Я разорву эту помолвку! (СИ)

Глава 14. «Брачные игры»

Я взяла письмо от Филиппа — объявился, четыре месяца от него не было вестей — и быстренько сунула его в карман платья под непроницаемым взглядом наблюдавшего за этим Джеймса.

Мужчина вопросительно вздернул бровь, требуя объяснений.

Неловко рассмеялась.

— А, это письмо… от лорда Брука, нашего арендатора, возник кое-какой вопрос, требующий моего внимания, так что мне-е… нужно срочно его решить, да.

Спешно постаралась скрыться прочь и исчезнуть в доме, назад не оглядывалась.

Филипп, объявился! Второму принцу всегда что-то нужно, а уж если он попросил о встрече, случилось или случится что-то важное. Мне было все равно сколько подозрений я вызвала своим спешным отбытием из баронства без подробных объяснений, но отец и брат в курсе, а Джеймс хоть и жених, но временный, да и отчитываться я перед ним не обязана.

В Лоррин доехали быстро. Состоянием дорог я занялась вплотную, и полотно хоть и было не без изъянов, но стало гораздо лучше по сравнению с предыдущим, когда на каждой кочке и выбоине я подпрыгивала в карете едва ли не до потолка, и каждая поездка была подобна муке.

Принц уже ждал. Он снова зарезервировал ресторан. Кажется, местные стейки ему были по душе, а денег куры не клевали.

— Леди Флоренс.

— Выша высочество, — я присела в реверансе. Недостаток этикета тоже был восполнен.

— Давно не виделись, как ваши дела? Присаживайтесь, — принц повел рукой к столу и сам занял место напротив. Его верный телохранитель и помощник Хем отодвинул для меня стул.

— Благодарю, у меня все хорошо. Но хотелось бы узнать отчего вдруг столь неожиданное приглашение на обед?

— Скорее, ланч, — Филипп вскинул левую руку с часами на запястье. — Еще и одиннадцати нет.

Я разглядывала принца молча. Внешне он не изменился и был все тем же, каким я его помню, разве что чуть более уставшим. Под его глазами залегли тени, которые из-за очков были едва ли заметны.

Филипп тянуть не стал. Нам даже еще не принесли еду, а он уже выложил все, что хотел.

Я откинулась на спинку своего стула, скрещивая руки на груди в защитном жесте.

— Значит, вы предлагаете мне сыграть вашу невесту?

— Не сыграть, стать ею, — твердо ответил его высочество.

— Зачем? — вот уж не поверю, что он вдруг воспылал ко мне чувствами. Я вообще сомневалась порой, что он человек, а не робот.

— Мой старший брат ищет себе влиятельную невесту, которая поможет ему укрепить позицию наследника и перетянуть на свою сторону остающихся нейтральными дворян, так что я намерен ему помешать.

— Занявшись тем же самым? — я была немного разочарована, признаюсь. Ожидала от принца плана получше. — Вы не забыли, что я уже помолвлена?

Филипп усмехнулся.

— Именно поэтому я и предлагаю вам союз. Ваш жених, — он вздохнул, — в обществе все еще считается сподвижником кронпринца, а поскольку вы его невеста, то и Винтеры и связанный с ними лорд Брук косвенно поддерживают Гидеона, чему активно способствуют распускаемые императрицей слухи.

— Но мы не появляемся в столице! Винтеры никогда не обозначали свою позицию! Это все полный бред!

Филипп вздохнул и чинно сложив тканевую салфетку на коленях, продолжил:

— Не важно, что является правдой. Имеет значение только то, во что верит большинство.

Прикусила губу. Это так. Человека судит другой человек. Я могу кричать о том, что это ложь, но до тех пор, пока она будет удобна другим, они не отступятся от своих убеждений.

Но решение принца мне не нравилось. И это было написано на моем лице четко.

— Отчего же вы так надулись, леди? Неужто я вам противен? Я могу быть лучшим женихом, нежели Джеймс. В отличии от него, я вас не бросил. И даже поддерживаю ваши начинания, даю вам достаточно свободы в принятии решений. Это выгодная сделка, миледи.

Выгодная сделка…

— Вы станете императрицей. Мне нужен человек, который сможет противостоять интригам двора и усмирить аристократию. Вы родом из провинции, ваша семья не обладает политическим влиянием, этими качествами вы соответствуете спутнице, которую я ищу.

Этим он и Гидеон, находящийся в поисках выгодной партии, способной поддержать его претензии на престол, противоположны. Филипп ищет способную, но не обладающую влиянием, ту, которая не сможет ему перечить и действовать в собственных интересах.

Равнодушный голос принца не отличался от того, как он обычно разговаривает о делах. Я молчала. Этот расчет еще холоднее чем тот, по причине которого были обручены мы с Джеймсом.

Я не могла быть уверена, что если вдруг ситуация изменится, принц Филипп с теми же трезвыми заключениями разума не избавится от меня. Когда твое сердце свободно — незаменимых нет.

Филипп продолжал говорить еще, но я уже приняла решение.

— Нет, — перебила бастарда. — Я не выйду за вас и не стану императрицей.

В пустой зал ресторации вошел официант с подносом и говорить при нем принц не спешил. Нам накрывали на стол, но его высочество следил не за движениями обслуги, а испытывающе глядел мне в глаза. Этот взгляд я выдержала.

— Что ж, — прервал тишину блондин после того, как разносчик скрылся за дверью кухни, и мы снова, не считая Хема, остались вдвоем. — Если вы так решили… то ладно.

Я выдохнула. Только сейчас заметила, как была напряжена.

— В таком случае вам нужно всеми силами заставить своего жениха отказаться от дружбы с Гидеоном. Джеймс Астер должен открыто заявить, что не имеет с кронпринцем ничего общего. Заметьте, я не прошу вас делать из него моего соратника.

— Почему бы нам с ним не разорвать отношения? — предложила я. — Нас больше не будет связывать ничего, и никто не сможет приписать Винтерам или Бруку связь с кронпринцем.

— Разумный выход, только вы действительно считаете, что это устроит императрицу? — принц отпил из фужера апельсиновый сок, он уже продумал все варианты. Было ли вообще его предложение руки серьезным или он знал, что я откажусь? — Она быстро устроит вам брак с одним из своих верных подчиненных. И выбирать вам не придется.

Я вздрогнула. Джеймс на самом деле не так уж и плох. К счастью, мы еще не успели расстаться. До тех пор, пока Филипп не сядет на трон, я не могу расторгнуть эту помолвку.

— Отчего же вы так уверены, что ее величество не вмешается, если Джеймс заявит о своей нейтральности? Она может своим приказом вмешаться и все равно выдать меня замуж за того, кого пожелает.

Филипп приподнял правый уголок губ.

— Провинциальные дворяне не настолько беспомощны, как вы думаете, леди. У старого графа Астера много друзей, несмотря на пожилой возраст, все они вместе способны поднять столько шума… вы не знаете, что было десять лет назад, когда императрица попыталась обанкротить своего конкурента, что оказался сыном одного из приятелей вашего будущего тестя… Я считаю, что возможность начала гражданской войны тогда была вполне реальной, хотя многие со мной не согласятся.

Я задумалась.

— Значит, три года назад, когда вы привели вески аргументы того, что императрица может отобрать у меня «Сундучок», чтобы я взяла вас в долю…

Принц рассмеялся.

Чертов обманщик!

— Разве дал бы ваш тесть вас в обиду? Конечно, всем бы открылась тайна лорда Брука, но ваше предприятие императрица отнять не смогла бы. Таддеус Астер любит притворяться немощным, но он далеко не такой. Узнай императрица о том, что вы его будущая невестка, она не стала бы вас трогать.

— Джеймс… — начала было я, но принц меня перебил.

— …Должен был слушать своего отца. Не может быть, чтобы граф не пытался остановить сына от сближения с наследным принцем. Хотя, я не сомневаюсь, что Гидеон его ловко окрутил, распаляясь о дружбе и товариществе. Он умеет пускать пыль в глаза.

Я прикусила губу раздумывая надо всем, что поведал Филипп. Возникал логичный вопрос.

— Почему вдруг сейчас? Вы могли рассказать мне все еще три года назад.

Принц перекинул ногу на ногу, принимая позу поудобней.

— Мой отец болен. Это не пустые слухи. Болезнь прогрессирует быстро, врачи говорят, что до конца года он нас покинет.

Я вспомнила заметку в той низкопробной газете. Да, все так, как я и предположила тогда.

