Замена Фигур

Глава 13. Велиград два года спустя

Собственно, несколько дней после этого момента прошли не в самом лучшем расположении для императрицы Обена. Наступило десятое сентября. Девушка, совершенно не горя желанием вставать ещё раз, лежала и оглядывала комнату, изнывая от того, как ныло всё тело, рана и от скуки. Да, тогда она буквально ненавидела всё вокруг, так как, ладно бы заниматься ничем нельзя, даже не повернёшься на другой бок. Надо на спине лежать, чтобы не тревожить рану.

В полдень опять пришёл Баш, которого Горм почти силой заставил выйти в сад, чтобы он не сидел в помещении целыми днями: юноша почти постоянно был рядом с супругой. Вид у него был, как у солнца. В смысле, сиял так, что можно было ослепнуть. Правда Мария со свойственным её состоянию скептизмом восприняла его настроение и продолжила теребить обручальное кольцо. Правда, теперь она не лежала, а сидела, что несказанно облегчило ей задачу.

— Ой, Маш, что, опять хандра? — усмехнулся он, садясь рядом и целуя жену.

У императрицы появилось жгучее желание сострить что-то в ответ на это, но она не захотела портить мирную атмосферу, которую они с таким трудом восстановили после ссоры и стольких дней игнорирования друг друга.

— Я домой хочу, — ответила она, следя за тем, как лучи солнца играют на узорах серебряного кольца. Из-за этого она и не увидела, как Баш, сидевший до этого с более-менее серьёзным лицом, поджал губы, стараясь сдержать улыбку. Он хитро сощурил волчьи глаза.

— Ну, заешь ли, ты очень многого хочешь.

Мария, похоже, не услышала наигранной строгости в его голосе и подняла на него взгляд.

— Почему?

Баш вздохнул и игриво улыбнулся, положив одну руку на плечо девушки, а костяшкой согнутого пальца другой коснувшись её носа.

— Маш, успокойся. Горм сказал, что мы может домой поехать хоть завтра.

Глаза императрицы Обена засветились таким счастьем, и свет этот был так ярок, что мог поспорить со светом звёздных фей.

— Правда?! Баш! — царица резко обхватила руками его за шею, смеясь от радости. Юноша от неожиданности даже охнул, но ответил ей на объятие, по себя вздохнув: «Эх, Машка, какой же ты ещё ребёнок!», но благоразумно вслух этого не говорил.

Сказано — сделано. Вечером путники были готовы к отъезду. Конь Баша стоял в саду, полностью приготовленный к пути, нетерпеливо бил копытом землю. Но царь с царицей вышли не скоро. А всё из-за того, что их задержал Горм. Перед тем, как они покинули дом, маг подарил императрице браслет. Кожаный браслет, надев который Мария совершенно не чувствовала боли. Она удивлённо и благодарно взглянула на старшего мага. Тот улыбнулся, но, всё же, предостерёг её:

— Носить его нельзя всё время, госпожа. Только в самом крайнем случае я Вам советую его надевать, иначе его сила перестанет работать.

Мария пообещала ему это, а Баш дал обещание себе контролировать все её действия, чтобы подобная история не повторилась. Усадив императрицу в седло и сев на коня за нею, Баш посмотрел на магов, что стояли у входа в дом. Обменявшись благодарностями и последними словами прощания, всадники исчезли в ярком сиянии, созданном братьями. Они оказались у уже знакомого берега моря. Переглянувшись, Мария и Баш улыбнулись друг другу, и конь спокойным шагом пошёл через лес ко дворцу.

Алодвор… Анна с облегчённой улыбкой смотрела на алокаменный город, будто пожар пылавший по берегам широкой Кары-реки. Торговая столица империи кипела жизнью, по берегам императрица увидела пришвартовавшиеся корабли. Недалеко от княжеского дома, находившегося почти в центре города, окружённого стеной, был собор, с сиявшими на солнце куполами.

Что ж, несколько лишних дней пути от столицы до Велиграда, не прошли даром. Хотя, узнав, что императорская семья сейчас в Алодворе, императрица ужасно разозлилась, так как у неё не было ни малейшего желания продолжать и без того нудную дорогу, но всё же не захотела отдыхать, пока не увидит мужа, сестру и сына.

Императрица погнала своего коня галопом к воротам города. Увидавшая её стража удивилась, но, когда Анна поравнялась с ними, отсалютовала ей с громким приветствием. Царица приветливо улыбнулась и кивнула солдатам, отвечая на приветствие. Но останавливаться она не собиралась. Ступив за границу ворот, девушка поспешила достигнуть как можно скорее княжеского терема. Вскоре она въехала во внутренний двор. К ней тут же бросились слуги, чтобы увести коня, так как от помощи слезть она отказалась. Царица тут же осведомилась:

— Где князь, император… или, хоть кто-нибудь?

