Я разорву эту помолвку! (СИ)

Глава 3. «Я разорву эту помолвку!»

Вернулась в комнату со стаканом теплого молока.

Оказалось, что поварихе тоже не спится. Она, конечно, удивилась моему внезапному появлению, но услышав причину, поспешила помочь.

Очень кстати, я вдруг осознала, что пользоваться бытовыми приборами этого мира не умею, и сама молочка бы себе на этой причудливой плите не разогрела бы. Поспешила с добычей обратно наверх.

Свет из комнаты мага в коридор не доносился, дверь спальни его была закрыта, видимо, уже лег спать. Подлый! Камень бесчувственный! Отчихвостил меня почем зря и довольный завалился на боковую.

Нет, камни — не люди.

Я присела на кресло возле окна и поджав под себя ноги, чтобы не мерзли, глотнула теплой жидкости. Только легче мне от этого не стало. Так невозможно грустно было на душе.

Бедняжка Флоренс, она ничем не заслужила такого обращения!

Да, может быть, она и одевалась, и красилась не по моде, но разве это повод так оскорблять девушку?

Я родилась и выросла в современном мире, мне не чужды были феминистические настроения, поэтому парадигму того, что миром управляют и властвуют мужчины, принять отказывалась.

Даже на Земле отказывалась. Претило мне и отсутствие свободы выбора, свободы личности. Никто не вправе решать за девушку ее судьбу и то, как она хочет выглядеть.

Этот мир, однако, более патриархальный, чем привычная мне реальность. Но вот мирится с этим я не собиралась. После еще одного часа размышлений и оплакивания разбитого сердца, я взяла себя в руки.

Теперь я Флоренс Винтер.

Что-то маг говорил по поводу долгов и разорения баронства.

Не бывать этому!

Даже в этом мире я добьюсь такого величия и власти, что смогу сама выбирать свою судьбу. А для этого нужны деньги, много денег. Упорства и любви к труду мне не занимать.

Жить в бедности и нищете не хочется никому. Как не крути, а деньги нужны всем. И тем, кто богат, и тем, кто беден. Все это чушь, что счастья на них не купишь.

Когда есть деньги — есть и возможность путешествовать по миру, заниматься творчеством и хобби, делать свое любимое дело не оглядываясь на затраты, помогать другим, нуждающимся в помощи людям, животным.

Вот проводим завтра женишка и сразу приступим к делу. Я наметила для себя «наполеоновские» планы.

Нужно выяснить экономику местного рынка и ознакомится с предоставляемыми товарами и услугами, проверить бухгалтерию отца и выяснить причину долгов, что-то не верилось мне, что в этом феодальном обществе аристократ может так просто лишится всего.

История моего мира показывала, что причиной банкротству в большинстве случаев служит неграмотное управление.

Так, размышляя, не заметила, как уснула в кресле. А будить меня пришли уже с рассветом.

— Госпожа! Как вы так умудрились, отчего не спали в постели? — забеспокоилась Лара, стоило ей только войти в спальню.

Я пошевелилась. В самом деле, это было плохой идеей. Следовало только почувствовав сонливость, вернуться в кровать.

Я разминала шею, пытаясь избавится от болезненных ощущений. Мышцы поддавались неохотно.

Мари, вошедшая следом за Ларой, тихо фыркнула. Ее поведение мне не нравилось, но пока я решила спустить все на тормозах. Не до этого. Всему свое время. Да и я сейчас не в том положении, чтобы что-либо предпринимать.

Девушки принялись надо мной колдовать. Мари занялась волосами, не жалея силы завивала тугие кудряшки щипцами, которые работали уж точно не от батарейки или розетки. Лара тем временем наносила на мое лицо один слой белил за другим.

Я даже со счету сбилась.

Про себя решила, что это последний раз, когда я буду выглядеть как бледнолицый абориген без бровей. Вот уедет маг, я уж возьму свою жизнь в свои же руки. Надеюсь только, что отец отнесется ко всему с пониманием.

Но если что, всю вину в кардинальной смене моего поведение можно списать на траур по разбитому сердцу. Если спросит, я не собираюсь держать в тайне подслушанный разговор сына его друга.

Так будет даже лучше, потом поднять вопрос об отмене этого брака станет проще.

Барон и жених уже ожидали меня на крыльце.

