Встреча по правилам и без

Глава 4

Под действием подарков обманутой невесты и расстроенных срывом свадьбы гостей стрекозы взрывались весь день вплоть до глубокой ночи. Затем сотрудники управления городским имуществом убирали последних «переевших» плетений и проверяли разные вариации разблокировки защитного купола. На это у них ушло более двух часов, однако с задачей они справились задолго до рассвета. Трезво рассудив, что лучше спать в теплой комнате на мягкой постели, чем на скамье посреди вокзала, я осталась в гостевой спальне проклятийника.

После сотни взрывов, казалось, ничего хуже быть не может. Глупое заблуждение с моей стороны, потому что утро в доме Сагерда Юри началось со скандала. Я проснулась под громкие голоса и треск магии, ползущей по стенам. По интонациям оценила накал страстей и в спешке заметалась по комнате, быстро собираясь и вспоминая, видела ли я запасную дверь или портал на экстренный случай. Все же когда спорят обычные люди, рядом с ними выжить можно, а когда в споре участвуют маги — шансы на спасение стремительно сокращаются.

Собираясь, я мысленно перечисляла все предметы одежды, что имела при себе. Чулки, белье, теплые подштанники, нижнее платье, шерстяное верхнее платье, жилет, шляпка, перчатки, пальто… Сумка! Еще должна быть сумка. Не сразу увидев, где я ее положила, я потеряла драгоценные тридцать секунд и, спустившись вниз, оказалась в самом пике перепалки, пока словесной.

Они стояли в гостиной друг напротив друга — разъяренная рыжеволосая огневик и насмешливо-спокойный проклятийник с растрепанной шевелюрой и отпечатком подушки на щеке. Она, утонченно одетая по предсмертному писку моды в светло-голубой брючный костюм тройку и плащ Мерз-2, именуемый в женском варианте Мерзавка. Он — в одних домашних брюках и наспех накинутой на плечи рубашке, которую маг не спешил застегнуть. Возможно, ему было жарко, хотя это странно при настежь распахнутой входной двери, а возможно, он щеголял широкой грудью, на которой бесследно исчезли отметины клятвы.

— …ты непроходимый подлец и тварь! — кричала она.

— Поразительно, что вчера ты хотела стать женой этого подлеца.

— Но не парией! Такого унижения, такого удара я тебе никогда не прощу!

— Я постараюсь пережить это, — ответил маг и как гостеприимный хозяин предложил: — Может, чаю? У меня есть бархатный.

— И подавись им! — в сердцах пожелала гостья.

Однако проклятийника это не задело. Спокойно прошествовав на кухню, он принес в гостиную поднос с чайником, заварником и чашками. Выставил их на стол, где имелись блинчики, джем и дорогие шоколадные конфеты. О цене последних я знала не понаслышке, они покупались на свадьбы или по особенно важному случаю. Выходит, он снова праздновал.

Не знаю, увидела ли это гостья, но голос ее стал более визгливым.

— Ты должен бал явиться к алтарю! Должен был приползти или остаться без магии…

— Извини, что нарушил твои планы, — скромно улыбнулся маг.

— Я хочу знать, почему?

— Почему не приполз и магии не лишился? — уточнил он, установив на столике вазочку с белыми цветами. — Представь себе, я влюбился.

— Весьма своевременно! — вспылила она, и от рук ее разлетелись искры.

— Такова моя судьба.

— Чушь! Ты не мог успеть! У тебя не было никого на примете… — произнесла она так, словно отслеживала все привязанности проклятийника. Впрочем, дочери министра внешней разведки в этом нелегком деле вполне могли помогать. — И чувства? Откуда они вдруг взялись? Ты эгоист каких мало!

— И клятва оказалась не у дел. — Поправив воротник рубашки, Сагерд Юри неторопливо застегнул ее. Пригладил волосы и посмотрел наверх, туда, где должна была бы стоять я.

