Возвращение: Полночь (ЛП)

Глава 10

Теперь, тихо потянув на себя решетку, он мысленно добавил шипы роз к списку неудобств. Кроме того, он репетировал свою первую речь к Джессалин. Она была… ей было бы… всегда будет восемнадцать. Но это были вечно юные восемнадцать лет, так как она имела всего два года вампирского опыта. Он утешал себя этим, молча забираясь в окно.

Все еще тихо и медленно, на случай, если в спальне у принцессы были сторожевые животные. Деймон слой за слоем раздвигал покрытые пленкой полупрозрачные черные шторы, которые препятствовали кроваво-красному свету солнца светить в комнату. Его ботинки погрузились в густой ворс черного ковра. Из-за штор, Деймон видел, что вся комната была оформлена в простом контрастном стиле. Угольно-черный и не совсем черный.

Ему очень понравилось.

Там стояла огромная кровать со вздымающимися черными занавесками, практически укутывающими ее. Единственный путь пробраться туда был около ног, где слой занавесок был тоньше.

стоя буквально в соборной тишине комнаты, Деймон смотрел на небольшую фигурку под черными шелковыми покрывалами, среди десятков небольших подушек.

Она была жемчужиной в замке. Тонкие кости. Она невинно спала. Эфирная река прекрасных, алых волос, струящихся потоком по ней, он мог видеть отдельные пряди на черном покрывале. Она немного походила на Бонни.

Дэймон был доволен.

Он вытащил тот же самый нож, который он приставлял к горлу Елены и, поколебавшись, мгновение, но нет, нет времени думать о золотой теплоте Елены. Все зависело от этого ребенка с хрупкими плечиками. Он приставил острие ножа к груди, умышленно размещая его таким образом, чтобы пролилась кровь…. и закашлялся.

Ничего не произошло. Принцесса, одетая в черный пеньюар, из-под которого выглядывали тоненькие и бледные, как фарфор руки, продолжала спать. Деймон заметил, что ногти на ее маленьких пальцах были окрашены в точности под цвет ее алых волос.

Две большие свечи, установленные в черных подсвечниках, испускали соблазнительный аромат, они так же были часами — чем дальше вниз они горели, тем легче было определить время. Освещение было прекрасно — все было идеально, кроме того, что Джессалин все еще спала.

Дэймон снова закашлялся, громко и наткнулся на кровать.

Принцесса просыпалась, запуская и одновременно вытаскивая два вложенных в ножны лезвия из ее волос.

— Кто это? Там кто-то есть? — она смотрела во всех направлениях, но не в нужном.

«Это всего лишь я, Ваше высочество». Деймон сказал низким голосом, надломленным безответным желанием. «Вы не должны бояться», добавил он, когда она, наконец, посмотрела в правильном направлении и заметила его. Он опустился на колени у ее кровати.

Он немного просчитался. Кровать была настолько большой и высокой, что его грудь и нож находились вне поля зрения Джессалин.

«Здесь я покончу с жизнью!», объявил он достаточно громно, чтобы убедиться, что Джессалин не отставала от программы.

Спустя одну — две секунды голова принцессы показалась у края кровати. Она прикрывала свои узкие плечи скрещенными руками. На таком расстоянии он мог видеть, что ее глаза были зеленые-зеленые сложные, состоящие из многих различных колец и пятен.

Сперва она только зашипела на него и подняла свои ножи так, что кончики её пальцев с ногтями алого цвета едва касались их. Деймону она показалась слишком скучной. Через некоторое время она узнает, что все это не так уж необходимо; в действительности это вышло из моды в реальном мире десятилетия назад и продолжало существовать только на страницах книг и старых фильмах.

«Здесь у ваших ног, я убью себя», сказал он снова, чтобы убедиться, что она не пропустила ни слога и вникла в суть всего вышесказанного.

«Вы — себя?» Она была подозрительной. «Кто ты? Как вы сюда попали? Почему бы вам делать такие вещи?»

«Я здесь из-за своего безумия. Я делаю это, потому — что я знаю, что это сумасшествие и не могу больше жить».

«Какое безумие? И что, вы собираетесь сделать это прямо сейчас?», спросила с интересом принцесса. «Потому — что если нет, то я должна буду вызвать своих охранников и… подожди», перебила она саму себя.

Она схватила нож прежде чем он смог остановить ее и лизнула его:

«Это металлическое лезвие», сказала она, отбрасывая его.