— Мне жаль…

— Вот еще! Мы никогда не питали друг к другу родственных чувств. Так что соболезнований слышать я не желаю. Я говорю вам это сейчас, потому что вы одно из звеньев в этой запутанной цепи событий. Три года назад началась война, ваш жених был далеко и под влиянием принца. Сейчас все иначе. Мужчины тяготеют к своим семьям, к любимым. Вы, леди, имеете огромное влияние на жениха. Кронпринц считает, что Астеры у него под колпаком. Когда он ослабил бдительность, самое время его в этом разубедить. И это только в ваших руках. Если от Гидеона отвернется человек, который считался его другом, боевым товарищем… как думаете, какую это вызовет реакцию в обществе?

Не сомневаюсь, что бурную. К тому же, если это выгодно Филиппу, то он не просто будет наблюдать со стороны, он возьмет в свои руки контроль над общественным мнением. Тогда Гидеона покинут многие.

Я умна, это факт. Но даже я не способна плести такие интриги, которые проворачивает Филипп.

— Вы… вы предлагаете мне… — нелепое осознание не спешило посетить мой разум. Вот уж не думала, что второе высочество опуститься до таких манипуляций.

— Вскружите ему голову, воспользуйтесь своим женским очарованием, сделайте все, чтобы Джеймс принял нейтральную позицию, и тогда я не трону его. А когда стану императором, — говорил Филипп так, как будто этот вопрос не подлежит сомнению, — я разорву вашу помолвку.

Я услышала в его речах кое-что новое.

— Значит, если мне не удастся…

— Я сам обо всем позабочусь, — пожал плечами бастард.

— Вы угрожаете! — злость ударила мне в голову, иначе я не осмелилась бы повышать голос на будущего монарха.

Филипп пропустил мимо ушей мою грубость.

— А разве вам не должно быть все равно? Какая разница, что я сделаю с Астером, если вы и так хотите обнуления всех брачных с ним договоренностей? Это же не коснется вас, только его.

Зачем тогда вообще просить меня о том, чтобы я отвадила, по-другому и не скажешь, Джеймса от наследника? Почему тогда Филипп сам не займется этим вопросом?

— Леди, вы плохо меня слушали, — улыбнулся второй принц. — Мне не хочется будить зверя в графе. А мои методы направлены на быстрый результат, и последствия непредсказуемы; мне не улыбается без надобности ворошить гнезда провинциальных дворянских родов.

Империи склонны к цессии, разделению когда-то собранных в одно целое территорий. Сейчас все земли под контролем короны, но истинными правителями являются те, кто остается на местах. За ними пойдут люди, их будут поддерживать соседи. У каждой страны есть периоды расцвета и время угасания. Истории известны случаи распада огромных гигантов на мелкие враждующие друг с другом государства. Это одно из последствий, которые принца не волнуют. Чего он хочет — это трон? Или что-то иное?

— Ваше высочество, впервые у меня возникли сомнения.

Филипп с любопытством подался вперед.

Я холодно встретилась с ним взглядом.

— В том, что вы будете лучшим, по сравнению с вашим братом, монархом.

Он спокойный только снаружи, внутри же тикает бомба замедленного действия. Обозленный, отвергнутый бастард, не выбиравший свою судьбу, но одним лишь своим рождением вызвавший на себя огонь вечной ненависти, презрения и гнева. Никто не учил его любви, доброте. Не станет ли Филипп тираном? Меня тревожили сомнения. Вдруг правителю захочется наказать не только мачеху, способствовавшую его погружению в эту тьму, но и невинных людей, погрузить государство, за которое идет сейчас эта негласная война в пучину хаоса? Разрушить все, что оставили в наследство не принимающие его в качестве потомка, предки.

Мужчина промолчал. Я видела, что он и сам не знает, чего ожидать. Так хорошо разбирается в других, но не понимает самого себя. Собственная душа — потемки. Но так быть не должно.

— Ваше высочество, я искренне желаю вам счастья.

Я встала. На столе остались нетронутые приборы и остывшая еда. Аппетита в компании принца у меня не возникает никогда. Хочется поскорее сбежать прочь от его гнетущей ауры.

Филипп смотрел снизу верх с задумчивым выражением лица. Его стальные серые глаза словно клубились туманом. Такой же туман у него и в душе. Войдешь и уже не сможешь выбраться.

— Я постараюсь сделать все возможное, — ушла, не оглядываясь.

Кажется, я стала такой же пешкой в игре престолов, как и все остальные. Так отчаянно стремилась стать независимой, не дать никому собой помыкать и что в итоге…

Мне придется обманывать хорошего человека, манипулировать им чтобы Филипп добился желаемого. Если этого не сделать, то последствия будут только хуже. Лучше быть обманутым или столкнуться с неизвестной угрозой, которая может лишить всего, в том числе и жизни?

Его высочество не стал рассказывать о своих методах, так что от него в самом деле можно ждать что угодно. Не могу позволить, что бы кто-то погиб.

Я потерла переносицу. Началась мигрень. Дорога назад в поместье показалась по сравнению с путем до города молниеносной. Сложно было сосредоточится, но и думать о чем-то кроме слов Филиппа не получалось.

— Вы вернулись! — Джеймс улыбнулся, когда я вошла в дом. Он ждал меня, но всмотревшись, принял серьезный и обеспокоенный вид. — Флоренс, что с вами? На вас лица нет. Нужно послать за доктором…

— Нет, все в порядке. Меня просто укачало по дороге.

Я растирала виски.

— Ваша встреча прошла успешно?

— Что? — он знает? Но как?!

Джеймс нахмурился.

— Лорд Брук вел себя согласно этикету? Он вас не оскорбил?

А, точно. Я вспомнила свою отговорку насчет письма.

— Да, разумеется. Он самый галантный из всех, кого я знаю, — ляпнула первое, что пришло на ум и поспешила отговориться слабостью, чтобы не выходить из своей комнаты до конца дня. Было стыдно смотреть Джеймсу в глаза, потому я всячески старалась отвести взгляд.

Следующие несколько дней успешно избегала нашего гостя.

«Вскружить голову, обаять…» — да как это возможно? Во мне ноль обаяния и соблазнять я не умею. Да даже если и решусь на подобное, что-то подсказывает мне, что жених мою игру быстро раскусит, те переодевания его не обманули…

Что же делать? Фло, что делать?

Я откинулась назад на скамейке в нашем запущенном неухоженном саду — сюда мало кто захаживает — и прикрыла глаза в пустой надежде на то, что решение, ниспосланное откуда-то свыше само ко мне придет.

— Вас что-то беспокоит?

— Мамочки! — я подпрыгнула на месте, прижимая руку к встревоженному сердцу. — Вы меня напугали.

— Простите, — Джеймс сел рядом, хотя его никто и не приглашал.

Мы сидели в тишине, но он явно хочет что-то сказать. По телу забегали мурашки. Чувство вины сменилось страхом того, что я сейчас могу услышать. Было стыдно и неловко. Мне. Мужчине рядом же, судя по всему, было весьма комфортно.

— Не думайте, что я не заметил, — начал жених.

Я встрепенулась. Он знает. Он точно обо всем знает!

— В-вот как…

— Флоренс, ты избегаешь меня. Очевидно, что симпатий в отношении меня ты не питаешь. Я был во многом не прав. Три года назад… тот человек, и я сейчас — мы разные. Мне жаль, что я тебя обидел, и стыдно, что я вел себя недостойно по отношению к своей невесте. Это только моя вина и я ее признаю, и надеюсь на твое прощение.

Отчаяние в его голосе Джеймса заставило меня повернуться, чтобы увидеть его лицо и понять, говорил ли он правду. Его лицо переполняли эмоции, это уже не была маска надменного аристократа, а взгляд был полон надежды и тревоги. Сейчас мужчина был на сто процентов искренен.

Я сглотнула.

Что бы почувствовала настоящая Флоренс? Это ей пренебрегали, это она сходила с ума из-за равнодушия любимого… я же с этими чувствами знакома не была.

Для меня задевающим самолюбие были лишь брошенные Джеймсом три года назад слова, которые ранили, но уже давно перестали что-то значить, как зажившая давным-давно царапина.

Терзаний по поводу того, что извинения эти не по адресу — той Флоренс уже давно нет — я больше не испытывала. Как и в случае со своей новой семьей, я смогла принять и тот факт, что стала наследницей всех отношений и обязательств оригинальной хозяйки этого тела. Да и время творит чудеса, я действительно прижилась. А потому, присутствие в моей жизни жениха, который тоже достался мне с попаданием в этот мир, перестало так напрягать и вызывать чувство вины. Стало немного легче.

Но не на долго.

Филипп… и его запросы. Сделать так, чтобы Джеймс отвернулся от кронпринца — что это значит на самом деле? Только одно. Этот отказ, выход из партии Гидеона должен быть прилюдным, необязательно на глазах у толпы, но хотя бы при парочке свидетелей, которые не будут держать язык за зубами — второй принц хочет поиграть с общественным мнением, значит, нужно вызвать какой-то резонанс, чтобы его можно было затем раздуть до непомерных масштабов и обернуть против императрицы и ее сына.

