Встречи и разлуки

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

С Бесси беда, и она очень больна.

Я бы сделала все на свете, чтобы ей помочь; ну надо же, чтобы все это случилось, когда я сама в затруднительном положении.

Чтобы повсюду бывать, мне приходится покупать множество туалетов. И хотя мистер Канталуп уступает мне их дешевле, я потратила на них все свое жалованье. А теперь, поскольку с Питером мы расстались, надо платить еще и за еду.

Если бы только Бесси пришла ко мне раньше, все было бы еще не так плохо, но она спохватилась поздно и обратилась к какой-то старухе, которая ее чуть не убила.

Конечно, я во всем виню себя, потому что, если бы мы виделись с ней, она бы не дошла до такого состояния.

Как только возникли какие-то подозрения, этот мерзавец Тедди бросил ее, и последние три недели Бесси пролежала у себя в комнате, совершенно обессиленная, одно кровотечение следовало за другим.

Если бы не ее квартирная хозяйка, под грубой наружностью которой скрывалось доброе сердце, она бы уже оказалась на улице.

После всего случившегося Бесси не рискнула пойти в больницу, боясь неприятностей из-за незаконной операции.

Не знаю, что бы произошло, если бы я не заглянула к ней вчера вечером.

У меня было плохое настроение, и мне не хотелось встречаться с Пупсиком или с кем-нибудь еще. Я размышляла, кого бы мне навестить, маму или Бесси.

Я даже не знала, где сейчас Бесси, потому что месяц назад она говорила, что поедет на гастроли. Но в конце концов все-таки решила навестить свою подругу. Немного ее здравого смысла мне бы не повредило.

На мой звонок вышла хозяйка, и я сразу же поняла, что что-то случилось.

— Бесси дома? — спросила я.

Миссис Глобел (так звали хозяйку) сказала:

— Дома, и если она еще жива, то уж никак не благодаря своим милым друзьям.

— Что случилось, тетушка? — спросила я.

Так мы ее всегда называли, потому что единственной прислугой в доме была ее племянница и мы, вслед за ней, привыкли называть хозяйку «тетушкой».

Миссис Глобел скрестила руки на груди.

— Если хотите знать, то я думаю, она умирает.

— Умирает? — как-то глупо переспросила я.

Мне показалось, что она пошутила.

— Не будь я христианкой, — продолжала тетушка, — я бы давно ее выставила. Я всегда была порядочная и такого у себя в доме не терпела. И мистер Глобел мне тоже говорит: «Дура ты, Герта, эта девчонка доведет нас до беды, помяни мое слово, а если она умрет и начнется следствие, что нам тогда делать, хотел бы я знать?» А она мне еще за пять недель должна, да плакали, видно, мои денежки.

Через несколько минут я уже знала, что случилось. Конечно, со слов тетушки, и в основном это были ее догадки, потому что вряд ли Бесси с ней откровенничала.

Выслушав ее торопливый рассказ, я кинулась наверх, где нашла Бесси в постели, белую как полотно.

Она так похудела, что я с трудом ее узнала. Незавитые светлые волосы висели тонкими жидкими прядями, и вдоль пробора, где уже не было следов перекиси, темнела полоса. Выглядела она ужасно.

В комнате была страшная грязь, постельное белье не менялось уже, наверное, несколько недель, но я не могла упрекать тетушку, которая и так держала Бесси на квартире, не получая за это ни пенса.

Я поговорила с Бесси, и она рассказала мне, что случилось, какой она была дурой.

— Я ведь знала и получше место, — проговорила она слабым голосом, — только там это стоило десять фунтов, а у меня не было таких денег.

— Ты писала Тедди? — спросила я.

Она отрицательно покачала головой.

— Я ему сказала, когда узнала, и с того момента он ко мне и близко не подходил. Бесполезно ругать его, Линда, — добавила она, видя мое негодование, — он женат, и это все моя вина; женщина всегда виновата.

— О Бесси, почему ты не пришла ко мне?

Она усмехнулась. Это была тень ее прежней улыбки.

— Я подумала, что у твоих герцогов и герцогинь лишней комнаты не найдется, — сказала она.

Я чуть не заплакала от этой шутки, зная, как ей плохо.