Но слуга не успел ей ответить. Сзади раздался мелодичный глубокий бархатный голос княгини.

- «Хоть кто-нибудь» перед Вами, государыня.

Анна улыбнулась, узнав Эльву. Слуга поклонился и увёл коня. Княгиня подошла ближе к царице. Одетая в голубое парчовое платье с длинными рукавами до пола, сквозь вырезы на которых выглядывали руки княгини в более узких рукавах нижнего белого платья. Широкий сплошной воротник, покрывающий плечи, и поручи на запястьях были вышиты золотыми нитями и жемчугом, как и венец, из-под которого спускался полупрозрачный покров, доходивший ей почти до колен и полностью скрывавший тёмные волосы, заплетённые в косу.

— Матушка, — Эльва улыбнулась с наигранным укором. — Нельзя так пугать своих близких.

Анна улыбнулась ещё шире в ответ, обнимая невестку, после чего обе направились ко входу в терем.

— Думаю, не только я напугала, ведь так?

Эльва непонимающе нахмурилась, при этих движениях солнце заиграло на аметистовых чешуйках на её веках и руках.

— Вы о чём?

Анна удивлённо взглянула на девушку, подумав на мгновение, что она шутит, но серьёзность в её глазах, имевших тот же цвет, что и веки, уверила её в обратном.

— Да… так, ни о чём… Я потом расскажу, хорошо?

Эльва вновь приветливо улыбнулась и ускорила шаг. Они шли недолго. Миновав несколько дверей, они завернули на лестницу и ступили на второй этаж. Справа от них были двери в трапезную. Оттуда доносились голоса, которые Анна без труда узнала, что вызвало на её устах улыбку. Эльва заметила это, но, вместо слов, молча провела свою золовку внутрь. Члены царско-императорской семьи стояли перед столом и только окончили молитву перед обедом: они окрылялись и кланялись иконам Царя и Девы Небесных. Они висели в красном углу, освящённые мягким светом лампадок. Но вдруг Влад случайно обернулся к двери и тут же воскликнул:

— Мама! — пятилетний Великий князь бросился навстречу императрице. Анна со смехом прижала к себе сына и подняла его над землёй. Эдан просиял увидев супругу и так же бросился к ней. Царица только освободилась от объятий сына, как тут же угодила в более крепкие объятия своего мужа. Евдокия и Володар, похоже, не собирались бросаться на неё, за что она им была благодарна. Они сохраняли крепость объятий наравне с её. Когда, наконец, первая волна радости была завершена, все уселись за стол.

— Итак, царица Анна, и куда же Вы подевались? — спросил Володар, как всегда извечно весёлым тоном.

— Это очень долгая история, — улыбнулась царица.

— У нас целых два часа впереди, рассказывай, — отрезала Евдокия, с улыбкой глядя на сестру.

Анна вздохнула, как бы раздумывая над тем, как начать, и трапезная на несколько мгновений погрузилась в тишину, которая, вскоре, была нарушена. Анна рассказала всё, начиная со своего приезда в замок Чаяния и заканчивая сегодняшним визитом в торговую столицу Обенской Империи, но про Дранга умолчала, думая, что семья ещё не готова доверять бывшему врагу. Когда она завершила рассказ, все были уже менее веселы, нежели до этого. Анна поймала на себе несколько обвиняющий и строгий взгляд Эдана.

— Я тебе говорил, взять с собой стражу.

— Да ладно уж, — перебила ответ сестры Евдокия. — После боя кулаками не машут. Меня беспокоит Машка. Так, говоришь, она у Горма?

— Да.

— Хорошо…

— Ну, думаю, если уж вы с Гормом, — Анна невольно вздрогнула, услышав ту часть своей истории, которую она переврала. — Встретили и отправили к нему в дом Баша, то, думаю, беспокоиться не стоит. Хотя, — Володар усмехнулся, — я бы в этом тоже не уверялся так скоро. Машке конкретно достанется.

— Не думаю, — серьёзно ответила Анна.

Когда ты в опале — это плохо. Когда ты в изгнании и находишься вне милости своего господина — плохо вдвойне. И всё это на себе испытал не безызвестный нам генерал Хаджаф. Мы расстались с ним на том моменте, когда его вызвали в столицу Обена по приказу императрицы, которая узнала о его предательстве. С тех пор для него настали чёрные дни. На родину путь для него был заказан. Турман Адиль лишил его титула посла, оставив лишь звание генерала, и отправил в изгнание — спасибо Малике, которая не захотела расставаться со своим верным слугой навеки. И как же она ловко подобрала ему место — посольство в Обене, где и жил поныне опальный генерал.

