Здравствуй, Аннабелль

47. Я прошу тебя

Наше время

Аннабелль отказалась от ночёвки в родительском доме, с трудом успев на последний поезд.

Чего она ждала?

Что затискают ее до полусмерти и оправдают? Что будут жалеть и целовать? Да, ждала. Вернее, ждал внутренний ребенок, который все еще тянулся к папе и маме. Теперь, когда сияющий вечерними огоньками Торонто оставался позади, девушке только оставалось улыбаться таким мыслям. На душе стало легче, но на сердце все еще лежала тяжесть.

Даже время не смогло поменять родителей. И если мама еще смягчилась, то отец стал жестче и грубее. Аннабелль понятия не имела, какого отношениях от них заслуживала. Нужно ли было ее прощать? Или порвать связи навсегда? Нужно ли было искать подход или оставить как есть? Когда-то давно она слышала такую вещь — если ребенок появился на свет у родителей, значит, их любви было достаточно для этого. Что ж, наверное, Эмметт и Лилиан любили ее. Как умели. На этом Аннабелль закончила рассуждения и поставила точку. Она хотела оставить воспоминания, наполненные светом и любовью. Теплом.

Аннабелль держала в руках конверт с письмом от бабушки. Валери о ней, заботилась и никогда не осуждала. В тот момент девушка обменяла бы все на один короткий разговор с ней, но прошлое неумолимо убежало. Морган продолжала надеяться — Валери хватило мудрости понять, что внучка — ошиблась. Она бы обязательно вернулась, осознала, и вернулась. Сердце подростка — самое опасное оружие из всех, что можно представить. Сколько в нем любви, ненависти и горечи! Только подростки могут так отчаянно доверяют сердцу, заглушая разумные мысли.

Написав Ронану сообщение о том, что едет домой, Морган быстро получила ответ, что он будет ждать на вокзале к положенному времени. Девушка выдохнула, и собиралась почитать в «Фауста», давным — давно валяющуюся на полке. Любви с книгой не случилось — Морган отвлекалась на глупые мысли, не дававшие покоя. Лицо, кажется, заливалось краской, потому что картина встречи с родителями все вырисовывалась и вырисовывалась в голове. Точка никак не ставилась, снова тянулась линия.

Утро ласкало ее лицо. Зевнув, Аннабелль увидела родные высотки, целующие цветущее небо за окном, и улыбнулась. Монреаль встречал с любовью. Поезд остановился. Ронан написал, что ждет в машине на парковке. Нужно было пару минут, чтобы расслабиться и выйти к нему. В городе пролил дождь — только — только просыпающиеся лучи солнца отражались в блестящих лужах. Пахло сырой землей, свежестью. Девушка нашла скамейку поодаль от всех, запрыгнула на неё с ногами и достала пачку сигарет. Затянувшись, блондинка выдохнула, рассматривая трясущиеся от ветра деревья; вдалеке небо вновь заполнялось темно-синими тучами.

Рон дремал в машине. Аннабелль постучала в окно, чтобы разбудить. Потянувшись, парень встретил ее, крепко обнял, поцеловав в щеку и протянул чай в бумажном стаканчике.

— Доброе утро, я уснул всего пятнадцать минут назад, — пожав плечами, сказал мужчина, — чай еще горячий.

— Спасибо. Чай — очень кстати. Ты, что, совсем не спал?

— Переживал. Как встретились? Есть что рассказать?

— О, господи, это кошмар! — рассмеялась Аннабелль. — Я то думала за восемь лет что-то поменяется. Поменялось только…Они переехали в другой город, мама с работы уволилась. Все остальное — не изменилось.

— Ага, они ведь не уезжали на восемь лет в другую страну, — усмехнулся Рон, заводя машину, — это ты поменялась, а они — нет. Я через это проходил.

— Да?

— Из Лос-Анджелеса я вернулся сюда, нужна была реабилитация и поддержка. Мама уговорила остановиться в родительском доме, пока я не поправлюсь. Я планировал покупать квартиру, но это

далеко не быстрый процесс.

— И как? У тебя великолепные родители, с ними легко найти общий язык, — сказала девушка, улыбаясь.

— Это со стороны так кажется. Поначалу они обогрели и заботились, но потом…Мамы стало слишком много в личной жизни, а папа постоянно подтрунивал. Меня подпортили деньги — их было очень много. Раздражался от всего, психовал, весь из себя — звезда класса А. Родители все также остались Фредом и Кейтлин, в старом доме, со старыми причудами причудами. Я не выдержал и трех месяцев, — немного замявшись, признался Рон. — Хотя безумно их люблю и виню себя за все.

