Я тебя тоже

Глава 27. Рита

Я тихонько пробираюсь по главной дороге, стараясь не привлекать к себе внимания. Но, стоит свернуть на проселочную, как я топлю что есть мочи! «Скорее, скорее», - звучит в голове. Только бы скорее избавиться от тела. Как будто вместе с ним исчезнут и воспоминания этого ужасного вечера. Я преступница, пока оно здесь! «Нет тела, нет и преступления», - с этими мыслями я устремляюсь вперед, проторенной тропинкой. Пустынная дорога к домику на озере, пролегает через мост. Мост над рекой, особенно глубокой в этом месте.

Конечно, лучше всего было отправиться на водохранилище и выбросить труп прямо посреди водоема. Он заляжет на дно, и дело рук моих никогда не всплывет на поверхность. Но, черт подери, плутать посреди ночи в поисках проселочной дороги, ехать за тридевять земель, рискуя быть обнаруженной, искать лодку, загружать в нее труп… Нет уж!

Телефон периодически пищит, высвечивая на экране имя соседки. Мария Андреевна тревожится моим длительным отсутствием. Она звонила уже трижды, и прислала пять сообщений. Еще бы, время позднее! Но я боюсь прикасаться к коварному аппарату. Боюсь, что не смогу совладать с собой, что мой голос выдаст меня. Как будто, стоит взять в руки трубку, как из меня польются признания в убийстве.

Узкая однополосная дорога не предусмотрена для ночных передвижений. Темная и неуютная, она не привечает гостей в это время суток. Дальний свет фар выхватывает из темноты указатель. «Наконец-то», - радуюсь я. «р.Курица» - гласят белые буквы на синем фоне. «Какое подходящее название», - думаю я. Наверняка, с Курицей такое впервые? Пластиковые бутылки, пакеты и прочий синтетический мусор, которым щедро одаривают ее горожане, здесь в избытке. Но вот трупов речка еще не видала!

Не заезжая на мост, я останавливаю машину на обочине, выхожу и зажигаю сигарету. В теории все предельно просто: вытаскиваю труп из машины и бросаю его в реку. Однако на практике… Сама мысль о том, что мне снова предстоит увидеть мертвое тело девушки, только что говорившей со мною, приводит в ужас. На голове дыбятся волосы! Все происходящее кажется жутким ночным кошмаром. Вот сейчас я проснусь в уютной и теплой постели. И все случившееся окажется сном. Но нет! Любой, даже самый страшный сон – лишь детский мультик в сравнении с реальностью.

Я захожу на мост. Вода внизу безмятежно отражает свет фар. Кажется, что река тоже спит, под защитой высоких сосен. Лишь изредка доносится всплеск, так, словно она тихонько всхлипывает во сне. Эту дорогу я знаю наизусть. Проехать еще немного, и взору откроется большая поляна, а за ней начнутся летние домки. Все, как на подбор, окруженные резными заборами. «И теперь, каждый раз, пересекая мост по дороге в наш маленький рай, я буду знать», - я глубоко вздыхаю, отгоняя прочь эти мысли.

Безмолвный лес хранит молчание. Вот кто будет беречь мой секрет! Прислушиваюсь к тишине. Из свидетелей только ночные птицы. Тем не менее, я медлю, представляя в деталях, как буду осуществлять свой план. Все следует делать быстро, очень быстро! Хотя, вокруг ни души, все может измениться в любой момент. Вдруг какая-нибудь сумасшедшая парочка свернет с главной дороги в желании уединиться в лесной глуши?

Возвращаюсь к машине и открываю заднюю дверь. Из темноты салона пахнет свежей выпечкой. Девушка лежит, свернувшись клубочком. Кажется, она спит, подтянув колени к груди. Взъерошенные волосы закрывают лицо, куртка сползла, обнажив плечо. Я замираю на месте. «Никто не сделает этого за тебя!», - мысленно подталкиваю себя в спину.

Мне чудится, как брошенное в воду, ее легкое невесомое тело всплывает на поверхность, и, уносимое рекой, плывет куда-то в сторону города. Я вспоминаю кадры из фильма, стилизованного под средневековье, где приговоренного к смертной казни отправляли в последний путь с камнем, привязанным к ногам. «Следовало подумать об этом заранее», - ругаю я себя. Где теперь искать грузило? А без него труп неминуемо всплывет! Я паникую, но вдруг меня осеняет. «Кирпич!», - с этой мыслью я кидаюсь к дверце, боясь не обнаружить его на месте. Точно он мог выпрыгнуть по дороге. Однако, белый кирпич лежит на сидении.

