Воспитательные часы

ГЛАВА 5

«Если он не дает тебе того же ощущения, что испытываешь ты, когда доставка пиццы приходит к твоей двери, свежая и горячая, он того не стоит».

Лорел

— Я еще не встречала никого, кто не наскучил бы мне до смерти, — объявляет моя соседка по комнате Лана, отправляя в рот крендель.

Сегодня у нас дома вечер кино. Среда, один из немногих дней недели, когда ни у кого из нас нет занятий, и, к счастью, сегодня вечером никто не должен работать.

Ну, мои соседи по комнате не должны работать сегодня вечером, а у меня больше нет работы в кафе, потому что, как сказали мои родители, моя новая работа — учиться и получать хорошие оценки с намерением закончить колледж через четыре года.

У меня нет перерыва в учебном графике, я беру четыре дополнительных кредита и еще два класса ради цели закончить вовремя. Игра в догонялки с летними занятиями будет отстойной.

— Расскажи мне об этом, — говорит Донован, засовывая свою гигантскую руку в ведро с попкорном, стоящее у меня на коленях.

Мы втроем сидим на диване, жуя попкорн с маслом, сплетничаем и смотрим девчачьи фильмы. Мы все одиноки и ищем серьезных отношений.

Я теперь на предпоследнем курсе.

Мне надоело возиться с парнями из братства и сексом на одну ночь. После знакомства с мужчинами-детьми, которые заботятся только о двух вещах: сексе и себе, я готова найти что-то более значимое.

Не поймите меня неправильно, я люблю секс, и люблю парней; просто не встречала никого, кто хотел бы от меня большего. В конце концов, они все просто мальчики.

Я устала от того, что меня используют.

— Эти парни просто трахальщики, — задумчиво произносит Донован, надув губки, откусывая зернышко и жуя. — Думаете, вам, девочкам, тяжело? Пожалуйста, борьба гей-знакомств реальна.

Я глубже прижимаюсь к его большому телу.

— Ты все, что нам нужно, Донни.

— Донни. — Он фыркает, отталкивая меня. — Боже, как я ненавижу, когда ты меня так называешь. Это звучит так по-деревенски.

Я понимающе ухмыляюсь.

— Я понимаю.

Следующие несколько минут мы сидим и молча смотрим фильм, глупую романтическую комедию о девушке, которая пишет статью для журнала и тратит весь фильм на то, чтобы парень, с которым она якобы встречается, бросил ее.

Он старый, но один из моих любимых.

Лана отрывает взгляд от телевизора.

— А чем занимается твоя кузина? Давно ее не видела.

Я пожимаю плечами, обнимаю ведерко с попкорном и достаю маслянистую горсть.

— Ты же знаешь Алекс.

Лана поворачивается, изучая мое лицо.

— Почему ты так говоришь? — Сужает она глаза. — Она что-то сделала?

Лана, Донован и я познакомились на первом курсе, когда Александра была моей соседкой по комнате, и я пряталась в их общежитии, чтобы сбежать, когда к ней приходили парни или кто-нибудь из ее до нелепости злобных друзей.

За последние несколько лет, благодаря честным ночным разговорам и еще большему количеству пьяных, мы с Ланой создали нерушимую связь. Единственный ребенок, Донован и я — братья и сестры, которых она всегда хотела, и со своей стороны, Лана иногда знает меня лучше, чем я сама. Должна почаще ее слушать, а не свою чертову кузину.

— Она ничего не сделала.

Формально нет.

— Неужели?

Пожимаю плечами.

— Окольным путем.

— Прекрати вакбукинг (прим.: когда человек пишет интригующий статус на Facebook, чтобы люди спросили его о происходящем или предложили свою помощь) и выплюнь.

— Ты действительно можешь использовать этот термин, если ты не в сети? — Скептически спрашиваю я, уклоняясь от темы и постукивая себя по подбородку, потому что знаю, что это мило.

— Прекрати тянуть время и просто скажи нам.

Я беру косу, перекинутую через плечо, и ковыряю концы, избегая их любопытных взглядов.