— За то, что уехал?

— Нет, за то, что воспринимал их заботу в штыки. Они, наверное, не знали как по-другому. Из-за этого у нас отношения здорово попортились — мы редко созваниваемся, а видимся еще реже.

— Вы давно виделись?

— За неделю до твоего приезда. Нужно бы их навестить, но они не любят, когда приезжаю без подарков. Мама тонко намекает. «О, у нас телевизор плохо показывает! О, а я видела прекрасный фарфоровый сервиз». Хочешь поехать к ним со мной?

— Наверное, — пожала плечами девушка, — может, ты прав, кстати. Нужно оставить как есть. Поменять их не смогу. Что уж тут.

— Правда. Мне повезло с отцом — у нас всегда была идиллия, да и Уилла он принял как родного. Но мама…Аннабелль, когда ты сказала, что мы с тобой разные, я готов был засмеяться. Ты не представляешь, насколько мы похожи. Мы с тобой до чёртиков одиноки, а одиночество сближает, — объяснил Рон.

— Ты одинокий?

— У меня совсем немного друзей осталось. Я рассказывал — когда вышел из спорта, столько людей поотваливалось. Сейчас ты у меня есть, совсем неважно, кто там еще и где.

Аннабелль хотела прижаться к мужчине. Она верила Ронану безоговорочно, его каждому слову, и ничего не говорила в ответ. В тишине пара доехала до дома, лишь обмениваясь усталыми взглядами.

Они легли на кровать, закутавшись в одеяло, и мило перешёптывались о каких-то совершенно неважных вещах. Глаза закрывались, на улице наступил рассвет, пригласивший с собой пение птиц. Ронан поглаживал Аннабелль по голове, как маленького ребёнка, спрятавшегося от грозы.

— Я не хочу спать без тебя, — сказал он полушёпотом ей в ухо, — я тебя так ждал.

— И я тебя ждала. Долго ждала, — прошептала Аннабелль, улыбаясь.

Она потихоньку проваливалась в сон, чувствуя, как сильные руки мужчины забирают в крепкие теплые объятия.

8 лет назад

Новость о том, что Аннабелль уезжает, как будто бы не была такой уж сенсационной. За тот год друзей у нее поубавилось. В день отъезда выяснилось, что провожать девушку почти некому. С Домиником они увиделись заранее, а Ноа сильно заболела ангиной. Белль рассчитывала только на братьев Воттерсов.

«Они не могут не прийти»

Покусывая ногти, Морган думала, как нагло соврала всем, сказав, что поступила в университет Квебека на факультет бизнеса и менеджмента по грантовой системе, которой и в природе то не было. По факту же — на руках у девушки уже были билет на рейс до Берлина в одну сторону и никаких серьёзных планов на будущее. В последний раз обведя глазами свою комнату, она попрощалась с ней мысленно и вышла из дома. Дурацкие сиреневые обои, дурацкие фотографии на стене, дурацкие вещи в шкафу. Все дурацкое оставалось позади.

Во дворе ждала мама, а отец, видимо, специально, взял смену на тот день, и не пришел провожать. Аннабелль не удивилась — поведение Эммета легко было предсказать.

Дотащив два чемодана собственными усилиями по лестнице, девушка отдышалась.

— Весь дом с собой сложила, это точно! — рассмеялась Лилиан. — Забудешь что-то — я пришлю. Деньги взяла?

— Взяла, мама! На миллион раз все проверила.

— Проверь в миллион первый. Я пополнила тебе счёт, там четыре тысячи долларов, надеюсь, хватит на первое время. Позвони, если вдруг не будет хватать, переведем.

— Мам, — улыбнулась Аннабелль, — спасибо.

Тело покрылось мурашками. От предвкушения сосало под ложечкой. Аннабелль ощущала себя ужасно взрослой — будет жить вдалеке от дома, тусоваться днями напролёт, никто не будет указывать как выглядеть и что делать.

— Да не за что. Ронан приехал, вызвался отвезти тебя. Позвонил с утра пораньше, взбаламутил. Такая погода, просто чудовище! — выругалась Лилиан, выглядывая на улицу.

— Кто? Ронан? — подавилась Аннабелль. — Как?