Том самом, злополучном, где я очнулась меньше суток назад. С недовольством поглядела на мелкие камушки подъездной дорожки — младших родственников одного знакомого мне валуна — я еще помнила это неприятное ощущение от впивающегося в щеку гравия.

— Наконец-то, — пробурчал Джеймс, но я его прекрасно услышала и сделала вид, что не заметила.

Он был одет с иголочки и готов к отъезду. Барон же, видно, одевался в спешке, пуговицы его рубашки были застегнуты криво, кое-где он даже их пропустил, а волосы не были зачесаны на бок, являя миру поблескивающую лысую макушку.

Кажется, отец весьма рассеянный. Но уж лучше так, чем показушная чопорность моего пока еще не бывшего жениха. Более по-настоящему, что-ли. Отец Флоренс сразу стал мне немного ближе.

— Джеймс, ты даже не позавтракал, отчего такая спешка… — конец фразы папеньки сопроводился его смачным зевком.

— Не желаю оставаться здесь ни на минуту более… э-э-э, пока солдаты кладут жизни, не жалея усилий держат линию фронта, — быстро нашелся маг.

Я скривила лицо. Вот же придурок!

Он не желает оставаться дольше в разорившемся доме неприятной ему невесты, если переводить с козлиного. Вон, и еда ему наша по вкусу не пришлась, вчера поковырялся, повозил мясо на тарелке, да и все.

— Как жаль, что ты не можешь остаться подольше. На следующей неделе домой на каникулы возвращается мой сын Томас, он давно мечтал потренироваться с тобой на мечах… Эх, не судьба. Береги себя, Джеймс, пусть путь будет без препятствий, а удача всегда на твоей стороне, — барон похлопал будущего зятя по плечу.

— Пойду я. Дам вам, детям, время попрощаться друг с другом.

Стой, отец! Тпру! Попридержи коней!

Какое такое прощание, да мы едва друг друга выносим!

На лице Джеймса отобразилось стойкое нежелание оставаться со мной наедине. Даже вон, венка на лбу задергалась.

Красив, он, гад такой! Даже когда на лице отвращение написано, все равно красив. Эти губы, и черты лица, даже его щегливость в жестах, все привлекало внимание.

— Ну… прощай! — сказал жених и вгляделся в напомаженное белилами лицо невесты словно готовый к предстоящей битве, когда барон Винтер отошел подальше.

Ждал, наверное, фонтан слез и очередную попытку обморока, а может и вовсе, что я словно ребенок схвачусь за его руку или ногу и откажусь отпускать.

Я растянула губы в улыбке. Чтоб тебя по дороге лошадь с седла сбросила!

— До свидания, сэр Джеймс. Я буду молится о вашем благополучии, — опустила глаза, чтобы он не видел моего язвительного взгляда.

Удивляюсь, как только получилось сказать эту фразу столь удрученным и льстивым голоском.

Надеюсь, больше не увидимся. Готова обсудить расторжение помолвки через письма, добавила уже про себя.

— Да, я… рад, — протянул маг, уже радуясь отъезду, и обернувшись, оседлал черного словно ночь мерина.

— Скатертью дорожка, — пробурчала я себе под нос, глядя, как поднимается на дороге пыль от копыт исчезающего вдалеке всадника, подняла юбки, не дожидаясь пока фигура Джеймса полностью скроется за горизонтом, и отправилась в дом.

Показалось, что сама атмосфера в поместье после отъезда жениха претерпела изменения. Стало как-то спокойнее и легче. Настоящий энергетический вампир. Светка мне про них все уши прожужжала.

Барон после того, как проводил сына своего старого друга снова отправился в спальню, досыпать. Мне же уже не заснуть. С помощью Лары смыла весь этот макияж и привела в порядок волосы, хоть горничная и ворчала.

Под ее жалостливым взглядом убрала банку с белилами и щипцы для волос в дальний ящик комода. Все, они теперь в долгосрочной ссылке. До очередного визита «ненаглядного» женишка так уж точно.

— Леди, не желаете ли позавтракать?

— Неси, — предвкушающе улыбнулась я, вспоминая прошлый ужин, и мастерство приготовившего его повара, которое я успела оценить по достоинству.

После сытного завтрака настроение мое значительно улучшилось. Немало этому способствовал факт того, что мой «благоверный» уехал далеко-далеко и увидимся мы еще не скоро, а может, если повезет, и вовсе никогда.