Но я давно спустилась вниз, притаилась за углом гостиной и высчитывала сколько шагов мне потребуется, чтобы сбежать. Шесть или все-таки семь. Если не споткнусь, тогда всего лишь пять.

— Неправда! Ты чем-то перебил клятву! — настойчиво продолжала гостья, наступая на мага, и я поняла — это мой шанс. — Ты не мог избежать расплаты. Не мог сохранить свою силу, нарушив данное мне слово.

— Элизабет, хватит. Ты извратила наше пари, и проиграла. Осталось это принять.

— Не верю!

— Мне жаль…

— То есть ты признаешь!

— Жаль. Тебя. Разочаровывать. И прости, но я вынужден просить тебя уйти. Мне предстоит романтический завтрак.

— Романтический?! — взвилась она, когда я, крадучись, шагнула за порог и прикрыла за собою дверь.

Пусть простит меня Сагерд Юри, но вновь оказаться между молотом и наковальней совершенно не хотелось. Хватило одного неприятного опыта, где меня обозвали расхитительницей мужских сердец, разрушительницей семей, любвеобильной преследовательницей и возмутительницей спокойствия. Оправдаться в том, что это не я, а меня ввели в заблуждение, не вышло, общественность в лице супруги Маверика и группы ее поддержки была непреклонной.

Мне с опозданием в полгода пригрозили расправой, я с опозданием в полгода пообещала близко к магу не подходить. Зареклась искренне. С кем Маверик действительно встречался на тот момент осталось неизвестно, однако он посчитал нужным поблагодарить меня за молчание и намекнуть, что пусть мы и расстались по моей инициативе, он считает наш роман незавершенным. Так низко в моих глазах мужчина еще не падал, так стыдно мне еще никогда не было. Конечно, влюбленность в идиота не позволяла увидеть, что он идиот, и оправдывала мою слепоту. Но с тех пор я решительно избегала любых встреч с зельеваром, обходила ПМА стороной и район, где размещались его преподаватели.

И не зря обходила. Позволила себе обрадоваться, что я избежала одного скандала, как сразу стал назревать второй.

— Маргарет?!

Знакомое восклицание заставило съежиться, опасливо оглянуться и судорожно вздохнуть. Кто знал, что входная дверь в доме проклятийника выходит аккурат на задний двор и домашнюю лабораторию зельевара, живущего по соседству. И конечно, именно в этот день и час многоуважаемый Маверик Маггри натирал свои колбы и чугунки, стоя у распахнутого окна для лучшей циркуляции воздуха или для лучшего наблюдения за домом, в котором весь вчерашний день взрывались стрекозы. Сплетни порой стимулируют интерес к жизни не хуже романов на стороне.

— Маргарет, это ты?

Не считая нужным ответить, я вернулась назад и захлопнула дверь.

— Дорогая? — позвал меня выглянувший из гостиной проклятийник, улыбнулся и на правах сообщника тотчас обнял. Со стороны это должно было выглядеть мило, изнутри тоже, если бы не его тон. — И куда это вы собрались?

— Я хотела сбежать, — признала честно.

— Босиком? — удивился маг, и я с опозданием ощутила одну недостающую деталь. Вернее, две недостающие. — Оставив меня на съедение бывшей невесте? — продолжил он укоризненно.

— Вряд ли вы съедобны, — усомнилась я, пока с меня сдергивали пальто и шляпку. — Стали бы ей поперек горла.

— Это не тот опыт, который я хотел бы пережить.

— Хорошо, что я вернулась? — рискнула пошутить.

— Хорошо, что я спрятал ваши ботинки, — с абсолютной серьезностью добавил Сагерд Юри, отобрав и мою сумку.

В другое время я бы возмутилась такому коварству, но за нами уже наблюдали. Пронзительный взгляд синих как небо глаз пригвоздил меня к полу, подмечая все, от растрепанной прически до мятого платья, незастегнутого впопыхах жилета и мокрых чулок. После этого она уделила пристальное внимание моему лицу и в отвращении скривила свои губы.

