Здравствуй, Аннабелль

14. Я тебя прощаю

Наше время, Монреаль.

Солнечные лучи пробивались сквозь легкие занавески панорамных окон. Этот свет играл с Аннабелль, грея ее бледную кожу. Девушка мысленно находилась в прошлом дне. Она раньше никогда не была на похоронах. Похороны бабушки дались тяжело, Морган винила себя в том, что не общалась с ней так много лет. Самое главное — бабушка ее бы простила, как прежде, когда Морган сворачивала не на ту дорожку, Валери вытаскивала ее оттуда, давая наставления.

Аннабелль и Ронан пришли после того, как все разошлись. Она не нашла в себе сил встретиться с матерью, тем более в таких обстоятельствах, после стольких лет молчания. Хрупкая блондинка в чёрном плаще, утирала слёзы, глядя на могилу, устланную красными цветами, сзади девушки стоял Ронан, обнимая ее за талию, целуя в затылок. Оба — подавленные и сжавшиеся от горя. Аннабелль прокляла себя в тот момент — как она не успела? Почему не звонила бабушке, почему не вернулась раньше?

Предала семью ради мальчишки, который просто тешил эго.

Даже после стольких лет, Аннабелль не сделала нужного — она могла бы подойти к матери, попробовать стать для неё опорой, успокоить, но — нет. Морган вновь пошла на поводу у эмоций: страха, тревоги и стыда.

Все утро она думала об этом.

— Привет, — прошептал Рон, — как ты себя чувствуешь?

Морган повернулась. Глаза щипало из-за туши, попавшей в них.

— Доброе утро, Рон. Застряла морально на моменте прощания с бабушкой, — сказала она тихо.

— Я знаю, но… Бабушка сейчас в лучшем мире. Тебе нужно думать о ней хорошо. Валери заслуживала лучшего, — попытался подбодрить ее Ронан.

— Ронан, я ужасная дочь и внучка. Бабушка ведь так переживала…

— Зато ты выучила урок — думать о тех, кто тебя любит. Чужая любовь редко соответствует представлениям о нашей, знаешь, трудно угодить.

— Мне кажется, я всю жизнь буду себя винить за это, — прошептала она.

— Аннабелль, пойми, ты была глупенькой девочкой. Твоя задача — вырасти сейчас и становиться мудрее, хотя бы ради бабушки, а я рядом. Как всегда.

Морган тяжело вздохнула. За окном — поздняя глубокая осень, вот — вот и выпадет снег.

— Вот однажды мы проснемся и все будет белым — бело, — прошептала она, — и мы это переживем. Главное — проснуться с правильным человеком рядом, тогда все пережить можно: и зиму, и ливни, и потери.

— И это верно, — подмигнул ей Ронан, — все будет у нас с тобой хорошо. Хотел позвать тебя в кофейню на завтрак. Я так хочу напоить тебя кофе и купить твой любимый штрудель. Сколько времени надо на сборы?

Лицо Аннабелль просияло. В ее голове всплыло дурацкое воспоминание — та самая зима, когда Ронан уехал в Америку и не сказал ей ни слова. В ту зиму приехала бабушка и учила ее уму-разуму, а Морган мечтала сбежать из дома, откладывая деньги с обедов. Она столько времени отнимала у себя возможность нормально питаться, что в конечном итоге, получила больной желудок и проблемы с весом. Любой стресс и расстройство возвращалось: круг за кругом. Подсчёт калорий, диеты. Ограничивая себя в еде, Аннабелль знала что за этим последует, но в том моменте ей важно было похудеть.

— Немного, нужно умыться холодной водой, — сказала тихо девушка, — глаза слипаются.

— Ты всю ночь не спала, ворочалась, — подметил Ронан, — поехали, перекусим и вернёшься домой, надо тебе выспаться. Я пойду на работу, оставлю тебе ключи. Думаю, сегодня стоит вызвать домработницу.

— Ронан, я сама могу сделать по дому нужные дела. Отвлекусь, хоть чуть-чуть. Ты не возражаешь?

— Не возражаю, только выспись, а потом делай, что хочешь. Я буду ждать тебя в машине, мне звонили, нужно перезвонить. Закрой дом, пожалуйста, ключи на полке в прихожей, — сказал Ронан и накинув пальто, вышел.