— Я тебя сейчас же отсюда увезу, Бесси, — сказала я.

— Я не пойду в больницу, — быстро произнесла она. В глазах у нее мелькнул страх.

— Ты поедешь в частную клинику, и я достану тебе лучшего врача в Лондоне.

— Тебе это не по средствам, Линда, — попыталась возражать она.

— Я очень богата, Бесси, моя настоящая фамилия Рокфеллер.

Я спустилась вниз и сказала тетушке, что вернусь через час и расплачусь с ней. Миссис Глобел приободрилась и повеселела.

— Вы молодчина, тетушка, жаль только, что раньше не дали знать, я бы давно что-нибудь сделала.

Я села в такси и кинулась на поиски Клеоны. И Клеона не подвела. Когда я все ей рассказала, она связалась со своим врачом и тот порекомендовал клинику. Мы все устроили, и она одолжила мне двадцать фунтов.

Я привезла врача с собой, и он осмотрел Бесси. Он оказался очень хорошим человеком, никого не упрекал и не поучал, хотя, конечно, сразу понял, в чем дело.

Он вызвал санитарную машину и медсестру. Бесси завернули в одеяло и положили на носилки. Испуганная Бесси цеплялась за мою руку.

— Ты меня не оставишь, Линда, ведь не оставишь? — повторяла она.

Я пообещала, но, когда мы приехали в клинику, в операционную меня, разумеется, не пустили.

Я ожидала приговора внизу и надеялась только, что в моей жизни никогда больше не будет такого ужасного ожидания.

Мне показалось, что я часами ходила и ходила по комнате, пока наконец не появился доктор — знакомый Клеоны. Он оставался с Бесси все время, хотя операцию делал другой врач.

— Думаю, все в порядке, мисс Снелл. Сэр Артур удовлетворен исходом операции, и будем надеяться, что ваша подруга проведет ночь благополучно.

Поблагодарив его, я спросила:

— Сколько это будет стоить?

Он подумал немного и сказал:

— Пятнадцать фунтов в неделю, но я уверен, что сэр Артур сделает скидку, если я его попрошу. Обычно он берет сто пятьдесят гиней, но не волнуйтесь, думаю, вам обойдется дешевле.

— Мне не жаль денег, — быстро сказала я, — вопрос только в том, где их достать.

— Понимаю. Но не беспокойтесь, двадцати пяти гиней будет достаточно. Он добрый человек, я знаю. Если бы вы промедлили еще сутки, могло быть слишком поздно. Ведь вы согласны, что человеческая жизнь стоит любых жертв.

Доктора — удивительные люди. Я часто слышала, как они бывают добры к бедным девушкам, но мне никогда еще не случалось в этом убедиться.

Когда я доложила обо всем Клеоне, она сказала мне, что в этой клинике они обычно берут двадцать гиней в неделю и что они всегда очень хорошо относятся к пациентам, и поэтому она рада, что Бесси попала туда.

Доктор Эдвардс — так зовут симпатичного врача — говорит, что Бесси пробудет там пять или шесть недель. Я заплатила сразу же за две недели вперед и еще за операцию.

— Вы можете подождать с уплатой, — сказал доктор Эдвардс. Но я предпочла рассчитаться, пока у меня было чем.

Я вижу, что мне предстоят еще и другие расходы. Когда я зашла сегодня утром навестить Бесси, сестра сказала:

— Будьте любезны привезти ночные рубашки для вашей подруги, у нас нет для нее подходящего размера.

К Бесси меня не пустили, потому что она еще слаба, но сестра сказала, что ночь прошла хорошо и что я смогу увидеть ее через день-другой.

Днем я поехала на Тотнэм-Корт-роуд.

Тетушка, разумеется, уже сдала комнату Бесси и запихала все ее вещи в старый сундук на чердаке. Я еще никогда не видела такого невообразимого беспорядка, хотя моя собственная одежда в былые времена выглядела, наверно, не лучше.

Все вещи нуждались в стирке и штопке. Наконец я нашла одну рубашку более или менее приличную, все остальное никуда не годилось. Теперь-то я знаю, что все, что стоит дешево, в конечном счете обходится дороже.

Просматривая содержимое сундука, я нашла фотографию Тедди и пару его писем, которые Бесси сохранила.

