Вот ты и попалась, птичка

Глава 19

Рядом с Езусом Мири поверила, что многое может. Поверила, что способна дать отпор, постоять за себя. Новое чувство, совершенно ей незнакомое.

И тем острее ощущалась несправедливость того, что произошло в тронном зале. Конечно, слова Прии тоже поразили Мири, но здесь удивляться было нечему. Далмат мог уговорить ее, подкупить, заставить.

А вот отец… да, он множество раз предавал ее, но должна же быть последняя черта, пересечь которую неспособен тот, в ком есть хоть капля любви. Раньше Мири была уверена, что в Лаэрте эта капля точно есть…

Мог ли повелитель решить, что уж отец-то никогда не оклевещет дочь? Анзу был перворожденным демоном, чего только не повидавшим за тысячелетия своего существования, но сейчас слишком многое стояло на кону, чтобы Мири позволила себе полагаться исключительно на его опыт.

Она должна была действовать вместо того, чтобы ждать, когда мужчины решат ее судьбу. До сих пор они распоряжались всей ее жизнью, каждым аспектом. И к чему это привело?

Может, если убедить отца сказать правду, повелитель поверит? Но признается ли Лаэрт в обмане? Как бы Мири его ни ругала сейчас, в глубине ее души все еще жила эта чертова вера в каплю отцовской любви, будь она неладна!

Так что да, Мири должна была поговорить с ним, посмотреть ему в глаза. Раньше у нее не хватило бы мужества, но Езус, казалось, поделился с ней своим.

Да и по правде говоря… она устала бояться, скрываться. Самое страшное уже случилось, верно? Больнее, чем в зале суда, ей уже не станет. А решение повелителя… оно будет или хорошим, или таким плохим, что остальное потеряет значение. В любом случае сбегать и прятаться дальше нет смысла.

Вот почему Мири, больше не раздумывая, отперла дверь и вышла из покоев. Подловив первого попавшегося беса, она в своей горячности едва не набросилась на беднягу, чтобы выпытать, в какую из спален заселили Лаэрта. Молодой слуга опешил от такого напора и поначалу из него и слова было не вытянуть, но затем, узнав, что перед ним родная дочь бывшего преторианца, он сразу показал путь, даже проводил ее до ближайшей лестницы.

До нужной двери Мири добралась быстро, однако перед ней растеряла свой пыл. Она хотела достучаться до отеческих чувств Лаэрта, но боялась не найти даже их отголоска. А ведь раньше они были, совершенно точно были, пока мама не умерла…

Собравшись с силами, Мири постучала громко — отмерила три четких стука. По ту сторону двери раздалось неразборчивое приглушенное ругательство, затем неровные шаги, и лишь затем она распахнулась.

На пороге стоял Лаэрт, бывший мрачнее тучи и помрачневший еще больше при виде дочери. На нем до сих пор была парадная броня, даже ножны с мечом. И как его-то не пропил? Или в его жизни все-таки осталось хоть что-то святое?

— Мириам? — прошипел он. — Уходи.

— Отец, я хотела… — начала она, но Лаэрт тут же ее перебил.

— Пошла вон! — рыкнул он.

От такого обращения ее гнев всколыхнулся с новой силой. Ну уж нет! Хватит! Отец ее выслушает, хочет он того или нет!

Мири не собиралась выяснять отношения в коридоре, чтобы не давать слугам пищу для сплетен, поэтому толкнула отца обеими руками в грудь. Не ожидавший от нее подобного обращения, Лаэрт пошатнулся. Воспользовавшись этим, она плечом оттеснила его со своего пути и ворвалась в покои.

— Вот теперь мы поговорим, — твердо заявила Мири.

— О чем же, Мириам? — раздался голос, который она хотела слышать меньше всего.

Резко обернувшись, Мири уставилась на Далмата, по-свойски развалившегося в кресле. На столике рядом с ним стоял кувшин с вином и два полупустых кубка.

Она инстинктивно попятилась, слишком привыкшая бояться своего преследователя. Заметив ее оторопь, он самодовольно ухмыльнулся, видимо, убедившись, что по-прежнему имеет власть над ней.

— А где твой защитничек? — цокнул языком Далмат. — Как отпустил-то тебя?

— Далмат, я пришла к отцу, — набравшись уверенности, чтобы впервые дать отпор, Мири сжала кулаки. — И тебя это совершенно не касается.

