Здравствуй, Аннабелль

33. Посиделки

8 лет назад

В Клоустенде уже поняли, что Аннабелль Морган вряд ли сможет учиться так же хорошо, как в начале года. Она с трудом сдавала контрольные работы и тесты, а домашнее задание делала через раз. В очередной раз Морган получила результаты контрольной. Несчастные пятьдесят процентов поставили ее в тупик. Ответы на шпаргалках не подошли. Аннабелль никогда не получала ниже восьмидесяти раньше. Она разглядывала работу, пыталась понять в чем ошибка, но вместе этого поняла, что вообще ничего не знает из последних тем.

Морган скомкала лист и убрала в сумку — подальше от чужих глаз. Родители получат отчёт об успеваемости на неделе и все узнают. Хотя в последний раз, они заглядывали туда около двух месяцев назад. Вернее, мама заглядывала туда, когда искала, что закинуть в костер на заднем дворе. Сидя дома на диване, Морган развернула листок и ещё раз пересмотрела, чтобы убедиться в собственной глупости. Ошибок точно не было. Со стороны мистера Джинзу. Это Аннабелль ошиблась. Чтобы дурацкая бумажка не портила настроение, девушка закинула ее за стол и начала собираться в бар, где они договорились встретиться с ребятами.

В половине седьмого Адам ждал ее около дома на машине. Убедившись, что родители придут не скоро, Аннабелль вышла. Она, честно говоря, побаивалась ездить с парнем, ведь манера езды была не самой спокойной, да и пьяный Клэман за рулём — отдельная история. За несколько секунд автомобиль развивал такую скорость, от которой Аннабелль вжималась в сиденье и молилась всем богам.

— Привет, — сказала Аннабелль, и Адам легко поцеловал ее в щеку, — как ты?

Парень улыбнулся, и захлопнул дверь. Внутри, как всегда, играла приятная музыка.

— Ты в хорошем настроении сегодня, — прошептал он.

— Почему оно должно быть другим?

— Не знаю. Обычно ты недовольная или плачешь или…Ты так красиво накрасила глаза.

Она действительно попробовала другой макияж. Черные стрелки с серыми тенями. Подсмотрела у популярной бьюти-блогерши на Ютьюбе.

— Ох, поехали, пожалуйста, я сейчас превращусь в томат, — смутилась Белль и отвернулась к окну, — я под домашним арестом, сбежала к тебе, рискуя жизнью.

— Иди сюда, сладость, — Клэман притянул к себе девушку и подарил ей короткий поцелуй, прежде чем нажал на педаль газа, — так может к черту бар? Посидим у тебя?

— Нет, нас там ждут. Посадив меня под замок, отец только доказал — насколько он хреновый родитель.

— Твоя взяла, тогда едем.

В какие-то моменты Морган будто проваливалась в свою старую жизнь. Ещё год назад девушка не подозревала, что будет встречаться с таким, как Адам Клэман, получать признания в любви и убегать из дома по ночам. Для многих она оставалась все той же славной тихоней, но внутренние демоны ей любовались.

Вечерний Монреаль манил и завораживал. Бар «Яркость» находился в одном из спальных районов города. Адам и Роберт — были совершеннолетними, а Аннабелль и Доминик — нет, поэтому компания выбрала место, где вопрос возраста не поднимался.

Роберт и Доминик давно обосновались за столиком, располагающимся поближе к окну. Молодые люди пили что-то, что Белль явно не пробовала. Она оглядела стопки с недоверием, и сморщила нос.

— Добрый вечер, — сказала девушка, присаживаясь, — классно сидите? Что пьете?

Клэман пожал руку Доминику и затем, Роберту. Казалось, они уже знакомы. Аннабелль и не сомневалась, Доминик многое рассказывал Адаму и редко что-то от него скрывал.

— Аннабелль, что будешь пить? Роб закажет тебя вина? — предложил Доминик, губы его разъехались в пьяной улыбке.

Аннабелль уже успела заметить — Шантильон плохо переносил алкоголь. Его разум улетучивался после одного бокала вина или нескольких глотков виски. А парень рассказывал, что каждое утро после алкотусовки он обязательно мучался от головной боли или тошноты. Морган совсем не удивилась, увидев его подвыпившего.

Роберт подал барную карту и наклонился, чтобы посоветовать напиток.

— Предлагаю взять коктейль «Мартини порн стар», девочкам обычно нравится. Или «Кровавую Мери», можно сделать ее не очень острой.

Морган подперла подбородок рукой, рассматривая ингредиенты напитков. В этом деле она ничего не понимала, поэтому выбирала только по картинкам.