— Потрепанная временем простушка, — дала она мне невысокую оценку, вспомнив и потешное название для неодаренных, которое надменные маги использовали между собой. — Это и есть любовь всей твоей жизни, Сагерд?

— Ты невероятно догадлива, — подтвердил он.

Что получается, за мгновения моего отсутствия они от романтического завтрака перешли к обсуждению любви всей жизни? Удивленно моргнув, попробовала отстраниться от обнявшего меня за плечи мага. В ответ на что проклятийник спустил свою руку на мою талию и крепче перехватил. Ни сдвинуться, ни возмутиться.

— Итак, если представлять тебе Маргарет не нужно, тогда сократим вашу встречу, — бросил он ей и обратился ко мне: — Дорогая, это моя старая знакомая Элизабет Эль… Наследница рода Саввир.

— Графиня, — вспомнила я ее титул и приветственно склонила голову. Поразительно, но у нее не хватило ни ума, ни такта исполнить встречный наклон. Что не осталось не замеченным.

— Да, графиня, — маг нахмурился, — которая уходит, — произнес он и открыл дверь.

Не сразу, но она сдвинулась с места и покинула дом проклятийника. Сделала это Элизабет Эль степенно медленно, и еще медлительнее развернулась на пороге, чтобы процедить:

— Желаю удачи. Она тебе понадобится.

— Взаимно. Спасибо, что навестила нас.

— Нас? — Кажется это восклицание прозвучало не только с этой стороны дома, но и с той, однако дверь уже захлопнулась и из ошарашено вопрошающих осталась я одна. И мне единственной довелось увидеть растекающуюся по губам мага предвкушающую улыбку.

С такой улыбкой делают гадости, напрашиваются на неприятности и насылают антиапохмелин на студов, чтобы те не остались в долгу и ночи напролет искали встречное проклятье в дар своему уникальному преподавателю.

Я поняла, что мне не понравятся следующие его слова, и все равно дрогнула, услышав:

— Считайте, что это была официальная помолвка.

— Но… но я не давала согласия, — прошептала сдавленно и от него отшатнулась. — Впервые слышу, чтобы без спроса…

— Разве не вы первой назвали меня близким другом? — напомнил маг.

— Для помолвки этого недостаточно!

— Вы ночевали у меня.

— Это не повод! — воспротивилась я.

— Вы просили разобраться с вашим племянником.

— Это взаимовыгодное соглашение.

— Можно и так сказать, — признал он нехотя, — но, согласно ваших слов, чтобы получить доступ к плетению Петли, я должен быть допущен к роду Огги.

— Для этого моя тетушка могла бы вас усыновить… — начала я, чем вызвала у мага протяжный вздох, а следом и смешок.

— Хорошо, уговорили! Эта помолвка нужна была мне, и я не имел права объявлять ее без спроса. Однако дело сделано, и вам остается только потребовать компенсацию. Хотите конфет? — С этими словами меня усадили за столик и облагодетельствовали чашкой чая.

И я пила его и думала о том, как круто изменилась моя жизнь в эти неполных два дня.

Помолвка с магом, совсем недавно избежавшего брака, что может быть лучше? Невеста в моем лице еще не пришла в себя, а на почтовый шар Сагерда Юри стали сыпаться открытки с поздравлениями или скорее с проклятьями, иначе отчего улыбка мага с каждым перезвоном становилась все более широкой и довольной.

В Ревик я вернулась к обеду и, пробираясь через свежие сугробы, первым делом навестила тетушку Примм. Я посчитала нужным оповестить ее о моем решении относительно племянника, апартаментов, каба и о договоренности с проклятийником. Мне следовало удостовериться в том, что сутки назад отправленные впопыхах письма не вызвали очередной ажиотаж, не добавили новых штрафов за ложный крик о помощи.