Нет, не подумайте, я смерти его не желала. Что я, зверь что ли какой?

Пусть живет себе долго и счастливо, но без меня. Замуж я решительно не желаю.

Я засела в библиотеке. Если слуги и удивлялись моему поведению, то виду при мне не подавали. Лишь Мари пару раз цокала языком да глаза закатывала. Ну и пусть, мне то что. Я девушка взрослая, мне по барабану что там думают другие люди.

Папенька барон все свое время проводил либо в своих покоях, либо в теплице. Когда я решила осмотреть поместье и попросила Лару тайком провести мне экскурсию, то была в шоке, когда вошла внутрь этой постройки.

Каких только цветов и растений здесь не было!

Я в жизни своей ничего подобного не видела. А ведь я землянка и просто так меня не удивишь, но этот цветочный аромат и многочисленные клумбы, горшки, кадки с диковинными цветами всех форм и цветов не мог не поразить мое воображение.

Так вот какой цветочный аромат я почувствовала, когда сделала первые вдохи в новом мире, там, на гравийной дорожке, едва приходя в сознание.

Барон копался в земле с маленькой лопаткой в руках. Лара шепнула, что отец Флоренс никому не разрешает хозяйничать в теплице. Если садом еще занимается садовник, то здесь вотчина только отца.

Если мужчина и удивился визиту дочери, то виду не подал. Однако поняла я, что не вписываюсь в рамки привычного поведения прежней владелицы тела, когда сердобольная Лара сообщила мне, что Флоренс презирает увлечение отца и добровольно в теплицу никогда не захаживала.

Вот дела!

Да и чего такого трудного заглянуть к отцу, по нему же видно, что это его увлечение ему дорого и близко сердцу — вон, сколько усилий и труда он прикладывает — да и я понимаю, если бы хобби барона было, скажем, разведением свиней или еще какой крупной живности, такое не каждому по вкусам и многие животных боятся, но почему прошлая Флоренс так упорно игнорировала занятия отца я уже, наверное, не узнаю.

За то, что мое отклонение в поведение может насторожить и взбудоражить местных обитателей поместья, я не переживала. Потому что они были несущественными, пусть и непривычными, но люди ведь меняются, а поводов заподозрить иномирного переселенца и другую душу я не давала.

Наоборот, даже лучше, что мало-помалу потихоньку в линии поведения Флоренс проскальзывают перемены, так будет менее заметно, решила я.

Библиотека всех ответов на вопросы мне не дала, но с задачей прояснить мне картину мира справилась.

Мир Элиан был магическим миром. Магия была главным ресурсом и топливом, дающим энергию для работы всевозможных устройств. Она была в этом мире везде. Но в разных количествах.

Была магия, которой обладали люди. Их называли магами. Они могли подчинять себе потоки и перенаправлять их, чтобы достигать желаемого результата. Источником их сил чаще всего была растворенная магия в окружающей среде.

Реже встречались маги, которые черпали силы из собственного источника. Он назывался ядром. Но его запас был ограничен, подобно резервуару с водой. Он мог растягиваться и сжиматься в зависимости от состояния самого мага и его возраста, перенесенных им травм и заболеваний, и даже от настроения.

Чаще всего такие маги становились боевиками или целителями, ибо их сила наименее прочих зависела от окружающей среды, поскольку черпали ее они из самих себя.

Другие же, которые могли управлять силой внешнего мира, становились стихийниками или артефакторами, бытовыми магами и прочими. Их на Элиане было больше всего.

Империя Элевис, в которой я сейчас и находилась, была одной из многочисленных стран этого мира. Здесь магия не была под запретом и активно использовалась во всех сферах жизни. Хотя были в этом мире и такие государства, которые отвергали всякую магию и совершали гонения на носителей магического дара.

На Элиане им обладали не все. Это был своего рода ген. Как например, не все люди рождаются с одинаковым цветом глаз или волос, и ничего не поделаешь, ты остаешься такой какой есть, против природы не поспоришь.

Вне зависимости от приложенных усилий, если чего нет — того нет. Так и тут, если родился человеком, не наделенным и толикой дара, то ничего с этим не поделаешь.

С одной стороны, такое казалось обидным.

Ну не виноват же ребенок, если так решила судьба, а с другой стороны — что стало бы с этим миром, если бы развелось такое количество одаренных? Да он бы давно уже перестал существовать. Во всем нужно равновесие и мера. То, что поголовно все магией не владеют — это как подушка безопасности для этого мира и средство самосохранения.