— Кто-нибудь из вас видел тот флаер в кампусе? Он зеленый, и на нем мужское лицо?

— Мужское лицо?

— Да. Его лицо и номер телефона.

— Это будет долгая история? Может, поставить фильм на паузу? — Спрашивает Донован, уже направляя пульт на телевизор. — Скажи мне сейчас или замолчи навсегда.

Я киваю.

— Итак, спортсмены разыгрывают одного из своих товарищей по команде. Они развесили эти ужасные плакаты по всему кампусу, я не уверена сколько, но есть огромная подпись над фотокопией лица, которая гласит: "Завалите Рэтта". — Я съеживаюсь. — Они такие плохие.

Лана с отвращением хмурит брови.

— Меня не удивляет, что кто-то это сделал. Люди такие чертовски грубые.

Я игнорирую издевку.

— Как я уже сказала, на плакатах есть его номер телефона… — мой голос замирает, становится тише. Зарываюсь лицом в одеяло, которое лежит у меня на коленях. — Я написала ему.

Они оба уставились на меня. Моргают.

— Что ты только что сказала? — Донован тычет в меня. — Ты бредишь.

— Что ты имеешь в виду? — прищуривается Лана. Из нас троих только у нее есть сильный моральный компас. — Зачем ты это сделала, Лорел? Это подло.

Поднимаю голову и продолжаю теребить косу.

— Какой смысл в этих плакатах?

Я должна ей объяснять?

— Чтобы уложить его в постель, как там сказано.

— Ты не будешь заниматься сексом с незнакомцем! Или ты стала проституткой за одну ночь и не сказала нам? — выпаливает Лана, не переводя дыхания. — Зачем ты это сделала, Лорел? Зачем?

Донован поднимает руку, чтобы мы обе замолчали.

— Нет, нет, не говори нам, давай угадаем, Алекс заставила тебя это сделать. Твоя кузина и этот тупой вуду — шар подзадорили тебя написать бедняге.

— Что-то типа того. — Я смеюсь в плечо. Они слишком хорошо ее знают.

Лана толкает меня острым локтем.

— И? Ты не расскажешь нам, что случилось?

— Поэтому я написала ему, и это было весело.

Они выглядят разочарованными.

— И это все?

Я пожимаю плечами.

— Чушь собачья! — Кричит Лана. — Это такая чушь. Ты не можешь сказать мне, что отправила какому-то бедняге грязное сообщение и не рассказать никаких подробностей. Что ты за задница?

— Зануда! Скучная, вот какая она задница, — нараспев добавляет Донован. — Эта история была чертовски скучной, извини.

— И полная ложь, ты бы не заговорила об этом просто так, Лорел. Очевидно, в этой истории есть еще что-то, так что выкладывай, или я буду ужасно разочарована в тебе.

Я вытаскиваю из рыжих волос секущийся кончик.

— Донован, помнишь того парня со стоянки у блинной?

— «Поесть и смыться»?

— Да. — Я наклоняюсь вперед, хватаю бутылку с водой, откручиваю крышку и делаю глоток. — Это тот самый парень. Вот кому я писала.

— Ты что, издеваешься надо мной? — Донован подскакивает на диване и поворачивается ко мне. — Серьезно? Никакого вранья?

Я ставлю воду на кофейный столик, на котором лежат наши ноги.

— Нет, без шуток. Его зовут Ретт, и его друзья развесили плакаты, те, которые кинули его со счетом.

Донован выдыхает воздух.

— Черт, я думал, они издеваются над ним, но надеялся, что это не так. Горячие парни такие засранцы. — Он вздыхает. — Хотел бы я с ним встречаться.

— Нет, не хочешь, — усмехается Лана. — Боже, вы только послушайте. Когда ты научишься не довольствоваться первым эгоистичным членом, который обратит на тебя внимание?

— После того, как меня несколько раз трахнут. — Наш большой сосед-гей откидывает голову на спинку дивана. — Хотел бы я пошутить.