Серый Мерседес Ронана стоял перед забором. Аннабелль прокашлялась — она ожидала увидеть кого угодно, но не Ронана Воттерса-Кляйна в тот момент. Парень прибежал к ней, поздоровался с ее мамой и повез чемоданы в сторону авто.

— Привет, принцесса, — приобняв Аннабелль, сказал Ронан. — Готова?

— Привет. Готова. А где Уилл? Он обещал приехать, — обеспокоенно спросила девушка.

— Я не смог его разбудить, — рассмеялся парень, — мама сказала — он всю ночь могу уснуть, уснул под утро, сейчас спит, как убитый.

— Черт, — сглотнула Аннабелль подступающую к горлу слюну, — он, наверное, не захотел приезжать, да? Скажи честно.

— Аннабелль… — закатил глаза Ронан.

— Ронан, жаль, ты не можешь поехать с ней. Одному тебе я ее доверяю, — махнула рукой Лилиан. — Свяжется небось с какими-нибудь недоумками, это же Аннабелль. Она может.

— Ма-аам, — растянула она, — ты нас смущаешь. Ронан почти женат.

Ронан косо посмотрел на Аннабелль, потерев переносицу.

— С чего ты взяла?

— А как же Дарсия? Разве вы ещё не женитесь? — язвительно проговорила девушка.

— Еще не женимся, много работаем. Видимся раз в день перед сном. Садись в машину, мы опаздываем. Пока ты собиралась, дождь опять пошёл, — сказал Ронан, тяжело вздохнув.

— Будете ругаться — я с вами поеду, — вставила Лилиан, потрепав Ронана по голове, — живо успокаивайтесь.

— Мам, буду скучать, — приобняв Лилиан, сказала Аннабелль, — всегда старалась быть лучшей, прости, но не получилось. Это очень сложно.

— Почему ты говоришь об этом сейчас…Глупышка! Звони почаще, не забывай нас с папой!

— Хорошо! Мам, обязательно буду звонить.

Соврала.

Она больше не собиралась звонить. И приезжать тоже не собиралась. Кем бы мама не притворялась, она скоро станет собой и начнёт унижать ее. Надо поскорее убежать.

Убежать от себя.

Не сумев сдержать слез, Морган забралась в машину. Дождь хлынул стеной, мама забежала под навес и долго-долго махала. Так просто. Дом становился точкой.

А казалось — столько усилий нужно было предпринять, чтобы уехать из дома? Или потом это чувство нагонит?

Ронан напевал какую-то знакомую песню, сосредоточившись на дороге. Стеклоочистители сбивали капли, но их силы и скорости оказалось недостаточно — видимость становилась нулевой. Девушка молчала, а парень сжимал руль до безумия крепко. На самом деле, Аннабелль ощущала себя как в дурацком сне. Куда она ехала? В аэропорт? Зачем? Почему не остаться дома и забыть все это, будто ничего и не было? Разве нельзя было заснуть, а проснуться в прошлом, где принимала дурацкое решение — сбежать? Наконец, из тишины молодых людей вывел посторонний шум — о машину что-то ударилось.

Девушка завизжала.

— Черт, — выругался Ронан, — какого…Ну, только не это. Пойду посмотрю, что там за бортом. С таким дождём — пора пересаживаться на корабль.

Ронан вышел из машины, Аннабелль поплелась за ним, накинув капюшон. Парень стоял справа от водительской двери, и смотрел на окровавленную птицу, лежащую на дороге.

— Бедняжка, — сказала Аннабелль, — сбилась с пути.

— Плохой знак, — сказал Ронан, — сколько тебе надо еще доказательств, чтобы ты поняла — не надо никуда лететь? Аж птицы под колёса бросаются.

Аннабелль насупилась.

— Почему ты ведешь себя, как ворчливый дед?

— Это была шутка, — холодно ответил парень, — но в каждой шутки есть доля правды. Вот, скажи мне. Куда вы летите? Ты хотя бы знаешь?

— Знаю. В Берлин, — безропотно ответила девушка, — никто больше об этом не знает, кроме нас, теперь троих. Не говори родителям.

— Ты всем соврала?

— Да, ради вашего же блага.

Ронан драматично захлопал в ладоши, натянув на голову капюшон.

— «Ради нашего блага». Обалдеть. Решила за нас всех, что лучше нам всем не знать, куда ты едешь. А если с тобой что-то случится? Ты подумала об этом? А если твой этот Адам не такой уж лапочка?