— «Мартини» звучит знакомо, поэтому возьмём его.

— Хороший выбор. В студенческие годы я работал барменом в одном местечке в Торонто, иногда опыт пригождается, — рассмеялся Роберт, подмигнув Аннабелль.

Она с интересом рассмотрела его, подметив некоторую схожесть с Домиником во внешности. Светлые волосы, зачёсанные назад, броский пирсинг-септум в носу, чёрная шелковая рубашка, свободно сидящая на худощавом теле, и увесистые кольца на длинных пальцах привлекающие внимание. Экстравагантность выдывала в Роберте страсть к творчеству.

Он кивнул и отошёл к барной стойке, чтобы сделать заказ. Доминик положил голову на стол, глядя на Аннабелль и Адама.

— Он очень талантливый, я подсел на его песни, — заметил парень.

Клэман и Морган переглянулись, улыбнувшись.

— А еще похож на Драко Малфоя! — сказала девушка. — Сколько ему?

Шантильон махнул рукой.

— Двадцать пять. Он много тусуется, путешествует, развивается. Нам интересно общаться.

— У него, наверное, девушка есть? — предположила Аннабелль, улыбаясь.

— Пф, дорогуша, — закатил глаза Доминик, — богема не приемлет платонической любви.

Роберт вернулся с двумя бокалами. Он поставил их перед Адамом и Аннабелль.

— Сколько я тебе должен? — спросил Адам, вынимая кошелёк из сумки.

— За мой счёт. Друзья Шантильона — мои друзья, — смерив взглядом Клэмана, произнес Зэлард.

Клэман, видимо, не терпя возражений, протянул другу купюру. Роберт закатил глаза и передал бармену, указав, что это его чаевые.

— Хватит. Лучше бы на машину копил, в то ездишь на отцовской. Выпьем уже! — радостно заявил Доминик.

— Отцовский Ровер получше всяких Мерседесов будет, — огрызнулся Адам, улыбаясь.

Друзья подняли бокалы вверх и через секунду Морган почувствовала, как коктейль прожигает горло. Кажется, она раскраснелась, по крайней мере, ей так показалось. Когда она пила водку, ощущения было куда хуже, поэтому коктейль показалось ей сносным.

— Для первого раза — достаточно, — остановил ее Адам.

— Я хочу расслабиться, Адам, я хорошо знаю меру.

— Он прав. Лучше повременить, — сказал Роберт, — нам с парнями не хочется ловить тебя по всему бару.

— Роберт, а кстати? Доминик нам все уши прожужжал про твою музыку! В группе играешь? — поинтересовалась девушка, пропустив мимо ушей слова про алкоголь.

— Да нет, на самом деле. Я пою, музыку пишу сам. У меня рок-группа. Всегда вращался в творческой тусовке, поэтому знакомые часто предлагают что-нибудь этакое.

— И на улицах тоже играешь?

— Не без них, выступления приносят и деньги, и рекламу. Люди выкладывают видео в сетях, меня ищут и треки прослушивают.

— Что будешь делать, когда вырастешь? — ухмыльнувшись, спросил Адам.

Доминик состроил гримасу.

— Забавно. Мне двадцать пять, через пару дней — двадцать шесть. Писать музыку — осознанный выбор, к которому я долго шел. Где я только не работал, чем только не занимался…Так что, когда я вырасту — ничего не изменится. А ты чем на жизнь зарабатываешь?

Аннабелль заметила, как Клэман приободрился.

— Везу на плечах остатки отцовского бизнеса. Он раньше продавал элитные квартиры по всей Канаде, но конкуренты выбили почву из-под ног. Папа спился и умер. Сейчас занимаюсь разгребанием старых связей, долгов, перепродажей некоторых квартир. Типичный взрослый, — проговорил он, опустив взгляд.

— И как?

— Не знаю, но еще чуть-чуть и поставлю точку, бизнес себя изживает. Я совсем не творческий человек, скорее, практик. Может быть, в будущем открыл бы какой-нибудь бар. Пока плыву по течению.

После такого ответа Адама компания приняла решение выпить. Коктейль за коктейлем — Морган переборщила. Она вошла во вкус, под алкоголем впечатления казались в тысячу раз ярче. После первого тоста, молодые люди активно заообщались и стеснение куда-то ушло, вместе с приличием и комплексами. Роберт рассказывал о своих путешествиях: недавно он побывал в Китае, Доминик жаловался на старших братьев, бесконечно устраивающих соревнования между собой, а Адам не упустил возможности рассказать о том, что планирует переехать с Аннабелль после ее выпускного.

