Выживший Матео

Глава Девятнадцатая

Еще один день проходит в одиночестве в подземелье. Мария приносит обед, как будто в этой ситуации нет ничего даже отдаленно странного. День сменяется ночью, а я остаюсь, прижавшись к стене, с подушкой за спиной, одеяло служит мне импровизированным ковриком подо мной.

Я не слышу, как он приближается, но внезапно вижу Матео. Вытащив наушники, я нажимаю "Стоп" на своем маленьком черном CD- плеере и сажусь прямее, выжидающе глядя на него.

Он стоит там мгновение, не говоря ни слова.

Мы не сказали друг другу ни слова с тех пор, как я призналась в любви. Он трахнул меня у стены, а затем ушел, прежде чем я успела перевести дыхание.

Мой взгляд скользит по нему, по его элегантному костюму, по его собранному виду, но он все еще выглядит усталым.

Он отпирает дверь, и она распахивается, так что я поднимаюсь на ноги. Я не знаю, он входит или я выхожу.

Он входит. Мое сердце колотится в груди с неровной скоростью, но я остаюсь на месте, ожидая. Матео останавливается прямо передо мной, глядя на меня сверху вниз так, что я чувствую себя маленькой. Я сглатываю, и я почти уверена, что мы оба слышим это.

Мгновение спустя Матео лезет в карман куртки и достает пистолет. У меня перехватывает дыхание, страх овладевает мной, когда он отводит дуло, не отводя от меня взгляда, загоняя пулю в патронник.

— Матео…

Прежде чем я успеваю попросить его передумать, он поворачивает пистолет, целясь себе в грудь, и кладет мою руку на пистолет.

Я не могу дышать, боюсь, что он сейчас выстрелит. У меня никогда не было оружия. Однажды я держала такой в руках — у моего школьного парня был такой же, и он позволил мне подержать его без всего внутри. Но здесь, сейчас, прижимая пистолет Матео к его сердцу, зная, что он взведен и заряжен, я в ужасе.

— Если ты все еще хочешь убить меня, сделай это сейчас, — просто говорит он.

Так медленно, как только могу, — как будто я собираюсь напугать пистолет, случайно заставить его отреагировать, — я отодвигаю оружие от его груди к стене. — Я не знаю, что с этим делать. Пожалуйста, забери это обратно.

— Последний шанс, — заявляет он, не двигаясь с места.

— Я не хочу тебя убивать, — говорю я, не сводя глаз с пистолета, все еще нервничая из- за того, что держу его в руках. — Я же тебе говорила.

— Хорошо, — говорит он, протягивая руку за пистолетом. Я не передаю его ему, слишком боясь пошевелить им, поэтому он закатывает глаза и забирает его у меня из рук, обезоруживая меня. — Пошли, — говорит он, разворачиваясь и направляясь по коридору к выходу.

Я не уверена, куда мы направляемся, но молча следую за ним.

В конце долгой, безмолвной прогулки мы возвращаемся в его спальню. Кажется, прошла вечность с тех пор, как я была здесь в последний раз, хотя, думаю, прошло всего несколько дней. Все изменилось за эти несколько дней, и я даже не уверена, почему я здесь сейчас.

Матео не дает никаких подсказок, ведет меня туда без объяснений, его лицо ничего не выражает.

Оказавшись внутри, он закрывает за нами дверь и достает свой телефон, коротко постукивая по нему, прежде чем опустить в карман. Он снимает куртку, бросая ее на стул возле кровати, затем снова обращает свое внимание на меня. — Садись.

Я сажусь на край кровати и смотрю, как он придвигается ближе. Он останавливается передо мной, засовывая руки в карманы брюк. — Мне нужно понять, что произошло. Мне нужно понять, как две противоположные вещи могут быть правдой. Он послал тебя сюда с заданием убить меня, и ты случайно влюбилась в меня? Тебе больше нравятся твои шансы со мной? Или ты играешь со мной таким способом, которого я еще не понял?

— Я рассказала тебе, что произошло, — спокойно говорю я. — Я в точности рассказала тебе, что произошло.