— Ничего не случится. Ты сейчас преувеличиваешь.

— Откуда ты знаешь?

— Адам ни разу не подводил меня. У нас не идеальные отношения, но он всегда объяснялся.

— Ладно, бесполезно. Останься здесь. Здесь будет лучше. Сохрани хотя бы то, что есть.

— Ради чего? — спросила Аннабелль. — Зачем?

— Да ради себя хотя бы, — хриплым голосом сказал Ронан.

— Я уже все решила.

— Аннабелль, я ненавижу учить других, но ты…ошибаешься. Чем там будет лучше? В незнакомом городе, где некуда пойти. С человеком, который может бросить в любую минуту. Слишком сильно полагаешься на себя. Аннабелль, тебе всего восемнадцать. Скажи мне, куда ты побежала?

— Сколько времени понадобилось тебе, чтобы забыть все на свете и уехать в Лос-Анджелес?

Рот Ронана разъехался в кривой улыбке. Морган тянула руки к парню, чтобы прижать, обнять и долго не отпускать. Такого, как в ту минуту Ронана, Аннабелль никогда не видела. Напряжение разрывало его на части. Одна из них, как будто бы, рвалась к девушке, хотела ее оставить на месте, а вторая — возненавидела ее и мечтала забыть.

— Ты ребенок, ты еще ребенок, детский лепет, — шепотом произнёс Воттерс — Кляйн, — и я не знаю, как с тобой быть.

Деревья злобно зашипели. Каждый листочек, на каждой ветке, так и перешептывался с другим. Бесконечный шум, вспышки молний, разъедающие небо, ветер, срывающий рекламы с щитов. Холодный дождь хлестал девушку по лицу, пока она дрожала от холода. Ей стало невыносимо больно смотреть на своего лучшего друга. Промокший насквозь, продрогший и обезумевший от эмоций.

— Боже, Ронан, я ни в чем не виновата. Я просто хочу по-другому, — уже не сдерживая слез, сказала Аннабелль, — оставь меня в покое. Когда мне правда нужна была помощь, я не знаю где ты был.

— А почему тогда нельзя цивильно сказать семье? «Мам, пап, я влюбилась в идиота и он вселил в голову дурацкую мысль, что надо обязательно бегать от всех проблем»? У тебя отец — полицейский, забыла?

— А я, что, исчезать собираюсь? Он меня в Интерпол объявит, как особо опасную преступницу, м? И даже если приедет и силком попытается увезти, вернуть меня в Монреаль можно будет только через мой труп.

— Аннабелль, — ухмыльнулся Ронан, — детский сад!

Аннабелль покачала головой, скрестив руки на груди.

— Мне нужно время. Я вернусь.

— Главное, знаешь, не проснуться через пару лет и не понять, что все ушло напрасно, а жизнь могла бы сложиться по-другому. Именно поэтому я уехал в Лос-Анджелес — ведь потом я бы пожалел, что отказался. Я просто хотел начать все заново, а другие…

Аннабелль взглядом попросила Ронана остановиться. Она стояла напротив него, почти не дыша. Видя его таким взвинченным и взволнованным, девушка уже не сдерживала слезы.

— Ронан, — тихо сказала Аннабелль, — я не хочу терять ни тебя, ни Уильяма. Просто дай мне время разобраться. Не устраивай драму.

Ронан покачал головой. Ему не хотелось обходиться со своей лучшей подругой так, превращаясь в худшего врага. Аннабелль всегда оставалась для него тихой гаванью. Каждый раз, когда что-то в очередной раз забирало у него силы или уничтожало — он приходил к ней за поддержкой и помощью.

— Давай разберёмся в другой раз. Тебе пора, — строго произнёс Ронан, глядя на наручные часы.

— Но…когда? Раз уж мы начали этот разговор, зачем сворачивать? — взбудоражено ответила Аннабелль.

По её лицу скатывались слезы, смешиваясь с каплями дождя. Она ужасно замёрзла, устала и измоталась.

— В следующей жизни. Пошли, я отвезу тебя, стоять под дождем — не самая лучшая идея, — холодно сказал парень, — промокаешь.

Аннабелль промолчала. Она почти беззвучно всхлипнула, посильнее натянула на себя кофту и поплелась за Ронаном. Они сели в машину. Воттерс-Кляйн, как сцепившийся с цепи, надавил на газ и посильнее обхватил руками руль. Он нёсся по дорогам, так и ловя гневные сигналы машин других водителей. Девушка пристегнулась ремнём безопасности, закрыла глаза и просто молилась, чтобы друг не натворил глупостей.

