Забери мою роль

Глава 17.3 Моя роль

Пётр испугано обернулся и округлил глаза ещё больше.

— Что за?.. — начал было он, но поймав взгляд продолжать не стал. И я его понимала. Роберт умел вызывать ужас одним своим видом, вот только я затаила дыхание совсем не по этой причине.

— Почему замолчали? Я не вовремя? — словно удивился такому вниманию к своей персоне он. — Продолжайте, ну же.

Роберт обошёл Петра и стоял теперь немного в стороне, однако ни «Серый», ни сам Пётр, что совсем недавно изображал из себя «пупа земли», двигаться не спешили. Испугано переглянувшись, они вновь уставились на Левицкого, я же совершенно перестала понимать, что происходит.

За время нашего небольшого разговора до этого «эпичного появления», я всё гадала, к чему весь этот цирк? Левицкий и сам мог всё это мне сказать. Почему он обратился за помощью к своим шестёркам, например, которые даже не стремились удержать язык за зубами? Но постепенно ответы на эти вопросы сейчас до меня доходили.

— Итак, — попытался вернуть разговор в привычное русло Роберт, усаживаясь на один из стульев, словно просто задержался и попал на разгар совещания. — Учёные погибли не сами, им помогли, верно? — но Пётр лишь кивнул, пробормотав:

— Судя по всему.

— И кто же помог?

— Ле… Левицкий… То есть…

— Я?

— Видимо, да…

— И документы важные выкрал тоже я?

Теперь Пётр просто кивнул, вслух ничего не произнося.

— Или всё же её отец? — поднял брови Роберт, указав кивком головы на меня, а я замерла от такой постановки вопроса. Нет-нет, папа не убийца. Нет. Что за предположения?

— Или он… — снова испуганный ответ Петра.

— Но обвинить решили меня? Потому что именно сейчас некто решил докопаться до сути?

Теперь ответа не последовало, а я почувствовала, как земля уходит из под ног. Хорошо, что я сидела.

— Раз вы немногословны, то я сам расскажу, — вздохнул Левицкий, будто утомился вытягивать каждое слово. — Безумный учёный решает, что самое время воспользоваться разработкой, ведь времени прошло достаточно. На него никто не подумает.

Каждое слово прозвучало словно выстрел в этом неуютном помещении, паузу Роберт сделал небольшую и, не дав ничего возразить, тут же продолжил:

— Однако некто не даёт ему прохода и всё идёт не так. Угрожают его близким. Даже родной дочери. Кто-то знает больше. А ведь он считал, что всё в прошлом. Считал, что всё спланировал идеально. Но вышло не так гладко.

Звон в ушах нарастал, а дурное предчувствие заполнило всё внутри и ознобом вырвалось наружу. Хотелось кричать от только что посетившей меня мысли и страшных обвинений, которые поступали одно за другим.

— Сначала мелкие неурядицы вроде судов с помещениями. Ерунда, считает учёный. Ведь то, что он может получить за ту разработку, гораздо большие деньги, чем он теряет с этими судебными спорами. Однако этим дело не ограничивается. Ученого избивают. Угрожают. У него даже требуют документы, с одной стороны можно решить, что кто-то тоже решил наживаться с помощью того проекта, ведь он принадлежит не Красову Захару, а с другой — это неопровержимые доказательства вины в тех давних событиях, когда лаборатория некогда успешных учёных в один миг взлетела на воздух. А в этом случае — дело в мести. Все следят за ходом моих мыслей? — обратился он к моим похитителям. На них не было лица, Пётр снова опустился на стул, его же примеру последовал «Серый». А Роберт обернулся, и мы встретились взглядами.

Моментально перехватило дыхание и участился пульс. Роберт говорил страшные вещи, хотелось просто закрыть уши руками, чтобы ничего не слышать, я поверить не могла, что это может быть правдой. Вот только тревога в груди лишь усиливалась, а спину оккупировал холод.

