Забери мою роль

Глава 8.2 Плохая дочь

Сердце тут же ушло в пятки и, кажется, возвращаться не собиралось. Красавица? Почему не как обычно: «глупое создание», «существо без отпечатка мысли на лице» или как в прошлый раз короткое «эй»?

Наконец-то, вспомнив, что нужно хотя бы дышать, я попыталась разжать его руки, но он лишь сильнее их сжал:

— Сегодня у тебя есть шанс узнать кое-что очень важное.

— С чего вдруг такая доброта? — всё же спросила я, стараясь не выдавать чрезмерное волнение. Даже спиной я почувствовала, как он ухмыльнулся.

— Цели корыстные, как ты понимаешь.

“Да кто бы сомневался”, - мысленно отметила я, и тут же затаила дыхание. Роберт намеренно сделал паузу, и вдоволь насладившись моей беззащитностью перед его физическими возможностямии, продолжил:

— Но цена за информацию приемлемая, — произнёс, будто мы, и правда, говорили о товаре. Вот только, так называемая, покупка была бы, скорее, котом в мешке. Роберт наклонился чуть ближе, это было нарушение всех возможных границ, но ему и дела не было до моего личного пространства. — Взамен ты всего лишь заменишь Миссис Чайни на несколько дней, — продолжил Левицкий. — Она взяла отпуск, а я жить не могу без этого напитка. Конечно, у тебя не выйдет хорошо, но как я уже говорил, готов дать тебе шанс.

Мерзавец! Почему он вообще считает, что мне интересны вакантные места в стенах его компании?! И что он ещё задумал? Вряд ли это предложение, на которое стоит соглашаться. Я уверена, Левицкий и пальцем не пошевелил бы ради моего благополучия. На этот раз он не добавил пошлого намёка о второстепенных обязанностях, но радости от этого по-прежнему никакой.

— Придётся тебе самому научиться заливать кипяток в заварник, — ответила я, оставив попытки выбраться из его хватки. Поистине бесполезные занятие. Он огромен.

Роберт вроде бы едва заметно, лишь на мгновение, прижался к моей шее, я почувствовала его горячее дыхание совсем близко, и мне даже показалось, он шепнул: «Соглашайся». Правда, теперь он громко добавил:

— А твой отец сам сможет обращаться с кипятком в колонии? И это лучший вариант. По одной из версий всё может быть намного хуже. И кипяток ему может вовсе не понадобиться на том свете. Он ведь только вышел из больницы, я прав, милая Эль?

Эти его слова словно облили ледяной водой посреди изнуряющего зноя. Папа провёл непростое лечение в больнице, ему ещё необходим курс реабилитации, благодаря моей новой работе я могу оплачивать счета, однако совсем скоро очередной суд, который перенесли из-за состояния здоровья папы. Я даже начала оставлять небольшой процент надежды, что Роберт решил нам больше не досаждать. Глупая. Он вряд ли способен на щедрость под знаком добра, и вполне логично, что вновь пускает в ход угрозы.

— Если ты снова натравишь на него своих людей… Я тебе… — договаривать не стала, вспомнив, что до сих пор мне удавалось сдерживаться в ответ на колкие фразы, лишь интуитивно сжала кулаки, представляя сценарии расплаты с тем, кто способен на подобные жестокости.

— Заодно и расскажешь о своих фантазиях, — хохотнул он и разжал руки, а я чуть не упала, совершенно не ожидая “свободы”. Коленки предательски подкосились, но я нашла в себе силы выстоять и обернулась. Глаза в глаза. Дрожь по телу, и сложно дышать.

Он шагнул, а я отступила. Зря. Споткнулась и начала падать, бесполезно хватаясь пальцами за воздух, но почувствовав как сильные мужские руки обхватили меня, предотвращая падение, радоваться не спешила. Роберт уже прижимал меня к себе, и не смотря на то, что на этот раз в молчаливом взгляде не было злости, этот напугал меня куда больше, чем те, которыми он меня обычно «одаривал». Не злой. Не яростный, который я привыкла видеть. А совершенно без презрения.

Он словно пронизывал меня насквозь, читая мои мысли. Лицо Роберта совсем близко, и губы… Я никогда раньше не замечала, что нижняя чуть больше верхней. Впрочем я их ранее и не рассматривала, чтобы это заметить. Но сейчас… Господи, что он собрался сделать? Я испуганно отстранилась, а он вдруг снова стал прежним. Отпустил меня, но одной рукой продолжал держать за запястье, предотвращая таким образом мой побег. Ухмыльнулся. Зло.

— Сегодня в полседьмого я могу тебя принять. Заканчиваешь в шесть, я знаю. И сразу ко мне. Тут недалеко, уверен, ты помнишь, — оскал и ещё одна ухмылка. — Без пятнадцати семь уйду, и ты свое счастье профукаешь, милая. На кону многое, если не всё.

Не стала ничего отвечать. Сердце стучало, угрожая вырваться наружу, и я прерывисто дышала, унимая эмоции. Мне было страшно. Я не знала, что означают эти слова, и что снова задумал Роберт? Выдернула руку, а он покачал головой.

— В полседьмого, — снова повторил Левицкий. — Это на случай, если ты прослушала. Мы оба знаем — ты можешь.

Снова сарказм. Ненавижу. Затем, он прищурил глаза, сунул руки в карманы и, отвернувшись, направился в сторону лифта. Я наблюдала за тем, как он удаляется, его шаги сейчас эхом отталкивались от стен в зловещей тишине пустынного коридора, даже со спины Роберт выглядел по-настоящему воинственно. Словно великан посреди многочисленных лилипутов. Он вдруг обернулся и, поймав мой взгляд, помахал рукой, а я словно вернулась к действительности и, развернувшись, бросилась в обратную от холла сторону, все больше ускоряя шаг.

Время теперь тянулось. Антон еще утром сказал, что сегодня его не ждать и уехал в командировку, у него важная встреча в другом городе, и это хорошо. На его вопросы сейчас бы не смогла ответить, а они бы были. Даже Алёна заметила, что я слишком сосредоточена на своих мыслях. Впрочем, скорее всего это было заметно невооруженным глазом. Трясущиеся руки, падающие из них документы и на простые вопросы по работе я сейчас отвечала с большой задержкой.

В шесть я выходила из офиса. По-настоящему осенняя погода безапелляционно обозначала — бабье лето в прошлом. Плащ совсем не защищал от холодного ветра, но мои щёки пылали жаром, и эти порывы разбушевавшегося не на шутку природного явления были только к месту. Мысли путались, я не могла ухватить из этого потока хоть одну достойную, чтобы понять, как поступить. Новый порыв бунтующейся осени, и совершенно неожиданно пришло осознание.

Он просто надо мной издевается. Чертов психолог.

Решительно достала телефон и набрала Антона. Он долго не отвечал, а затем я услышала как включился автоответчик. Ладно. Позвонила отцу, он тоже трубку не брал, и я вновь почувствовала тревогу.

Глупости. Папа может быть просто занят. Да, он занят. Вот только чем? Если фирма по прежнему не функционирует, вопрос с судом не решен, а все дела он обговаривает со мной, но сегодня мы не беседовали… Почему мне раньше не пришло в голову ему позвонить? Я плохая дочь.