Через десять минут — он остановился рядом с аэропортом, и грубо открыл ей дверь. Ни объятий, ни тёплых пожеланий, ни-че-го.

— Это всё? Так ты меня провожаешь? — спросила она с ноткой разочарования.

— Простите, мисс, ковровая дорожка в химчистке, — ответил он с сарказмом.

— Ты же Ронан-Воттерс Кляйн, — возразила девушка, — позвони своему агенту и попроси уладить. Через пять минут здесь должна быть красная дорожка, усыпанная розовыми лепестками.

— Одну минутку, — сказал Ронан, — мисс Морган.

Парень прикусил губу, стараясь удержать улыбку, и достал телефон. Поднеся его к уху, он здорово сымитировал разговор с Терри.

— Да, это Ронан-Воттерс Кляйн. У меня есть небольшая просьба. Мы сейчас наход… Да, я знаю, что важное мероприятие, но это касается мисс Морган, и… Понимаю, но вы знаете, она довольно настойчива… Отлично, спасибо.

Расхохотавшись, девушка скорчила рожицу, и попросила парня помочь с чемоданом.

— Договорился?

— Конечно. Если сейчас останешься в Монреале, увидишь.

Аннабелль улыбнулась, но в ее глазах была призрачная грусть.

— Что ж, в таком случае, я этого не увижу. Ма-ни-пу — ля-тор.

Парень подошел ближе к ней, глядя в глаза, и произнес:

— Останься.

Аннабелль не смогла оторвать взгляда, пытаясь понять, что между ними такое. Неужели, Ронан считал ее кем-то большим, чем просто подругой? Сердце колыхалось, внутри разыгрывалась буря.

— Не могу.

Девушка покачала головой. Нет. Обратного пути не сыскать. Ронан обнял ее крепко, перебирая светлые волосы, поцеловал в макушку и с тяжестью вздохнул. Из колонок объявили, что рейс задерживают на несколько часов из-за непогоды.

— Рейс задерживают на два часа из-за погоды, — тихо сказал Ронан, — у тебя еще есть время подумать.

Аннабелль чувствовала, как сжимается сердце. Как слезы подступают к глазам близко-близко, как трудно их сдержать. К Ронану порой подходили люди за автографами или фотографиями, а она смотрела на него — каким же он был красивым. Высокий, статный, сложен, как греческий бог. В простых серых спортивных штанах, футболке, кепке, чуть сдвинутой вперед, на глаза, и бомбере выглядел, как с обложки журнала.

— Ох уж эта звездная жизнь, — рассмеялся Ронан.

— Тебе не нравится?

— Это странно. Я до сих пор не понимаю, что особенного сделал, чем отличился. Такое больше про Уильяма.

Аннабелль пожала плечами.

— Ронан, скажи честно, Уильям просто не захотел приезжать?

— Не знаю. Правда. Врать не буду.

— Если вдруг…я не обижусь. Ничего страшного. Передай ему, что буду скучать.

Девушка бросила взгляд на телефон. Болталось сообщение о том, что он скоро приедет.

— Что там?

— Адам почти на месте. Уже подъезжает.

Ронан усмехнулся.

— Выгоняешь?

— Нет, такие как вы никогда не подружатся.

— Тогда мне пора. Я пойду.

Аннабелль упала в его руки, раскинутые для объятий. Парень прижал девушку к груди, поглаживая по волосам.

Поцелуй на прощание.

— Ничего не говори. Увидимся, — прошептала Аннабелль.

Воттерс-Кляйн подозвал рабочего, чтобы тот помог девушке с тяжелыми чемоданами и не смотрел ей вслед, чувствуя, как боль сковывает каждую клеточку тела. Как будто кто-то выкручивает корни цветущего дерева. В груди осталась та же призрачная грусть, что и в глазах Аннабель, но он знал — ничего не сломает их отношений. Наоборот, расстояние поможет разобраться в том, что они натворили. Может быть, когда-нибудь, они разберутся окончательно. Но разве ее любил?

Ронан ушел не сразу. Он увидел, как Адам взял Аннабелль за руку, как поцеловал, как прижимал к себе, как мило говори с ней. Почему она слушалась? Потому что боялась? Или потому что любила? И если не любила…то почему так смотрела на Ронана?

Взглядом умоляя не уходить.

Что было в ее голове?