«Я знаю». Дэймон уронил голову так, чтобы волосы занавесили ему глаза и сказал болезненно: «… Я человек, Ваше Высочество»

Он тайком сквозь свои ресницы наблюдал за ней и увидел как Джесалин оживилась. «я думала ты ещё один слабый бесполезный вампир», сказала она рассеяно. «Но сейчас, когда я смотрю на тебя…» Словно розовый лепесток её язычок высунулся изо рта и облизал губы. «Ведь нет никакой причины в порче хорошего товара, не так ли?»

Она напоминала Бонни. Она сказала не задумываясь то о чем размышляла. Деймон про себя улыбнулся.

Деймон поднялся, глядя на девушку со всем жаром и страстью на которую был способен — и почувствовал что этого недостаточно. Мысли о настоящей Бонни, одинокой и несчастной, были для него… словно преградой. Но что ещё ему оставалось делать?

И вдруг он осознал, что должен делать. Прежде всего, он перестанет думать о Елене, он забудет свою истинную страсть и желание. Но он делает это для себя также как и для Елены. Елена не сможет быть его Принцессой Тьмы, если он не будет ее Принцем.

На этот раз, когда он посмотрел на Принцессу, что-то было не так. Он почувствовал, как атмосфера изменилась.

«Ваше Высочество у меня нет права даже говорить с Вами,» сказал он сознательно кладя ногу на один из металлических завитков, которые формировали каркас кровати. «Вы также как и я прекрасно осознаете что можете убить меня одним единственным ударом… скажем сюда» — сказал он, указывая на свое лицо. — «но Вы уже убили меня…»

Джесалин смущённо ждала.

«…любовью. Я влюбился в Вас с первого взгляда. Вы можете сломать мне шею, или, скажем, если мне будет только дано разрешение коснуться Вашей ароматной белой руки — Вы могли бы обвить свои пальцы вокруг моего горла и задушить меня. Я умоляю Вас это сделать».

«Джесалин начала выглядеть озадаченной, но возбужденной. Застенчиво она протянула одну из своих маленьких ручек к Деймону, но абсолютно без всякого намерения задушить его.

— Пожалуйста, ты должна, — искренне сказал Дэймон, не отводя от нее глаз. — Это единственное, о чем я прошу: чтобы ты сама убила меня вместо того, чтобы вызывать охрану, так что следующим, что я увижу, будет твое прекрасное лицо.

«Ты болен,» решила Джесалин, все ёще выглядя рассеянной. Было еще несколько умалишенных, которые пробрались через стены моего замка — хотя ни один из них не добирался до моих комнат. Я отправлю тебя к докторам чтобы они смогли вылечить тебя».

«Прошу», сказал Деймон, пройдя через последнюю тонкую темную завесу и теперь возвышался над сидящей Принцессой. «Подари мне мгновенную смерть, это лучше чем умирать каждый день понемногу. Ты не знаешь, что я сделал. Я не могу перестать мечтать о тебе. Я хожу за Вами от магазина к магазину, когда Вы на прогулке. Я уже сейчас умираю, очарованный Вашим благородством и великолепием и осознанием того что я не более чем брусчатка по которой Вы ступаете. Ни один доктор не сможет это изменить».

Джеслин бала в недоумении. Определенно никто ранее так не разговаривал с ней.

Ее зеленые глаза остановились на его губах, нижняя все еще кровоточила. Деймон равнодушно улыбнулся и сказал, «Один из Ваших охранников поймал меня и определенно пытался убить, до того момента когда я смог бы увидеть Вас и побеспокоить Ваш сон. Я боюсь мне пришлось убить его чтобы добраться до Вас,» сказал он, располагаясь между свечой и девушкой на кровати так что его тень накрывала ее.

Глаза Джеслин расширились, она казалась более хрупкой, чем обычно. «Она все еще кровоточит», прошептала она. «Я могла бы…»

«вы можете делать все, что угодно», предложил ей Деймон с горькой усмешкой на губах. Это была правда. Она могла.

«Тогда иди сюда». Она указала на место рядом с ближайшей к ней подушкой на кровати. «Как тебя называют?»

«Дэймон», сказал он, снял пиджак и лег, подперев подбородок рукой, с видом человека, не привыкшего к таким вещам.

«Только это? Дэймон?»

«Вы можете сократить его настолько на сколько пожелаете. Сейчас я стыжусь себя,» ответил Деймон подумав о Елене и гипнотически смотря в глаза Джесалин. «Я был вампиром — одним из могущественных и знатных — на Земле — но я был обманут лисицей…» Он рассказал ей искаженную версию истории Стефана, опуская Елену и другую чушь о желании стать человеком. Он сказал, что когда он освободился из тюрьмы, которая поглотила его вампирскую сущность, он решил покончить со своей человеческой жизнью.