Аннабелль поплелась в ванную, слабые попытки привести себя в порядок не увенчались успехом. Она натянула на себя джинсы и свитер, стянула волосы на затылке, с ненавистью оглядев отражение в зеркале.

«Ужасная внутри, ужасная снаружи. Сколько же в тебе монстров, Аннабелль?»

Сев к Ронану в машину, Аннабелль улыбнулась ему, хотя в глазах по-прежнему стояли слезы. Мужчина накрыл ее руку своей, и посмотрел девушке в глаза, будто говоря: «Все будет хорошо, не беспокойся». Морган хорошо знала этот взгляд — такой успокаивающий и ласковый. Когда Аннабелль была подростком, Ронан часто смотрел на неё именно так, если она плакала, и слёзы снимало, как рукой. Столько в нем оказывалось уверенности, мудрости, спокойствиях — маленькая девочка просто не могла противостоять.

Морган иногда отводила глаза в сторону, ощущая на себе взгляд Ронана. Смущалась и терялась в чувствах, не имея понятия как с ними оставаться.

— Мы едем в одно очень интересное место, — сказал Ронан, ведя машину.

Аннабелль пожала плечами, информации для выводов слишком мало. Она отвлекалась на песню Хозиера — Take me to church. Девушка была без ума от этой композиции, от ее посыла — любовь сравнивалась с религией, герой поклонялся девушке, словно божеству. Когда-то Аннабелль мечтала о такой всеобъемлющей любви, но теперь — едва ли верила в неё. Чем громче слова о любви, тем меньше смысла в них.

— Ты не скажешь, пока мы не приедем.

Мужчина улыбнулся.

— Разумеется, зачем портить сюрприз. Может ты хочешь чем-нибудь себя порадовать? Могу тебе поднять настроение как-нибудь?

— Вернуть меня в прошлое? — рассмеялась девушка.

— О таких глобальных вещах и думать не приходится, но о простых вещах вроде новых туфель, почему нет? — пожал он плечами.

— То есть если я захочу новые туфли, то мы можем выбрать что-нибудь и купить?

— Мама мне говорила: туфли у женщины должны быть такими же роскошными, как машины у мужчины. С машинами у нас в порядке, а туфли — давай-ка сегодня прикупим тебе пару, договорились?

Аннабелль удовлетворено улыбнулась, и потянулась, как кошка. Женские слабости — Морган не могла устоять перед красивой обувью или украшениями. Она прекрасно понимала — этим ее можно было купить, отказать никогда не получалось. Мать девушки — Лилиан не жалела денег на эти моменты, красовалась перед зеркалом, меряя разные ожерелья и серьги. Аннабелль стояла позади неё и представляла: вырастет и станет такой же, как мама. Иронично — она стала такой же: бессердечной и равнодушной.

— Рон, мне будет очень приятно, но думаю, в ближайшие дни — я вряд ли смогу нормально куда-то поехать. Нужно отгоревать.

Воттерс обхватил покрепче руку своей спутницы. Одной рукой вёл авто по загруженным дорогам Монреаля, а второй гладил тонкие пальчики Аннабелль с огромными кольцами.

— Аннабелль, помни, я знаю, сколько тебе пришлось пережить. Я знаю о том, что с тобой сделал тот тип, с которым мы встретились в выходные в парке. И, Белль, клянусь, я буду заботиться больше, чем он. Приходи в себя и давай жить хорошо, правда?

Сердце девушки дрогнуло.

— Давай не будем об этом, пожалуйста, — прошептала Аннабелль, — зачем об этом говорить?

— Я молчу. Ты сама все знаешь.

Ронан раскраснелся. С юности он был таким — не лез за словом в карман. Порой быстро «раскалялся», а затем также быстро «потухал», ругая себя за каждую лишне сказанную вещь.

— Я все знаю, и более того, все понимаю.

Авто остановилось около кофейни «Горячий шоколад». Оглядевшись, Аннабелль поняла, где находится. Близлежащие магазинчики помогли понять девушке, что они приехали в кафе, где часто проводили время в детстве. Заказывали по три пирожных, Уилл не переживал по поводу веса, Морган мечтала научиться готовить так и удивлять друзей своими кулинарными способностями. Только теперь кафе выглядело иначе — над светлыми цветами преобладали темные.