Последнее было особенно важно. Сойдя с фуникулера, я вспомнила о сумме долга и печально вздохнула. Часть штрафов съест мою зарплату, часть — мои предпраздничные бонусы, ну а остаток придется покрывать из отпускных. Обналичивать чек от академии в столь стремительно меняющейся ситуации я посчитала глупой недальновидностью. И все потому, что маг, так внезапно объявивший о нашей помолвке, столь же быстро может ее и завершить.

И тогда влиять на его согласие вправить Дамиану мозги мне придется чем-то помимо устного соглашения. Что еще я могла подумать, если подъехавшая к дому мага карета оборвала наш «романтический» завтрак и фактически выставила меня за порог? Эпическое мгновение.

Всего секунду назад мирно помешивающий чай Сагерд Юри вдруг дернулся как от удара и начал раздеваться, не взирая на свидетеля, то бишь меня. И пока я пораженно молчала, не понимая что происходит, перед ним по щелчку пальцев из воздуха выплыл гармонично собранный костюм, по второму — со столика улетело все, кроме конфет, по третьему — я и конфеты оказались перед порталом в неизвестность.

— Я свяжусь с вами позже! — заверил запутавшийся в пуговицах рубашки маг, прежде чем ртутная гладь портала поглотила меня.

Вопреки ожиданиям, перемещение оказалось полезным — на станцию фуникулеров близ ПМА, мне только и требовалось что купить билет и обувь. Потому как мои ботинки остались в заложниках у мага.

И надо же, именно мои новые сапожки тетушка заметила первым делом.

— Какая прелесть! — воскликнула она, тасуя гадальные карты, — но я рассчитывала на кольцо!

Растянув губы в невеселой улыбке, я переобулась в домашние тапочки, вздохнула. Словно бы оттягивая тяжелый момент, медленно сняла с себя верхнюю одежду, определила ее в шкаф, через холл прошла в гостиную и устало опустилась в кресло. Большое и удобное, с чуть потертыми мягкими подлокотниками, оно приютило меня в своих объятиях, поделилось теплом.

Как все здесь было знакомо. Тетушка в чепце и домашнем халате, отороченном кружевом, истово верящая, что одеваться раньше двенадцати — моветон; карты, столик с давно остывшим завтраком, о котором забыли в погоне за новым раскладом, тлеющая в пепельнице сигара — напоминание о почившем муже и запахе, коим он наполнял весь дом.

Я забрала с софы подушку, крепко обняла ее, ткнувшись подбородком в мягкий жаккард. Несколько минут думала с чего начать свой рассказ и нашла лучшим перейти к самому важному и одновременно самому стыдному.

— Петля расстроила помолвку мага. Разразился скандал. Весь прошлый день близ его дома взрывались экранирующие плетения и одно из них заблокировало дом.

— Бедный, несчастный мальчик… — взгрустнула тетушка и начала новый расклад, даю сто пик, на самого Сагерда Юри, барона Декрада.

— Но при этом Петля освободила его от нерушимой клятвы.

— О, тогда он богатый и счастливый! — с улыбкой закивала родственница так, что кружево на ее домашнем чепчике весело запрыгало, а карты быстрее стали ложиться на стол.

— Именно поэтому многоуважаемый маг решил не придавать огласке преступление нашего малыша. Более того, он решил не возмещать урон, нанесенный его чести и достоинству.

— Это великолепно!

— Но я его переубедила, — сказала я с мрачной решимостью и сжала подушку до скрипа.

— Ты?!

Она рукой промахнулась мимо колоды, ухватила воздух и привычным движением опустила несуществующую карту рубашкой вниз. Кажется, тетушка впервые была поражена настолько, что не сдержала крайнее удивление за привычным для нее любопытством.

— Да, тетушка. И более того, я сделала все, чтобы Дамиан понял, как недостойно себя повел, какой опасности подверг всех нас, какое наказание понес бы, случись невозвратное. Он лишился апартаментов, каба, моего доверия, протекции и последующей финансовой помощи. И я настаиваю на том, чтобы вы поддержали меня и перестали отсылать ежемесячные… — Взглянув на тетю, я оборвала свою пламенную речь. — Почему вы опустили глаза?