— К тому же, — продолжил Левицкий, не отводя взгляд, — учёному непрозрачно намекают: его дочь в опасности. И если он сам не пойдёт на выдвинутые условия — то участь её будет решена. Кстати, на девушку нападают, возможно, ей предлагают невыгодную сделку, всё, что угодно, но её спокойная жизнь остаётся в прошлом. Расчёт верен, это должно подействовать.

Его слова всё отдавались эхом в моей голове. То есть эти двое работают на моего отца? Но… они пытались меня изнасиловать… Или их целью было меня напугать? Что отец пойдёт на такое меня вводило в шок, нет, он не мог. Я не верю. Это невозможно.

— Но тогда зачем меня похищают? — решилась я нарушить возникшую тишину. Если эти двое не люди Левицкого, то я совсем не вижу логики в их действиях.

— Хороший вопрос, — похвалил Роберт и улыбнулся уголками губ. Но вряд ли эта улыбка возникла, чтобы разрядить обстановку. Напротив, его тон не выражал ничего хорошего: — Может, ты полезла на запретную территорию, и просто могла помешать важной сделке отца?

Я медленно покачала головой из стороны в сторону. Это полный бред.

— Может, есть ещё мысли? — снова задал он мне вопрос, но я лишь повторила предыдущий жест. Мысли, конечно, были, но вряд ли я бы смогла их сейчас хоть как-то оформить в одну.

— Тогда я продолжу, если ты не против.

Я кивнула, Пётр закашлялся, а Левицкий ухмыльнувшись, снова обратил своё внимание, на уже готовых исчезнуть из нашей вселенной парней.

— Вас я уже не спрашиваю.

Эти двое были растеряны. Совершенное недоумение на лицах, да я и сама не сильно отличалась от них. В горле пересохло, а вот воды никто не предлагал. Проще в бассейн с ледяной водой нырнуть, ощущений меньше в разы.

— Всё вроде бы логично. Только не все поверят, верно? Посторонние возможно. А вот близкие засомневаются. Родная дочь уж точно.

Левицкий снова взглянул на меня и прищурился:

— Что же делать в этом случае? Ведь она не успокоится, будет до правды докапываться любыми способами, — нахмурился снова Роберт, будто задумался. Но ненадолго. Будто найдя решение, он вновь перевёл взгляд на парней: — Остаётся запугивать и её, но параллельно держать на виду. Вот теперь всё хорошо.

Роберт явно «повернул» свою мысль в другую сторону. Я нахмурилась, не совсем понимая, что это значит. Глаза же Петра забегали, он теребил край свитера, а «Серый» просто переводил взгляд с Роберта на своего товарища по несчастью.

— Правда, я молодец в этом случае? Здорово подставил Красова. И себя выгородил, и сомнения у окружающих, даже у близких, что взрыв, действительно, он организовал. Они, конечно, до конца не поверили бы, но и сами бы уже не отталкивали мысли, что это возможно. Ловко как я всё провернул, да? И избавился от учёных, и вроде бы не при делах. Не подкопаться. А главное, ко мне не полезут. Даже если отдельные личности будут знать, что за всем этим стою я. Просто потому, что страх будет пересиливать. Ведь они сами до всего этого дошли. Догадались. Оснований нет, как и доказательств. Но этого достаточно, чтобы всю жизнь считать именно меня причастным. И как удобно, что от страха у «прозревших» даже мысли не будет сунуться ко мне с обвинениями.

Если я считала, что до этого момента на похитителях не было лица — то я ошибалась. Потому что только сейчас они достигли пика. Пётр чуть ли не за сердце хватался, а «Серый» медленно поднялся и даже попятился.

— Стоять, — рявкнул Роберт, и тот вернулся, словно под гипнозом опустившись на стул снова.

— В целом, я оценил, — одобряя, произнёс Левицкий. — Хорошая легенда.