— Но то, что ты сказала мне, не объясняет текстовые сообщения.

— Текстовые сообщения ненастоящие, — заявляю я.

Его брови подпрыгивают при этих словах. — Это не так? Странно, я видел это своими собственными глазами. Они повторяются в гребаном цикле, когда я пытаюсь заснуть ночью. Они кажутся мне довольно реальными. Даже не давая мне возможности ответить, он продолжает. — Так вот, может быть, ты солгала ему. Это возможно. Я не знаю, почему, в этом нет смысла, но это возможно. Может быть, твои чувства ко мне были настоящими, но ты продолжала морочить ему голову, говоря, что ты несчастна, хотя это было не так. Но это тоже не имеет смысла. Ты понимаешь, в чем я здесь застрял, Мэг?

— Да, — говорю я, кивая. — В этом нет никакого смысла. Я просто не знаю, как помочь. Кто нашел этот телефон и где он был?

Внимательно глядя на меня, он говорит: — Ты знаешь, где был спрятан телефон.

— Я не знаю. Если ты сам не нашел этот телефон, возможно, его никогда и не прятали. Кто тебе это принес?

— Адриан.

Тут я немного теряю самообладание. На самом деле я не могу обвинить Адриана в уловках. Может быть, он и не утверждает, что является другом Матео, но для кого- то, кто якобы не заботится о нем, он определенно присматривает за ним.

Похожие мысли, вероятно, проносились в его голове, и Матео говорит: — Ты думаешь, что Адриан подложил телефон?

— Нет. — Это не требовало ответа, учитывая его сомневающийся тон, но я все равно даю ему ответ. — Нет, Адриан не предал бы тебя.

Проблема в том, что я не думаю, что кто- то из нас стал бы. Я не знаю всех в доме хорошо, но я не видела ни от кого ничего, что могло бы вызвать подобные сомнения. Он не всегда им нравится, но все под этой крышей преданы Матео. Что любой из них выиграет от всего этого? Они уже получили повышение на его службе — ну, все, кроме Винса, но он просто молод. Они могли бы сохранить власть, если бы продали его, но почему? Это не имеет смысла.

Настоящая проблема в том, что самое разумное — это то, во что он верит, просто это неправда. Если бы я не был собой, я бы тоже сомневался в себе.

— Могу я посмотреть телефон? Могу я прочитать текстовые сообщения?

Матео качает головой, дрожь в его челюсти выдает гнев. — Я уничтожил это.

— Это… не то, что ты бы сделал.

— Это было ненамеренно, — выпаливает он.

— О.

— Возможно, ты и не могла физически трахнуться с ним, пока была со мной, но эти текстовые сообщения заставляют меня хотеть убить вас обоих.

Он делает шаг ближе, одно воспоминание о них распаляет его гнев.

— Ну, я не знаю, что они сказали, но мне очень жаль, что тебе пришлось их прочитать. Я никогда раньше не читала о предательстве любимого по смс, но представляю, как это больно.

— Мучительно, — говорит он, останавливаясь, когда его колени касаются моих ног. — Ты назвала мою компанию мучительной.

— Я ни в малейшей степени не нахожу твое общество мучительным, — говорю я ему. — Очевидно, мне очень нравится твое общество. Немного меньше, когда ты думаешь, что я тебе изменила, но даже сейчас я бы так это не назвала. Прискорбно. Я думаю, мы будем вспоминать об этом как о прискорбном, но… не мучительном.

Мне немного трудно закончить свою мысль, потому что Матео подходит ко мне, пока я не забираюсь обратно на кровать. Затем он просто следует за мной с этим сердитым блеском в глазах.

Но я не чувствую его гнева, я чувствую боль. Я причинила ему боль. Ну, я этого не делала, но, очевидно, какой- то придурок- самозванец, отправляющий текстовые сообщения, это сделал, и он не может поверить, что я невиновна.

Мне все равно. Я распластываюсь на кровати, приветствуя его вес, когда он опускается на меня сверху.