Вот если бы на Земле у каждого дома был мини-атомный реактор? Да наша хрупкая голубая планета уже давно бы превратилась в звездную пыль!

Элевис была империй процветающей.

Территорию страна занимала обширную и имела выход к нескольким морям, что делало ее одним из центров торговли этого мира. Экономика была на уровне, чего не скажешь про многих соседей, которым с географией повезло меньше.

А поскольку границы уже давно устоялись и вопросов не вызывали, остальным странам ради прогресса и собственного процветания оставалось либо вступать с более сильными странами в союзы, либо объединяться с такими же слабыми государствами, как и они сами, и идти воевать за ресурсы и территории против этих сильных.

В принципе, логичная и типичная схема, отработанная на Земле.

Самой распространенной формой правления была монархия.

В основном неограниченная, абсолютная власть короля или императора, но были и государства, где правил премьер-министр или глава парламента. Демократия скорее осуждалась, нежели насаживалась остальными и продвигалась как лучшая форма правления.

Но при это нельзя было сказать, что типичным режимам правления была тирания или тоталитаризм.

Главному лицу страны дозволялось далеко не все. Даже короли и императоры не могли, например, просто так отнять жизнь любого своего поданного, вне зависимости от его сословия, или отобрать собственность, которая им не принадлежала.

Конечно, как и на Земле, здесь были свои паршивые овцы. Были и королевства, которыми правили самодуры, а народ терпел лишения, были и самопровозглашенные диктаторы, поднявшиеся из низов и занявшие свое место благодаря харизме и преданным последователям. Были и государства, которыми правило духовенство — то бишь глава местной церкви.

Такие порядки мне были привычны.

Тяжелее пришлось принять и осознать, что здесь люди не рождаются от рождения равными. Сословное деление было везде. Ну, демократии почти нет, так что это логично.

Но мне все же становилось не по себе от мысли, что кто-то ограничен в своих правах и обременен обязанностями лишь потому, что родился в семье крестьянина или купца, а не дворянина.

В этом отношении мир Элиан отставал от Земли.

Пусть здесь есть магия, но она не является панацеей от всего, и там, где есть люди, есть и деление на сословия, на классы. Да, у нас оно выражалось мягче, в основном по экономическому и финансовому положению, а не по «голубизне» крови, что течет в жилах.

Выяснив это, стало проще понимать социально положение Флоренс и ее отца.

Да, баронство Винтер. Старые аристократы империи. Голубая кровь, но не настолько, чтобы позволить себе дорогую жизнь в столице и постоянное членство в совете императора… или позволить себе оплатить услуги садовника-мага, чтобы он привел в порядок сад.

Я со вздохом отодвинула пятый том гражданского кодекса и взглянула в окно библиотеки, которое выходило на сад и озерцо, больше напоминавшее болото из-за зарослей камыша и буро-зеленой тины.

С момента отбытия Джеймса прошло три недели.

Брат Флоренс и единственный сын барона Винтера — Томас — так и не появился. Его письмо о том, что каникулы он решил провести в академии пришло за день до ожидаемой даты визита.

Барон расстроился. Виду он пытался не показать, но потому, как быстро он отправился в свою теплицу, даже не дожидаясь дессерта — то было за ужином — дало мне ясно понять настроение папеньки.

Как бы уверенно и целеустремленно я не была настроена поначалу, едва попав в этот странный и чуждый мне мир, на деле моя адаптация еще не закончена.

После того, как я проводила Джеймса и вернулась в дом, который и не был моим домом, осталась одна в окружении незнакомых людей, говоривших на чужом языке, который я чудесным образом или по воле богов, понимала прекрасно, что, однако, не делало его для меня даже капельку роднее, как на меня навалилась страшная хандра.

Я проводила время в «своей» комнате, которая тоже по факту мне не принадлежала и оплакивала прошлую жизнь.

Скучала по друзьям и знакомым, привычным и таким повседневным вещам как телефон и кофеварка, реклама по телевизору и даже по постоянным пробкам по дороге на работу.

Если для остальных обитателей поместья барона Винтера мое состояние и было удивительным, они этого не показывали.

Отец Флоренс проводил свободное время в теплицах, цветы его интересовали больше дочери. А может, он был настолько привычен к такому поведению, что давно уже перестал удивляться.

