Воспитательные часы

ГЛАВА 23

«Разлука делает мой член ещё более твердым».

Ретт

― Мама.

― Привет, милый!

― Эй. ― Мое безразличное приветствие заставляет ее действовать осторожно. Возможно, она даже предполагает худшее — что кто-то из команды выкинул еще один глупый трюк.

― Все в порядке? Ты никогда не звонишь.

― Все в порядке. ― Через несколько секунд я прочищаю горло. ― Мне нужен совет.

― Это из-за Лорел?

Ерзаю на стуле и поворачиваюсь к окну.

― Да.

― Что-то случилось?

― Нет. Да. ― Я провожу рукой по лохматым волосам. Почему до сих пор не подстригся? ― Понятия не имею.

― Хорошо, ― говорит она медленно, осторожно. ― Ты знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно.

― Это на самом деле пустяк.

― Окей. ― Она терпеливо ждет меня. ― Это связано с… ― ее голос падает до шепота, ― с-е-к-сом?

― Что? Нет!

― Ты порвал с ней?

― Что? ― Почему она так выразилась: я порвал с ней? ― Нет, ничего подобного.

— Потому что эта юная леди влюблена в тебя, Ретт. Эти голубые глаза светятся, когда она смотрит на тебя.

― Светятся?

― Да. Даже твой отец заметил.

― Папа?

― Да, твой отец, ― мама смеется. ― Знаешь, мы тоже когда-то были молоды. Мы помним, что значит быть jeune et amoureuse (перев с фран.: Молодым и влюбленным). Так проблема в этом? ― У нее тихий голос. ― Это имеет какое-то отношение к делу? Она милая.

Не знаю, можно ли так классифицировать Лорел, но я держу рот на замке.

― И ты ей нравишься.

На самом деле она влюблена в меня.

Любит.

Я прокручиваю это слово в голове, для меня это понятие чуждое.

― В этом-то и проблема? Думаешь, ты ей не нравишься?

Мое молчание говорит само за себя.

― Почему ты думаешь, что не достоин ее любви?

Оставляю это маме, чтобы добраться до корня проблемы, даже не пытаясь. Телефонная линия молчит, пока я мысленно перечисляю причины, по которым не достоин ее любви:

Я не красавец.

Я не общительный.

Мне неловко из-за неопытности.

Мои товарищи по команде обращаются со мной, как с дерьмом, хотя теперь я самый победоносный спортсмен команды.

Лорел ― это все, чем я не являюсь: красивая, шумная и популярная.

― Милый, ты еще здесь?

― Да.

― Я хочу, чтобы ты выслушал меня, Ретт Клейтон Рабидо. ― Ее тон тверд, слова ободряющие. — Ты смышленый, умный и трудолюбивый ― немногие молодые люди твоего возраста могут сказать это.

Я закатываю глаза.

― Симпатичный.

Усмехаюсь, прерывая ее монолог.

― Молчи и слушай свою мать, ― бросает она через линию.

Стискиваю зубы.

― Я никогда не видела, чтобы кто-то так усердно работал, как ты. Это все, что ты делал с самого детства. Ставил перед собой цель и работал над ее достижением — мы никогда не могли сказать тебе «нет». Я беспокоюсь, что должна была дать тебе больше ограничений, но ты никогда не хотел соглашаться.

Мама молчит, обдумывая следующие слова.

― Практика, практика, практика. Ты помогал заботиться о Нане, когда она была жива. Работал каждое лето, копил все до последнего цента, чтобы купить джип.

Она снова делает паузу.

― Я знаю, ты думаешь, что мы с папой расстроились из-за твоего перевода, и это, вероятно, моя вина, но ты ошибаешься. Мы с папой эгоисты. Не хотели, чтобы ты переводился, потому что хотели держать тебя поближе к дому — это не имело ничего общего с Айовой как школой. Мы так гордимся тобой, Ретт. Ты всегда был образцом для подражания для своих братьев, избегая неприятностей, алкоголя и наркотиков. Тебе не кажется, что пришло время повеселиться? Влюбиться в умную, красивую девушку?

Тишина.

― Ретт, милый, любой, у кого есть глаза, видит, что она любит тебя, даже если девушка сама этого еще не знает.

Я качаю головой, чего мама не видит.

― Она знает. Она сказала мне.

― Когда? ― У мамы перехватывает дыхание.

― Сегодня.

― Ты поэтому звонишь?

― Да. Она сказала мне, и я…

― Что ты ей сказал? ― Мама мягко понижает голос.

― Ничего. ― Пауза. ― Это плохо?

Короткий вдох мамы ― не та реакция, на которую я надеялся.

Дерьмо.

― О, милый. Что она сделала?

― Она немного расстроилась, встала и оставила меня сидеть в библиотеке.

― Как ты относишься к Лорел?

― Она мне нравится.

― И это все?

Так ли это?

― Нет.

― Ты любишь ее?

― Возможно.

Наверное.

― Но ты не готов произнести эти слова?

Я готов, просто чертовски боюсь.

― Не знаю, мам. Я никогда не говорил этого никому, кроме вас.

― Извини, дорогой, но мне бы хотелось, чтобы все было просто. Хотела бы я дать тебе ответ и сказать, что делать, но не могу. В этом тебе придется разобраться самому — это твое сердце. ― Она делает паузу. ― И, Ретт, дорогой?

― Хмм?

― Не заставляй ее ждать слишком долго, не заставляй ее задаваться вопросами. Возможно, она и так уже расстроена и смущена. Поговори с ней и скажи, что ты чувствуешь.

― Хорошо.

Но я не уверен, что сделаю.

Потому что не уверен, что смогу.