— Самое главное — не изменять себе. Сколько дерьма я наслушался от родителей… «Позоришь семью, мы тут все архитекторы, а ты песенки поёшь». Я люблю музыку больше жизни, она меня кормит. Что еще нужно? Перестал поддерживать тесные связи с семьей, — рассказывал Роберт.

Только отвлекшись, Морган решила проверить телефон. Адам усадил ее себе на коленки, она почувствовала горячее дыхание около шеи, ее внутренний контроль почти слетел. По телу прокатилась волна наслаждения. Она прикрыла глаза и обвила руками его шею, зарываясь пальцами в волосах Клэмана.

— Мы все-таки не дома, — сказала Аннабелль, — можешь немножко сбавить темп.

— Я уже представляю тебя в школьной форме, у себя на кровати, — прошептал Клэман ей в ухо.

— Адам… — смущённо опустила взгляд девушка.

Опустив взгляд на телефон, Морган ахнула и все бабочки, циркулирующие в животе, выпорхнули прочь. Писала мама. Полчаса назад.

Мама: «Аннабелль, я нашла у тебя контрольную с 50 %. Ну и ну. Это что такое? Она старая?»

Все мысли смещались в одну секунду. Мысленно Морган выругалась и подумала, что можно написать в ответ. Правильный вариант — не лгать. Ложь усугубляет положение.

Аннабелль: «Ее неправильно проверили. Завтра попрошу, чтобы исправили оценку»

Быстро ответив, Морган отложила телефон надеясь на то, что такое положение дел устроит маму. Адам погладил Аннабелль по плечам. Девушка сжалась в комочек, осушив бокал до конца.

— Красавица, что там? Чего там строчишь? — спросил он, взяв ее телефон в руки.

— Мама нашла контрольную с самой ужасной оценкой в моей жизни.

В этот момент Доминик поперхнулся и раскрыл рот от удивления.

— Ты? О! Ужасная оценка? Морган! — с пьяной интонацией произнёс Шантильон.

— Расслабься! Оценки — не показатель! Черт! — прокричал Адам, уронив на свою футболку бокал с вином. Выругавшись на английском, парень принялся оттирать пятно от футболки.

— Любуешься? — спросил Доминик, ударив Аннабелль локтем. — Честное слово, он такой говнюк.

Морган пожала плечами.

— Говнюк, конечно, поэтому мне нравится.

Телефон вновь провибрировал. Новое сообщение завело Аннабелль, теперь она боялась возвращаться домой. Буквы на экране давали какой-то головокружительный эффект.

Мама: «Я позвоню завтра твоему учителю и уточню. А где ты ходишь? Одиннадцать часов, тебя все ещё нет дома. ДАЮ ТЕБЕ ПОЛЧАСА! Или я позвоню отцу — ты нарушила домашний арест!»

— Я в заднице, — прошептала Морган, и слезла с барного стула, — мне нужно срочно домой.

— Что случилось? — спросил Доминик.

— Господи, мама вернулась домой раньше и спалила, что меня нет. Я вообще-то на домашнем аресте.

— Серьезно? — спросил Роберт. — Давай отвезу домой. Вызовем такси, Доминик с Адамом посидят. Они не в состоянии ехать.

— Аннабелль, поедешь с Робом? Я правда пьяный, — сказал Адам, рассчитываясь с барменом, — я доверяю ему.

— Не ты же повезёшь ее, Мистер Тарзан, — сказал Шантильон, положив голову на барную стойку, — ты будешь помогать мне блевать.

— Блин, Доминик, почему ты не научишься пить? — возмутился Адам.

— Жизнь скучная, когда знаешь меру!

— Отвезите меня домой, — пропищала Морган и побежала одеваться, — как быстро протрезветь?

Попрощавшись с ребятами, Роберт и Аннабелль вышли из бара, сев в такси. Руки девушки тряслись от страха, и Роб, видимо, заметив это, заключил ее ладонь в свою. Ехать до дома оставалось около пятнадцати минут, но в тот момент она молила, чтобы водитель ехал медленнее. Выслушивать нотации от матери, получить нагоняй от отца — зачем ей все это, и почему нельзя вернуться к парням, чтобы провести вечер хорошо?

— Сто процентов — их родители когда-то встречали их такими же пьяными из бара, проверено, — сказал Роберт, — советую не бояться и не ругаться. Повиниться и идти спать. Лучший вариант.

— Если бы все было так просто, — ответила девушка, — у меня отношения с родителями хуже некуда.

— Тогда не давай себя в обиду. Безумно был рад познакомиться! Возьми мой номер, на всякий случай.