Память Флоренс — прежней и полновластной хозяйки этого тела — так и не проявила себя. Вопреки моим надеждам. Я чувствовала себя такой невеждой в вопросах по обитанию в этом мире, что мне даже начали сниться по ночам кошмары.

В основном о том, как меня вытаскивают из постели слуги — обычно Мари, эта ехидная девица — и тащат на народный суд, где крестьяне выкрикивают слова на непонятном языке и грозят зажженными факелами. В конце концом я оказываюсь привязанной к столбу, вокруг которого разбросан хворост и солома для сожжения.

Лара, моя маленькая, преданная горничная, не прекращала попыток привести меня в чувство. Именно от нее я узнала, что все в поместье решили, что мое депрессивное состояние связано с тем, что Джеймс отправился на войну.

Честно говоря, о нем я вообще не думала.

Уехал и черт с ним. Хотя он тоже мне снился.

Этот его взгляд, словно вся моя персона вызывает в нем отвращение и убожество. А принимал ли он меня и Флоренс, в ту последнюю встречу я не могла отделить нас с прежней хозяйкой тела друг от друга поскольку очнулась тогда накануне и выглядела совсем как она, за человека?

Настоящего, живого человека с собственной личностью и взглядами?

Нет.

Это было очевидно.

Из подслушанного разговора с его приятелем я познала основную прелесть этого патриархального общества, что подтвердилось и найденными в библиотеке позднее подборками старых газет и журналов.

Если мужчина был повесой — о нем писали с легким восхищением и с юмором следили за его похождениями и победами. Если женщина позволяла себе «легкомысленность» — она была падшей и исключалась из высшего общества.

Если мужчина был дельцом и успешным предпринимателем — он талантлив и умеет достигать высот, если писали о деловой женщине — она добилась всего жалостью и благодаря уступкам чутких мужчин ее слабой априори половой принадлежности.

Разведенный мужчина или вдовец мог беспрепятственно жениться снова, женщине же оставалось носить траур до конца дней или запереть себя в монастыре при храме, спасаясь от порицания во взглядах представителей высшего общества…

Такие двойные стандарты меня бесили особенно.

На земле подобное тоже было распространено, но женщины могли такому противостоять. Были феминистки и борцы за права женщин, существовали законы о запрете дискриминации, профсоюзы и гражданские общества.

Здесь же подобным и не пахло.

Одновременно с развитием магической науки и работающих на этом уникальном топливе технических устройств, социальная сфера жизни общества оставляла желать лучшего. Но судя по прессе и книгам, которые я успела прочесть, такое обстоятельство дел никого не смущало.

Слова Джеймса эхом прозвучали у меня в голове.

В бесчисленный раз за эти три недели с тех пор, как он умчал на своем бравом коне вперед войне, лишь бы подальше от неугодной невесты и навязанного воле договорного брака.

«…корова… не левис… рта не раскрыла, сказать совсем нечего…»

Почему я позволила этому неотесанному чурбану отнестись ко мне как к вещи? Я ведь живой человек, у меня есть чувства! Почему я не ворвалась в его спальню и не закатила скандал? Почему не постояла за себя?

Пускай я тогда только очнулась в незнакомом месте, но мой характер и сила духа никуда не делись. Когда это я спускала на тормозах, что со мной относятся как с тряпкой?

Быть всю жизнь сильной, чтобы потом оказаться слабой.

Это было больно. И стало второй, после первой — тоски по дому — причиной моей хандры.

Слова Джеймса, его шовинистское мировоззрение стали для меня ударом ничуть не меньше того, что я умерла и оказалась в этом мире в чужом теле.

Время лечит.

Вот и мою душу залатали секунды, минуты и часы иступленной боли.

Я умерла.

Меня больше нет.

Кто я — Флоренс, или Полина?

А может, ни та, ни другая?

Сейчас я могу дать ответ.

Меня зовут Флоренс Винтер, я дочь барона Нельсона Винтера, и сестра Томаса Винтера, приятно познакомиться. Я не та девушка, которая будет лить слезы по своему жениху Джеймсу или какому-либо другому мужчине. Я не та, кто будет сидеть дома, тратить деньги и смотреть как приходит в упадок ее собственный дом.

Но я и не та одиночка и карьеристка, что ставила работу превыше всего на свете.

Я Флор.

Я буду жить так, как мне хочется.

И я непременно разорву эту помолвку.