Но в тот самый момент он увидел Принцессу и подумал, что поступив к ней в услужение, он будет счастлив до конца своих дней. Увы, сказал он, это только взростило его постыдные чувства к ее Высочеству.

«И сейчас мое безумие подвело меня к тому, что я нахожусь в Ваших покоях общаюсь с Вами. Сделайте меня примером, Ваше Высочество, который будет держать в страхе других злодеев. Сожгите меня, выпорете и четвертуйте, насадите мою голову на пику чтобы все те кто попытается обидеть Вас сами сожгли себя». Теперь он был в постеле рядом с ней, и откинулся немного открывая свое оголенное горло.

«Не будь глупцом,» сказала Джеслин с небольшим придыханием в голосе. «Даже самый убогий из моих слуг хочет жить».

«Возможно, те из них, которые никогда не видели Вас. Поварята, конюхи — но я не могу жить, осознавая, что никогда не смогу прикоснуться к Вам.

Принцесса посмотрела на Деймона, залилась румянцем, пристально посмотрела ему в глаза… и затем укусила его.

«Я провожу Стефана в корневой погреб» сказала Елена Мередит, которая сердито вытирала слезы, проступившие у нее на глазах.

— Ты знаешь, мы не можем этого сделать! С полицией сейчас здесь, в доме.

— Тогда я это сделаю.

«Ты не можешь! И ты знаешь, что ты не можешь, Елена, иначе ты бы не попросила меня!»

Елена пристально посмотрела на свою подругу. «Мередит ты все это время отдавала ему кровь,» прошептала она. «И казалось, тебя это нисколько не беспокоило…»

«Он только брал самую малость — всегда меньше чем от других. И всегда из моей руки. Я просто притворялась, как будто доктора брали у меня кровь на анализ. Я готова. Это даже было не так ужасно с Деймоном, тогда, В Темном Измерении».

Но теперь…» Елена моргнула. «Теперь — то, что?»

«А теперь,» Мередит сказала с рассеянным выражением на лице, «Стефан знает что я охотник на вампиров. И что у меня даже есть боевой кол. И сейчас я должна… должна признать…»

Кожа Елены покрылась мурашками. Она почувствовала как расстояние между ней и Мередит непрерывно растет. «Охотник на вампиров?» — переспросила она расстерянно. «И что это за боевой кол?»

— Нет времени объяснять прямо сейчас! Ох, Елена…

Если план А — Мередит, план В — Метт, то теперь действительно не осталось выбора. Планом С была сама Елена. Ее кровь была гораздо сильнее, чем чья-либо, полная силы, так что Стефану потребуется только…

«Нет!» Мередит шипела Елене прямо в ухо, каким — то образом, ей удавалось шипеть, не издавая ни единого шипящего звука. «Они идут вниз по лестнице. Мы должны найти Стефана! Можешь сказать ему, что я буду ждать его в маленькой спальне, за салоном?»

«Да, но»

«Сделай это!»

Я до сих пор не знаю, что это за копье, подумала Елена, позволяя Мередит взять ее за руки потянуть в сторону спальни. Но я знаю, кто такие — охотники-убийцы и мне это определенно не нравится. И это оружие выглядит, будто пластиковый ножик для пикника. Тем не менее, она пошла за Стефаном, который следовал вниз за шерифом.

Мередит собирается отдать столько крови, сколько тебе потребуется, чтобы влиять на них. Нет времени, чтобы спорить. Иди сюда, и, ради Бога, выгляди веселым и обнадеживающим.

Стефан не согласился:

Я не могу взять столько крови, чтобы убедить их, это может….

Елена вышла из себя. Она была напугана; она с подозрением относилась к одной из своих двух лучших подруг — ужасное чувство — и она была в отчаянии. Она нуждалась, чтобы Стефан сделал так, как она сказала.

Сейчас же! это было мысленно, но у нее появилось чувство, что она ударила его со всеми чувствами в полную силу, потому что он вдруг с нежностью согласился:

Хорошо, любовь моя — сказал он.

В то время, как женщина-полицейский обыскивала кухню, мужчина был в гостиной, Стефан вошел в маленькую комнату для гостей на первом этаже, с одной помятой кроватью. Лампы были выключены, но с его ночного видения хватало, чтобы он мог видеть Елену и Мередит на фоне штор. Мередит выглядела натянуто, будто акрофоб (боязнь высоты) на батуте.

Возьми столько, сколько тебе нужно, не навредив ей, и постарайся заставить ее поспать. И не вторгайся в ее ум слишком глубоко.