Перевязав его бечевкой, словно подарочной лентой, крест-накрест, я застываю перед распахнутой дверцей машины. Следующий пункт инструкции по избавлению от тела – прикрепить грузило к ногам трупа. Стараясь дышать глубоко и ровно, я приближаюсь к объекту. Осторожно, на цыпочках, будто боясь разбудить. «Да возьми же себя в руки, наконец!», - я решительно ловлю в петлю белоснежные подошвы джинсовых кедов. Веревка плотно стягивает щиколотки девушки. Забыв про маркий льняной костюм, я опускаюсь прямо на землю рядом с машиной. Кажется, сделанное только что отняло все мои силы.

«Вот идиотка», - вяло рассуждаю я, глядя перед собой, - «ведь нужно было сначала вытащить ее, а потом привязывать кирпич к ногам». В бессильной злобе на саму себя, я встаю на колени и принимаюсь распутывать узел.

- Вадим, - доносится из салона. Я замираю и прислушиваюсь. Тишина! «Показалось», - решаю я, - «немудрено, после такого меня будут долго посещать галлюцинации».

- Вадим, - опять слышится слабый шепот.

Я, словно ошпаренная, опрокидываюсь на спину и пячусь назад. В спасительной темноте, обняв руками колени, нервно смеюсь. Когда первая волна шока отпускает, в голове мелькает догадка: «а ведь я даже не удосужилась проверить пульс». Что, если она и в самом деле жива? Я вскакиваю на ноги и подбегаю к машине. Потревоженное манипуляциями тело изменило позу. Ноги, с привязанным грузом, свешиваются наружу. Верхняя часть распростерлась на резиновом коврике. Отброшенные в сторону волосы открывают взору лицо. И, хотя тусклый отблеск фар лишь частично освещает его, я четко вижу, что губы ее шевелятся…

Увиденное настолько впечатляет меня, что глаза наполняются слезами. Не то от радости, не то от страха. «Она жива!», - эта фраза, подобно исцеляющей мелодии, звучит внутри меня, снимая с плеч тяжелый груз. «Я не убила ее! Она живая!», - настолько окрыленная этой мыслью, я чуть не кидаюсь будить ее. Мне хочется обнять, расцеловать, прижать к груди ее макушку. Словно бы я обрела потерянного в страшной катастрофе друга, нашла его живым, хотя уже отчаялась...

Но ведь это я - причина ее не случившейся смерти! И что теперь? Привести ее в чувство? Оказать первую помощь? Отвезти в больницу? А после - в полицию! Чтобы поведать им любопытную историю о том, как я чуть было не пришибла кирпичом «ни в чем не повинную девушку». Дождалась, пока муж отчалит в командировку, оставила дочку с соседкой, отправилась прямиком к ее дому, там заехала ей кирпичом по башке, и погрузила в свою машину в полной уверенности, что дело сделано. Однако жертва выжила! Выходит, что кирпич – крайне ненадежное орудие убийства.

Я вгрызаюсь в собственный палец и откусываю заусенец на мизинце, прихватив кусочек живой плоти. Палец пронзает резкая боль. Но я словно окаменела. Я чувствую себя игрушкой в чьих-то неопытных руках. Как будто кто-то потусторонний управляет моей судьбой, меняя сюжет на свое усмотрение. «Уж лучше бы ты умерла», - в отчаянии думаю я, глядя в сторону белеющих подошвами джинсовых кедов.

Отпустить ее равносильно тому, что подписать смертный приговор самой себе. «Она заявит в полицию, как пить дать, заявит! По-крайней мере, я бы на ее месте поступила именно так. И тогда…», - я сглатываю, представляя себе последствия. «Предложить ей денег за молчание? Это мы уже проходили! Тогда что?», - я усиленно тру лоб. С пальцев в глаза сыплется налипшая грязь. Серое вещество в моей голове сейчас больше походит на манную кашу с противными комочками. Как говорил отец, когда я не могла вычислить квадратный корень: «Рита, у тебя вместо мозгов кисель». Что ж, папа, спустя столько лет вынуждена признать, что ты был прав.