— Я не соглашусь. — Мое лицо морщится. — Я ничего не могу поделать, если каждый парень, с которым я встречаюсь, оказывается мудаком.

Лана вздыхает.

— Мне нравится, когда ты используешь британский сленг.

Хитрая усмешка.

— Спасибо. Мне тоже.

Мы втроем кладем головы на спинку дивана и смотрим в потолок.

— Так какой он? — Шепчет Лана, не поворачивая головы, чтобы посмотреть на меня.

— Ну… — медленно начинаю я. — Трудно сказать. Очевидно, он защищается от всего этого, так как каждая шлюха в кампусе написала ему, поэтому, когда я отправила ему сообщение, он сказал мне отвалить, но он немного оттаял.

Вроде.

— Он симпатичный?

Я хмурюсь.

— Он немного ниже среднего, но с ним интересно общаться.

Слышу, как поднимаются ее брови.

— И его зовут Ретт?

— Ага.

— Это довольно сексуально. — В голосе Ланы звучит тоска. — Типа «Унесенные ветром», хрень южных плантаций.

— Вздор! Официально заявляю, — Донован садится, обмахиваясь веером, и голос его совсем не похож на голос Скарлетт О'Хара. — Я бы хотела трахнуть вас на веранде.

— Откровенно говоря, моя дорогая, ты можешь сосать мой член, — говорит Лана фальшивым баритоном.

Донован хмурится.

— Эй, ты украла мою реплику!

— Заткнитесь, ребята. — Я смеюсь. — Вы хуже всех.

Лана скрещивает ноги на кофейном столике.

— Так, о чем вы двое разговариваете?

— Ну, это было всего несколько раз. В основном мы спорили, потому что я не оставляла его в покое.

— Ты такая прилипчивая сучка, — ехидничает Донован.

— Заткнись, Донован, это не так! — Я шлепаю его по бедру, надувая губы. — Ненавижу, когда меня игнорируют, вот и все.

Лана бросается вперед, шумно прихлебывая диетическую содовую.

— Парень кончит в штаны, если увидит тебя.

Я мысленно встряхиваю волосами, но просто пожимаю плечами; знаю, что красива, если быть честной. Слышу это с детства, лесть от незнакомых людей, моих родителей, семьи и друзей.

И, конечно, парней.

Парни любят меня.

Мои рыжие шелковистые волосы. Мою тонкую талию и пухлые губы. Мои фантастические сиськи.

Тщеславие — один из моих недостатков, но и скромничать я не собираюсь. Это было бы еще хуже.

— Вот что я хочу знать, — медленно произносит Лана, кладя руку на спинку дивана и наклоняясь ко мне. — Почему ты написала ему… когда ты можешь позвонить?

Я прикусываю губу.

— Думаешь, мне стоит ему позвонить?

Ее брови взлетают вверх.

— А почему бы и нет?

Почему бы и нет.

Телефон Ретта звонит четыре раза, прежде чем он отвечает, его глубокий голос напоминает мне о лесорубе, суровом охотнике. Мужественный и мощный.

Туманный.

Гораздо глубже и сексуальнее, чем я ожидала, когда набирала его номер.

— Алло?

— Ретт?

Пауза.

— Кто это?

— Это Лор…, — я замолкаю, вспомнив, что назвала ему фальшивое имя. — Это Алекс.

Тишина.

— Алло? — Спрашиваю, потому что связь очень тихая. — Ты здесь?

— Да, я здесь. Стараюсь понять, зачем ты звонишь.

Он южанин?

Нужно прекратить.

Не знаю, что я ожидала, услышав его голос, но уж точно не думала услышать медленного, ленивого, протяжного голоса. От его глубокого тембра у меня по спине пробегает дрожь.

Стараюсь. Звонишь.

— Я… — Я не могу сказать ему, что мои соседи по комнате сказали мне позвонить ему, или что подумала, что это будет весело, и хотела узнать, как звучит его голос. — Я звоню из прихоти.

— Почему?

— Мне хотелось поговорить.