Снова молчание, которое, казалось, длилось целую вечность. Что, чёрт возьми, я только что прослушала? Сюжет новой постановки в нашем театре? Это что же получается. Папа не виноват? Это всё же, Левицкий его подставил, себя выгораживая? Но тогда кто эти двое, что усиленно изображают испуг? Может, и это лишь театральная постановка, чтобы я поверила, что они незнакомы? Я скоро с ума сойду с этими версиями.

Левицкий поднялся со стула и теперь грозно возвышался над всеми нами. Если он сделал это для ещё большего устрашения, то в этом не было необходимости. Потому что его взгляд вдруг вспыхнул такой яростью, что мне казалось, даже помещение сжалось от предчувствия надвигающейся бури.

— Тогда объясните мне, как во всю эту историю вписывается, что при взрыве погибла и моя мать?

Он буквально прорычал последний вопрос. Зверь. Злобный взгляд, медленные шаги, я бы предпочла исчезнуть прямо сейчас, настолько чувствовала напряжение, повисшее между вопросами и возможными ответами. Вспомнились только сейчас, словно сквозь сон, слова Алёны. Именно они мне не давали покоя, но так как разговор проходил под воздействием алкоголя тогда, память услужливо скрыло самые чудовищные открытия.

«Он не пожалел даже свою мать».

Боже! Это правда?

Алёна утверждала, что Роберт убил. Её родителей? И как выяснилось, с ними там находилась и его мать… А ведь совсем недавно Алёна обвинила Левицкого ещё в одном убийстве, только из-за ревности. Это был другой случай?

От собственного бессилия я закрыла глаза. Я больше не вынесу.

Во что я готова поверить?

В то, что Роберт способен на такие ужасающие поступки? Это не просто бесчеловечно, это не укладывалось вообще ни в какие рамки. Разве мог он так поступить с собственной матерью?

Но если всё не так? Если это всё же не Левицкий, то возвращаясь к первоначальной версии, выходит, убийца… мой отец. Мой отец?

Я вспоминала его поведение всё это время. Сколько раз папа запрещал мне идти в полицию! Алёна, которую как раз, вполне возможно, он держал на виду, а не наоборот.

Кто же в этой истории настоящее чудовище? Хотелось выть волком, потому что ни один вариант не укладывался в голове. Было больно настолько, что даже слёзы застряли где-то в горле.

— Эль, не могла бы ты выйти? — раздался слишком мягкий голос, если сравнивать с тем, что прозвучал только что до этого. Но я была настолько ошарашена всем происходящим, что решила, это мне послышалось.

— Что?

— То, что я собираюсь сказать и сделать не для дамских ушей и глаз. От двери направо, по коридору прямо и налево, увидишь ступеньки, поднимайся, и снова налево, выход недалеко. Жди там. Постарайся без глупостей.

И вроде бы голос спокойный, но ноги словно приросли к месту, и я не сдвинулась даже.

Теперь Роберт нахмурил брови и уже повысив интонацию произнёс:

— Выйди.

А вот это уже не просьба.

Казалось, все замерли, ожидая моих действий, мне же захотелось сейчас послать всё и всех к чёрту. Что я и сделала. Причём вслух.

Видимо, убеждения о моей интеллигентности я развеяла: парни подняли брови, а Роберт ухмыльнулся.

На ватных ногах я покидала помещение; выход, благодаря инструктажу от Левицкого, нашла быстро, а вот оказавшись на улице, остановилась. Холодный воздух ударил по лицу, словно дал пощёчину.

Очнись, Эль. Два глубоких вдоха. Я сделала шаг от выхода, ещё один. А потом побежала, на ходу вспоминая дорогу. На улице светло, значит, я проспала всю ночь и, кажется ещё и утро.

В голове роем кружились услышанные недавно версии, появлялись новые и наотмашь били фактами по самому больному.

Но какой бы не была истинная гипотеза, моя роль в каждой сводилась к одному — просто быть на виду.