Она обернулась, почувствовав на себе взгляд ухмыляющегося Рона.

— О,боже, это же то кафе…Оно очень изменилось, — отметила девушка, — называлось «Пудинг».

— Да, но здесь все ещё вкусно. Часто заезжаю сюда, могу побыть в тишине и спокойствии.

— Скучаешь по свету софитов?

— Исключено, никогда не хотел этого. В самый пик славы, я словил звёздную болезнь, вёл себя по-идиотски. До сих пор стыдно. Точно, был сам не свой. Тогда казалось, весь мир вокруг крутится меня, и семья ничего не понимает. Я уехал в Америку, там мы с Дарсией планировали пожениться, потом не пошло…

— А после неё…Встречался с кем-нибудь?

— Встречался, девушки были хорошими, но я почему-то ставил карьеру выше. Мы мирно расходились, до сих пор общаемся. И в этом году, мне перестало нравится возвращаться в квартиру, где я постоянно один.

— А я думала ты женился на Дарсии, вот оно что!

— Нет, — покачал головой Ронан, — отец открыл мне на неё глаза. И хорошо. Мы бы развелись через год, а может раньше. Ранние браки — уродство. Пойдём завтракать!

Ронан взял Белль за руку, проводя ее внутрь. Пахло кофейными зёрнами и корицей. С витрины на девушку смотрели аппетитные капкейки и десерты, покрытые шоколадной крошкой. В детстве Аннабелль душу бы отдала за каждое из них, но в тот момент она равнодушно оглядела их и выбрала только кофе — от сладкого на голодный желудок мутило, Ронан предпочёл более полный завтрак.

— Какие у тебя планы на сегодня? — Воттерс — Кляйн неторопливо помешивал сахар ложечкой.

— Хотела убраться у тебя и заняться поиском работы. Деньги подходят к концу, — призналась девушка скромно.

— Перебирайся ко мне?

Аннабелль была страшным интровертом и вдобавок, совой. Как жить с Ронаном, она себе не могла представить. Девушка не спала ночами, ходила по номеру и могла смотреть сериалы целыми часами.

— Мне неловко, я и так у тебя уже несколько дней.

— Я не хочу тебя отпускать, можем вместе не спать, выспимся потом, — сказал он тихо.

Мужчина притянул к себе девушку в тысячный раз. Он смачно поцеловал ее, причмокивая, оставляя на губах влажные следы.

— Договорились, — улыбнувшись, согласилась Морган.

— Вот и славно! Милая, мне сегодня с утра кое-кто позвонил и попросил о встрече.

Аннабелль вскинула бровями.

— Интрига за интригой. Только не говори, что ты позвал Ингрид.

— О, господи, нет!

Обернувшись назад, Ронан помахал кому-то. Аннабелль вгляделась: это был Уильям. Он растерянно искал взглядом брата, и заметив его, поплёлся к их столику. Морган поперхнулась.

— Уильям, какая встреча, — произнёс Ронан, — сколько мы не виделись? Три года? Мы тут с Аннабелль завтракаем. Что ты хотел?

— Доброе утро, братец. Ты видишь мою улыбку, знаменующую радость нашей встречи? Я пришёл к Аннабелль, а с тобой можно поговорить попутно.

Его лицо раскраснелось.

— Привет, Уилл, — сказала Аннабелль, — садись.

— Ой, да мне безразлично как ты ко мне относишься. Всем не угодишь. Папа учил меня быть добрым ко всем, а ты не слушался никогда ни своего, но моего отца, — сказал Ронан язвительно.

— Какой ты придурок! — с отвращением бросил Уилл. — Тебе скоро тридцать, мозгов как у пятиклассницы.

Аннабелль смотрела то на одного брата, то на второго. Ситуация казалась ей забавной — неужели нужно было устроить скандал в кафе, когда все вокруг смотрели?

— Уильям, ты у нас всегда был Всезнайкой — одиночкой. Почему ты думаешь, что можешь без всех? Я хотел с тобой помириться, но что выходило? Конфликт за конфликтом, — сказал Ронан.

— Ты нас променял на бабки, переехал в США, звезда первой величины. Помнишь твое возвращение домой — скулил, как щенок, что Дарсия тебе изменила? Как сломал колено и приполз? — насупился Уилл.

— Мальчики, может не надо ругаться? — вступилась Морган.