— Могу я быть честным с тобой, Алекс, чтобы мы перестали растрачивать время друг на друга? Я уверен, что ты очень милая, но ты кажешься слишком агрессивной, и это не совсем в моем стиле, так что может тебе стоит позвонить кому-нибудь еще.

Растрачивать время друг друга.…

О Боже, так по-южному. Интересно, из какого он штата, как оказался в Айове и почему до сих пор не послал меня к черту? Похоже, он действительно хороший парень, сильно отличающийся от того сверхчувствительного засранца, который писал мне на днях.

— Каков твой стиль?

Ретт снова молчит. Я слышу, как он обдумывает свои следующие слова.

— Послушай, Алекс, я не пытаюсь быть грубым, но… — он не заканчивает фразу, голос замирает в воздухе.

— Но ты не хочешь говорить?

Когда парень не отвечает, я убираю телефон от лица, чтобы проверить, не отклонен ли звонок. Таймер в верхней части экрана показывает, что секунды тикают, поэтому я знаю, что он все еще там.

— Ты можешь сказать мне одну вещь?

— Давай, — выдавливает он неохотно.

— Откуда ты?

— Луизиана.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Мне показалось, я уловила акцент.

Линия снова замолкает, и я задаюсь вопросом, какого черта делаю. Весь этот разговор похож на выдергивание зубов, а последний раз, когда я заставляла человека говорить со мной… никогда такого не было. Зачем начинать с него?

— Вырос в Миссисипи, но мои родители переехали обратно в Луизиану, когда я учился на втором курсе.

— Недалеко от Нового Орлеана?

— Нет, в Батон-Руж.

— Рядом со всеми плантациями? — Низкий и веселый смешок приветствует мои уши, заставляя мои девичьи части немного увлажниться. Господи, да что со мной такое? — Что тут смешного?

— Обычно это первое, о чем спрашивают, когда узнают, откуда я.

— Что спрашивают люди во-вторых?

— Боролся ли когда-нибудь с аллигатором.

— А ты боролся?

Снова смешок.

— Нет, мэм.

Мэм.

Его акцент делает странные вещи с нижней частью живота, поэтому я ерзаю на стуле, кладу локти на стол, подпирая подбородок рукой.

— Ты всегда такой вежливый?

В трубке послышался тихий смешок.

— Нет.

— Я имею в виду, ты сказал мне отвалить, когда впервые написала тебе. Полагаю, это не совсем вежливо, не так ли?

— Не расстраивайся. Я говорил каждой девушке, которая писала мне, чтобы она отвалила на хрен. — Проклятие слетает с его языка, кисло-сладкое.

Отвалила на хрен.

— Ну, от этого я чувствую себя немного лучше, — признаюсь я.

— Тебя это обидело?

— Не совсем.

Он снова смеется в трубку, и, если бы я не сидела, мои колени были бы немного слабыми. Его голос сексуален, и мне вдруг захотелось, чтобы Ретт выглядел чуточку лучше.

— Итак, Алекс, откуда ты?

При упоминании имени кузины у меня возникает чувство вины.

— Иллинойс. Не так волнующе, как Батон-Руж.

— Никаких аллигаторов?

— Только в студенческом общежитии, — шучу я.

Линия замолкает.

— Проводила там много времени? — тихо спрашивает он хриплым голосом.

— Не совсем. — Уже нет. — Это место — выгребная яма плохих решений.

— Значит, если я скажу: «Алекс, встретимся на вечеринке братства в субботу вечером», ты не пойдешь?

— Если ты скажешь, что встретишься со мной там, я подумаю.

— Только подумаешь об этом? А, все ясно.

— Что ясно?

— Я думаю, ты пытаешься флиртовать со мной. Я ошибаюсь?

Хочу отрицать это, но не могу произнести ни слова.

— Ты флиртуешь со мной?

— Я ужасен в этом, но думаю, что было бы очевидно, если бы флиртовал. Кроме того, я даже не знаю тебя.

— Тебе не нужно знать кого-то, чтобы флиртовать с ними, Ретт.

— Я знаю это, но это не то же самое, не так ли?