— Ты думаешь о нем, когда я трахаю тебя, Мэг?

Я не отвечаю. Не знаю, настоящий это вопрос или просто оскорбление, которое он хочет нанести, но я все равно перевариваю его.

Он проводит тыльной стороной пальцев по линии моего подбородка, почти нежно. — Ты скучаешь по нему? Ты думаешь о нем, когда ты со мной? Ты представляла себе совместную жизнь с ним? Ты проводила ночи, свернувшись калачиком в его объятиях, так же, как ты свернулась калачиком в моих?

Уровень его ревности заставляет меня немного нервничать, но я игнорирую это. Я невиновна в этих преступлениях, и в конце концов он это узнает. Так или иначе.

— Ты любила его достаточно сильно, чтобы рисковать своей жизнью ради этой гребаной глупости — и, очевидно, ты любишь меня настолько, чтобы наброситься на него теперь, когда тебя поймали. Ты просто любишь всех?

Я прищуриваюсь, услышав это. — Я не знаю; почему бы тебе не спросить моего покойного мужа?

Вместо того, чтобы воспринять этот упрек так, как он должен, это только подливает масла в огонь его безумия. — И ты была замужем. Я имею в виду, Родни был собачьим дерьмом и не заслуживал тебя, я понимаю это, но ты поклялась мне, что никогда не изменяла.

— Нет. Это остается правдой. Я никогда никому не изменяла за всю свою жизнь.

Он убирает руку, склонив голову набок. — И все же Сальваторе.

— Я никогда никого так сильно не ненавидела, не проведя в его обществе больше двух минут, — говорю я, качая головой. — Ты тоже должен убить его. Они со стариком просто наводят порядок в доме.

— Хочешь знать, что здесь смешного? спрашивает он, хотя по его лицу ясно, что смешно не будет. — Я всегда считал Сальваторе своим союзником. Может, он и из Кастелланос, но он тоже не хотел драться за территории. Мило и чертовски просто — с этим парнем никогда не было проблем. Если я когда- нибудь увижу его снова, я разорву его гребаное лицо.

Он все еще злится, и я не испытываю особого восторга, когда его руки опускаются к моим шортам, расстегивая их. Мое тело не было готово к злому траху прошлой ночью, и сегодня у меня все еще немного болит.

— Матео, — нерешительно начинаю я, хватая его за руку. Я как раз собираюсь сказать ему и это. Я не хочу, чтобы он расстраивался, но он слишком большой и даже не пользуется презервативами, чтобы войти внутрь. Это будет не очень веселое времяпрепровождение.

Но он хватает мои запястья и прижимает их надо мной к кровати, его глаза встречаются с моими с невысказанным вызовом. Обманчиво спокойный, он говорит: — Да, Мэг?

Он не собирается останавливаться. Я понимаю это еще до того, как открываю рот, чтобы возразить, поэтому закрываю его. В животе появляется пустота, но я беру себя в руки. — Ничего.

Теперь его штаны спущены, и он двигается между моих ног, прижимаясь ко мне. — Ничего?

Я качаю головой, пытаясь расслабить свое тело. Это не сильно облегчит боль, но напряжение определенно сделает ее менее приятной.

Он толкается во мне досуха, и это даже менее комфортно, чем я ожидала. Я хватаю его за плечо, желая, чтобы он притормозил, но он рвется вперед.

— Ты уверена, Мэг? Ты можешь попросить меня остановиться.

Я качаю головой, поправляя положение бедер.

— Скажи мне остановиться, Мэг, — говорит он, зарываясь лицом в мою шею и оставляя дорожку из сосущих поцелуев.

— Я не буду, — отвечаю я, наклоняя шею, чтобы дать ему лучший доступ.

— Почему? наконец спрашивает он, глядя мне в лицо, когда выходит из меня, а затем снова входит в меня.

— Потому что ты этого не сделаешь, — говорю я, прищурившись. — Ты просто хочешь причинить мне боль. Тебе будет о чем пожалеть, когда все это закончится, я не собираюсь помогать тебе накапливать.