Джеймс ради Гидеона даже на войну пошел… Как мне сделать так, чтобы он открыто продемонстрировал ему свое несогласие, нежелание больше вести с ним всякого рода дела?

Да и причем здесь мои женские чары? Я не понимаю, как Филипп хочет, чтобы я «обаяла» жениха? Сомневалась, что это сработает. Многие мужчины поддаются страсти, но в политике с холодным расчетом выверяют каждое свое слово или жест. Короче говоря, никакой причинно-следственной связи я не обнаружила.

Был, конечно, еще один вариант, — поскольку от предложенного принцем Филиппом «вскружить голову» я отказалась быстро, — это рассказать правду.

Но и здесь были свои подводные камни.

Я поняла, что не могу пока доверять Джеймсу. Я не знала, чего от него ждать и на что он способен. Что, если я расскажу, и он побежит к своему другу Гидеону? С ним у него очевидно, более тесные связи, чем со мной. Тогда кронпринц сможет использовать план Филиппа против него самого и вообще неизвестно, чем в итоге все это может обернуться.

Второе высочество мне не простит. Он и сейчас пугает, но пока что мы по одну сторону баррикад. Однако в тот момент, как я открою рот, я буду такой же враг в его глазах, как и все остальные. И если бы это касалось только меня… но ответственность за земли, за семью, за всех людей, что живут в баронстве Винтер лежит на мне и это накладывает определенные обязательства.

Спасибо Филиппу, за Джеймса и Астеров груз забот теперь тоже повис на моих плечах. Кто знает, что с ними сделает бастард, если его первый план не сработает и со своим «заданием» я не справлюсь…

Но как же все-таки неприятно быть пешкой в чужих руках, очередной разменной монетой.

Я сжала дрожащие руки на коленях, собирая ткань юбки, взгляд потупила. Джеймс ждал от меня ответа. Но его не было.

Вдруг он встал с места и опустился передо мной на колени, заглядывая в глаза.

— Фло, что мне сделать? Скажи, как мне заслужить твое прощение?

Я вдруг всхлипнула. Не специально, и даже не из-за слов Джеймса. Навалилось комом напряжение нескольких дней, я почти не спала, размышляя, что же мне делать, и мягкость в его тоне вконец меня добила.

Могу ли я тебе доверять? Я так хочу рассказать, хочу разделить это бремя, но не станет ли оно началом предательства, очередного недопонимания? Не поставит ли это точку в наших налаживающихся отношениях?

Я не знала, что в итоге мне выбрать. Но как ребенок, который только учится ходить, я не спешила определять путь, по которому мне бежать, а решила сконцентрироваться на маленьких шагах.

Джеймс явно растерялся. Слез от меня он не ожидал. Но, как быстро они появились, так же быстро и исчезли.

Я смахнула капельки с щек и все видимые следы отчаяния перестали существовать. Если бы так же просто было и со всем остальным.

Он все еще коленом упирался в землю. Его большие и теплые руки накрыли мои ладони. Через ткань юбки я чувствовала это приятное тепло и тяжесть.

— Разве вы не хотели разорвать помолвку? Это изначально было вашим намерением… Ты так отчаянно желал избавиться от навязанного отцом брака… — было страшно смотреть ему в глаза. Если я прочту в них положительный ответ, то на этом наши пути разойдутся. Но что тогда мне делать дальше?

— Я был слеп. Был неправ, — я слышала улыбку в его голосе.

Голубые глаза Джеймса были кристально чисты. Его лицо сияло в ореоле заходящего солнца. Красивый он, что ни говори…

— Тогда чего вы от меня хотите? — выговорила устало и вздохнула.

Он улыбнулся.

— Я прошу вас не спешить с разрывом помолвки. Дайте мне и себе время.

Я натянуто приподняла уголки губ. Если бы у меня был выбор. Теперь и его нет. Я просто не могла себе позволить прервать все связи с Джеймсом.

— Я хочу вам доверять, — произнесла, всматриваясь в его глаза в надежде найти в них ответ. — Очень хочу.

В голосе звучала мольба: «Джеймс, прошу, сделай так, чтобы я смогла тебе верить».

— Тогда больше не избегай меня. И давай уже окончательно отбросим эти вежливые обращения.

— Хорошо.

После этого разговора в обществе мужчины мне стало комфортней.

Этой же ночью я впервые со встречи с Филиппом смогла нормально заснуть. Но проснулась не из-за собственного страха, а из-за кошмаров, преследовавших кое-кого другого.

Задушенный вскрик раздался из спальни нашего гостя. Я зажгла светильник и держа перед собой, освещая путь, пересекла коридор. Дверь была закрыта.

Неловкие раздумья, стоит ли мне врываться без стука прервал новый окрик. Не размышляя более я ворвалась внутрь, подгоняемая неприятным предчувствием.

Джеймс лежал на постели. Бисеринки пота блестели на его коже в свете луны, пробивающемся сквозь не зашторенное окно. Губы были плотно сжаты, на челюсти играли желваки, я кулаки сжались на скомканных простынях. Его глаза были закрыты, дышал он тяжело и шумно.

Я осторожно подошла ближе и опустила светильник на прикроватную тумбу.

В свете магической лампы на стене у изголовья заиграли тени. Я не знала, зачем пришла. Чего я хотела, наступила растерянность.

— Нет, нет… — забормотал Джеймс, ерзая на постели. Его волосы были влажными от пота. — Нет, лекаря… позовите…

Неясное бормотание было наполнено отчаянием.

Я осторожно протянула ладонь и коснулась влажного лба мужчины. Он был горячим. Но было ли это признаком жара, я не разбиралась. Хотела было убрать руку, но брюнет потянулся вслед за ней словно котенок, просящий ласки.

Стоять было не удобно, и я осторожно присела на краешек кровати. Ладони не отнимала. Лицо Джеймса расслабилось и напряжение покинуло его тело. Я погладила его по голове.

— Все хорошо, — шепнула мужчине. Он глубоко вздохнул. Прикусила губу.

Да, посттравматическое стрессовое расстройство было типичным диагнозом многих вернувшихся с военных действия солдат.

Через пять минут дыхание Джеймса стало ровным, и я убрала руку, но стоило только это сделать, как запястье сжали сильные пальцы. Было больно. Но мужчина продолжал спать. Его глаза были закрыты.

Я попыталась вытянуть руку из его захвата, но это было бесполезно. Словно моя конечность попала в капкан. Я решила подождать еще немного, прежде чем он погрузится в глубокий сон и его мышцы расслабятся, сидеть долго было тяжело, и я прилегла на самый краешек постели, убедившись, что не касаюсь мужчины.

На самом деле я очень устала. Глаза слипались сами собой, и моя отчаянная борьба со сном не приносила плодов. Ладно, всего чуточку, совсем немножко вздремну и…

Я сонно улыбнулась. Давно я так хорошо не высыпалась. Было тепло и уютно, слабый запах хвои от одеяла успокаивал, где-то я его уже слышала, но где… Стараясь продлить сонную негу, я повернулась на другой бок и ударилась носом обо что-то твердое. От боли резко распахнула глаза. Мужская голая грудь была прямо перед глазами.

В памяти всплыли воспоминания прошлой ночи.

О!

Боже!

Мой!

Я уснула. Я реально уснула в постели Джеймса!

Нужно быстро вернуться к себе. Стала медленно отодвигаться, но крепкая рука вдруг притянула меня ближе и осталась лежать на талии. Я зажмурилась и снова открыла глаза. Нет, это не сон. Все мои чувства вопили: «Бежать!». Но задача была не такой легкой, как казалось.

Я попыталась вывернуться из джеймсова захвата словно змейка, но — черт возьми его каменная рука — это было бесполезно. Не оставалось ничего другого кроме как сопеть и напряженно думать, что же делать дальше. Какой толк от рациональности, когда ты не можешь выстоять перед грубой физической силой?

Вперила глаза в грудные мышцы мужчины. Хотелось провести пальчиком и проверить, настолько ли они упругие, какими кажутся. Запах хвои стал сильнее. Наверное, это так пахнет мыло или какие-то банные принадлежности жениха. Казалось, что и я сама пропиталась этим ароматом.

Рука на моей талии была горячей.

Почувствовав, что пальцы Джеймса больше не лежат спокойно, а медленно поглаживают мой бок по ткани ночной сорочки я резко задрала голову и натолкнулась на смеющиеся голубые глаза.

Смешно ему, значит. И когда мы проснулись? И как долго?

Я, получается, голову ломаю, не сплю, потом еще сторожу его сон посреди ночи, а он! Улыбается! Да еще с утра пораньше!

Быстро села, резво освобождаясь от захвата, и путаясь в одеяле.