«С меня хватит!», - решаю я, - «Если еще хоть что-нибудь произойдет сегодня, я просто сойду с ума. Я не знаю, что делать! Не знаю! Не знаю!». Я обхватываю руками голову. Время неумолимо бежит, медлить нельзя. Если она очнется, пути назад не будет!

Бросаюсь к багажнику. Вадима всегда удивляло его содержимое. Багажник моей машины, как дамская сумочка, имеет ответ на все случаи жизни. Здесь рядом с запаской лежат кроссовки, в аптечке по-соседству с таблетками хранятся тампоны. В хозяйственном «отсеке» содержится ассортимент магазина хозтоваров: все, от садового инвентаря до канцелярских принадлежностей.

- Зачем тебе это? – вопрошал мой муж, вынимая из багажника старую простынь.

- На всякий случай, - раздраженно бросала я.

- Ну, это понятно, - кивал он на резиновый коврик для фитнеса, - а вот это?

Он брал в руки набор цветного картона.

- Пригодится! – отбирала я находку.

- Ну а это? – он указывал на альбом с фотографиями.

На что я смущенно опускала глаза:

- Иногда полистать.

На самом деле каждая вещь в багажнике ждала своего часа. Когда ты возишь с собой двух девчонок, нужно быть готовой ко всему! Так, однажды мы на скорую руку соорудили поделку на утренник для Зои, только благодаря запасам цветного картона. Другой раз умудрились починить Нинкины любимые кеды супер-клеем. А как-то зимой, выбравшись на природу, в три счета смастерил кормушку для птиц из старой коробки и скотча.

Недолго думая, я стягиваю бечевкой запястья девушки, плотно связываю ноги и склоняюсь над ее лицом. Она что-то бессвязно бормочет, словно в бреду. В мешанине из слов то и дело проскальзывает имя моего мужа. Обозленная, я залепляю ей рот кусочком липкого скотча. Приходится жертвовать старой простыней. Ситцевый квадратик призван сыграть роль мешка, который я одену ей на голову. Тот факт, что в моей машине лежит связанная по рукам и ногам девушка, никак меня не трогает. Теперь, когда она оказалась живой, я уже не чувствую себя виноватой. Все напряжение как рукой сняло! И теперь я оправдываю свои действия исключительно благими намерениями.

Я оцениваю результаты своих трудов и сажусь за руль. Но куда ее везти? В домик на озере? Это безумие! «Яблоневый сад», - слышу я собственный голос. Заброшенная дача родителей, пожалуй, лучшее место. Там никто не найдет ее!

Давным-давно дачный поселок жил насыщенной жизнью, полный садоводов автобус курсировал из города мимо яблоневых рощ. Да и сами рощи выглядели ухоженными и по осени, как новогодние елочки, украшались спелыми плодами. Но пенсионеры, завсегдатаи дачных угодий, постепенно уходили в мир иной. А их дети не могли найти применение такому наследству. Сейчас, когда многие обзавелись загородными домами, а выращивать огород стало не модным, большая часть участков пустуют. И только самые ярые любители дикой природы все еще наведываются туда.

Также и мы забросили некогда обожаемую дачу. Родители – в силу проблем со здоровьем, а мы - в угоду домику на озере. Стоило продать участок, который постепенно зарастал высоким бурьяном. Но я не решалась! Он так много значил для меня, там, в этом маленьком домике, я коротала свое детство.

В отличие от родителей, которые несли трудовую вахту, я обожала бывать на даче. Пока они пололи, копали, удобряли и рыхлили, я гуляла, вдыхала свежий аромат леса, изучала местную флору и фауну. Больше всего я любила сентябрь! Когда уже холодный воздух наполняется ароматом влажного леса и переспевших яблок. Когда георгины роняют последние лепестки, и только стойкие бархатцы продолжают цвести, не желая сдаваться на милость природы. Когда клены надевают свой последний золотистый наряд, готовясь обнажиться накануне долгого сна.

У подножия вековых берез алеют зонтики пятнистых мухоморов. В это время года солнце кажется особенно ярким! И без того красочный лес преображается под его лучами. Родители, уставшие от полевых работ, консервирую домик на зиму, и обсуждают план посадки на будущий год.