В них не было ничего особенного, но меня взбесило то, что он оставил ее в таком состоянии — если бы он прислал ей денег, я бы еще могла с этим примириться, но бросить ее в таком состоянии было просто подло.

Конечно, Тедди был слишком умен, чтобы написать на конверте или в письме свой адрес, и я не знала, где его найти. Подумав немного, я решила обратиться к Тони.

Я никогда бы этого не сделала ради себя самой. Тони мне очень помог и предпочел уйти из моей жизни, но я так переживала из-за Бесси, что тут же позвонила ему на работу.

Когда меня спросили, кто говорит, я сказала: «Это от мистера Канталупа», потому что я знала, что на эту фамилию он должен будет среагировать. Вскоре я услышала его голос:

— Хелло!

— Тони?

— Кто это? — быстро спросил он.

— Это Линда, — ответила я. Я услышала, как он перевел дыхание, и продолжила: — Я не хочу вас беспокоить, хотя мне следовало бы поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Но мне нужен адрес Тедди — вашего приятеля Эдварда, — вы знаете, о ком я говорю.

— Да, — сказал он, — но зачем он вам нужен?

— Вам лучше об этом ничего не знать. И тем более никому не говорить, что это вы дали мне его адрес, потому что я намерена так его припугнуть, что он в жизни этого не забудет. Так вы скажете?

Несмотря на мое угрожающее заявление, он дал мне номер телефона Тедди. Потом голос его изменился.

— У вас все в порядке, Линда?

— В полном. А вы… счастливы, Тони?

Он медлил с ответом. Я поняла, что это было жестоко с моей стороны, и сказала только:

— Благослови вас Бог, Тони, желаю вам счастья! — И положила трубку.

Я позвонила по номеру, который он дал мне, и спросила секретаршу, когда можно видеть Тедди.

— Кто это говорит? — спросила она.

— Я звоню по поручению мистера Робинсона, — назвала я первую пришедшую мне на ум фамилию. — Дело очень срочное.

— Записываю вас на три часа, — сказала она.

Я поблагодарила и направилась в Сити.

С работы я отпросилась, сказав мадам Жан, что у меня фотосъемка.

В Сити я пришла за несколько минут до трех часов. Сердце у меня отчаянно стучало, когда я вошла в контору Тедди.

Там было множество клерков, какие-то люди сновали в разных направлениях, и все они поглядывали на меня с любопытством. Секретарша удивилась при виде меня.

— Мне кажется, вы называли фамилию Робинсон, — сказала она подозрительно.

— Да, — ответила я, — я пришла от мистера Робинсона.

— В вашем распоряжении всего несколько минут, мы сегодня очень заняты.

— Этого вполне достаточно, — сказала я.

Минутой позже у нее на столе раздался звонок; она открыла передо мной дверь в кабинет Тедди.

Он сидел за огромным письменным столом у окна. Перед ним лежали горы бумаги, а справа стояли два телефона.

Как только я его увидела, я вдруг ясно поняла, насколько вульгарным и пошлым он выглядел по сравнению с Питером, Хью или даже Пупсиком. До чего же гнусная у него была физиономия! А раньше он казался мне привлекательным.

Я не могу объяснить, что в нем показалось мне таким отталкивающим: его грубое лицо, неподходящая по расцветке рубашка или булавка в шелковом галстуке.

Он поднял глаза, когда я вошла, и буквально остолбенел, словно увидел привидение.

— Господи, — сказал он, поднимаясь, — неужели это Линда?

— Она самая. — Я улыбнулась. — Как поживаете, Тедди? Давно мы не виделись.

С самым светским видом я подошла к нему, протянула ему руку и села, прежде чем он успел что-нибудь сказать.

— Могу я вам чем-нибудь быть полезен, Линда? — спросил он немного нервно, перебирая бумаги на столе. — Боюсь, что у меня немного времени, я сегодня ужасно занят.

— О, я и не займу у вас много времени, — сказала я. — Мне нужен чек на двести фунтов.

— Двести фунтов? — повторил он, запинаясь. — Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказала, и это вам еще дешево обойдется, Тедди, так что не прикидывайтесь, что вас разоряют.

— Но послушайте, Линда… — начал было он.