Джеймс рассмеялся уже вслух.

Я постаралась пригладить волосы, но пряди торчали в разные стороны и поддаваться не желали. Щеки налились румянцем от стыда.

— Не думал, что с утра пораньше меня ожидает такой приятный сюрприз, — растягивал слова продолжавший улыбаться Джеймс.

— Все не так! Это не то, что ты подумал!

— А что я подумал? — мужчина подмигнул.

Нет, это уже ни в какие ворота. Он намеренно выводит меня из себя. Я постаралась выпутаться из одеяла, но пока выходило не очень.

— Не знаю, что, но точно не то, что нужно! И вообще я здесь не по своей воле. Схватил меня и не отпускал! Бесстыдник!

— Фло, зачем же тогда ты гуляешь так поздно ночью? — улыбнулся шире прежнего Джеймс. Нет, он явно воспринимал ситуацию на свой счет. Да я не соблазнять тебя приходила, глупый жених!

— Погоди, не шевелись. Я помогу, а то ты еще больше запутаешься, — он потянулся вперед и взял меня за руку, чтобы придать устойчивое положение. Не одеяло, а ловушка.

— Не трогай меня! — вырвала руку и полетела вниз вслед за Джеймсом на пол.

Его туша смягчила падение.

Он тихо вздохнул, прикрыв глаза.

Я заглянула ему в лицо.

— Эй.

Нет ответа.

— Эй, ты в порядке?

Ненароком подалась поближе, чтобы проверить дыхание.

Вдруг две руки сжали меня в своем плотном кольце. Сначала на губах мужчины возникла победная улыбка, а уж затем он довольно открыл глаза.

Я уже устала краснеть. Пусть я и с Земли, и нравы там отличаются свободой, но за время жизни здесь привыкаешь к этикету и вежливости, а поведение моего нареченного ни тем, ни другим сейчас не отличалось.

— Джеймс… отпусти.

— Нет, не отпущу. Ни за что не отпущу!

Настроение у кого-то было замечательное. Как жаль, что не у меня.

Я положила руки на его грудь и постаралась их выпрямить, чтобы увеличить расстояние между нами и быстренько встать и убежать. Но меня лишь прижали сильнее. Сердце гулко отбивало учащенный ритм под моей ладонью. Рубашки на мужчине не было, сейчас нас разделяла только ткань моей сорочки, одеяло скомкалось где-то в ногах. Опасно.

Разве ему удобно так лежать? На полу, с грузом в виде меня давящим сверху?

— Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо.

— Тогда я имею все основания подозревать, что у тебя что-то не то с головой.

Он бархатисто рассмеялся.

Его дыхание щекотало мне шею.

Глаза Джеймса потемнели. Он рассматривал мое лицо словно старающийся запечатлеть в памяти образ художник. Его взгляд упал на мой рот и надолго остановился в этом месте. Я тоже оценивала его лицо.

Джеймс облизал губу и от этого действия у меня пуще прежнего заалело лицо, а по рукам пробежались мурашки. Фло, угомонись. Это все вина этого тела! Предыдущая его обладательница в женихе души не чаяла, а мне значит с последствиями разбираться?! Нет в мире справедливости. Звучало все это как жалкие оправдания, но принимать истину я пока отказывалась.

— Послушай, Джеймс, что тебе снилось?

Он нахмурился и потерял всю веселость. Игривое настроение пропало. Руки, удерживающие меня мгновение назад, разжались.

Прости меня, но это был единственный вариант. Иначе было страшно представить, что могло произойти дальше. Я ведь уже чувствовала, что еще немного и его губы… Я встала и неловко отвела взгляд.

Мужчина поднялся следом. Он опустился на кровать и в мою сторону не смотрел.

— Я услышала крики и… извини, ты был весь в поту, я хотела разбудить, но ты не просыпался… а потом схватил меня за руку и не отпускал.

Он поднял голову. Рукава моей ночной рубашки были выше локтя, летом погода ночью хоть и прохладнее дневной, но все же бывало душно. Только сейчас я заметила вокруг левого запястья синяки в виде очертания чужих пальцев…

— Прости… Флоренс, прости я не хотел причинить тебе боль, — Джеймс зарылся рукой в волосы и отчаянно корил себя.

Я оглянулась. Дверь была так близко. И все же я не могла уйти. Он выглядел таким несчастным.

Присела рядом. Его голый торс меня немного смущал, но это было терпимо.

— Все в порядке, — осторожно протянула руку и коснулась его сжатого на бедре кулака. — Правда, мне не больно… Так, а что тебе снилось? Мы можем об этом поговорить, если хочешь. Честно, я не убегу и выслушаю, все, что ты захочешь рассказать.

Джеймс замотал головой.

— И это тоже пройдет, — вздохнула я.

Он слабо улыбнулся.

— «Даже если все очень плохо — когда-нибудь это кончится. Ничто на свете не вечно»?

Я кивнула.

— Я ненавидел тебя за эти слова, — усмехается он. — такие хладнокровные и жестокие строки, совсем не переживала, и не ждала.

Вспомнила, как вывела три строчки на обратной стороне письма и отправила его назад. Это было так давно, а он все еще помнит.

— Ты ведь сам не хотел, чтобы тебя ждали.

— Это так. И все же, я хотел, чтобы вопреки моей просьбе…

Он не договаривает, но этого и не нужно.

Я его прекрасно понимаю. И даже когда Джеймс молчит, мне кажется, что все его чувства передаются и мне. Это удивительное взаимопонимание.

— Но именно из-за этих слов я не мог сдаться. Мне казалось, что если я сдамся, то ты точно решишь, что я последний придурок. Я боялся, что может случится с девушкой, от которой я убежал на войну и встретил там свою гибель… Что она подумает, что подумают другие… будет ли ей грустно, если я выживу, захочет ли она, чтобы я вернулся к ней, примет ли она меня такого… Я много думал о тебе, Флоренс.

Я выдерживаю его напряженный взгляд.

— Там все было по-другому. Я понял, каким оказался дураком…

Джеймс начинает свой рассказ. Он говорит много, но без подробностей. Иногда его голос срывается, иногда пауза затягивается, а затем он продолжает снова. Я слушаю молча. Ему и не нужны мои слова утешения или вопросы. Он должен выговориться. Сам.

Он не скрывает некоторые моменты, которые леди лучше не знать, не пытается быть равнодушным, в его голосе много чувства вины и сожалений, горечи; но с каждым предложением его лицо будто становилось светлее, уходили прочь из глубины глаз мутные водовороты темноты и следы печали…

После того, как он замолчал мы еще долго сидели рядом, не касаясь друг друга. Физически. Но я продолжала ощущать это единение, понимание, которое вышло на иной уровень.

Однако свой язык я продолжала держать за зубами. Отчаянно хотелось все рассказать и в то же время похоронить этот секрет в глубинах собственной души.

В конце концов я встала и пузырь, отгораживающий нас от всего остального мира лопнул. Связь была прервана. Возможно, так даже лучше. Это утро открыло мне глаза. Оказывается, «соблазнить» Джеймса будет проще, чем я думала. Главное, не утонуть в его глазах и выстоять самой — в этом уверенности у меня было меньше.

Сегодня была пятница, а значит день обещался быть загруженным. После завтрака я собралась, но не успела даже спуститься по лестнице вниз, как меня окликнул жених, интересующийся куда же я так спешу. В поместье было скучно, провинциальная аристократическая жизнь была размеренной и однообразной, и быстро надоедала.

Я позвала мужчину с собой.

После утреннего инцидента стало немного проще. План с «обольщением» был не вариант. Я поняла, что мне не хватает информации. А ее лучше получать из первоисточника. Так что сегодня моя цель — выяснить какие сейчас отношения между Джеймсом и Гидеоном. Если все не радужно, то открыться жениху станет проще. Если же все чудесно — мир, дружба, жвачка — то… о таком варианте думать не хотелось.

Раз в месяц, порой чаще, я объезжаю деревни в наших землях. Чем живут, чем дышат простые сельские жители, какие у них проблемы и нужды, я искренне верила, что землевладелец должен не только собирать налоги, но и заботиться о своих людях. Надел Винтеров не был огромен, за день вполне можно объехать верхом вдоль и поперек.

Джеймс с радостью согласился меня сопровождать. Погода была чудесной. Выехали мы после завтрака, солнце распалялось все сильнее и сильнее, но соломенная шляпка с широкими полями спасала мое лицо от прямых лучей, а кожу от появления новых веснушек.

Мы не торопились, до ближайшего поселка было пятнадцать минут спокойного лошадиного шага, это время Джеймс провел, спрашивая меня о мощении новых дорог в баронстве, о распорядке дня отца и брата, рассказывал о своем детстве в графстве и интересовался моим.