Слуг у него почти не было. Солдаты хоть остались рядом со своим господином. Малика, как могла, помогала ему, но её помощь недавно прекратилась. И генерал понял, что сильно попал.

Хаджаф со злостью бросил серебряный бокал, и алая пьянящая жидкость разлилась на прекрасный цветастый ямлезский ковёр. Генерал был в ярости и проклинал тот день, когда связался с императрицей Обена. Внезапно сзади раздался смех. Мужчина обернулся, схватившись за рукоять кинжала, заткнутого у него за пояс. В тени занавеси ямлезского красного шёлка он различил очертания чьей-то фигуры.

— Вы кто!? — сурово спросил он, по привычке говоря на обенском языке, хотя и с лёгким акцентом.

— Хаджаф, не бойся. Я та, кто поможет тебе вернуть себе власть и расположение своей госпожи.

— Покажись…

Фигура сделала шаг на свет. Солнечные лучи осветили сначала синюю бархатную ткань платья, белоснежные руки, а затем лицо и тёмные волосы. На него смотрела Кора, с мягкой улыбкой и чуть вздёрнутой бровью.

— Ты — Кора, так?

— Вижу, ты хорошо осведомлён, генерал, — засмеялась ведьма, сложив руки перед собой. — Что ж, тем лучше.

— Что ты мне можешь предложить конкретно? Ты, надеюсь, знаешь, в каком я положении? — гордо бросил генерал, который схватился за появление этой женщины, как утопающий хватает воздух, когда выныривает на воздух. Пухлые губки ведьмы тронула усмешка.

— Есть у меня одна идея…

Вечером, перед ужином все занимались делами, по большей части связанными с государством. Хотя… нет. Влад, ещё до обеда взял с Эльвы обещание, что та пойдёт с ним гулять. Молодая княгиня не смогла устоять против чар очаровательных детских глазок маленького наследника и вскоре вышла вместе с ним в сад. Княже с громким улюлюканьем тут же бросился вглубь сада в сторону деревянной беседки, которую нельзя было увидеть из окон.

— Тётя, догоняй!

Эльва покачала головой, но, в следующий миг, подобрав юбки, бросилась вслед за мальчиком. Прожив двадцать один год, она всё ещё была не прочь побегать с племянником. Принцесса любила на свете делать больше всего только две вещи: бег и полёт. Бег в обличии человека. Полёт — в образе дракона.

Влад вскоре добежал до беседки и залетел в неё с быстротой пули. Эльва забежала вслед за ним, немного задыхаясь от быстрого бега и такого количества одежды. В платье всё-таки неудобно носиться по саду как угорелой. Царица села на скамейку весело смотря на мальчика, который всё продолжал носиться по всему периметру беседки, а потом и вокруг неё. Наконец, бегать ему надоело и он в выжидающей позе встал перед тётей. Княгиня скопировала его выражение лица.

— Давай поиграем в ладушки?

— Давай, а ты не боишься проиграть? В прошлый раз я победила.

— Я просто не могу так быстро хлопать, — буркнул князь. — Сейчас я выиграю.

— Ну-ну, — Эльва подставила ему ладони. На этот раз опять выиграла она. Влад так бурно отреагировал на это, что княгиня не смогла сдержать смеха, правда вдруг она перестала смеяться и вмиг стала серьёзной. Влад это заметил и ему стало как-то жутко. При это при всём ещё и тьма стала сгущаться над городом. Эльва приложила палец к губам и тихо прошептала:

— Сиди здесь и никуда не ходи.

Княгиня подняла подол платья и вынула острый кинжал из сапога. Потом она сошла со ступенек беседки и сделала шаг к деревьям, осторожно оглядываясь и прислушиваясь. Но ничего, ни один звук не нарушал мёртвой тишины. Внезапно сзади раздался сдавленный крик Влада, который собирался позвать её, но потом его голос чем-то заглушили. Эльва тут же обернулась, но не успела ничего рассмотреть, как вдруг кто-то сзади подошёл к ней и приложил к её лицу платок. Чьи-то непомерно крепкие руки сжали её в железных тесках. Эльва почувствовала дурманящий запах, что исходил от ткани. Она высвободила одну руку и занесла было кинжал, чтобы убить того, что стоял за ней и крепко держал, не давая вырваться, но тут у неё перед глазами всё поплыло. Действовал дурман. Накатила внезапная слабость, и оборотень рухнула на землю, потеряв сознание. Рядом с нею упал её кинжал. Ночной гость бросил рядом чёрную стрелу с оранжевым оперением, обёрнутую бумагой и убежал, пока не появилась стража. Последние отблески уходящего дня осветили на оперении нарисованную белым перечёркнутую звезду.