— Я тоже рада! Надеюсь, еще увидимся! Спасибо, Роб.

Подъехав к дому, Аннабелль крепко обняла нового приятеля, и пошла сдаваться.

Целых полгода Лилиан пропускала дочь из виду, но теперь пришло время вскрыть все карты, наказать ее, как следует и приняться за воспитание. И она выбрала не самый крутой момент. Аннабелль насквозь пропахла сигаретным дымом, алкоголем и едва соображала. Она с трудом представляла, как будет объясняться перед мамой.

— Откуда ты явилась? — спросила Лилиан, выйдя с кухни.

Женщина, до сих пор, не переоделась из рабочего классического костюма в домашнюю одежду и выглядела уставшей.

— Я…гуляла, — ровно ответила Аннабелль, чувствуя, что с натяжкой может связать два слова.

— Мне очень интересно послушать твои оправдания. С кем ты гуляла? Ронан уехал, Уилл на терапии. Новые друзья? И твой домашний арест? Почему ты его не соблюдаешь?

— Нет, одна. Я гуляла совершенно одна в совершенном одиночестве в королевстве одиноких, — произнесла девушка, затем через секунду, перемотала свою речь назад и поняла, что выдала полную ерунду.

— Машину тоже сама водишь?

— Это такси. Мама! Я хочу в постель. Отпусти.

— Которая припарковалась, вероятно, сама, около нашего дома и ты оттуда вышла.

Морган ухмыльнулась. В этом «весёлом» состоянии шутки матери казались в миллиард раз смешнее.

— Это такси. Я не могу покататься по городу на такси?

— Ты сама запуталась в своём вранье.

Что происходит? — Лилиан рассвирепела.

Она села напротив дочери, и Аннабелль взяла побольше воздуха в легкие. Девушка помолилась всем богам, чтобы жвачка, которую ей дал Роберт в машине хотя бы немного загасила неприятный запах.

— Когда мне было плохо, вы только делали хуже, а сейчас спрашиваешь, что происходит, — сказала девушка, стараясь выглядеть максимально серьезно, разговор набирал такие обороты.

Лилиан раскрыла рот.

— Мы с отцом стараемся, как можем для тебя. Мы вложили столько воспитания в тебя, столько усилий, а получаем сейчас вот это. От моего ребёнка ничего не осталось. Мне жаль мою жизнь, честное слово, жаль. Я могла строить карьеру, но отдавала тебе все своё время и ресурсы. Ты посмотри на себя! Ты таскаешься где-то по ночам в таком виде! Кошмар!

Аннабелль посмотрела на свои узкие чёрные брюки с дырками на коленях и водолазку, обнажающую живот.

— Так ходит весь Монреаль, что в этом ужасного?

— Это вульгарщина. Что с тобой такое? Ты невыносимая!

— Мама, ты сделала такой выбор. Никто не может тебя заставить, ты взрослый человек. Когда мы с Уиллом поругались, ты ничего для меня не сделала, запретила с ним общаться, хотя я хотела помириться с ним. На меня навалилось все. Я поругалась с ним, Ронан улетел отсюда, в школе меня ненавидят, моя семья развалилась. Что ты хочешь от меня? Хороших оценок и послушания? У меня не такая хорошая жизнь. Хочется видеть свою дочь с долбанутой улыбкой на лице? Я обеспечу. Мама, я обыкновенный человек. Мне нужна забота, ласка и родительское тепло. Вдруг ты и отец решили, что это так, ерунда. Вы изменяете друг другу, а вечером садитесь за стол и мило беседуете. Самим не тошно? — прокричала Белль, задыхаясь от злости.

Она позволила себе чуть больше, чем обычно, потому что не могла сдерживаться больше.

— Аннабелль, извини, ты не права. Я запретила тебе дружить с Уильямом, потому что он не в очень хорошем состоянии. Я говорила с тобой в тот вечер, разве забыла ты об этом? Изменяем мы с отцом друг другу или нет — тебя не касается, наша личная жизнь никогда не будет на поверхности. Не вмешивайся! Ронан улетел потому, как считал это нужным. Он взрослый человек, поступает по совести и уму. В школе проблемы? Я первый раз об этом слышу. Ты никогда ничего об этом не говорила. Но если даже так и случилось, ты похоже сама на них нарвалась. Это престижная школа, директор сразу сказал — конфликтов почти не бывает, как и драк. Драчуны и скандалисты моментально исключаются. Тебе надо спуститься с небес на землю и общаться с ребятами адекватно. Твои оценки никак не должны зависеть от твоего настроения. Увижу такую оценку хотя бы ещё раз, я не знаю, как тебя накажу, но это наказание ты запомнишь на всю жизнь, обещаю. Прекрати вести себя таким образом. У нас и так много трудностей, я устаю на работе, а ты ходишь с кислым лицом. Твои проблемы с аппетитом меня довели. Ты пойдёшь к специалисту, я запишу тебя и это не обсуждается. Аннабелль, запомни, ты всего лишь ребёнок и тебе нужно слушаться родителей, мы тебя обеспечиваем и даём все, что тебе нужно. Будь добра, закрой свой рот и веди себя прилично, — практически на одном дыхании прокричала Лилиан, глядя на Аннабелль.