Эмоции на его лице были искренними и на душе стало отрадно, что напряжение и отчаяние с которыми он рассказывал сегодня о войне, покинули его.

В поселениях как всегда было оживленно. Многие взрослые были на полях, но часть из них сегодня специально ждала моего приезда. О визитах я прошу Лару предупреждать всех старост деревень заранее.

Крестьяне жаловались на обмеление реки, эта проблема зрела уже давно. Протекающая сквозь земли баронства речушка с годами становилась все уже и уже, пусть в деревнях и были колодцы, но водный источник был жизненно необходим для полива полей и огородов, а также для выгула скота. К тому же ребятня любила купаться и загорать на песочке у воды.

Я предложила очистить русло. Провести масштабную уборку. А если это не поможет, то тогда уже можно пригласить магов-стихийников, денег на это мне было не жаль.

Другие вопросы местного самоуправления моего вмешательства на самом деле не требовали, но вопросы сыпались как от старосты, так и от населения. Жалобы на цены привозимых издалека продуктов, предложения устроить гуляния, одна женщина даже пыталась упорно всучить мне в руки живую курицу и полную корзинку яиц, с трудом удалось вернуть подарок назад.

Обещая вернуться в следующий раз, мы с Джеймсом, смеясь, отправились дальше. Я размышляла, как бы мне поднять тему его дружбы с кронпринцем.

— Да уж, — веселился Джеймс, — я рад, что ты меня позвала с собой.

Мы остановились в тени раскидистого дуба и спешились. Кони задорно пожевывали травку, концы которой успели выгореть под палящим июньским солнцем.

— Я стараюсь брать с собой Томаса, но он, стоит нам войти в деревню, сбегает с местными мальчишками и весь день где-то пропадает.

— Он хоть и выглядит взрослым, на самом деле еще ребенок, — усмехнулся Джеймс. — Я и сам не отличался в его возрасте разумностью. Даже несмотря на дисциплину в академии…

Джеймс пустился в воспоминания об альма-матер и своих проказах.

— Занятные у вас была учеба, а… — сделала вид, что только что вспомнила. — Ведь именно тогда вы и познакомились с его высочеством?

Внешне Джеймс, услышав мой вопрос, никак не изменился, но что-то промелькнуло в его взгляде.

— Да… именно тогда, во время учебы.

— А сейчас, после войны, вы продолжаете поддерживать…

— Флоренс, мы недалеко от Лоррина, не хочешь наведаться в ту кондитерскую? Я обещал тебе черничное суфле! — перебил Джеймс. Слышать о Гидеоне и вдаваться в подробности он явно не желает, избегает этой темы как огня.

Я считала, что мы с женихом смогли выйти на новый уровень, предполагала, что после того, как он открылся мне утром, если я и сама буду честна, то… Ошибаться было неприятно.

До города мы добрались в неловком молчании. Пропала та магия общения и легкости, и Джеймс был снова почти незнакомцем, связанным со мной одними лишь обязательствами. За столиком в заведении он пытался шутить, и я даже смеялась, но не могла забыть, как отчаянно перебил, переводя тему с разговора про принца, мужчина.

На пути обратно в поместье нас встретила встревоженная Лара. Я расторопно спешилась, и оказалась рядом.

Ее испуганные глаза не вселяли оптимизма.

— Л-леди, вас срочно просит лорд Брук, дело насчет шахт… — проговорила она тихо, но я сомневалась, что прошедший тренировки и побывавший на войне маг ее не услышит.

Моя служанка была в курсе того, что никакого лорда Брука не было и в помине. Лара опасливо выглядывала из-за плеча, косясь в сторону хмурого Джеймса.

— Хорошо, я поспешу, — со времен похода в театр и моего провала с маскировкой прошло немало, прогресс на месте не стоял и для таких случаев у меня всегда при себе было кольцо на пальце — артефакт, активируемый при необходимости, и придающий мне образ мужчины, и даже меняющий голос.

— Флоренс, я пойду с тобой…

Я ценила порыв Джеймса, но сейчас он был совершенно лишним. Он не должен узнать мой секрет, решила я и задушила голос совести, твердивший, о том, мол, какого доверия я хочу, если у самой рыльце в пушку. Кошка между женихом и первым принцем пробежала, но насколько сильно она смогла их рассорить, не ясно. Сегодня дружу, завтра нет, на домыслы полагаться глупо.

— Спасибо, но это дела между арендатором и арендодателем, так что прошу меня извинить.

Я вскочила в седло, дала шенкелей и помчалась в сторону шахт. Если просят лорда Брука, значит появился кто-то посторонний. Мои люди знали, как обстоят дела на самом деле и были не болтливы.

Проделав приличное расстояние и проверив, что слежки нет, а прокрутила на пальце кольцо, активируя артефакт. Ощущения от его действия были похожи на то, что кто-то льет на голову прохладную воду. Медленно, жидкость растекается вниз по одежде и телу, я знала, что это меняется мой облик. Нет необходимости сменять одежду, иллюзия была качественной. Для всех теперь я была солидным и усатым мужчиной за тридцать, в дорогом камзоле и высоких сапогах для верховой езды.

У шахт меня ждали нервничающие шахтеры. Рядом с Огюстом, местным начальником, нетерпеливо расшагивал элегантный молодой человек. Увидев меня он поспешил навстречу, поклонился, и, стоило мне спрыгнуть с лошади на землю, протянул письмо. Прибытие этого гостя и вызвало весь переполох, Огюст сообщил Ларе, а та помчалась искать меня.

— Лично в руки лорду Бруку от графа Уитмора, — посыльный снова поклонился, но не спешил уезжать. Ждал ответа.

Я, подобно горделивому, состоявшемуся в бизнесе мужчине, не уделяя внимания этикету и не расшаркиваясь перед остальными, взяла письмо и напрямик прошла в здание недалеко от входа в шахту. Оно появилось относительно недавно, здесь был кабинет, в котором я обычно работала и принимала посетителей, а также несколько хозяйственных помещений и склад.

За лордом никто не последовал.

В кабинете все было так, как я его и оставила в прошлый раз.

Граф Уитмор… он был одним из тех, в недрах земель которого нашли винтерий. Разлом в Дариме не принадлежал поначалу никому, а после его разработки он был быстро выкуплен группой местных аристократов, подчиняющихся императрице. Иных месторождений в стране пока не обнаружено.

С графом я поддерживала связь, мы были одновременно и конкурентами, и союзниками. Как представителем одной индустрии нам стоило держаться вместе, чтобы оставаться на рынке, но в то же время мы производили сходный товар, граф неплохо перенял концепцию продажи готового продукта и сырым металлом да рудой не торговал, как и наше предприятие, в отличии от кооператива из Дарима, поэтому конкуренция определенно имела место быть.

Вскрыла конверт и пробежалась глазами по содержимому письма.

Гидеон, императрица, Филипп… все казалось подстроенным.

Уитмор сообщал, что недавно ему пришло письмо от бастарда, его содержания он не раскрывал, но было очевидно, что тот пытался заручится его поддержкой. Не знаю, удалось ли это Филиппу, но люди императрицы действовали быстро. Один из трех рудников графа был подорван. Предупреждение. Ущерб был колоссальным, сложно оценить в деньгах сколько потерь и убытков претерпел Уитмор.

Даже те, кто всегда придерживался нейтралитета, теперь были разменными монетами в игре за наследство императора, стоящего одной ногой в могиле.

Уитмор не был плохим человеком, он сквозь строки намекал на то, чтобы Брук был осторожен в выборе сторон. Не удивлюсь, если и это письмо, и подрыв рудника своей целью имел предостеречь не столько графа, сколько меня. Уинстон Уитмор и сам не был дураком, возможно, что он тоже подозревал нечто подобное. Масштабами и влиянием лорд Брук, о котором ходило множество слухов и небылиц, и рядом с графом не стоял. Такого человека нельзя упустить из-под колпака.

Вот что с тобой будет, если будешь действовать неосмотрительно, научала императрица. Возможно, что это распространялось и на Флоренс и остальных Винтеров, нуворишей, пока что остающихся в тени. Только благодаря Джеймсу нас можно было косвенно приписать к партии кронпринца. Но и этот союз нельзя назвать нерушимым. Может, это лишь предположение, Гидеон рассказал матери о натянутых отношениях между другом и его невестой, так что разрыв помолвки был реальной для них сейчас угрозой.

Я вздохнула и спрятала лицо руками. Я меж двух огней. И я очень устала. Приступ отчаяния сменился гневом. С какой стати я должна идти у кого-то на поводу? Почему? Почему кто-то смеет решать за меня? С кем мне быть, как поступать…

Императрица угрожает, Филипп запугивает… да даже если так, мне не нужно нести этот груз в одиночку, снизошло озарение. Написала вежливый ответ Уитмору, пообещала оказать посильную помощь в восстановительных работах в благодарность за предупреждение и поспешила найти того Астера, которому я сейчас могла доверять.

