

— Сеф, этот напиток такой вкусный! Ты должна его попробовать!

Но я не хочу. Во всем этом есть что-то… странное, аж мурашки по спине. Я больше не чувствую себя счастливицей из-за того, что нас выбрали для этой вечеринки. Я чувствую себя…

Напуганной.

Официантки кружатся вокруг нас, предлагая нам напитки, пытаясь заставить меня сделать глоток. Цвета комнаты расплываются, и на секунду мне кажется, что они летят.

Мои глаза ловят странного парня, которого я видела раньше. Он стоит в углу за помостом, в дальнем конце комнаты и с некоторой настойчивостью разговаривает с женщиной с оливковой кожей. Оба смотрят на меня.

Я отворачиваюсь, сердце колотится.

— Либби, думаю, нам нужно идти.

— Идти? — она не перестает кружиться. — Но нам так весело.

— Либ… — я хватаю ее за руки. Ее зрачки расширены. Ей подсыпали что-то в напиток?

Раздается звук труб. Остальная музыка замирает, и танцоры смыкаются вокруг нас.

Двери распахиваются. Группа существ с уродливыми лицами собирается вместе, гоблины и тролли, другие существа с уродливыми лицами, длинными серыми конечностями, мохнатыми руками.

Нет, нет. Люди, переодетые в существ. Потому что иначе… это не имеет никакого смысла. Комната не может на самом деле быть заполнена гоблинами и упырями.

И та женщина-пикси не летала.

Все это изысканно детализированные костюмы.

Верно?

Это темное чувство снова поднимается.

Толпа у двери расступается, открывая чудовищно высокого мужчину с чем-то похожим на рога, растущие из его головы. И его ноги. его ноги — раздвоенные копыта.

— Вау, — завороженно произносит Либби рядом со мной, — отличные спецэффекты.

В толпе воцаряется тишина, когда он шагает к возвышению в другом конце комнаты. Он проходит мимо, и я зацикливаюсь на его ногах, пытаясь понять, где находятся его ступни. Может, это протезы?

Это выглядит слишком реально для чего-то, что абсолютно не может быть реальным.

Он кланяется сидящей на троне женщине. В ее волосы, будто из чистого золота, вплетена золотая корона из листьев и роз. Ее платье — ковер из лепестков, шлейф струится по ступеням.

— Моя Королева, — говорит рогатый мужчина, опускаясь перед ней на колени.

Она встает, чтобы поприветствовать его, и тишина становится оглушительнее.

— Приветствую тебя в этот прекрасный Самайн, наш брат из Двора Неблагих.

Он держит голову опущенной.

— Поднимись, Король Валериан, и посмотри на свою дань.

Его гоблины окружают нас, некоторые из них размахивают копьями. Одна девушка издает писк, но остальные просто смеются. Они пьяны. Думают, это игра.

И это должно быть игрой, верно?

Верно же?

Либби хватает меня за локоть.

— Это безумие, правда? Я люблю это место. Так рада, что мы сюда попали.

А я нет. Не рада, и не думаю, что ты должна радоваться.

Королева соскальзывает со своего помоста. Толпа кланяется, отступая назад. Она подходит, чтобы по очереди осмотреть каждую из нас, и у меня возникает странное представление о том, каково это — быть насекомым.

Она останавливается передо мной, и длинная, змеиная улыбка расползается по ее губам. Она приподнимает мой подбородок своим изящным пальцем. Я довольно высокая для девушки. И не привыкла смотреть на женщин снизу вверх. Но эта леди… она заставляет меня чувствовать себя крохотной.

— Эта, — говорит она.

Гость — не знаю, кто — испускает вздох. Нечто испуганное и почти гортанное. Несколько других выглядят встревоженными, словно в ее выборе что-то не так.

Но это игра, игра. Всего лишь игра.

Два гоблина толкают меня палками, медленно подталкивая к центру комнаты. Мозаика на полу светится, там стоит широкоплечий мужчина с очень длинным мечом.

Он улыбается мне, но это та же улыбка, что и у королевы, лишенная всякой теплоты.

— Эм, не уверена, что хочу дальше играть, — шепчу я.

Несколько человек смеется, но многие другие отводят глаза.

Либби делает шаг вперед, протрезвев.

— Эй, смотрите, ей не нравится… — гоблины сжимаются вокруг нее. — Послушайте, я не трону вас. Уйдите с дороги.

Они не двинулись.

— Либби, — продолжаю я, мой голос слегка дрожит, — Либби, я бы хотела пойти домой прямо сейчас…

— Вы слышали ее, — говорит Либби, отталкивая копья. — Дайте ей…

Меня тащат в центр.

— Сефи! — кричит Либби. Она пинает одного гоблина в голень, вырывая у него копье и одним плавным движением сметая несколько других, но двое вышибал хватают ее за руки, прижимая их к спине. — Отпустите! Отпустите меня и ее.

Она продолжает бороться, но даже ей не сравниться с их силой и количеством. Ее глаза широко раскрыты, и, думаю, она так же, как и я, понимает, что со всем этим что-то очень, очень неладно.

