Встречи и разлуки

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Я не могу думать. Я ни о чем не могу думать. Понять не могу, о чем они все говорят. Мне становится немного легче, когда я выпью — тогда все забывается.

Не помню, как я вчера добралась домой, должно быть, шла пешком. Туфли насквозь мокрые, как и все вещи, которые валяются посредине комнаты, где я их бросила.

Я не буду плакать. Я не хочу плакать. Я послала сына хозяйки за газетами. Он принес мне их. Во всех газетах фотографии Гарри.

Все это как сон, может быть, это и есть сон. Фотографии все смазанные, и он ничуть на себя не похож. Я не стану смотреть на них. Лучше выпью бренди, а потом встану и пойду в ателье.

Мне как-то не по себе. Может быть, это из-за вчерашнего. Я помню только, как вышла из ресторана, а что было дальше, не знаю.

Гарри мертв! Я плакала, когда умерла Бесси, но о Гарри я не плачу. У меня нет такого чувства, что он умер. Я вообще ничего не чувствую и, наверно, никогда уже больше не смогу ничего чувствовать.

Кто-то говорил мне о смерти. Да ведь это Гарри и говорил! Что он сказал! «Умереть — это удивительное приключение!»

А как же я? Что мне делать? Я жива, что в этом удивительного? Я спокойна, даже странно, до чего я спокойна. Вот это и правда удивительно!

Может быть, я из тех, кто вообще не способен глубоко переживать? Ведь бывают же такие люди, которые ничего не чувствуют.

Но раньше-то я чувствовала. Как давно это было… В Девоншире, я лежу на песке, а Гарри говорит мне:

— Ты любишь меня, Линда?

— Не знаю, — сказала я, чтобы подразнить его.

Тогда он взял меня на руки и понес в воду. Я была одета, поэтому закричала, чтобы он немедленно отпустил меня.

— Тогда скажи, что любишь меня.

Но я не говорила, хотя он и грозился бросить меня в море.

— Ты противная ледышка, — сказал он наконец.

Он бросил меня на песок и побежал по пляжу далеко, далеко.

Я кинулась за ним, крича и задыхаясь, но догнать его не смогла.

Тогда я села, задохнувшаяся, разгоряченная, почти в слезах, и так и сидела, пока он не подошел ко мне.

— Жалеешь теперь, что не сказала? — спросил он.

— Я люблю тебя! Люблю тебя! Люблю! — сказала я, и мы кинулись в объятия друг к другу, и все опять стало хорошо.

Я любила тогда Гарри с таким чувством, с такой страстью! А теперь его нет, и я больше ничего не чувствую. Я не могу его догнать, у меня нет сил, я больше ничего не могу…

Бренди жжет огнем мои внутренности. Я спокойна, я тверда и спокойна.