Граф обрадовался визиту, но смотрел настороженно.

— Мой сын повел себя неправильно? Иначе как объяснить, что он сейчас у вас в баронстве, а его невеста в моем доме? В догонялки играете?

Я улыбнулась. Морщинистое лицо этого пожилого мужчины вселяло надежду. Стало легче на душе.

Стоило только мне переступить порог его кабинета, как слова сами полились из меня. Я рассказала все. Абсолютно. Начиная с того, что я и есть лорд Брук — даже продемонстрировала с помощью кольца — и заканчивая полученными недавно новостями о подрыве рудника.

Граф Таддеус Астер долго глядел на меня такими же, как у сына глазами, и вздохнул:

— Флоренс, тебе нужно было сначала рассказать обо всем моему сыну.

Я потупила взгляд. Было страшно… оказаться неправой.

Понимать, но не принимать того факта, что Джеймс, такой какой он есть, и мои впечатления о нем не совпадали. Я знала. Еще этим утром, а может быть и раньше. В тот самый момент, как второе высочество поставил мне ультиматум, я знала, что этому Джеймсу, который, рискуя собой был готов помочь простой незнакомке, что встретил на дороге, можно верить. В его поведении за все это время я не заметила ничего такого, из-за чего я бы не смогла рассказать ему правду.

Но что-то во мне отказывалось принять это. Может, дело было в моем предубеждении, в том, что я долгое время привыкла судить человека лишь по нескольким фразам да смутному образу, подогнанному под обстоятельства и вписывавшемуся под понятную для меня картину мира? Привычнее было считать Джеймса проходимцем, который воспользовавшись случаем помчится открыть глаза кронпринцу на то, что его невеста нарушает закон, а брат готовится к узурпации власти.

Отец жениха улыбнулся. Он видел, что я все поняла, по изменившемуся взгляду понял.

— Мир далеко не черно-белый. Как нет абсолютного добра, так и нет абсолютного зла. Мой сын может казаться глупцом, а иногда, так и есть на самом деле. Но мне не остается ничего другого, кроме как доверять ему. Он учится на своих ошибках, и я горжусь этим. Отношения начинаются с доверия, нельзя сомневаться в том, кто тебе дорог. Расскажи все Джеймсу, Фло, позволь моему мальчику узнать все от тебя…

Хаа… откинулась на спинку кресла и зарылась рукой в волосы. У меня были реальные опасения скрывать от Джеймса мотивы второго принца. Их я и высказала вслух.

— Их с наследником дружба похожа на пугало. Обычное огородное пугало, которым Джеймс по дурости и молодости думал меня напугать и отвадить, в заблуждении и преследовании ложных идеалов свободы. Для его высочества наследника мой сын был не более чем полезный инструмент в его руках, сломается, можно выкинуть и взять другой. Девочка, не сомневайся в моих словах, пусть я и не покидал этих земель последние десять лет, это не значит, что Джеймс жил в столице без присмотра, как не значит и то, что я плохо разбираюсь в людях, и не осведомлен, чем сейчас «дышит» дворец и его хозяева.

Не зря Филипп опасался влияния графа Астера. У него наверняка шпионы по всей стране.

— Значит, бастард сказал, что не хочет будить во мне зверя? — отец Джеймса оскалился. — Я рад, что ты пришла Флоренс. Спасибо, что рассказала. Но прошу, не держи это в секрете от Джеймса, хорошо?

Я прикусила губу, воздерживаясь от однозначного ответа.

Был простой способ успокоить мое встревоженное сердце. Почему я беспокоюсь о том, что еще не произошло? Угрозы могут продолжиться, ультиматумы Филиппа тоже, ситуация будет повторяться, проблема не решиться.

Даже если я доверюсь Джеймсу, мой страх никуда не уйдет. То, что для понимания графа Астера было естественным, для меня казалось недосягаемым.

Кем я на самом деле считала Джеймса?

Он не был ни другом, ни знакомым, он был мужчиной, который — отбросим все рассуждения о навязанности этой помолвки — разделит со мной судьбу, все ее радости и горести.

Нам нужно дать имя этим отношениям.

Пусть в будущем может произойти все, что угодно, но сейчас Джеймс человек, за которого я выйду замуж. И эта мысль уже не вызывала во мне той неприязни, к которой я привыкла.

Мнение Джеймса ничуть не менее важно, чем мое собственное. Мы должны быть равны и принимать решения вместе. Было глупо думать, что я могу манипулировать им. Нет, я не считала себя даже способной на то, чтобы влиять таким низким образом на выбор других людей, какие бы интересы не стояли во главе угла.

Он не предаст меня. Вспомнились лучащиеся теплом голубые глаза жениха, его крепкие руки, которые держали меня как самое ценное сокровище в мире. Все происходит между нами быстро. Или же, принимая во внимание эти три года в разлуке — крайне медленно. Я устала думать и гадать, искать тайные знаки, чтобы убедить себя в его порочности, не лучше ли просто плыть по течению?

Возвращалась домой, когда уже вечерело. За горизонтом заходило солнце, воздух после жаркого дня становился прохладнее и свежее. Ретивая лошадка успела отдохнуть в городской конюшне — в графство я отправилась через портал, а там взяла другую лошадь — но, я ее не торопила, и она ритмично втаптывала землю, поднимая копытами пыль, при каждом шаге, давая мне время затеряться в мыслях.

Джеймс работал в саду. Он вскапывал старые клумбы. Я заметила, что заброшенный кусочек земли позади дома, стал менее унылым. Сухие и омертвевшие ветки деревьев были спилены, кусты подстрижены, прошлогодняя листва свалена в высокую кучу. Он даже покрасил мою скамью, на которой я обычно предавалась тяжелым думам.

— Д-джеймс?

— О, вот и ты, Флоренс! — мужчина воткнул лопату в свежевскопанную землю и оперся на нее локтем. — Тебя долго не было.

Я спешилась.

Эту фразу он произнес с какой-то непонятной мне ноткой злости.

— Сад, что скажет отец, он… — заволновалась я. Барон запрещал кому-либо, даже мне, что-то менять этом запущенном месте.

Мне показалось, что щеки Джеймса слегка покрылись румянцем. Или это было из-за физической работы на свежем воздухе?

— Он дал мне разрешение, все в порядке… Тебе ведь нравится проводить здесь время, поэтому мне захотелось привести тут все в надлежащий вид, который бы радовал глаз. Какие цветы предпочитаешь, вот там я планирую сделать еще одну клумбу, думаю, будет неплохо смотреться.

Я поджала губы.

Джеймс опасливо замахал рукой:

— Нет, конечно, если ты против, то я не буду ничего делать. Зря, наверное, я это дело затеял. Томас говорил, что твоя мама всегда была той, кто занимался садом, а отец работал в теплице… Ты злишься?

— Ты этим занимался весь день?

— Да… — такой высокий и сильный мужчина сейчас был похож на провинившегося щенка, виноватое выражение не сходило с его лица. — Ох, я, наверное, погорячился. Следовало спросить сначала тебя, это ведь не просто земля, это дорогое и памятное место…

На ослабевших ногах я сделала шаг вперед. Он и каменные дорожки, давно заросшие травой, привел в порядок. Колючки больше не цеплялись за подол юбки, тормозя движения.

— Флоренс, ты… прости меня, только не делай такое лицо…

Я судорожно всхлипнула, задрожала нижняя губа.

— Нет, это ты меня прости, Джеймс! Ты ни в чем не виноват, это мне следовало быть умнее, это я накрутила сама себя.

— Эй, тише, все хорошо. Это лорд Брук тебя обидел? Мне с ним поговорить? Ну, все, не плачь, Флоренс…

Я разревелась как девчонка.

Джеймс обнимал меня и гладил по спине. Было так приятно и тепло.

— Хорошо, поплачь, не держи все в себе.

Одной рукой он гладил меня по голове, утешая, словно ребенка, нежным шепотом успокаивая и даря ощущение защищенности.

Я спрятала лицо у него на груди, слезы пропитали ткань его рубашки. Эмоциональная бомба разорвалась в неподходящий момент. А ведь хотелось с достоинством признать, что была не права и все рассказать Джеймсу, и, затаив тревогу, ждать его ответа, каким бы он ни был.

Но поведение мужчины отличалось от того, каким я думала, оно будет. Он и вправду изменился.

— Я бы предложил тебе присесть, но краска еще не высохла, — Джеймс обернулся в сторону свежевыкрашенной скамьи, когда я немного пришла в себя и неловко освободилась из его рук.