— Я не опускала.

Она начала собирать свой расклад не глядя. Это очень плохой знак, прямо говорящий: тетушка так спешит скрыться, что даже очередность выпавших карт ей более не важна. Я не смогла припомнить, когда такое ранее случалось, и в тревоге поднялась из кресла.

— Приммина Таурус, в девичестве Огги, признавайтесь, что вы уже сотворили или наобещали?

— Не называй меня так!

— Не уходите от ответа, и я не буду вас так называть, — сообщила ей, но результата не добилась. Сборы тетушки ускорились. Делать нечего, я ускорила свой рассказ.

— Дамиан подвел всех нас под суд, а себя под выжигание дара… для того, чтобы защитить «честь» печально известной нам вертихвостки Эллинор Гроверон.

— Малыш полюбил!

— Согласно браслета на ее руке, он любит чужое! И прежде чем вы рискнете малыша защищать, скажу — дневник с секретами Огги хранился у этой девчонки.

Она спрятала карты в колоду, а колоду в карман халата, затушила сигару, вместе с пепельницей переместила ее на поднос, который я вовремя перехватила.

— Как у нее?!

Дрогнувшие руки старшей родственницы нервно вцепились в карманы халата. Скрутили их.

— Не стоит так пугаться, у Гроверон не было допуска. Дамиан не запрашивал разрешения на брак ни у меня, ни у… — договаривать не пришлась.

Тетушка зажмурилась, и этим сказала все, о чем желала умолчать. А поднос все-таки упал. Только уже из моих рук.

Осколки собирали вдвоем, сохраняя перепуганное молчание — мне было страшно спрашивать, ей отвечать. И тем не менее когда на полу остались немногочисленные крошки, осколки и горсть табака, я нашла в себе силы, чтобы вдохнуть, досчитать до пяти и отстраненно поинтересоваться:

— Когда Дамиан просил о вашем содействии?

— Менее четырех недель назад…

Я закашлялась, хотелось бы сказать от пыли, но по факту от ужаса. Перед глазами пронеслись страшные картины громких преступлений, расследований, судов, полного банкротства и пожизненного заточения.

— И все это время она могла использовать записи и разработки нашего пра-пра-пра?.. — Я судорожно сглотнула, старясь убрать сипение.

— Дамиан просил менее четырех недель назад, но ш-шар отправил благословение лишь вчера, с-сразу после того как вернул твои письма, — запинаясь пояснила тетя и в подтверждение своих слов указала на три смятых конверта, неприкаянными лежащих у стойки для перчаток и зонтов.

— Вчера? Неужели утром? Тогда, вероятно, я вовремя ворвалась, и Гроверон не успела скопировать проклятья. — Надежда в моем голосе звучала натужно.

Дорогой браслет на руке девушки наш Дамиан не смог бы себе позволить, плюс вел он себя не как жених. И похоже, благословения просил для того, чтобы открыть для девушки дневник и получить с нее дивиденды. Впрочем, я склонна думать, что это именно она поставила в условие дневник, чтобы пожать свои плоды. Но сорвалось! Чему я очень рада.

— Д-д-думаешь? — К дрожащему голосу Примм добавились дрожащие руки, щетка и совок выпали из них.

— Уверена. — Я подняла инструменты и, опасаясь за здоровье родственницы, твердо произнесла: — Тут нет вашей вины, тетушка. Это было стечением обстоятельств. Поэтому прошу вас, не берите все на себя.

Быстрым взглядом оценила ее несчастный вид, вздохнула и решительно взялась за сметание мусора и прояснение истин.

— Хорошо, если уж винить, то Дамиана! Это ему понравилась мерзавка Гроверон и это он тайно обратился к вам. А можно винить меня! Ведь это я надеялась, что сорванец повзрослел и вручила ему дневник. — Взгляд на тетю, взгляд на пол. Ей определенно полегчало, но недостаточно. — Можно скинуть ответственность на моего брата, что так недальновидно оставил Дамиана на наше попечение! Или сразу на Мириам! Как мать, после развода она могла бы не уезжать. И если уж так пошло, то в целом они могли бы не встретиться и не жениться! Понятия не имею, кто их свел.

