Замена Фигур

Глава 25. Свекровь и невестка

— Пап, скажи, а мама на восьмом месяце тоже постоянно злая была?

Король бросил заинтересованный взгляд на сына. Так вот, почему он на совете постоянно куда-то уплывал в мыслях. Роберт отлично знал, что сейчас переживает его сын, но отнёсся к этому с юмором, по обыкновению.

— Да, а что? Маша недовольна тем, что ты на неё внимания не обращаешь? Или что задерживаешься допоздна.

— Хуже, причина её плохого настроения — банальный недосып. А причина недосыпа — боль в ноге, так как носить браслет ей нельзя… А, и поясница ещё болит, вот.

— Да, у твоей матери причины больше на меня переключались или на слуг.

Баш улыбнулся. Что же, это он вполне себе может представить. У королевы Яры очень трудный характер, но это не мешало ей полностью отдаваться любви к детям, мужу и стране. Но тут принц щёлкнул пальцами, будто вспомнил что-то.

— Вот, вот, что я забыл сказать. Ещё из-за мамы у неё настроение плохое.

Роберт нахмурился.

— Почему? Яра вроде как больше не выказывает своего недовольства твоим выбором.

— Да? Но, видно, не до конца. Правда, Машка мне в упор отказывается говорить хоть что-нибудь вразумительное.

Мужчины находились в коридоре одни. Был день. Последний месяц лета отдавал всё тепло, которым не успел поделиться за всё время тепла и радостного цветения природы. В замке потому было немного душновато, что стало ещё одной неназванной причиной плохого настроения Марии.

Вскоре разговор отца и сына перешёл в более мирное русло, и в коридоре раздался их смех. Радость от жизни — что может быть лучше?

Услышав осторожный стук в дверь, Яра пригласила постучавшего войти. в комнату вошла Мария, опираясь на белоснежный посох, подаренный ей Гормом. Было видно, что ходить ей тяжело, но королева не это не обратила особого внимания, хотя и предложила ей сесть. Мария отказалась, ссылаясь на то, что ей будет тяжело вставать.

— Вы просили зайти после обеда, Яра Андревна.

— Да, я с тобой хотела поговорить. Это относится к воспитанию наследника.

Мария поджала губы. Всё её внутреннее Я взбунтовалось против этих слов: «Откуда она знает, что это наследник? Может это девочка? И зачем обсуждать воспитание, я сама знаю, как воспитывать детей. Или, как по-вашему, чем я в Ямлезе занималась после рождения Арслана? Била баклуши?!»

— Не смотри нас меня так, Мария. Я считаю, что тебе пока рано самой воспитывать детей. Ты жена наследника. У тебя, итак, дел много будет. В будущем вам предстоит много важных встреч и поездок. И ты обязана быть с ним. Тем более, если, не дай Царь, будет война. Ведь, насколько я знаю, ты училась военному делу, — лицо королевы выразило глубочайшее презрение. — Значит, ты должна будешь находиться на поле боя.

Мария с трудом подавила в себе приступ злости и желания высказать матери мужа всё, что она думает о её идее.

— Но, кому же я доверю ребёнка?

— Мне. Я всё равно не занимаюсь политикой и вполне смогу воспитать его так, чтобы он стал настоящим правителем.

— Но ребёнок должен находиться с матерью, Ваше Величество, — возразила Мария. — Я по своему опыту знаю, какого это, когда растёшь без…

Девушка осеклась, подумав на мгновение, что её может постигнуть та же участь, что и её мать. Как же будет жить её семья, если она умрёт после родов? Но Яра явно не заметила, как побледнела царица.

— Ты сама ещё дитя, как ты можешь исполнить роль матери, скажи мне? Когда я в первый раз родила, мне уже было тридцать лет. А тебе ещё даже двадцати четырёх нет.

— Моего ребёнка я не отдам никому, — категорично заявила императрица, грозно нахмурив брови и вышла за дверь, не желая продолжать этот разговор дальше. Он, итак, пробудил в ней те чувства, которые она ещё не испытывала ни разу в жизни. Страх умереть, оставив своего ребёнка без матери, когда он даже ещё понять не сможет, кто она.

Мария остановилась на углу коридора, чтобы вытереть непрошенные слёзы, побежавшие по её щекам, приятно холодя разгорячённое гневом лицо. Она не хотела оставлять Баша, не хотела покидать сестёр и дочь (Мария чувствовала, что это будет девочка и злилась, когда её пытались переубедить. Один Баш благоразумно молчал, полностью положившись на волю Царя и Девы). Императрица не боялась смерти — она боялась её последствий.

Царица так ушла в свои мысли, что совершенно не заметила Баша и Роберта. Принц нахмурил брови, догадываясь о том, почему его супруга ударилась в слёзы. Они с отцом переглянулись. Роберт ободряюще кивнул и ушёл, чтобы поговорить с женой, а Севастьян подошёл к Марии.

— Маш…

Императрица вздрогнула и подняла голову.

— Опять с мамой разругались?

Девушка ничего не ответила, опустив голову и проведя ладонью по животу. Она улыбнулась.

— Толкается.

Баш прямо просиял. Мария сама положила его ладонь так, чтобы и он тоже почувствовал. Радостный принц посмотрел на супругу.

— Вот, видишь, даже он тебя ободряет. А ты тут ревёшь.

— Тогда убеди свою мать, что Я должна воспитывать ребёнка, а не ОНА, чтобы я не ревела, — обиделась царица.

— Так вы из-за этого рассорились! — вздохнул принц. — О Царь, дай мне терпения. Маш, до родов осталось всего ничего, потерпи чуть-чуть.

— Что изменится после? Разве что, если я… — она осеклась. Говорить о своих страхах мужу она не собиралась. Но было поздновато. Севастьян внимательно посмотрел на жену.

- «Если ты» что?

— Ничего… Баш, я очень устала, давай я вернусь к себе?

Принца насторожила не законченная фраза, но он не стал добиваться от неё ответа: захочет, сама скажет. Он кивнул.

— Может, тебе помочь? Ты еле на ногах стоишь.

Мария пожала плечами, выражая своё согласие. Севастьян приобнял её и взял за руку, и так они дошли до их покоев.

Мария так ничего и не сказала больше, раздумывая над чем-то своим, и не делилась мыслями ни с кем больше.

Вечером к ней зашли элитарии — точнее, те из них, которые оставались в городе. Они долго подбадривали подругу. Хотя, на самом деле, скорее запугивали своими шутками, которые основывались на рассказах их сестёр и жён, которые уже успели родить к тому времени. Императрица лишь качала головой и закатывала глаза, говоря, что подобное её вряд ли испугает, а потом, чувствуя новый накат страха, переводила разговор на дела.

К ней залетал и Восточный, донеся до императрицы весть о том, что злейшая соперница Софии на сердце турмана Адиля скончалась на днях — в столице Ямлеза была эпидемия чумы. Остальные члены правящей династии и сестра императриц Обена остались живы. Мария, по своему обыкновению, не захотела радоваться этому событию, и лишь пожелала Марихан попасть в Небесное Царство, а её одиннадцатилетнему сыну — сил и выдержки, чтобы пережить смерть матери.

Весть об этом снова пробудила страх царицы. Но она смогла быстро себя уверить в том, что если молиться, то всё будет хорошо. На всё воля Царя и Девы!