— Я в этом не уверена. Например, если бы сказала тебе, что звук твоего голоса заставляет мое воображение буйствовать, что бы ты на это сказал?

— Я бы сказал… Я бы сказал… — он спотыкается о свои слова, очаровательно. — Черт, не знаю, что сказал бы.

— Я слышу, как ты улыбаешься, так что это хороший знак.

Я тоже улыбаюсь широко и глупо. Несколько минут назад взяла ручку и стала бесцельно рисовать на блокноте мультяшного крокодила, окруженного маленькими черными сердечками.

Когда я смотрю на бумагу, там десятки крошечных чернильных сердечек, разбросанных как конфетти по плоской поверхности.

— Это хорошо, правда? Улыбка — это хорошо.

— Это очень хорошо.

— Как ты выглядишь? — Не могу не спросить, хотя уже знаю ответ. Я хочу знать, скажет ли он мне. Хочу знать, что он скажет. — Я, конечно, видела плакат, но ты действительно так выглядишь?

— Да.

Он выдавил из себя сдавленный смешок.

— Ты звучишь горячо, — выпаливаю я. Звук этого скрипучего голоса исполняет дикий, безрассудный танец в животе, вниз по моему тазу. — Какого цвета у тебя волосы?

— Коричневые.

— Просто коричневые?

— Что это за вопрос? — он хочет знать. — Сколько коричневого существует? Это девчачьи штучки.

— Девчачьи штучки? Да, полагаю, что так. У тебя глаза тоже коричневые? — Я не была достаточно близко, чтобы разглядеть их на парковке закусочной, и фотокопия его лица на листовке, очевидно, не передавала цвета.

— Да. Тёмно-коричневые.

— Хм, — я размышляю. — Ты занимаешься спортом?

— Я борец.

— Какой у тебя рост?

— Шесть и один фут (прим.: 186 см). — Ретт делает паузу. — Какой у тебя рост?

— Пять и семь (прим.: 174 см). Высокая для девушки, наверное.

— Какого цвета у тебя волосы?

— Черные, — снова лгу я, потому что не могу сказать ему, что мои длинные прямые волосы цвета раскаленной золы. Я натуральная рыжая, и он увидит меня в кампусе и узнает с первого взгляда. — У меня черные волосы.

Как у Алекс.

— Черный, — повторяет Ретт, обдумывая услышанное. — Хм.

— Что значит «хм»?

— Ты звучишь так, будто у тебя не черные волосы, вот и все.

Нууу.

— Какой цвет волос звучит, как у меня?

— Не знаю, блондинка. Коричневый? Определенно не черный.

— Забавная теория. Есть еще интересные мысли?

На секунду задумывается, и я слышу, как он шуршит вокруг. Представляю, как он забирается на кровать и прислоняется к стене, свесив ноги с матраса.

— У меня и правда есть.

— Давай послушаем.

— Хорошо. — Нерешительно начинает он. — Поскольку я никогда не встречусь с тобой лично, могу смело сказать, и никто не узнает: я начинаю жалеть, что перевелся сюда учиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто это не то, чего я ожидал, вот и все. Люди, которых я встречал… — его голос замирает, и я мысленно заканчиваю за него предложение.

Люди, которых я встречал, придурки.

Люди, которых я встречал, подставляют меня.

Люди, которых я встречал, лгут.

Люди, которых я встречал, могут отправляться в ад.

— Люди, которых я встретил, были не такими, как я думал, когда решил поступить сюда. На этом я остановлюсь.

Не отвечаю, потому что чувствую себя идиоткой, как его товарищи по команде, которые издевались над ним, оставили его в подвешенном состоянии, публично унизили.

Я способствовала этому.

Я делаю это прямо сейчас.

На заднем плане слышу стук, приглушенные крики. Ретт прикрывает микрофон телефона и требует:

— Подожди одну гребаную минуту, ладно?

Он возвращается.

— Мне пора идти. Собрание команды через двадцать минут.

— В такое время?

— Да.

— Хорошо, хорошо… — почему у меня такое чувство, будто я стою на первом свидании, ожидая, когда парень сделает ход? Снова пригласит на свидание или попытаться поцеловать? Странно.