— Это я… — горестно вздохнула тетя Примм, чуть ли не полностью возвращаясь в состояние вины и уныния. — Я предсказала судьбоносную встречу…

— Карты! Вот мы и определились с виновными. Сократите общение с ними, и все улучшится многократно, — возликовала я, надеясь, что в ближайшем будущем она воздержится от раскладов. — Теперь идите и приготовьте новый чай. Для вас с мелиссой, для меня с перцем.

От силы шесть минут в доме сохранялась тишина. Я закончила с уборкой, она с готовкой, о чем сообщил засвистевший чайник. Все успокоилось, затихло, пришло к обычному состоянию мира, мягкого уюта. И вдруг на кухне что-то пронзительно зазвенело и с грохотом разбилось. Я застыла перед ступеньками, убегающими в кухню. Настороженно подумала о том, спускаться ли вниз или, экономя время, сразу нестись к соседям, отправлять запрос о помощи, потому что тетушкиному шару доверия больше нет.

— Что это было? — спросила с опаской.

— Еще один по-о-однос… — всхлипнула тетя и выглянула из-за угла, будучи вполне живой и здоровой. Промокнув глаза платочком, она опустила их о долу. — Я только сейчас поняла, что если Гроверон обещана другому, то получается… получается, Дамиану может не поздоровиться, если об этом прознают!

Прознают, конечно. И так ему и надо! Жаль, вслух такого сказать нельзя, хотя… перефразировать можно.

— Что бы с ним ни случилось это отныне его проблемы. Не нам их решать. Не. Нам, — повторила я, встретив ее просительный взгляд. — И буду честна, после всего пережитого, я сама готова заплатить за его избиение в диапазоне от синяков до переломов.

Если подумать, я фактически так и сделала, а именно заказала праведную месть проклятийника. И неизвестно чем буду платить, договоренности остались не ясны.

Она кивнула, она ушла. А затем выглянула из кухни, чтобы сказать:

— М-м-маргарет, это хорошая идея. Если Дамиана изобьют по нашему заказу, то обманутый жених не станет лютовать.

— Тетя, — предупреждающим тоном обратилась к ней, — если бы это помогало, мы бы получили скидки для постоянных клиентов.

— Ах, — она отмахнулась, — мысли вслух и ничего больше!

Ну, если ничего больше, то надо мысли чем-нибудь занять. Я покосилась на магического нервомота, призванного письма отправлять, и решила не откладывать мучавший меня вопрос.

— В таком случае подумайте о том, чтобы поменять ваш почтовый шар на более покладистый. Это не живое существо, чтобы позволять себе капризы и упрямство.

— Но благодаря ему мы трижды были спасены, — долетело до меня из кухни.

— Трижды?

Прикинув все аспекты, связанные с шаром, я выделила всего два случая его нестандартной работы: мои в панике отправленные письма и удачно запоздавшее благословение тети. Неужели было что-то помимо?

— Что вы имели в виду, говоря о…

— Совсем забыла сказать! — вновь выглянула ко мне тетя. — Более сотни писем, полученных им вчера, он отправил назад.

— Сотня? — Мне тотчас вспомнился дом проклятийника, бомбардируемый взрывами, неизвестными посылками-подарками и самой брошенной невестой. Пришлось признать: — Да, тетушка, у вас замечательный шар. — И не важно чьи это письма и откуда, ранее столько не прилетало, значит, и сейчас не должно.

Выпить чай нам в этот день удалось. Я вовремя вспомнила о шоколадных конфетах, а следом о дневнике пра-пра-прадеда и квадратке мага, оставшейся у меня. Нет сомнений, я верну ее при первой встрече с проклятийником. Осталось смиренно дождаться, когда он свяжется со мной.