— Касается, еще как, — фыркнул он. — Не ты ли недавно попыталась лишить меня моих земель?

— Далмат, — неожиданно предостерег Лаэрт. — Мы сделали все, что могли. Пусть теперь повелитель решает.

— Мы, значит, — повернулась Мири к нему. — Папа, как ты мог? — вопрос, который ей хотелось прокричать еще в тронном зале. Все это время он рвался наружу, и вот теперь сдерживать его стало невозможно, несмотря на присутствие Далмата.

— Мириам, тебе пора, — поджал губы Лаэрт. — На выход, — обратился он к ней тем же самым голосом, которым строжился на нее, когда она была еще маленькой девочкой.

Вот только после случившегося в тронном зале Лаэрт лишился права прибегать к отеческим интонациям, приказам и даже советам.

— Может, Мириам передумала и все же решила выйти за меня замуж? — сально осмотрел ее Далмат, прежде чем обратиться непосредственно к ней: — Меня хватит и на тебя, и на Прию. На вас обеих. У повелителей есть гаремы, чем я хуже?

Неожиданно Лаэрт вышел вперед и встал рядом с Мири.

— Хватит, Далмат, все кончено, — отрезал он. — Мы с тобой служили повелителю, знаем его и оба понимаем, какое решение он примет.

— А в этом-то и проблема, мой друг, — последнее слово Далмат не сказал, буквально выплюнул. — Ты был недостаточно убедителен, быстро сдался! — обвинительно указав пальцем на Лаэрта, Далмат вскочил с кресла.

— Я ни о чем не жалею, — пожал тот плечами.

— Не забывай, что мне теперь нечего терять, в отличие от тебя, — хмыкнул Далмат, приблизившись к нему и к Мири.

Что он нес? Лаэрту давно уже нечего было терять. Он всего лишился — жены, таверны, земель, теперь еще и дочери — причем всего, кроме жены, по своей собственной вине.

— Папа? — Мири назвала его так по привычке, хоть это слово и оставило после себя горечь на языке.

— Мириам, — напрягся Лаэрт. — Уходи. Сейчас же.

— Здесь приказываю я! — рявкнул Далмат. После суда он и так был на нервах, а теперь открытое противостояние с бывшим соратником распалило его гнев еще больше. — Я могу сделать все, абсолютно что угодно, и ты слова мне не скажешь. Например…

Бросившись вперед, Далмат схватил Мири за руку и потянул к себе. На мгновение она опешила от испуга, такого привычного, инстинктивного. Однако затем Мири вспомнила, как меньше часа назад ее точно так же хватал Езус.

Тогда у нее получилось вырваться, должно было получиться и сейчас. Раньше она бы потянула руку на себя, что не принесло бы никакой пользы, теперь же рванула в сторону. Далмат, не привыкший получать отпор, такого от нее не ожидал, и его большой палец соскользнул с ее запястья.

Вот только Мири сразу же пожалела о своей смелости, когда поняла, что теперь Далмат разозлился по-настоящему. У него желваки заходили ходуном, губы изогнулись уголками вниз.

— Безмозглая девка! — он сжал кулак, явно намереваясь ее ударить.

— Довольно, — совершенно спокойно сказал Лаэрт. Такой твердости в его голосе Мири не слышал с тех пор, как была маленькой девочкой. — Угомонись, Далмат.

Лаэрт шагнул вперед и, встав с Далматом грудью к груди, оттеснил Мири себе за спину. Пусть вихрем, лишь краткой вспышкой, но у нее возникло давно позабытое детское ощущение… странное, успевшее стать непривычным… детское восхищение.

На мгновение обернувшись, Лаэрт печально улыбнулся ей. Впервые за годы. Улыбка его была уже не та, что десять лет назад, да и само лицо… годы беспробудного пьянства изменили его, исказили черты, но все же…

— Ты забываешься, — прорычал Далмат. — И это в цитадели повелителя, где правосудие буквально за углом.

— Я готов ответить за свои поступки, — хмыкнул Лаэрт. — Теперь готов.

— А не боишься, что твоя ненаглядная Мириам узнает правду, м? — насмешливо спросил Далмат, посмотрев на нее. — Она ведь не в курсе, кого благодарить за свое вдовство.