— Как ты со мной говоришь? «Закрой свой рот?» Мама, за что?

Аннабелль почувствовала, как кончики пальцев холодеют. Она дрожала от внутренних волнений.

— Я говорю с тобой так, как ты заслужила. Станешь нормальным человеком, буду говорить с тобой, как прежде. Уважительно. С этого дня я тебя не уважаю, Аннабелль.

— Не уважаешь? Я не твоя коллега.

Лилиан усмехнулась, глядя вдаль.

— Тебя пока не за что. Надеюсь, со временем поводы появятся. А пока я только узнала, что никакого гранта не будет. Ты неизвестно где гуляла, за эти гуляния вылетела с грантового конкурса. Мы с отцом столько лет оплачивали тебе репетиторов, а ты не можешь сделать простого — хорошо учиться. Ничего не делаешь дома, шляешься. Мы думали, ты учишься, освободили тебя от всех домашних обязанностей. А ты прохлаждалась.

— Что мне тебе сказать?

— Скажи то, что считаешь нужным.

— Мама, даже если я прихожу домой в синяках, с красными от слез глазами, пропахшая сигаретами и с мыслями о том, что не хочется жить — это не ваша вина. Так? Это хочешь слышать?

Лилиан обернулась.

— Аннабелль. Я знаю абсолютно все: и про сигареты, и про оценки, и про твоего парня. И даже про ваш с ним секс. Запомни, я твоя мать и я насквозь вижу тебя. Так будет всегда. Сейчас — я не желаю находиться с тобой в одной комнате, поэтому, будь добра, уйди отсюда и чтобы до утра — я тебя больше не видела, — отчеканила Лилиан, глядя на свою дочь. — Лекарство в шкафу, где аптечка. Еще раз приедешь в таком состоянии, будешь ночевать под дверью.

Этот разговор вывел девушку из колеи. Она побежала прочь, заперлась в ванной, задыхаясь от слез. Неужели, отец все рассказал матери? Как он мог так поступить? Предательство за предательством. Аннабелль обжигалась о них, запиналась и умирала каждый раз. Последние несколько месяцев девушка носила в себе труп себя старой: той, кто ещё верил в любовь, в надежду и в людей. Казалось, все кругом сговорились и решили оставить эту девушку с разбитым сердцем, разбить ее изнутри, уничтожить и закопать заживо. После разговора с матерью, она ещё это прочувствовала. Чувство ненужности обострилось. И если бы Аннабелль была бы хоть чуточку постарше и мудрее, она бы закрыла на это глаза и шла дальше, но подростковая ранимость заставляла останавливаться, переживать подобные ситуации одинаково, убивая нервными перегрузками.

Роберт прислал сообщение:

«Как ты? Все в порядке? Доминик остался у Адама дома с ночевкой. А я пошел в магазин за едой».

Аннабелль ответила:

«Мама спалила, устроила взбучку. Передавай мальчикам привет. Спасибо!»

Девушка не могла смотреть на себя. Она плеснула воду себе в отражение, Худая, как черт, бледная, как смерть, мешки под глазами размером со всю Вселенную- это гордость родителей и хорошая девочка — Аннабелль Морган. Увидев уродливое выражение лица, девушка врезала кулаком в зеркало, и осколки осыпались на пол.

Рука истекала кровью, капающей прямиком на белоснежную поверхность раковины. Аннабелль подставила кулак под холодную воду, аккуратно извлекла осколки, попутно дуя на открытую рану. Из шкафчика, висящего над ванной она достала перекись водорода, налила жидкость на кожу, стараясь не запищать от боли.

Она стремилась к изменениям. Говорят, человек может привыкнуть ко всему, приспособиться. Даже если место, где пришлось оказаться не такое привлекательное. Загрязла во вранье, боли, грязных мыслях и разрушении. Аннабелль точно уедет с Адамом прочь отсюда. Она ненавидела свою семью, ненавидела свою жизнь и готова была исчезнуть в тот момент.