Поглаживая в кармане найденную по дороге розовощекую грушу, я петляла меж дачных участков. В надежде отыскать какую-нибудь запоздалую вкуснятину, вроде плодовой паданки, или боярышника. Да и просто насладиться красотой увядающей природы. Взглянуть одним глазком на заключительные штрихи, послушать торопливые трели птиц, жужжание неутомимых пчел, шорох листвы под ногами. Конечно, мне меньше всего хочется осквернять таким вот образом свои теплые детские воспоминания, но выбора нет… Не оставлять же ее в машине?

- Риточка, ну что же вы не отвечаете! – скрипит в трубке встревоженный голос Марии Андреевны. – Я уже вся извелась.

- Простите меня, Мария Андреевна, я скоро буду. Простите, пожалуйста! Сможете еще часок покараулить? – я вспоминаю, как в юности точно также отпрашивалась у мамы, в желании урвать еще часок в веселой дворовой компании.

- Да, конечно! Теперь я спокойна. Не торопитесь, - заверяет соседка.

Я нахожу в бардачке связку с ключами от квартиры родителей, от гаража, от домика на озере. Есть среди них и большой сувальдный ключ от дачного замка. Его я прячу в карман, завожу машину и выезжаю на главную дорогу. Проходит больше часа, когда из темноты выныривает долгожданный указатель «Яблоневый сад». С тех пор, как поселок отрезали от линий электропередач, редкие садоводы решаются остаться здесь на ночь. Мне же это на руку!

Участок родителей одним боком примыкает к лесу. Это тесное соседство нежелательное с точки зрения выращивания овощей, было таким желанным для меня. Близость к лесу привлекала на участок его жителей. На деревьях выстукивали клювом дробь красноголовые дятлы. Под пологом ночи ежи беззастенчиво шарились по мусоркам. А белки, совсем не боясь людей, позировали с веток старой ели прямо средь бела дня.

Моя машина крадучись пробирается по узкой выстланной щебнем дороге. Низкие ветви деревьев царапают крышу. И я мысленно прощу прощения у своего верного четырехколесного напарника. И вот, наконец-то, впереди виднеется тупик, а справа - облезлая от времени витая калитка нашей дачи. Трава с меня ростом! Добротные навесные замки в целости и сохранности. Скрипучие двери с трудом отворяются, из домика пахнет сыростью. «Надо бы навести здесь порядок», - рассеянно думаю я.

Выхожу на улицу и прислушиваюсь. Дремучий лес сбоку зловеще покрикивает голосами ночных птиц. В другой ситуации я бы не отважилась совершать подобную вылазку. Но сейчас мое сердце трепещет! Однако совсем не от страха, а от восторга. Пугающе странного и захватывающего чувства. Я жажду провернуть все максимально быстро и правильно. Не представляю, что буду делать дальше! «Я подумаю об этом завтра», - подобно героине любимой книги, решаю я и направляюсь к машине.

Развернув на земле резиновый коврик для фитнеса, я за ноги подтягиваю тело девушки наружу, совершаю усилие и укладываю ее на коврик. Далее, приподняв его края, медленно тащу в сторону калитки. Я не помню, как преодолеваю расстояние до двери, как умудряюсь затащить ее тело на ступеньки. Но я делаю это! И уже внутри, прикрыв входную дверь, выдыхаю с облегчением. Далее иду к машине, беру из бардачка фонарик и выключаю фары. Я действую так точно, без единой запиночки, словно в моей голове действительно есть четкий план. Я превращаюсь в робота, который следует программе.

Откуда человек черпает силы в подобных ситуациях? Как будто где-то внутри нас хранится мешочек с неприкосновенным запасом жизненных сил, доступ к которому открывается в нужный момент. На самом деле организм человека таит в себе столько загадок. Мы не знаем и половины!

На узенькой кровати, свернутые в рулик, лежат впитавшие влагу, старые одеяла. Пошарив вдоль стен, я не нахожу ни единой выпуклости. Здесь нету труб и батарей, к которым в фильмах наручниками пристегивают заложников. У меня и наручников-то нет! Зато на маленькой кухоньке есть дверца в подвал. Тяжелая железная крышка прямо в полу. Оставлять пленницу в подвале чревато. Пока я вернусь, крысы съедят ее заживо, или к утру она окоченеет до смерти. Ее смерть не входит в мои планы! Пока не входит…

Предоставив моей «гостье» достойный ночлег, я навешиваю замок и завожу машину. Нужно спешить домой. «Надеюсь, Зойка еще не уснула», - размышляю я, разворачиваясь на тесном пятачке. Важно успеть подарить дочери ее законный поцелуй на ночь.