Если пять минут назад Мири думала, что запуталась, то сейчас она поняла, как же ошибалась. Вот теперь она запуталась всерьез.

— Говори уже, пусть услышит, наконец, — смиренно вздохнул Лаэрт.

На мгновение Далмат, казалось, растерялся. Видимо, не готов был к тому, что с ним согласятся. Однако в следующую секунду на его лице отразилось злое предвкушение.

— Мириам, милая наша крошка, — начал он, и Мири ощутила, как отец перед ней напрягся. — Это Лаэрт убил твоего горячо любимого мужа.

Арис умер не сам? Мири обнаружила, что вот этой новости удивилась не так сильно, как следовало бы… но мужчины еще не закончили разговор.

— Драка была честной, — тихо добавил ее отец. — Изначально я не собирался его убивать, но он меня спровоцировал. Мы сцепились, и вот чем это закончилось…

— Честная драка или нет, с фактами не поспоришь: я был свидетелем, который мог доложить повелителю. А знаешь, что твой папочка пообещал мне взамен на молчание, когда скинул тело Ариса в Наар Динур, а, Мириам? — ухмыльнулся Далмат с нескрываемым превосходством. — Обещал, что отдаст мне в жены тебя со всеми твоими землями и…

Прервал его смех Лаэрта. Хриплый, болезненный, больше похожий на карканье.

— Какой же ты дурак, Далмат, — фыркнул Лаэрт. — Я очень хотел, чтобы моя дочь вышла за тебя. Буквально жаждал. Мне терять уже нечего, поэтому после свадьбы я собирался убить тебя и сделать ее самой крупной землевладелицей Второго круга. Неважно, что со мной было бы затем, но Мириам заслужила награды после… после всего.

От шока Мири онемела. А вот у Далмата, в свою очередь, таких проблем не было. Она еще ни разу не видела, чтобы лицо человека становилось настолько красным, буквально пунцовым. От гнева он начал подрагивать.

С оглушительным ревом Далмат отшатнулся от Лаэрта, но лишь затем, чтобы выхватить меч из ножен.

— Мириам, назад! — рявкнул ее отец, последовав его примеру.

Он не собирался отступать или спасаться бегством. Лаэрт же сказал, что ему нечего терять… он поступил ужасно, однако Мири почувствовала странное, но от того не менее сильное облегчение, когда узнала, что родной отец не продавал ее за бутылку.

И вместе с облегчением вспыхнул страх лишиться папы. Если она хотела помочь ему, сначала ей нужно было выбраться из западни, поскольку мужчины перекрыли путь к двери. Выбраться, затем позвать кого-нибудь на помощь… увы, у нее не было шанса что-нибудь придумать и уж тем более предпринять, потому что Далмат напал, издав еще один, не менее громкий рев.

Лаэрт блокировал его атаку, потом еще одну. Когда-то он был превосходным воином, и хоть его мастерство не исчезло окончательно, годы пьянства все же подточили его: реакции стали не такими быстрыми, атаки не такими сильными, блоки не такими твердыми…

Внезапно на другой стороне комнаты отворилась дверь, и в покои заглянула Прия.

— Далмат, что… — договорить она не смогла, пораженная видом сражавшихся мужчин.

— Пошла вон, курица! — рявкнул Далмат, сделав очередной выпад и шагнув вперед, к Лаэрту и Мири.

Прия замерла, не переставая во все глаза глядеть на сражение.

— Прия! — закричала Мири в отчаянном порыве. — Постой!

Вот только Прия сделала с точностью до наоборот — послушно попятилась, привыкшая во всем подчиняться Далмату, а затем и вовсе тихо прикрыла за собой дверь.

Сама Мири не могла выбраться из угла, куда ее загнали. Она знала Далмата, знала его нрав, поэтому понимала, что если он сейчас убьет ее отца — у нее на глазах! — то и ей сбежать не даст.

В своей слепой ярости этот мужчина не понимал, что потеря земель — куда меньшая проблема, чем наказание за двойное убийство в стенах цитадели. Нет, гордыня затмила для него белый свет.

Теперь Мири ничего не оставалось, кроме как смотреть на битву отца и Далмата. Совсем как в детстве, когда она обожала наблюдать за их тренировками, вот только на этот раз все происходило взаправду. В ужасной реальности, где у отца не было шансов на победу.