Стало стыдно. И это поведение благородной леди? Даже крестьянки себя так не ведут, что он обо мне теперь думает? Это полный провал…

Ноги меня не держали, и я опустилась на землю, наверняка пачкая светлую ткань юбки травой. Ну и пусть.

— Ох, ну можно и так, — Джеймс присел рядом и вытянул ноги вперед. Наши плечи касались друг друга. Он ничего не спрашивал и не ждал моих объяснений.

— Мне нравятся тюльпаны, — призналась я. — Только они цветут весной. Еще люблю ромашки. И астры.

Я повернулась и встретила его взгляд. Джеймс улыбнулся. Его улыбка придавала мне сил. Я так привыкла быть сильной, но почему-то рядом с ним постоянно проявляла слабость.

— Это герб нашего дома. Моя мать ненавидела эти цветы.

— Вот как, — помедлила я. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Я вскапывал сухую землю, поднимая вокруг пыль, которая едкими пылинками оседала на мокрой от пота коже.

Флоренс…

Мы хорошо проводили время, но вдруг девушка умчалась прочь без оглядки. Хотелось протянуть руку и остановить ее, но это было невозможно.

Чертов Брук, кем бы он ни был, я начинал ревновать к этому мерзавцу. Было около двух часов дня, когда она уехала, но сейчас солнце уже клонилось к горизонту, а ее все нет. Что задумал этот арендатор? Разве не в курсе, что у нее уже есть жених?

Он и в прошлый раз просил ее о встрече, тогда служанка прибежала и Флоренс поспешила к мужчине оставив меня на тренировочном плацу. И что она сказала, когда вернулась — самый галантный из тех, кого она знает? Этот лорд без землевладений?

Я сжал челюсть и продолжил молча вскапывать землю под клумбу. Только физический труд мог сейчас успокоить мои мысли. Ко всему прочему мне нужно взять себя в руки и не дать волю кошмарам, было стыдно представить в каком состоянии меня ночью обнаружила Флоренс. Повторения не хотелось. Хотя против такого пробуждения я против не был. Воспоминания о том, как я держал ее в руках все еще бередили душу и тело.

Флоренс появилась неожиданно. Завидев меня она спешилась и быстрым шагом пошла навстречу.

Я выдохнул. Не отпускавшая тревога рассеялась. С ней все хорошо, цела и невредима, слава богам.

Но что-то было все же не так.

Карие глаза невесты смотрели с каким-то отчаянием и смирением. А потом Флоренс вдруг заплакала. Против женских слез я был совершенно бесполезен. Неловко притянул девушку к себе и начал бормотать слова утешения.

Она наверняка решила, что я бесчувственный чурбан. Так и есть. Ни я, ни отец, который занимался моим воспитанием с тех пор, как умерла мама, особо на чувства щедры не были. От того нам и было неловко находится долго рядом друг с другом. Вот я и представления не имел, как ладить с девушками, такими как Флоренс.

У меня была одна подруга в столице до военной кампании. Шанна пользовалась большой популярностью у выпускников боевиков, которые только вышли за стены академии. Однако меняла она их быстрее перчаток. Долго по мне эта леди точно не скучала. Да и постоянного ухажера у нее тоже не было, такую любвеобильную женщину не каждый сможет укротить.

Флоренс же… мне казалось, что я коснусь, и она разлетится в воздухе душистыми лепестками и по ветру умчится туда, где я не смогу ее найти. Но если только кто-то посмеет обидеть ее, и этот нежный цветок станет острее бритвы и кровожаднее львицы. В не было много граней, много того, что еще мне было неизвестно, но отчаянно желанно.

Она отстранилась и села прямо на землю.

— Мне нравятся тюльпаны. Только они цветут весной. Еще люблю ромашки. И астры.

Мы встретились взглядами. Мое сердце пропустило удар. Она ведь не может не знать? Астер — это фамилия моего рода. Астра… Она сказала, что любит астры. Есть ли здесь намек? Нет, точно нет. Я схожу с ума.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Девушка начала свой рассказ.

Чем больше я слушал, тем больше…

— Значит, в прошлый раз встреча с лордом Бруком…

— Я встретилась с его высочеством Филиппом, — пробормотала Флоренс.

Ничего хорошего эта встреча не предвещала. Брат Гидеона, он всегда казался мне лишь блеклой тенью того, каким должен быть принц. Но жизнь давно уже проучила меня и показала, насколько плохо я разбирался в людях и был слеп.

Отчасти почувствовал облегчение из-за того, что Фло с этим лордом Бруком так и не удалось встретиться, что все это был лишь прикрытием.

Значит, второй принц хочет, чтобы я отказался от своей дружбы с Гидеоном. Мы с кронпринцем давно уже не поддерживали связь, но зла на него я не держал. Не думал, что мои решения приведут к таким последствиям. Но как же бесит, что венценосная семья посмела втянуть в свои разборки Флоренс. Что она им сделала? Каким образом оказалась крайней?

Если уж кого они и желают сделать пешкой, то пусть лучше обращаются ко мне. Филипп, верно, считает, что я как верный пес, у которого нет своего собственного мнения, буду вилять хвостом в сторону поманившего?

Флоренс кусала губу.

— По приказу императрицы ее люди подорвали один из рудников на месторождениях графа Уитмора. Джеймс, мне неловко тебя просить, ты ведь ничем не обязан… Ах, глупо, наверное, было вообще что-либо рассказывать, все-таки вы с его высочеством друзья, да? А?

Невеста замерла, я крепко держал ее за плечи.

— Послушай, друг тот, кто не отвернется от тебя, когда весь мир уже готовит тебе саван. Тебе не нужно стесняться или чувствовать неловкость, что угодно проси, нет, требуй — я приму все как должное. И вовсе не глупо, я рад, что ты рассказала, — я опустил Флоренс и, не удержавшись, провел рукой по ее щеке. — Ты молодец, это было тяжело, решиться и довериться мне.

Я и сам понимал, насколько важный шаг сделала девушка мне навстречу. И это осознание окрыляло. Мне казалось, что я уже достаточно узнал Флоренс, но сейчас я понял, что едва ли знал хоть что-то. Она мне верит, заботится о моих интересах так же, как о своих собственных. По сердцу будто бы прошлись едва касаясь перышком, так я мог описать свои ощущения в тот момент.

Флоренс прикрыла глаза и потерлась о мою ладонь как котенок. Затем на ее мягких персиково-розовых губах расцвела широкая улыбка. Мои щеки опалило жаром.

— Спасибо, — устало выдохнула девушка и отстранилась.

Я сжал ладонь, испещренную шрамами, в кулак, все еще ощущая бархатистость ее кожи.

Несколько следующих дней мы с Фло и присоединившимся к нам позже Томасом занимались уборкой в саду. Девушка заказала из города цветы и растения, саженцы деревьев в замен погибших. Постепенно это угнетающее своим видом место преображалось. Вместе с ним мне казалось, что что-то менялось и у меня внутри, прорастая корнями и отчаянно желая пробиться наружу.

Барон Винтер с налетом легкой ностальгии иногда выглядывал из окон своего кабинета, наблюдая за нашей работой. Я понимал, потеряв жену, он хотел сохранить в память о ней как можно больше, но как со временем стираются из памяти воспоминания, так и стареют, приходят в негодность вещи. Особенно если не ухаживать за ними. Время безжалостно ко всему. Тосковать по кому-то совершенно нормально, но нужно помнить и о живых, которые нуждаются в тебе.

Нам с Фло стало легче общаться и быть рядом друг с другом. Словно пали незримые оковы. Такая яркая и открытая, она заражала своей любовью к жизни, но и вдумчивостью тоже восхищала. Дом полагался на мнение своей леди. Крестьяне боготворили свою госпожу, она ко всем относилась с одинаковой теплотой и вниманием.

Подобно одному из тех цветов, тянущихся верх чтобы согреться в лучах солнца, которые высаживала в саду девушка, я также стремился оказаться рядом с нею, чтобы и мою душу излечило исходящее от нее тепло.

Приезжали друзья невесты. Ее подруга Кларенс с мужем и дочерью. Поначалу чета Пирсов косилась на меня с подозрением. Они были близки с бароном и его семье, знали по имени каждую служанку и хвалили улучшившиеся навыки повара, но подчеркнуто холодно и отстраненно держались со мной.

Такое отношение к себе наследник графа мог принять как оскорбление. Но я знал, что их поведение было продиктовано заботой о Флоренс. Вот такими и должны быть настоящие друзья. Они рядом всегда: когда все плохо и тогда, когда хочется разделить с кем-то счастливые мгновения.

Малышка Фиона была еще слишком юна для взрослых пересуд. Она глазела на сидящего рядом с ее крестной и самой любимой на свете тетушкой в одном лице мужчину с неприкрытым любопытством. Девчушка была копией своей матери внешне, но в жестах и выражениях лица больше походила на отца.