Нас накачали наркотиками и втянули в какой-то изощренный культ?

Или… или я действительно вижу то, что, как мне кажется, я вижу?

— Дворы Благих, мы собрались здесь в Самайн, чтобы отдать дань уважения нашему Неблагому Двору, предложить им дар в обмен на еще один год мира, — пропевает королева. — Король Валериан, ты принимаешь нашу жертву?

Жертву. Это слово стучит в моей груди, как барабан.

— Принимаю, — произносит он торжественно.

— Превосходно. Лорд Арес, вы не возражаете?

Где-то во мне восстает дочь профессора литературы. Арес? Как греческий бог войны?

Я бы подумала об этом больше — о странности пересечения, о фэйри, слившихся с греческой мифологией, — но мой разум захвачен словами королевы.

Жертва.

Меня дергают, ставя перед широкоплечим мужчиной с мечом, и я думаю, что сопротивляюсь, но не могу быть уверена. Мне кажется, могла даже закричать или заплакать. Думаю, Либби тоже.

— Пожалуйста, — шепчу я, — я опаздываю домой. Мой отец будет искать меня…

Очередной смех, громче, чем раньше.

Они собираются убить меня?

— Довольно, — произносит мрачный, холодный голос. — Боюсь, я могу предъявить право на эту жертву.

Парень, укравший поцелуй, прорезал толпу, нервные взгляды заметались по комнате, словно это предъявление права было хуже, чем человек с огромным мечом.

— О, милый, нет, — говорит сильно накрашенный человек за одним из столиков, мужчина или женщина, не могу точно сказать. — Смерть для бедняжки будет милосерднее.

Я стараюсь не дрожать. Что, черт возьми, происходит?

— Лорд Аид, — ледяным тоном произносит королева, — какое право вв можете предъявить?

Аид. История с Аресом явно не было совпадением.

— Она выпила мое вино, — говорит он, и но его щеках появляется ухмылка. — Любой смертный, выпившая мое вино, по праву принадлежит мне в течение семи месяцев. Вы это знаете.

— Но я не… — я затыкаюсь. Поцелуй. Вкус граната. — Это не считается! Ты заставил меня…

— Правило есть правило, — говорит он.

— Правило есть правило, — признает королева, ее челюсть напряжена. — Но мы уже выбрали ее…

— Осмелюсь предположить, что Лорда Валериана сможет соблазнить другая… — он шагает вперед, и на одну ужасную секунду мне кажется, что он собирается схватить Либби, но вместо этого он вытаскивает мужчину в шелковой рубашке и бросает его к ногам того, кого они назвали Аресом. Мужчина дрожит, но глава остекленевшие и расфокусированные.

— Кровь есть кровь, — говорит Аид. — Вас это удовлетворит, Король Валериан?

— Удовлетворит.

— Хорошо.

Он вытаскивает меч из ножен Ареса. Это огромное золотое лезвие, похожее на топор и отполированное до зеркального блеска. Мужчина вздрагивает, ловя свое отражение.

— Пожалуйста, — говорит он. — У меня есть…

Аид не останавливается, не разговаривает, не говорит ничего. Он отводит оружие назад и одним ударом пронзает человека насквозь. Когда он выдергивает лезвие, раздается тошнотворное бульканье. Пространство заполняет запах крови, и я опускаюсь на пол.

Это не было инсценировкой

Этот человек мертв.

Я только что увидела, как кто-то умирает.

Меня охватывает холод, тело больше не кажется своим. Я не понимаю, что только что видела. Я попала в сети какого-то кошмара, такого же темного и густого, как кровь на мраморном полу.

Аид, смеясь, возвращает меч Аресу. Мужчина постарше не выглядит счастливым.

— Не унывай, брат, — говорит он, — в мире еще много людей, которых можно убить.

— Лорд Аид, — произносит королева твердым голосом, — это совершенно неуместно.

— Но это делает все интересней, не так ли, Моя Королева? Вы принесли свою жертву, мир может продолжаться, и у меня есть маленький сувенир, который я хочу забрать домой, — он тянет меня за локоть. — Вставай, смертная. Пойдем отсюда.

— Эм-м, Лорд Аид? — заговаривает женоподобная особа рядом с фуршетным столом. — Не могли бы вы, пожалуйста, не разрушать ее? Крики, что издавала последняя смертная… — они содрогаются. — Знаю, она всего лишь человек, но… это отвратительно.

Я не могу пошевелиться, но когда он поднимает меня на ноги, нахожу в себе силы бороться. Либби тоже.

— Сефи! Сефи! Отпусти ее, или, клянусь Богом, я…

Аид щелкает пальцами, и кто-то приставляет к горлу Либби нож. Он наклоняется и шипит мне на ухо

— Если не пойдешь спокойно, она умрет. Идем со мной, и вы обе останетесь живыми.

Я перестаю сопротивляться. Разум ускользает. Всякое чувство покидает меня. Воздух пропитался медным запахом крови, мир перевернулся с ног на голову.

И я присоединяюсь к нему, погружаясь в глубокое забвение.