— Не лезь, пожалуйста, Аннабелль. Уильям — само совершенство, никогда не доводил себя до депрессии, правда?

— Кривда, грязно играешь.

Уилл скрестил руки на груди. Такой тон явно не устраивал его.

— Я так понимаю, отношения с нами ты налаживать не хочешь? — спросил Рон, внимательно разглядывая своего брата.

— Не решил ещё. Посмотрим на твое поведение. Можем мы поговорить с Аннабелль? — Уилл спросил совершенно робко.

Годы шли, а Уилл все также чувствовал над собой власть.

— Ты хочешь поговорить без Ронана? — спросила девушка.

Уилл помотал головой.

— Я написал тебе письмо. Просто прочитай, давай расставим точки над «и». Закончим весь цирк.

— Ну, славно, давай прочитаем.

— И давно ты спишь с моим старшим братом? — прошептал тихо Уилл девушке на ухо.

— Дольше, чем вы все думаете, — сказала Аннабелль и раскрыла письмо, глядя на Рона.

Он кивнул головой, словно позволяя его прочесть.

«Дорогая Аннабелль,

Ты знаешь, я закончил школу с отличием, как и ты, но говорить хорошо, душевно так и не научился. Я писал лучше, чем говорил. Так это и осталось. Журналист не умеющий говорить, жалость. Попытка — не пытка. Давай попробуем поговорить так. Это мой монолог. Я долго мучился.

Ты тоже.

Ты одинока. Я, признаюсь, тоже.

Я ошибся. Ты тоже.

У нас много общего, даже несмотря на то, что мы давно не общались. Я любил тебя каждый год своей жизни. Нет, не как мужчина женщину, а иначе. Я любил тебя не как друга. А как близкого человека. Наверное, это самое дорогое, что я мог (могу) тебе предложить.

Для неуклюжего мальчика с прыщавой рожей и гитарой за спиной — поездка в Нью-Йорк оказалась роковой. Клянусь, я там умер. Я много лет скрывал от всех события того лета. Меня затравили: Дэн с его друзьями, папина новая жена обзывала и ограничивала в еде. Для них я был кем-то вроде клоуна. Поначалу это казалось мне ужасом, а затем — я понял одну вещь. Если бы я не был таким «жирноблюем», то никто никогда бы так со мной себя не повёл. А что ещё хуже — там мне понравилась одна девушка, но она унизила меня публично, насмехалась надо мной и выкинула мой подарок в мусорку при всех. Я стоял и обтекал, ощущая, ка последняя гордость покидает мое тело. С тех пор, я решил измениться, потому что изранился. Приведя себя в порядок, я получал другое отношение. Я кайфовал, а потом перестал себя узнавать и загнал себя в депрессию.

Я возненавидел тебя за то, что ты относилась ко мне как прежде, не рассматривая меня в качестве мужчины. Для тебя я всегда оставался старым милым Уиллом, а я так долго убивал это. Я возненавидел тебя за то, что ты была успешнее меня.

А затем произошло страшное — я потерял тебя.

То, как я повёл с тобой себя в прошлый раз, конечно, разочаровало тебя во мне. Я живу с ужасным чувством вины каждый день.

У меня депрессия. Каждый раз, когда в моей жизни происходит что-то со знаком минус, я бью себя по рукам, дабы не дать себе возможности опуститься на дно. Ничего не чувствовать. Или чувствовать себя слишком хорошо. Меня ломают неудачи. И я уже получил в отместку свои мучения. Я виноват. Виноват, что не сказал, как тебя люблю раньше. Не остановил весь этот хаос вокруг тебя. Ты можешь больше не говорить со мной, но, если ты простишь меня, мне станет легче, Белль.

Я слушал не тех людей.

Вот и все.

Твой бывший лучший друг, Уильям»

Аннабелль прижала письмо к себе. Оно показалось ей очень искренним. Ронан держал девушку за плечи. Тепло его рук грело. Морган смахнула слёзы с глаз — так она растрогалась.

Уилл с нетерпением ждал хоть какой-нибудь реакции от подруги. Он переминался с ноги на ногу, поглядывая на девушку временами. Аннабелль молча смотрела ему в глаза, покачивая головой.

— Господи, — сказала она, — я еще в прошлый раз…Уилл, я давно простила тебя.