Я позабочусь о ней. Тебе лучше выйти в холл, чтобы они видели хотя бы одного из нас, люблю тебя, ответил Стефан беззвучно. На лице Елены одновременно можно было прочесть и беспокойство за свою подругу и желание ее защитить, а также желание справиться со сложившейся ситуацией. И пока это был единственный хороший вариант, вариант, который был приемлем для Стефана, и даже если это был единственный вариант для него — и это было выпить кровь.

«Я хочу чтобы между нашими семьями воцарился мир,» сказал он, протягивая одну руку к Мередит. Она сомневалась и Стефан как сильно он не старался не смог удержаться от того чтобы прочесть ее мысли, которые словно маленькие стремительные образы появлялись на поверхности ее разума. Что она пыталась заставить себя сделать? Что он имел ввиду под словом «семья»?

Это на самом деле только формальность, сказал он ей, пытаясь подойти с другой стороны — получить ее согласие на чтение мыслей. Это не имеет значение.

«Нет», сказала Мередит. «Это важно. Я хочу доверять тебе Стефан. Только тебе, но…я не брала кол до того, как Клаус умер».

Он быстро подумал. «Тогда ты не знаешь, что ты была…»

«…нет, я знала. Но мои родители никогда не занимались этим. Это дедушка — он рассказал мне обо всем».

Стефан почувствовал всплеск радости:

«Так твоему дедушке лучше?»

«Нет, не лучше» мысли Мередит запутались. Его голос изменился, подумала она. Стефан действительно обрадовался, узнав, что дедушке лучше. Даже большинству людей было бы все равно.

«Конечно, я забочусь,» сказал Стефан. «С одной стороны он помог спасти все наши жизни — и город. С другой — он должен быть очень храбрым человеком, чтобы пережить нападение Древнего».

Внезапно, холодная рука Мередит схватила го запястье и с ее губ сорвались слова с такой скоростью, что Стефан с трудом понимал. Но ее мысли были яркими и четкими в соответствии со словами и через них он понял смысл.

«Все, что я знаю, я знаю со слов родителей, это произошло, когда я была очень маленькой. Они рассказали мне. Мои родители перенесли мой день рождения, мы не празднуем тогда, потому — что вампир напал на моего дедушку, а потом мой дедушка пытался убить меня. Они всегда говорили это. Но откуда они знают? По их словам — их не было там. И что более важно — кто напал на меня? Дедушка или это сделал вампир?» Она остановилась, тяжело дыша, дрожа всем телом, как белохвостая лань, пойманная в лесу. Пойманная и уверенная, что она обречена, и неспособная бежать.

Стефан протянул руку, сознательно сохраняя тепло вокруг холодной Мередит.

«Я не нападу на тебя», просто сказал он, «И я не нарушу старых воспоминаний. Договорились?»

Мередит кивнула. После ее исповеди, Стефан знал, что она хотела настолько меньше слов, насколько это возможно.

«Не бойся», пробормотал он, одновременно думая успокоительными фразами, которые он использовал для сознания многих животных при охоте в Старом лесу. Все в порядке. Нет причин бояться меня.

Но она не могла унять страх, и Стефан успокаивал ее, как успокаивал лесных животных, отводя ее в самое затемненной место в комнате, успокаивал ее нежными словами, даже когда его клыки изнывали от нетерпения, чтобы укусить. Он вынужден был отвернуть одну сторону ее блузки, чтобы обнажить длинную оливкового цвета шею, и как только он это сделал, его слова превратились в нежные ласки, которыми он словно утешал ребенка.

И, в конце концов, когда дыхание Мередит замедлилось и выравнилось, а глаза закрылись, его клыки с огромной нежностью вонзились в ее артерию. Мередит едва дрожала.

Все было хорошо, когда он только легко скользил по поверхности ее разума, наблюдая то, что он и так уже знал о ней: ее жизнь с Еленой, Бонни и Кэролайн. Вечеринки и школа, планы и амбиции. Пикники. Плавание. Смех. Спокойствие, распространяющееся подобно огромному бассейну. Необходимость держать себя в руках. Все то, что она могла вспомнить…

Но глубоко внутри были другие образы… там, где был внезапный провал в ее воспоминаниях. Стефан пообещал себе, что он не будет заходить так далеко в ее разум, но что-то толкало его, вынуждало окунуться в глубины ее воспоминаний.

Воды сомкнулись над его головой и он стремительно погрузился глубоко в ее разум, здесь уже не ощущалось того спокойствия, что было ранее, здесь царил только страх и гнев.

И тут он увиде, л что произошло, что происходило, что всегда будет происходить — там глубоко внутри разума Мередит.