— Спасибо за звонок. — В его голосе снова появляется улыбка.

— Не за что.

— Алекс?

Я съеживаюсь.

— Да?

— Хочешь пойти на вечеринку в субботу вечером?

Мое сердцебиение замирает, и, к своему удивлению, я начинаю задыхаться.

— С удовольствием.

Я: Чем занимаешься?

Ретт: Только что вернулся с тренировки. Ужинаю со своими тупоголовыми соседями по комнате.

Я: Сколько их там?

Ретт: Два, но с таким же успехом это может быть и десять, они такие занозы в заднице.

Я: С кем ты живешь?

Ретт: Придурки из команды по борьбе. Менеджер команды и старший по имени Эрик. А ты?

Я: Я живу с двумя лучшими друзьями, парнем и девушкой. Как же ты живешь со своими соседями, если не можешь их выносить?

Ретт: Когда я только перевелся, я, очевидно, никого не знал. Тренер все устроил.

Я: Значит, ты перевелся… не думаю, что мы говорили об этом.

Ретт: Да.

Я: Так ты не ладишь со своими соседями по комнате? Разве это не усложняет работу в одной команде?

Ретт: Они полные придурки. Они не перестанут издеваться надо мной, и я устал от этого. Господи, теперь звучу так, как будто ною.

Я: Нет, не звучишь. Все знают, что дедовщина против правил, и я уверена, что это также против вашей спортивной политики.

Ретт: Совершенно верно.

Я: Я никогда не понимала, почему люди, особенно парни, мирятся с этим дерьмом. Братства и женские сообщества — худшие…

Ретт: Может, да, а может, и нет. Спортсмены действительно плохие, но об этом никто никогда не слышит.

Я: Ты должен мне это говорить?

Ретт: Честно? Скорее всего, нет. Я чуть было не сделал это по телефону, но так как не знаю тебя, подумал, что это ужасная идея.

Ретт: Так что насчет тебя? Ты ладишь с соседями?

Я: Да. Я живу с парнем по имени Донован и моей лучшей подругой Ланой.

Ретт: Донован тот парень?

Я: Да, LOL. Тебя это беспокоит?

Ретт: Почему это должно меня беспокоить?

Я: Я не знаю; иногда, когда у девушки есть сосед по комнате, парень, с которым она разговаривает, становится странным.

Ретт: Это то, что мы делаем?

Я: Я имею в виду… думаю, мы соскользнули в странное начало чего — то. Не так ли?

Я: Алло? Почему ты в режиме радиомолчания?

Ретт: Прости. Я не знаю, что сказать.

Я: Я ничего такого не имела в виду.

Ретт: Знаю, я гребаный идиот. Игнорируй меня.

Я: Невозможно.

Я: У тебя сегодня была тренировка?

Ретт: Всегда.

Я: Всегда? То есть каждый день?

Ретт: В той или иной форме тренировка, каждый день, да. Иногда мы просто занимаемся.

Я: Сколько ты можешь жать лежа?

Ретт: Триста с лишним, полегче.

Я: Что еще ты можешь сделать?

Ретт: Что ты имеешь в виду?

Я: Что еще ты можешь сделать? *хлопаю ресницами* LOL. Извини. Я пыталась быть кокетливой, но, думаю, это не передалось через текстовое сообщение.

Ретт: Да, я пропустил часть флирта. Я собирался рассказать тебе о своих тренировках. LOL

Я: Ну, если я закрою глаза, почти могу представить это.

Ретт: Кстати говоря, ты ведь знаешь, что могла бы уже найти меня на сайте университета, чтобы узнать всю мою информацию, верно? Ты знаешь мое лицо с плаката, и у тебя есть имя.

Я: Откуда ты знаешь, что я еще не сделала этого?

Ретт: А ты сделала?

Я: Нет. Так веселее, тебе не кажется?

Ретт: Да.

Я: Ты улыбаешься?

Ретт: LOL, да. А ты?

Я: Конечно.