Я видел, как таял взгляд Аллана при взгляде на жену и дочь. Это сложно описать словами. Так и должна, наверное, выглядеть настоящая, безграничная любовь. Одно лишь выражение глаз гостя поведало мне об этом. В душу закралось едва ощутимое, но распознаваемое чувство зависти.

Рассуждения о чужой семье всколыхнули воспоминания о собственной.

Мне не повезло. Дети не выбирают своих родителей, и семья, в которой я появился на свет не была даже отдаленно похожей на счастливую. Мы были как трое несчастных людей, которые по неволе оказались в одной связке. Глупо было думать, что причиной всех бед являюсь я сам. Ребенком я страдал из-за подобных мыслей. Затем понял, что дело не во мне, или не столько во мне.

Отец и мать тоже не любили друг друга. Меня они терпеть могли, может даже и заботились, насколько были на это способны, но друг о друге не переживали. Граф мог уехать на несколько месяцев, но его супруге было настолько плевать, что она даже не интересовалось отсутствием мужа и его причиной.

Отцу же, даже когда мама заболела, было сложно пройти через коридор и навестить ее, хотя они и жили под одной крышей десять лет.

Из-за такой обстановки дома, я обожал посещать светские мероприятия с родителями. На публике они играли любящих супругов, мне нравилось обманываться и наслаждаться этой мимолетной гармонией, этим теплящимся в груди счастьем, получать от матери ласку и слушать хвалебный речи отца перед дворянами в свой адрес, а по возвращении в родовое поместье все мои надежды рассеивались прахом. Наверное, из-за этих воспоминаний я не чувствовал дома себя уютно, все время хотелось оставить его за спиной и умчаться куда угодно, лишь бы подальше.

Но все закончилось, когда графиня подхватила простуду. Это была лихорадка, которая быстро переросла в серьезный недуг. Она сгорела за пару месяцев. Мне тогда исполнилось двенадцать.

Фиона хлопала своими глазками, переводя взгляд с меня на Флоренс и обратно.

— Вы должны уснуть вместе! — выдала малышка, когда мы сидели за обеденным столом.

Я подавился, а Флоренс опрокинула бокал с водой. Томас беззвучно захохотал.

— Тогда у вас появится ребенок и я смогу с ним играть. Мама сказала, что если взрослые вместе спят, то у них появляются дети.

Кларенс неловко пожала плечами. Ее дочь была сейчас в том возрасте, когда начинает просыпаться интерес ко всему окружающему и сыплются вопросы.

— Разве твоя мама не обещала тебе братика или сестренку? — Флоренс многозначительно зыркнула на подругу. — Твоя тетя пока не хочет детей.

Фиона говорила невнятно, но эмоционально. Ее большие глазки с пушистыми ресничками то округлялись, то смотрели с недоумением или хитрым прищуром.

— А как же я, меня ты тоже не хочешь? — зашепелявила малышка, краснея от обиды, сползла неловко с детского специального стула и побежала искать утешения в руках у моей невесты. — Я ведь, и твой ребеночек!

Букву «р» она пока не выговаривала, поэтому получалось очень забавно. Логику малышки можно было понять, все взрослые, которые окружали ее с момента рождения были для нее особыми людьми, да и чувства Фло к этой девочке напоминали родительские.

Фиона лежала на коленях у Флоренс, крепко держась своими пухлыми пальчиками за ткань ее юбки, и смотрела огромными голубыми глазами на меня снизу верх.

— Могу и твоим ребеночек стать.

Я вздрогнул. С детьми общаться мне доводилось отнюдь нечасто, но искренность этого дитя обезоруживала. Робко улыбнулся малышке.

— Фиона, у твоего папы сейчас как у чайника пар из носа повалит, — пожурила ее Фло. Девчушка захихикала, наверняка представляя себе в красках эту картину.

— Да, — Аллан послал предупреждающий взгляд нам с невестой, будто мы и впрямь покушались на присвоение его чада. — К тому же, доча, ты только наша, а эти двое если хотят, то пусть сами озаботятся… Ай!

Он не договорил только потому, что супруга ткнула его локтем в живот.

Гости на ночь не остались и после обеда поспешили вернуться к себе. Мы с Флоренс в продолжающемся неловком молчании вышли в сад. Разговоры о далеком будущем были темой, не совсем подходящей. О цели визита близких друзей невесты я тоже догадывался. Оставалось надеяться, что проверку я прошел, если не успешно, то хотя бы не провалился.

— После твоего рассказа я понял, отчего прекратились разговоры о разрыве помолвки, — начал я, сжав руки за спиной и смотря вдаль, чтобы ненароком не увидеть лицо Флоренс и прочитать в ее глазах правду. — Из-за угрозы принца, верно? Столько времени я потратил впустую, и ради чего… Где были мои глаза, почему продолжал обманывать сам себя. Мы никогда не были с Гидеоном друзьями. Временные компаньоны, но не более того. Мне жаль, я уже это говорил, но мне искренне жаль. Это моя вина, что ты оказалась в таком положении, что выслушивала от принца угрозы, да и запугивания императрицы тоже из-за меня…

Локтя коснулась чужая рука.

Но почувствовал я это прикосновение словно сердцем.

— Не бери на себя слишком много, — Флоренс мягко улыбнулась. Такую же улыбку она дарила малышке Фионе. Мы справимся со всеми трудностями… Все будет хорошо.

Как же нужно, чтобы был в жизни хоть кто-нибудь, кто бы в нужное время сказал эти три слова.

Какое-то время мы молча нарезали круги по территории поместья, редко обмениваясь незначительными фразами — но это было уже не неловкое молчание — я понял, что с этим человеком мне комфортно находиться вместе и в тишине, а затем разошлись каждый по своим комнатам.

Последние дни я всерьез размышлял о своих дальнейших действиях. Как бы не хотелось отойти прочь от всех дворцовых дел, это было невозможно. Я начал понимать отца, не желающего покидать графство и обосновываться в столице. К такой размеренной и предсказуемой жизни постепенно проявлялся все больший интерес.

Гидеон, Филипп и проигрывающий болезни император. Ни тот, ни другой принц не вызывали у меня восхищения. Даже так, каждый из кандидатов был «многообещающим» во различных смыслах. Сложно предсказать, чье правление окажется для потомков более рассудительным и мирным. Но для нас, ныне живущих, подходящего и единственно правильного варианта не было.

Если бы не императрица, я бы продолжал делать вид, что меня все эти политические дрязги не волнуют. Махнул бы на все рукой и абстрагировался бы от лишних проблем. Филипп тоже был при делах, выдвинул ультиматум. Но по крайне мере он не ставил вопрос о безопасности Флоренс и ее семьи.

Я подозревал, что второго принца и Винтеров связывает что-то большее, нежели лишь желание бастарда переманить на свою сторону нового союзника. Разбогатевший за пару лет маленький род, не обремененный до этого политическими предпочтениями, это ли не заманчивое лакомство, стоит лишь протянуть руку и взять.

Отчего же он не делал ничего раньше? Только ли из-за того, что час кончины нынешнего правителя близок? Из-за моего возвращения живым?

Гидеон начал искать себе влиятельную невесту. И он, и императрица глупцы, если считают, что таким образом придут к победе. Мудрый лидер всегда задумывается наперед. Императору нужна такая супруга, что будет не вызывать вопросов у дворян знатным происхождением, но принадлежность ее к влиятельному клану только ухудшит положение сил в стране. В идеале лучше найти кандидатку из провинциальных дворян, далеко от столицы.

И Флоренс прекрасно подпадает под эту категорию. Девушка брачного возраста, дочь провинциального барона дворянского происхождения, но не обладающего хоть скольким да влиянием. А наличие у нее огромного — с разработкой залежей винтерия это стало очевидно всем — приданого, делает брак с ней весьма желанным. Не только для короны, но и для прочих аристократов.

Сейчас я как бельмо на глазу для многих мужчин, как знакомых, так и остающихся неизвестными. Как я еще выжил — уверен боги довольно часто получали молитвы о моей кончине. В таком случае от притязаний законного жениха на руку Фло не осталось бы и следа. Охота на невесту воистину поразила бы всех своими масштабами.

Один такой «женишок» недоделанный уже околачивается рядом. Брук или как там его, его скрытые намерения не дают мне покоя. Но когда я поднял невзначай вопрос о посещении шахт и встрече с арендатором, Флоренс как-то неловко отшутилась. Очевидно, говорить об этом она не желала. Так что я тоже не стал более упоминать свое намерение познакомиться. Но это не значит, что я отказался от подозрений.

Рано или поздно Флоренс заставят посетить столицу и дворец. И лучше нам не только подготовиться, но и действовать на опережение.