Он смеется над этим. Это горький смех, и он подчеркивает его особенно агрессивным выпадом. — Кто заставит меня пожалеть об этом?

— Правда поможет.

— Забавно слышать это от тебя.

Я свирепо смотрю на него. — Верно. Потому что ты определенно никогда мне не лгал.

Словно для того, чтобы подчеркнуть невысказанную ложь, он погружается в меня. Я отворачиваю от него лицо, наблюдая за стеной, пока он беззаботно трахает меня. Я позволю ему использовать мое тело, но остальная часть меня не хочет принимать в этом участия.

Он кончает внутри меня, но после этого не задерживается. Как только он моется и поправляет штаны, он смотрит на меня, все еще свернувшуюся калачиком на кровати.

— Я позволю тебе остаться здесь, но ничего не изменится. У тебя мягкая кровать, но не обольщайся, я просто предоставлю тебе более удобную камеру. Ни телефона, ни контактов с внешним миром. Я дам тебе почитать сказку с девочками перед сном. Ты будешь спать со мной. Я не собираюсь убивать тебя, потому что я бы слишком сильно скучал по тебе, но я собираюсь превратить твою жизнь в ад.

— Это было почти мило, — бросаю я в ответ.

Поправляя галстук, он отвечает: — Не следовало брать ожерелье.

— Все еще не жалею об этом, — сообщаю я ему.

— Нет? спрашивает он, изображая легкое удивление. — Мне придется постараться.

Слегка улыбаясь, потому что я, наверное, настоящий псих, я говорю ему: — Делай все, что в твоих силах.

— Не искушай меня, — заявляет он с настоящим предупреждением. — Тебе не справиться с моим худшим, Мэг.

— Хорошо, — говорю я, глядя на него чуть более серьезно. — Позволь мне перефразировать. Поступай со мной как знаешь, но пусть это останется между нами.

Он склоняет голову набок, как будто не совсем понимает. Это заставляет меня думать, что у нас два совершенно разных представления о том, что влечет за собой его "худшее".

— Не впутывай в это Мию, — уточняю я.

Я не могу точно прочесть выражение, которое быстро пробегает по его лицу, но в нем определенно есть настороженность. — Неприятно думать об этом, не так ли? он спрашивает. — А теперь представь, что мы находим текстовые сообщения между нами, где я рассказываю ей, как сильно я бы хотел трахнуть ее, если бы только не был заперт в твоей мучительной компании.

Я вздрагиваю, и он кивает.

— Прости, — говорю я снова. — Я не… Я не знаю, что сказать по этому поводу. Ты же знаешь меня, ты знаешь, что я бы никогда так не сказала.

— Может, я и не знаю, — предполагает он, натягивая куртку обратно. — Может, я только думал, что знаю.

Я даже не знаю, будет ли он восприимчивым — он ни разу не поцеловал меня в губы, когда трахал последние два раза, — но я поднимаюсь с кровати, чтобы встать перед ним. Я нервничаю, и мои мысли возвращаются к нашему первому поцелую в баре, но мне становится грустно. Это кажется почти кощунственным, но я хватаю галстук, который он только что поправил, и притягиваю его к себе, чтобы прикоснуться губами к его губам. Он отвечает не сразу, но потом отвечает, его руки обвиваются вокруг меня, притягивая к себе, его язык проникает в мой рот. Конечно, теперь моя кровь начинает бурлить, сердце колотится в груди, когда он целует меня, прикасается ко мне, притягивает к себе.

Мы оба немного запыхались, когда он наконец отстраняется, но он также выглядит немного потерянным.

Хотела бы я знать, как это исправить. Хотела бы я знать, как убедить наименее доверчивого человека в целом мире, что, хотя все логические признаки указывают на обратное, я его не предавала.

Поистине невыполнимая задача.

— Он никогда больше не прикоснется к тебе, — заявляет он немного хриплым голосом. — Никто не прикоснется.

— Хорошо, — говорю я. — Я только хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

— Хорошо, — ровно отвечает он.