— Можете не трудиться продолжать! — перебила я его. — Вы бросили Бесси в беде, и она чуть не умерла из-за вас — она и теперь еще в опасности.

— Мне очень жаль, — сказал Тедди. — Разумеется, меня это ни в коей мере не касается, и я отнюдь не считаю себя ответственным.

— Считаете или не считаете, это не имеет отношения к делу — достаточно того, что я считаю вас ответственным, и вы или заплатите, или…

— Это шантаж, — быстро сказал Тедди. — Я не позволю себя шантажировать ни вам, ни какой-то там потаскушке, которая рассказывает всем, что якобы беременна от меня!

— Да, Тедди, это шантаж, я не скрываю. И что вы намерены делать, вызвать полицию и передать меня в руки правосудия?

Это его несколько озадачило.

— Не трудитесь отвечать, — сказала я, вставая. — Я вижу, что не в состоянии убедить вас помочь. Не дадите ли вы мне адрес вашей жены, чтобы избавить меня от необходимости разыскивать его самой? У меня имеется несколько писем, которые я хотела бы ей показать, хотя я уверена, что история и без них достаточно интересная. До свидания, Тедди!

Я направилась к двери.

— Черт вас возьми, ведь это шантаж!

— Знаю и признаю, — сказала я с достоинством.

Моя рука была уже на ручке двери, когда он окликнул:

— Постойте!..

Я остановилась, не поворачиваясь.

— Послушайте, Линда, — начал он с напускной самоуверенностью, — вам не удастся выманить у меня эти деньги, но в память о добром старом времени я дам вам двадцать пять фунтов, и будем квиты.

— Моя цена двести фунтов, — сказала я, — на меньшее я не согласна.

— Я не стану платить. — Тедди засунул руки в карманы.

— Не хотите, и не надо. Мне все равно.

Я уже приоткрыла дверь, когда он снова остановил меня.

— Закройте эту проклятую дверь и вернитесь.

Я повиновалась.

— Даю вам за письма сто фунтов, — сказал он, — а вы пообещаете, что больше не станете меня беспокоить.

— Двести фунтов, — сказала я.

— Сто пятьдесят.

— Ну уж только ради вас, Тедди, сто девяносто девять фунтов и десять шиллингов.

Я открыла сумочку и показала ему связку писем.

Минуту он колебался, потом, ругаясь сквозь зубы, достал чековую книжку.

— Если чек не оплатят, я пойду прямо к вашей жене и расскажу ей интересную историю, и мне почему-то кажется, Тедди, что она мне поверит.

— Я с вами когда-нибудь за это рассчитаюсь, Линда!

— Попробуйте, — рассмеялась я.

Он протянул чек и буквально выхватил у меня письма.

— Это послужит мне уроком, — проворчал он.

— Надеюсь, — сказала я, вставая и опуская чек в сумочку.

Он взглянул на меня, и на лице у него появилось гнусное плотоядное выражение.

— Вы должны мне за это по меньшей мере поцелуй.

— Попробуйте только приблизиться ко мне, это вам обойдется еще в сотню фунтов, — сказала я холодно.

— Оно, пожалуй, и стоит того, — ухмыльнулся он. — Я всегда хотел вас, с того самого момента, как увидел впервые. Вы любой другой девчонке сто очков вперед дадите.

Я подождала, пока он подошел ко мне совсем близко, все с тем же мерзким выражением, и затем, размахнувшись, изо всех сил влепила ему пощечину. Это был вульгарный поступок, но ничто не доставило бы мне большего удовольствия.

— А теперь прочь с дороги, — сказала я, — и впредь держитесь от меня подальше.

С этими словами я распахнула дверь и вышла. Он разразился бешеной руганью.

Секретарша бросила на меня устрашающий взгляд, но я быстро прошла мимо нее, проворно спустилась по лестнице и стремглав кинулась в банк.

Мне казалось, что прошли часы, пока мне отсчитали деньги и я уложила их в сумку. Сидя в автобусе, я чуть не пела от охватившего меня чувства торжества.

Сто фунтов я положила в свой банк на имя Бесси. Остальное оставила для врача и на уплату за клинику.

Я ликовала: Тедди пришлось-таки раскошелиться!